Пашу в группе все любят, но смеются над ним часто. Он самым внимательным образом прочел все мои книги и, похоже, выучил их наизусть, потому что при случае цитирует их близко к тексту. Он всегда говорит правильно по сути и почти всегда настраивает аудиторию против себя, потому что регулярно вешает на себя собак и не умеет вешать лапшу на уши.
· Переводить надо?
Паша, грудь вперед: “Я пистолет возьму и всех расставлю по-своему. Пусть погибнут слабые: ...”
· Те, кого он называет, вызывают острую жалость, а он вызывает резкий протест.
А вот Антон скажет по-другому: “Наверное, пистолет все-таки взять стоит, чтобы бардака не было. И потом, я не могу и не хочу допустить, чтобы погибли такие люди, как ...”
· Далее он перечисляет хорошие имена и вызывает кучу добрых симпатий.
Те, кто возмущался Пашей (“Как он жесток! Как он смеет распоряжаться человеческими жизнями!”), уже не видят, что Антон предложил по сути то же самое — просто начал с другого конца. Людям нужны добрые формулировки, и Антон им их дал.
· А то, что погибнут те же, народ не замечает.
Как в известном анекдоте:
Сообщение ТАСС: “Наш замечательный бегун занял почетное второе место, а его соперник из США пришел к финишу предпоследним!”
· А всего бегунов было — двое... Привет!
А мой коллега, славный Гриша, начал игру с того, что предложил раздать по два имеющихся у каждого спасательных жилета. Это с энтузиазмом сделали все, и это было естественно.
· Не так ли?
Что Гриша и подытожил: “У нас в группе сорок человек. Поднимите руки те, кто участвовал сейчас в убийстве тридцати восьми человек!”
· Охнув и подумав, руки подняли все. И больше никто не выступал на тему: “Я считаю себя не вправе раздавать кому-нибудь жизни и смерти!”
Итоги
Для тех, кто любит пострелять, эта Игра — возможность кого-то подстрелить.
Например, своих идеологических противников. Представляете, рядом с вами Солнышко и Умница, но смеет развивать другие, а не ваши взгляды. Естественно, вы даете ему Смерть... Так?
· У нас так бывало очень даже нередко.
Для кого-то Игра была лишь возможностью продемонстрировать свои симпатии. “Естественно, я раздал Жизни всем своим друзьям. Врагов у меня здесь нет, но несколько человек мне сегодня не понравились...”
· Это настолько естественно и тупо, что я даже как-то теряюсь это откомментировать.
Но, хочется верить, кто-то в этой игре увидел и сделал другое. Он задумался: а чего стоит моя жизнь среди других жизней? За что меня ценят люди? Могу ли я людям давать больше?
· Вот Женя, славный педагог. Но если бы он свою школу создал в реальности, а не только в красивых мечтах и рассказах, его человеческий вес был бы другим...
Пусть эта Игра будет с тобой всегда. Пусть она помогает тебе жить так, чтобы и ты сам, и другие о тебе могли сказать:
Ты живешь - Сильно! Ты жизни - Достоин!
Необитаемый остров
Все описанное ниже является, к сожалению, сугубой правдой. И, хуже того, регулярно воспроизводимой.
Гриша свет Крамской проводил очередное занятие своего телесного тренинга, к нему в гости затесался я. Занятие было не первое, посему народ был уже раскрепощенный.
· То, что вышло у Гриши на этом тренинге, выходит на тренинге каждом. А потом — в каждой жизни. Можете сами проверять. Можете сами наблюдать.
Вводная народу от Гриши: “Вы попали на Необитаемый остров. Вам нужно как-то устроить свою жизнь. У вас есть многое, кроме одного — вы не можете пользоваться осмысленной человеческой речью. Общаться можете знаками, как хотите. Время на игру — 45 минут”.
Вводная вам от меня: ситуация задана предельно провокационная. Атмосфера раскрепощенности и возможность каждому быть самим собой уже создана ранее; по сути, людей освободили от мундира цивилизованности. При этом в замкнутом пространстве небольшой комнаты делать в общем-то совершенно нечего. Если не напрягаться, чтобы что-то выдумывать, то можно только балдеть.
И что?
А то, что народ ринулся в эту ситуацию, как в свою родную стихию, как в то, что готов делать всегда и с последним удовольствием.
Гриша не давал установки, что мы, лишившись возможности человеческой речи, лишились возможности человеческого разума: нет, до этой радостной возможности народ додумался самостоятельно.
И занялся — Дурью.
Я попробовал предложить народу поохотиться, чтобы добыть пропитание — народ задумался, но быстро понял, что интереснее охота другая. Бабы стали дразнить мужиков, мужикам стали бегать за бабами. Я начал носить стулья и кресла, чтобы построить всем жилище — сразу нашлась обезьяна женского полу, которая это жилище начала заинтересованно разносить.
Увидев ее упорно бессмысленный взгляд, я узнал в нем кучу своих знакомых и понял, что любое мое сопротивление бесполезно.
· И ушел со своим ружьем в угол. С ружьем — чтобы не изнасиловали.
Да, потому что именно эта сценка шла в народе с наибольшим энтузиазмом. Молодые люди с упоением изображали, как они насилуют девушек, от чего девушки пребывали в нескрываемом восторге.
Когда все уставали носиться, мужские и женские группировки играли в тихие игры внутри себя. Мужики рычали “Гы!” и жестами футболистов доказывали, что его член — самый могучий. Девушки кучковались в углу и, кокетливо охорашиваясь, разыгрывали между собой тарабарские перебранки.
· Кстати, весело — ухохочешься.
А потом таскали друг друга за волосы.
***
А я сидел в стороне, наблюдал эти человеческие обезьяньи развлечения и понимал, что все происходящее здесь есть жизнь. Для народа — это яркое воспроизведение того, что происходит в жизни народа. Для меня — это то, что постоянно происходит в жизни со мной.
Всё, как в жизни: народ развлекается, разыгрывая ссоры и изнасилования, а я вне их жизни и сижу в стороне. Я смотрю со стороны на все происходящее, даже пытаюсь себя этим заинтересовать — но каждый раз понимаю, что мне все это совершенно не нужно.
Я - не от мира сего.
О первых учениках
Да, возможно, что я не очень-то умею в эти обезьяньи игры играть. Да, вы можете мне бросить: “Не играете, потому что не умеете!” Но я могу спокойно ответить: “Не умею, потому что не играл!”