Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Исторические системы римского частного права



9. Цивильное право. Сообразно с задачами настоящего учебника (п. 4) изу­чению подлежат источники права периода принципата и домината (I-VI вв. н.э.). Для понимания их необходимо предварительно охарактеризовать в основ­ных чертах состояние источников римского частного права к концу республики.

В силу особенностей исторического развития к этому времени в составе римского права можно различать отдельные системы, которые возникли не одновременно, а складывались последовательно одна за другой.

Древнейшее римское право называлось квиритским по имени древнейше­го племени квиритов (ius Quiritium). Это название оставило свой следи древ­нейших сделках, в формальных оборотах языка, особенно там, где дело шло о праве собственника на вещи (dominium ex iure Quiritium — собственность по квиритскому праву). Эта система права позднее получила название ци­вильного права (ius civile), подчеркивающее строго национальный характер права римских граждан, права государства-города (civitas). Законодательство XII таблиц и последующие законы определяли подробно порядки охраны, а также прижизненных и посмертных распоряжений важнейшими объектами квиритской собственности.

Цивильным правом в тесном смысле считалась закрепленная законами узко национальная система частного права. В более широком смысле цивиль­ное право обнимало также и все разъяснения и комментарии к цивильным законам, дававшиеся римскими юристами применительно к системе изложе­ния в XII таблицах. К концу республики существовало несколько таких ком­ментариев. Для юристов эпохи принципата и домината ius civile было одно­временно и совокупностью норм действующего права и наукой права; большая часть старых законов была даже заслонена учениями и толкования­ми юристов. В законодательство империи ius civile вошло в качестве древней­шей части римского права.

10. Преторское право. Наряду с этой системой цивильного права посте­пенно сложилась другая система права — право преторское (ius praetorium или honorarium, от слова «honores» — почетная должность).

Эта система права была вызвана к жизни развитием экономики, ростом рабовладения, сосредоточением в руках господствующей верхушки рабовла­дельческого класса торгового и ростовщического капитала и крупной земель­ной собственности. Рост групп рабовладельцев-ростовщиков и землевладель­цев сопровождался обострением классовых противоречий. Все эти новые соцально-экономические условия делали старые постановления цивильного права недостаточными и с количественной и с качественной стороны. Эти постановления нужно было пополнять и даже исправлять. Эта работа легла на судебных магистратов, главным образом — прегоров. Она совершалась по­степенно. В результате получился ряд институтов, разработанных преторами преимущественно путем эдиктов и снабженных созданными ими новыми средствами защиты. Параллельно цивильному праву создалась система преторского права (см. также пп. 20 – 22).

11. Право народов (ins gentium). Цивильное право противополагалось не только преторскому праву, но также еще одной системе — праву народов. Эта система представляет самое оригинальное явление в римском праве.

Цивильное право применялось только к римским гражданам. Не входив­шие в римскую общину считались, как указано выше (п. 2), врагами и не поль­зовались защитой. С развитием производства и обмена, с расширением торго­вого оборота, стало необходимым признать основные частные права (право собственности, право заключения договоров и т. д.) и за не римлянами. На этой почве и сложилась система права, получившая название ius gentium.

В итоге исторического развития эта система включила в себя разные эле­менты. К понятию права народов относилось древнее право, регулировавшее договоры римлян с иностранными общинами по установлению взаимного права вступления в брак (conubium) и права торговли (commercium). Затем к нему относилось обычное право, применявшееся в практике торговых отно­шений и имевшее общий характер благодаря племенному родству и тесным экономическим связям членов латинского союза, например, свободные от формализма сделки обмена. Наконец, с распространением римского господ­ства на провинции право народов заимствовало торговые институты различ­ных частей империи.

Ius gentium становится синонимом универсального права, противопостав­ляемого, с одной стороны, ius civile, а с другой — национальным правам на­родов, участвующих в римском товарообороте. Поскольку нормы ius gentium применялись римским претором в Риме, оно остается римским правом. Пре­тор перегринов фиксировал нормы ius gentium и работал в постоянном со­прикосновении с городским претором. Последний в некоторых случаях при­меняет нормы ius gentium к спорам между гражданами, если они возникли из коммерческих отношений. Когда претор признавал данное притязание под­лежащим защите, но это притязание не могло быть основано нормами ци­вильного права, преторы давали формулы исков, основанные на фактах (in factum conceptae), в которых основные моменты заимствовались из обычаев международной торговли и оборота. Так образовалось право, всецело прино­ровленное к жизни; оно разрабатывалось практикой судебных магистратов и нередко выражалось в торговых обычаях. Ius gentium соответствовало сложной стадии организации обмена товаров в самых разнообразных отношени­ях. В противоположность цивильному праву, строго формальному и мало по­движному, право народов лучше и быстрее приспособляется к развивающим­ся потребностям. Свободное от традиций глубокой старины выросшее на базисе экономических, в частности, торговых отношений, в которых участво­вали и римляне и представители других народностей, ius gentium является правом универсальным в том смысле, что оно применяется ко всем участни­кам торгового оборота, независимо от их гражданства.

12. Сближение систем. Дуализм противоположных укладов — цивильно­го права и права народов — не мог не привести к их взаимному слиянию. Этому процессу способствовал, прежде всего, собственный интерес господст­вующего класса в развитии гражданского и торгового оборота и укреплении торговых сношений во всех областях покоренного мира. Унификация права содействовала этому развитию. Предоставление перегринам прав римского гражданства оказывало не меньшее влияние на это развитие. Наконец, преторское право, судебный обычай, неиссякаемая активность юриспруденции привели к тому, что ius civile и ius gentium стали постепенно сливаться. Преторское право, поддерживая и развивая ius civile, реально проводило принци­пы ius gentium. В этом же направлении двигалось новое обычное право, сла­гавшееся в недрах торгового оборота. Особенно сильно содействовало развитию ius gentium новое толкование права — nova interpretatio iuris. За 50 лет до н. э. оно выдвинуло значение воли, как существеннейшего элемен­та юридических сделок. Другим, столь же могущественным фактором разви­тия ius gentium являлось введение так называемой экстраординарной когниции, как более свободной формы разбирательства споров (п. 90-91).

Строгость и формализм цивильного права особенно долго держались в об­ласти семейных и наследственных отношений, на которых почти не отража­лось действие ius gentium. Наоборот, обширная область оборота движимостей, едва намеченная в цивильном праве, развивалась под влиянием ius gentium. Подчеркивая распространенность права народов, римские юристы относили к его области такие исконные институты, как рабство (Гай. 1. 82; D. 1. 5. 4. 1) и даже связанное с завоевательной политикой Рима право воен­ной добычи (D. 41. 1.5. 7). С особенной силой и быстротой сказалось влия­ние ius gentium на область договорных отношений. Под этим влиянием созда­лись новые типы договоров, которые, в отличие от цивильного права, строились на основе простого соглашения сторон, независимо от каких-либо торжественных обрядов и вообще формальностей. Описанное влияние права народов на ius civile было взаимным, так как институты права народов быст­ро поглощались цивильным правом, и одновременно шел процесс включения (и усовершенствования) старых цивильных норм в право народов. Так, ста­рые цивильные сделки стипуляции (Гай. 3. 93) (см. п. 433), письменного обя­зательства (Гай. 3. 133). (см. п. 449) и погашение обязательств — acceptilatio (D. 46. 4. 8. 4) (см. п. 348) стали распространяться и на Перегринов и на про­винции. Этот процесс все усиливался с развитием римской экономики, так что сами римляне приравнивали ius gentium к ius civile.

Quod autem gentium, idem civile esse debet (Цицерон, De off., 3.17.). -Что же относится к праву народов, то должно быть признавае­мо и цивильным.

На теоретическую выработку представлений об ius gentium оказали боль­шое влияние доктрины греческой философии, перенесенные и усвоенные римскими юристами. Для них ius gentium, конечно, всегда оставалось правом чисто римским, а отнюдь не правом иностранным. Теоретически право раз­делялось юристами на две области права: цивильного и права народов. Тут обнаруживалось влияние Аристотеля, разделявшего право на естественное и законное (ius naturale и ius legitimum). Это раздвоение повторяет Цицерон (De origine iuris, 1.130). В него вносит новую основу Гай (II в. н.э.), противо­полагающий цивильному праву, как продукту законодательства ius gentium как порождение естественного разума (ratio naturalis).

На смену описанному представлению пришла новая теория, различавшая три порядка. Она противопоставляла право народов не праву цивильному, а праву естественному (п. 14) в смысле стоической философии, согласно кото­рой iure naturae omnes homines aequales sunt — по праву природы все люди яв­ляются равными.

13. Aequitas (справедливость). Изложенное противоположение права на­родов цивильному праву дополнялось в эпоху принципата противоположе­нием ius aequum (справедливое право, или aequitas) — строгому праву, ius strictum. Практикой юристов был введен в обиход принцип справедливости. Закрывая глаза на такое вопиющее неравенство, как рабство, на жестокую эксплуатацию богатыми рабовладельцами свободных бедняков, римские юристы говорят о справедливости, как начале равенства всех в области пра­ва и перед законом, умеряющем остроту и тяжесть требований цивильного права. В области частного права принцип справедливости долго понимался юристами чисто эмпирически и практически, как стремление идти навстре­чу нарождавшимся требованиям морали и справедливости. В конце респуб­лики и право собственности возводили к естественной справедливости.

Nihll enim tam convenlens est naturall aequltati, quam voluntatem domlni... ratam haberi (D. 40.1. 9. 3). - Ведь ничто не соответствует так естественной справедливости, как подтверждать в праве... волю собственника.

Ульпиан (III в. н.э.) при изменившихся условиях эксплуатации земельной собственности временное безвозмездное предоставление ее в пользование (прекарий) считал актом справедливости.

Quod genus liberalitatis (precarium) ex iure gentium descendit... et naturalem habet in se (D. 43. 26. 1. 2; 2.2) – Этот род щедрости – прекарий происходит от права и заключает в себе естественную справедливость.

Считалось несовместимым с принципом справедливости чтобы кто-нибудь путем обмана (dolus) извлекал какую-либо выгоду. Противоположность обману составляла добрая совесть - bona fides. Когда претор во многих формулах предписывал судье вынести решение, принимая во внимание соображения доброй совести, то это было лишь применением на практике принципов aequitas. Этот принцип находил особо широкое применение в прегорском эдикте и, таким образом, ius aequum проникало многие положе­ния эдикта и преторского права. Комментаторы эдикта очень часто объясняли постановления преторского права принципом справедливости

14. Естественное право (ins natnrale). Указанное выше понимание права народов было римлянами еще расширено и сблизилось с возникшим в конце республики представлением о ius naturae, ius naturale. Цицерон первый определил его как требования морали и утверждал, что право покоится на неизменном нравственном сознании и законе, который природа вложила в сердца всем людям (De republica, 3,22).

Ульпиан считал в некоторых отношениях и право собственности основанным на естественном праве.

Quarundam rerum dominium nanciscimur iure gentium quod ratione naturali inter omnes homines peraeque servatur (D. 41. 1. 1 pr) - Право собственности над некоторыми вещами мы приобретаем по праву народов, которое в силу естественного разума одинаково соблюдается между всеми людьми.

В этом определении как право народов, так и естественный разум в качестве его естественного источника, совершенно освобождаются от принадлежности к правовой системе какого-либо государства и возводятся до степени порядка, соблюдаемого всем человечеством.

Представление Ульпиана о естественном праве является вообще чрезвычайно широким.Он признал, что естественное право распространяется даже на животных, тогда как право народов ограничивает свое действие только людьми.

Ius gentium est quo gentes humanae utuntur, quod a naturali recedere facile Intellegere licet, quia illud omnibus animalibus, hoc soils hominibus inter se commune sit (D. 1.1.1.4). - Правом народов явля­ется то, которым пользуются народы человечества. Можно лег­ко понять, что последнее отличается от естественного права так как оно свойственно всем животным, тогда как первое явля­ется общим только для людей между собой.

Виды источников права

15. Институции Гая (1.2) дают такое перечисление отдельных видов источников права: законы (plebiscita), сенатусконсульты, конституции императоров, эдикты магистратов, ответы юристов (responsa prudentium). Этот перечень дол­жен быть дополнен еще одним источником, а именно, обычным правом.

Обычное право

16. Институции Юстиниана разделяли все право по признаку письмен­ной и устной формы источников.

В последнюю категорию источников входил древнейший источник пра­ва — обычай, осуществлявшийся sine lege certa, sine iure certo, т. е. когда не было ни определенного закона, ни определенного права. Существовали толь­ко обычаи и религиозные предписания — поп ius, sed mos ас fas. Терминоло­гия для обозначения обычая исторически изменялась. Древнейшие назва­ния — mores maiorum и usus — сменились в начале нашей эры более отчетливым consuetude. Помпоний (D. 1. 2.2.3) противополагает mores maio­rum законам и в особенности кодификации XII таблиц (V в. до н.э.). Необхо­димость последней римская традиция объясняла неизвестностью права, ко­торое до тех пор оставалось неформулированным в определенном акте, а самые законы XII таблиц в большей части были закреплением обычаев. Сю­да относились нормы, укрепившие полноту отцовской власти, регулировав­шие отношения между супругами, порядки опеки и наследования. Опубли­кование XII таблиц государственной властью превратили этот сборник обычаев и новых распоряжений в свод законов цивильного права, кото­рый стал исходным пунктом дальнейшего развития римского права.

С усилением законодательной деятельности государства обычай (ius поп scriptum) в значительной мере потерял свое значение. Но все-таки и в эпоху распространения римского государства на весь бассейн Средиземного моря обычай не перестал быть источником права. Цицерон (Tbpica, 28, 31) помес­тил mores рядом с leges, видя в них отдельный вид действующего права.

С установлением римского мирового господства в новых условиях право­вой жизни обычай стал выполнять новые задачи — именно, функцию отме­ны и преодоления явно устаревших норм цивильного, квиритского права. Та­кая отмена называлась desuetude, и в ней обычай осуществлял задачи расчистки места для новых норм и в этом смысле имел большое значение для обновления права. Так, например, этим путем после Пунических войн стали выходить из применения формальные сделки и обряды квиритского права.

Наряду с прежним обычаем появляется новый — судебный, и судебная практика.

В эпоху принципата значение обычая, как живого источника права, с большой силой разобрано и отмечено Юлианом. Он признавал за ним такую же силу и такое же основание, как и за законом.

Inveterata consuetude pro iege поп immertto custoditur et hoc est ius quod dicitur moribus esse constitutum, nam cum ipsae legis nulla alia ex causa nos teneant, quam quod iudicio popuii receptae sunt, merito et ea, quae sine ullo scripto populus probavit tenebunt omnes: nam quid interest suffraglo populus voluntatem suam declaret an rebus ipsis et facis? quare rectissime etiam illud receptum est, ut leges поп solum suffraglo leglslatorls sed etiam taclto consensu omnium per desuetudinem abrogentur (D. 1.3.32.1). - Установившийся издревле обы­чай заслуженно соблюдается, как закон, и это есть право, о кото­ром говорится, что оно установлено нравами. Ведь самые законы связывают нас не по какой-либо другой причине, как по той, что они приняты по решению народа. Заслуженно соблюда­ется и то, что народ без всякой записи выражает свою волю на самом деле и фактами. Поэтому совершенно правильно принято даже такое правило, что законы отменяются не только по реше­нию законодателя, но также и в силу молчаливого согласия всех, путем неприменения.

В этом тексте Юлиан намечает и образующие обычай признаки — дав­нее применение и молчаливое согласие общества.

Теория Юлиана находилась во внутреннем противоречии с условиями времени ее появления (II в. н.э.). Римская традиция о народном суверените­те и законодательной власти народа давно была уже опровергнута диктатурой цезарей и продолжала жить лишь в теории. Власть, однако, не препятствова­ла изложению римским юристом теории обычая в его архаическом аспекте: в ряде случаев императоры поддерживали видимость сохранения прежних форм государственной власти.

В начале домината в практике законодательства оформилась тенденция, противоположная теории Юлиана, и было запрещено действие обычаев, ко­торые отменяют законы. В 319 г. н.э. последовало новое распоряжение:

Consuetudinis ususque longaevi поп vilis auctoritas est, verum non usque adeo sui valitura momento, ut aut rationem vincat aut legem (C. 8. 52.2.). - Авторитет обычая и долговременного применения представляется не малым, однако его не следует доводить до такого значения, чтобы он преодолевал разум или закон.

При издании этой конституции имелось в виду ограничить местные обы­чаи (Египта, Сирии, Аравии и других провинций). С другой стороны, кон­ституция выдвигает на вид общие смысл и цели закона — ratio juris. Его не могут изменять местные пережитки и состояние права, иногда в его перво­бытной форме.

Закон

17. Понятие закона в республиканском Риме. В древнем Риме законом являлось решение комиций — народного собрания (populus) того или иного вида (по куриям, центуриям, трибам). Для полной силы закона требовалось содействие трех органов римского государства. Такими являлись:

(1) Магистрат, имевший ius cum populo agendi — право созывать народное собрание (консул, диктатор, претор), должен был сначала выработать пись­менный проект закона (rogatio legis), испрошение закона.

(2) Народ, собранный магистратом в комиций, мог принять или отверг­нуть проект целиком, но не обсуждал его, так что весь процесс прохождения закона сводился к вопросу магистрата, предлагающего закон, и положитель­ного или отрицательного ответа со стороны народа («как просишь» — uti rogas, или «стою на старом законе» — antiquo legem).

(3) Наконец, закон, предложенный магистратом и принятый народом, нуждался в ратификации или одобрении со стороны сената (auctoritas patrum). Принятые таким образом законы носили название leges rogatae. Ис­прошенным законам противополагались к концу республики законы, уста­навливавшиеся по делегации законодателя полководцами в завоеванных провинциях (leges datae).

18. Виды законов по санкции их. Формулировка принятых законов распа­далась на три части: а) надпись (praescriptio), указывавшая имена инициато­ров закона, вид народного собрания и обстоятельства, вызвавшие издание за­кона; б) rogatio — содержание самого закона и в) санкция (sanctio). Последняя содержала гарантии соблюдения закона. Со стороны этих гаран­тий различались: leges perfectae, minus quam perfectae и leges imperfectae. Пер­выми считались законы, воспрещавшие какой-либо юридический акт и объ­являвшие его ничтожным, вторая категория боролась с нежелательными актами угрозой невыгодных последствий, не объявляя ничтожными самых актов.

Minus quam perfecta lex est quae vetat aliquid fiегi, et si factum sit, non rescindit, sed poenam iniungit ei qui contra legem fecit (Uip. 1.1.2).-Менее, чем законченным, является закон, запрещающий какое-ли­бо действие, но, если оно совершится, не отменяющий его, а на­лагающий штраф на того, кто поступил вопреки закону.

Третья категория законов содержала только воспрещение актов, без угрозы невыгодными последствиями. Республиканскому законодательству было свой­ственно избегать издания leges perfectae. Последующее время, особенно при им­ператорах, изменило в обратную сторону законодательную политику, и с V в. при сомнении всякий воспрещающий закон считался lex perfecta (С. 1.14.5).

19. Отмирание республиканского законодательства в эпоху принципата.Август, стремясь поддержать иллюзию народного суверенитета, пытался во­зобновить законодательную деятельность комиций для своих реформ, желая подкрепить их мнимой волей народа. Но к концу I в. н.э. народные собрания перестали проводить законы, хотя их законодательная власть не была упра­зднена. Последнее упоминание о народных собраниях находится в аграрном законе конца I в. н.э. (D. 47. 21. 3. 1).

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.