Договоры в пользу третьего лица

Возможно заключение договора, в котором одна сторона выговаривает от другой стороны представление в пользу какого-то третьего лица, представителем которого эта сторона не является, причем третье лицо и само никак не участвует в заключении данного договора. Например, по договору страхования, согласно ст. 367 ГК, лицо, страхуя от огня свое имущество, договаривается, что Госстрах, в случае гибели имущества от огня, обязуется уплатить страховую сумму или самому застраховавшему имущество (технически именуемому «страхователь») или такому-то третьему лицу. При страховании жизни страховая сумма уплачивается в случае смерти страхователя, и потому право требовать эту сумму предоставляется третьему лицу.

Таким образом, договор в пользу третьего лица можно определить как договор, заключенный между двумя сторонами, по которому право требовать исполнения обязательства имеет как кредитор, так и указанное в договоре третье лицо (по отношению к которому кредитор не является представителем). Другой пример: лицо делает вклад в сберегательную кассу с тем, что в случае его смерти вклад должен быть выдан третьему лицу (так называемое завещание вклада).

По ст. 436 ГК вкладчикам, вносящим вклады (денежные или в ценных бумагах) в государственные трудовые сберегательные кассы (а также денежные вклады на срок до востребования или на простой текущий счет в Государственный банк СССР или в Банк для внешней торговли СССР), предоставляется право указывать лицо или лиц, которым этот вклад должен быть выдан в случае смерти вкладчика. Что в данном случае имеет место именно договор (между вкладчиком и сберкассой) в пользу третьего лица (которому должен быть выдан вклад), а не завещание (как это обозначается в лицевом счете вкладчика — «завещательное распоряжение»), видно из прямого указания той же ст. 436 ГК: во второй части этой статьи прямо указано, что' такие вклады не входят в состав наследства, и правила главы Гражданского кодекса «Наследственное право» на них не распространяются 1. По той же причине вкладчик вправе, согласно ст. 436 ГК, сделать свое распоряжение в пользу любого лица, независимо от того, принадлежит ли это лицо к числу наследников вкладчика или нет. Надо попутно заметить, что изложенное правило ст. 436 ГК ни в коем случае не допускает распространительного толкования: всякие другие договоры о распоряжении имуществом на случай смерти являются недопустимыми, так как они оказались бы в противоречии со ст. ст. 416, 418, 422 ГК.

Другие наиболее частые примеры договоров в пользу третьего лица: договоры морской перевозки с предоставлением права требования грузополучателям, банковские операции по безналичным расчетам и др.

Стороны, заключающие договор, имеют иной раз в виду, не предоставляя третьему лицу права самостоятельного требования к должнику, только предоставить должнику право произвести исполнение обязательства третьему лицу.

Такого рода договоры принято называть «договорами об исполнении третьему лицу».

Только в тех случаях, когда договаривающиеся стороны имеют в виду предоставить третьему лицу право самостоятельного требования к должнику, договоры называются «договорами в пользу третьего лица»[65].

Пленум Верховного суда СССР (15 марта 1934 г.) разъяснил, что, в частности, нельзя рассматривать в качестве договора в пользу третьего лица банковский перевод денежных сумм. В этом случае обязанность банка оплатить перевод возникает из договора поручения (ст. 251 ГК) между перевододателем и банком или между данным банком и другим банком, давшим платежное поручение. Лицо, на имя которого сделан перевод, не приобретает права требовать платежа от кредитного учреждения. Переводимая сумма до выдачи получателю принадлежит отправителю перевода, который может перевод отозвать, переадресовать, вообще распорядиться переводимой суммой как собственной. Иначе складываются правоотношения, если перевод производится в форме так называемого переводного билета и банк акцептует переводный билет, т. е. принимает его к платежу; это рассматривается как юридический платеж. С момента акцепта отправитель перевода тогда теряет право распоряжаться переводимой суммой, а переводополучатель приобретает право непосредственного требования к банку-плательщику[66].

Примером договора между гражданами об исполнении третьему лицу может служить следующее соглашение. Заключен договор купли-продажи, причем условлено, что покупатель может уплатить покупную цену не только продавцу (или даже не продавцу), но и третьему лицу X., за которым признается только право на получение платежа, но не право требовать платежа.

Из приведенных выше примеров можно видеть и социально-экономическое значение договоров в пользу третьего лица. В основном случае применения этой правовой фигуры — при договоре страхования — перед страхователем благодаря этой правовой форме открывается возможность направить предстоящее страховое вознаграждение непосредственно в пользу желательных для страхователя лиц; таким образом, договор в пользу третьего лица расширяет для страхователя пределы возможного.

В некоторых других случаях договор в пользу третьего лица представляет собой средство, в известной мере заменяющее представительство (разумеется, существенно отличаясь от него по своей юридической природе[67]). Наконец, в одном случае договор в пользу третьего лица имеет в виду достижение цели, близкой к завещанию (вклад в сберкассе с указанием лица, которому он должен быть выдан в случае смерти вкладчика).

Советское право не содержит ограничений .возможности применения «договора в пользу третьего лица» какими-либо определенными категориями случаев ". Статья 140 ГК содержит общую норму: по договору, заключенному в пользу третьего лица, исполнения обязательства могут требовать, если иное не установлено договором, как сторона, возложившая обязательство на должника (т. е. кредитор), так и третье лицо, в пользу которого договор заключен. В том, чтобы должник исполнил обязательство в пользу третьего лица, может быть заинтересован косвенно и кредитор (например, полученное третьим лицом предоставление отразится на каких-то других взаимоотношениях между кредитором и третьим лицом). Вообще кредитор всегда имеет в этих случаях какой-то интерес в том, чтобы предоставление третьему лицу было сделано: без всякого основания и смысла никто в договоры не вступает. Но материальная заинтересованность кредитора не является необходимой. Требуется только серьезное намерение установить обязательство в пользу третьего лица.

В договорах в пользу третьих лиц обращает на себя внимание то обстоятельство, что третье лицо, не участвовавшее в договоре ни лично, ни через представителя (кредитор заключает договор от собственного имени), приобретает самостоятельное право по договору. Закон не требует специального выражения воли третьего лица о присоединении к заключенному договору и т. п.; из этого следует, что третье лицо уже с момента заключения сторонами договора получает непосредственно из договора право требовать исполнения. Вместе с тем, третье лицо не обязано принимать выговоренное для него право; третье лицо может этим правом воспользоваться, может и отказаться от него. Следовательно, до выражения воли третьим лицом отношение не завершилось. Выражение третьим лицом намерения воспользоваться правом, предоставленным ему по договору, имеет существенное юридическое значение. Дело в том, что до того, как третье лицо выразило свое согласие воспользоваться выговоренным в его пользу правом, кредитор имеет право отменить договор или внести в него изменения, затрагивающие право третьего лица. За третьим лицом право закрепляется окончательно лишь с того времени, когда третье лицо выразило должнику намерение воспользоваться предоставленным ему по договору правом. До этого кредитор и должник вправе без согласия третьего лица отменить договор или внести в него изменения, затрагивающие право третьего лица. Но если за .кредитором сохраняется право изменения и отмены договора до выражения третьим лицом намерения воспользоваться предоставленным ему по договору правом, то само право третьего лица возникает непосредственно из самого договора; как только лицо обязалось перед кредитором, третье лицо может самостоятельно предъявить иск к должнику, а наряду с ним такое же право имеет и сам кредитор (в этом случае Кредитор предъявляет требование об исполнении в пользу третьего лица).

Если третье лицо отказывается принять предоставленное ему по договору право, то, конечно, договор в отношении третьего лица силы не получает. Возникает вопрос, сохраняет ли тогда договор значение в отношении заключивших его сторон, если в договоре нет никаких прямых указаний на случай отказа третьего лица. При ответе на этот вопрос нужно исходить из того, что отношение, существующее между кредитором по договору и третьим лицом, не имеет влияния на действительность договора. Оно лишь объясняет, почему именно договор заключается в пользу третьего лица; должника по договору оно не касается, даже если сообщено ему. Получается, что интерес кредитора, заключающего договор в пользу третьего лица, есть обстоятельство внешнее, которое не служит показателем того или иного намерения сторон в договоре. Побудительная причина заключения договора в пользу третьего лица может быть различная: она может заключаться в существовавшем ранее обязательстве кредитора по данному договору в отношении третьего лица; кредитор может иметь желание совершить дарение третьему лицу; может быть, имеется в виду какое-то будущее отношение между кредитором и третьим лицом, и т. д. Поскольку должника не касается отношение между кредитором и третьим лицом, послужившее побудительной причиной для заключения договора в пользу третьего лица, придется сделать тот вывод, что по общему правилу обязательство в силу отказа третьего лица не должно прекращаться, но что право из договора может быть тогда осуществлено кредитором в свою пользу. Так и решает вопрос в виде общего правила ст. 140 ГК. Но, разумеется, могут быть такие случаи, когда по характеру договора можно заключить, что намерение сторон было иное, например, при продаже дома выговаривается право пользования третьим лицом одной комнатой; при нежелании третьего лица воспользоваться этим правом кредитор (продавец) не получает права на эту комнату, а просто отпадает ограничение, установленное для покупателя. Наконец, в некоторых случаях по смыслу договора контрагент вообще никогда не может сам воспользоваться правом из договора; например, при договоре страхования жизни. Поэтому ст. 140 ГК, устанавливающая (на случай отказа третьего лица от выговоренного в его пользу права) право стороны, выговорившей это право, самой воспользоваться им (для себя, в отличие от предоставленного этой стороне права по ст. 140 ГК), добавляет оговорку: «если только это не противоречит смыслу договора».

Со времени выражения согласия третьим лицом, это лицо окончательно приобретает самостоятельное право на предоставленную по договору выгоду, и против его воли отнять у него эту выгоду нельзя. Тем не менее, это право третьего лица имеет производный характер: оно приобретается третьим лицом в том виде, в каком это право возникло из договора, заключенного стороной, которая выговорила право в пользу третьего лица. Поэтому все те возражения, какие вытекают из договора против контрагента, должник вправе противопоставить и третьему лицу. Например, в отношении .кредитора должник может сослаться на существенное заблуждение или (при двустороннем договоре) имеет возражение, что кредитор сам не исполнил еще обязательства и т. д.; все эти возражения должник может противопоставить и иску третьего лица. Разумеется, если против кредитора должник имеет возражение, вытекающее не из данного договора, а из какого-то другого отношения, в котором третье лицо ни прямо, ни косвенно не участвовало, такое возражение против третьего лица недопустимо.

Изложенные постановления Гражданского кодекса имеют диспозитивный характер, и, следовательно, стороны могут своим договором видоизменить характер складывающихся в этом случае отношений, ввиду специфических особенностей отдельных случаев. Стороны могут выразить волю о том, чтобы право третьего лица на принятие выговоренного ему предоставления было поставлено в зависимость от прямо адресованного ему предложения и чтобы за сторонами было сохранено право изменить вплоть до этого момента личность выгодоприобретателя. Например, при страховании жизни выгодоприобретателя иногда сообщают о заключенном в его пользу договоре только после смерти застрахованного: до этого вполне закономерно изменение выгодоприобретателя (третьего лица). Как общее правило, исполнения по договору могут требовать и третье лицо, и кредитор, заключавший договор, но в отдельных случаях последний может и не иметь такого права; право третьего лица может возникать безусловно, а может быть обусловлено и наступлением какого-нибудь обстоятельства и т. д.

Следует отметить, что в буржуазном праве, в соответствии со всем характером эксплоататорского права, и эта правовая форма служит классовым целям капиталистов. Договор в пользу третьего лица позволяет капиталисту в нужных случаях прикрывать подлинного хозяина дела и под внешней оболочкой этого договора проводить всякого рода спекулятивные и хищнические махинации.

§ 17. Предварительный договор

1. Заключению договора может предшествовать так называемый предварительный договор, т. е. такой договор, по которому или обе стороны или одна из них принимают на себя обязательство заключить в будущем определенный договор.

Таким образом, термин «предварительный» в данном случае не обозначает неокончательности выражения воли сторон (как это слово употребляется, например, в выражении «предварительные переговоры»), а только указывает на то, что за состоявшимся договором должен последовать другой окончательный договор. Следовательно, в этих случаях нужно различать два договора между сторонами. Один — уже заключенный; он устанавливает обязательство заключить в будущем другой, главный договор, которым стороны имеют в виду установить основное правоотношение, договор, который должен привести к достижению хозяйственной цели, ради которой завязываются юридические отношения; первым так называемым предварительным договором делается только первый шаг в направлении этой цели. Другой — предстоящий в будущем основной договор, который, по существу стороны и имеют в виду.

Такое расчленение процесса установления договорных связей может быть вызвано разными обстоятельствами.

При договорах, предполагающих фактическую передачу вещей, немедленное заключение окончательного договора может оказаться невозможным, ввиду неимения в данный момент вещей, которые должны быть переданы; например, заимодавец не располагает в данный момент необходимой денежной суммой и рассчитывает ее иметь только через некоторый промежуток времени: для заемщика важно как-то оформить и закрепить согласие заимодавца на предоставление взаймы просимой суммы. Так называемый предварительный договор и должен в этом случае служить средством для достижения этой цели.

При договорах, не предполагающих немедленной фактической передачи вещей, например, при купле-продаже, менее наглядна надобность в подобного рода предварительном договоре: достигнув соглашения по существенным элементам договора, стороны, казалось бы, могут всегда заключить сразу основной договор, а если они не желают, чтобы правовые последствия возникали немедленно, — в их распоряжении условия и сроки. Выражалось даже сомнение в принципиальной возможности расчленить в этом случае «предварительный» и «основной» договоры: поскольку стороны установили существенные элементы того окончательного договора, который они имеют в виду, то предварительный договор, полагают некоторые, неминуемо сольется у них с основным. Нужно, однако, сказать, что то обстоятельство, что данный договор не предполагает передачу (в момент заключения) вещей, само по себе не служит препятствием- для заключения предварительного договора. Быть может стороны имеют в виду в данный момент установить одностороннее обязательство (например, только для продавца) тем фактом, что они выражают волю заключить договор с двусторонним обязательством только в будущем, они наглядно показывают, что у них нет воли на совершение этого договора в настоящем. А между тем они все-таки заключают договор; заключаемый ими договор в настоящем при этих условиях и приобретает характер предварительного договора. В этом нет какого-либо внутреннего противоречия, ибо предварительный и основной договоры направлены не на одно и то же, они различаются по содержанию: предварительный договор направлен на заключение основного договора; главный договор направлен непосредственно на само предоставление.

Заключения предварительного договора перед договором, не требующим передачи (при его заключении) вещей, по общему правилу, можно избежать с помощью хотя бы включения в договор срока. Но стороны могут предпочесть заключение предварительного договора, например, потому, что в этом случае достаточно определить лишь самое основное содержание предстоящего договора, отложив установление более второстепенных пунктов договора на будущее время.

Отдельные детали, второстепенные моменты договора могут быть определены непосредственно в главном договоре. Возможно даже, что предварительным договором будет предоставлено в определенных пределах одному из контрагентов право односторонне установить при заключении главного договора то или иное условие. Можно прибегнуть к предварительному договору, например, при продаже строения наследником до оформления документов о праве наследования и т. п.

2. Понятие «предварительного договора» упоминается в Гражданском кодексе дважды, хотя в практике такой договор представляет собой крайне редкое явление. Бет. ст. 182-а, 182-б, 182-в ГК. идет речь о предварительном договоре на заключение в будущем сделки купли-продажи строения (запродажная запись). В ст. ст. 218—219 ГК. предусматривается предварительный договор дать другому взаймы. Эти статьи могли иметь какое-то значение при их введении (в отношении нэпманов, желавших обеспечить себя кредитом в будущем), но в настоящее время, хотя ст. ст. 218—219 ГК не отменены и потому формально сохраняют силу, они фактически утратили в отношении граждан жизненное значение.

В области отношений между социалистическими организациями эта форма договорных связей применялась иногда в промысловой кооперации в отношениях между промысловым союзом и артелью.

Что касается запродажной записи, то ст. 182-а ГК, во-первых, требует нотариального удостоверения записи и, во-вторых, ограничивает ее действие шестимесячным сроком: поскольку это— предварительный договор, он должен или привести к Заключению окончательного договора или утратить силу. Ст. 182-а при этом прямо говорит о предъявлении одной стороной иска к другой стороне о совершении купли-продажи. Гражданский кодекс разграничивает в этом случае предварительный и окончательный договор и даже предусматривает средство добиться реального исполнения такого предварительного договора: если сторона, участвовавшая в запродажной записи, уклоняется от совершения договора купли-продажи строения, то последствия этого нарушения предварительного договора могут быть двоякие. Ст. 182-б возлагает на суд обязанность принять во внимание специальные условия запродажной записи и в зависимости от этих обстоятельств или признать предварительный договор расторгнутым с возложением на уклонившуюся от договора сторону возмещения убытков, или же, наоборот, признать договор купли-продажи совершенным и применить к такому случаю последствия нарушения заключенного договора купли-продажи (ст. ст. 189, 190 ГК).

3. Таким образом, предварительный договор по советскому праву есть своеобразная разновидность договоров. Необходимые признаки договора здесь налицо: предварительный договор заключается только при наличии выраженной воли той и другой стороны. Содержание договора и здесь, как и в других случаях, стороны определяют своим соглашением в пределах дозволенного положительным правом. Но предварительный договор не есть дублирование основного договора, потому что с каждым из них связаны свои последствия: основной договор порождает те последствия, какие ему вообще присущи (с теми модификациями, какие стороны придадут договору, внося в него специальные условия); что же касается предварительного договора, то из него вытекает лишь обязательство заключить в будущем договор, который стороны имели в виду, заключая предварительный договор.

Это различие, между прочим, было формулировано в советской арбитражной практике еще в 1925 году: «Предварительное соглашение отличается от законченного договора тем, что неисполнение предварительного соглашения обязывает виновную в том сторону возместить ущерб, понесенный стороною от незаключения впоследствии основного договора, в то время как неисполнение основного договора влечет ответственность за убытки, последовавшие от этого невыполнения» (решение ВАК ЭКОСО РСФСР 1(V) 1925 г. № 56).

Вместе с тем, более новая арбитражная практика стоит на той точке зрения, что нашему законодательству не свойствен общий принцип допустимости предварительных договоров, но что такие предварительные договоры могут иметь юридическую силу лишь в случаях, прямо предусмотренных в законе[68].

Практического значения этот вопрос не имеет: даже те предварительные договоры, которые прямо предусмотрены в законе, не имеют большого распространения на практике.

4. С предварительными договорами в указанном смысле не имеют ничего общего некоторые другие формы договорных связей, сложившиеся в советской хозяйственной жизни, например, система генеральных и локальных договоров (§ 20). Генеральный договор заключается между центрами хозяйственных систем и предусматривает обязанность заключения на его основе договоров локальных (местных) между нижестоящими звеньями этих систем. Таким образом, в то время как предварительный договор устанавливает обязательство заключения нового окончательного договора между теми же сторонами, генеральный договор предполагает заключение новых договоров другими организациями. Кроме того, неправильно было бы характеризовать генеральный договор как предварительный, в отношении которого локальный договор является окончательным. Генеральный договор имеет свое законченное содержание и законченное значение. Это значение по преимуществу организующее: с помощью генерального договора организуют договорные связи на местах. Но наряду с этим, в генеральном договоре есть свое конкретное содержание: распределение годовых количеств поставляемых товаров между нижестоящими организациями и т. п.; иногда в генеральных договорах проводилось систематическое регулирование количеств и ассортимента товаров, поставляемых по локальным договорам, гарантия оплаты счетов местными организациями. Вследствие этого по генеральному договору возможно предъявление иска не только о заключении локальных, но также о конкретных действиях по исполнению генерального договора, (хотя он и не является товарной сделкой).

Таким образом, хотя местные организации обязаны на основе генерального договора заключать локальные, но' это обязательство основывается на внутрисистемном подчинении одной организации другой.

Нет места для применения категории «предварительного договора» и в той структуре отношений, которую мы имеем в области капитального строительства. Если данное строительство рассчитано не на один год, то заключается генеральный договор строительного подряда на весь объем работ в целом и, наряду с ним, годовые договоры на те работы, которые подлежат исполнению в течение каждого данного года. Такая структура договорных отношений объясняется тем, что и само планирование и финансирование строительства ведется именно по этой системе: в титульных списках предусматривается вся работа по данному объекту в целом, указывается сметная стоимость всей работы и параллельно с этим предусматриваются сметные ассигнования на это строительство по годам. Генеральный договор на капитальное строительство и годовые подрядные договоры нужно рассматривать как единое целое. Генеральный договор по содержанию представляет сумму всех годовых договоров, заключенных на данное строительство. В этом его внутреннее отличие от предварительного договора. С внешней стороны разница сказывается, между прочим, в том, что генеральный договор и договор на первый год строительства заключаются обычно одновременно.

§ 18. Заключение договора

1. Договор считается заключенным в том случае, если между сторонами состоялось соглашение по всем существенным его пунктам (условиям), а также по тем пунктам (условиям), относительно' которых по предварительному заявлению хотя бы одной из сторон должно быть достигнуто соглашение (ст. 130 ГК).

В содержании договора вообще можно различать составные части троякого рода: 1) такие, наличие Которых является для данного рода договоров необходимым в том смысле, что при отсутствии соглашения сторон в отношении этих пунктов договора, договор не может считаться состоявшимся' (существенные, или необходимые части); 2) та^ие части, которые обыкновенно встречаются в определенных договорах, вследствие чего эти пункты предусматриваются диспозитивными нормами, обычные части договора (следовательно, если даже стороны совсем не предусмотрели подобного рода вопроса, предполагается, что они имели в виду обычный способ его разрешения, который выражен в диспозитивной норме). Если стороны желают придать своему договору в этой части иное содержание, им предоставляется включить в договор' соответствующее указание, и тогда диспози-тивная норма не получит применения; 3) случайные пункты, т. е. такие, которые не являются ни необходимыми, ни обычными частями договора и входят в его содержание лишь тогда когда того пожелают стороны (например, условия в техническом смысле слова).

Статья 130 ГК относит к числу сущестаенных пунктов (условий) договора, во-первых, объективно существеяные пункты, т. е. такие, которые имеют существенное значение для договоров' данного типа, и, во-вторых, такие пункты, которые являются существенными в глазах данного'лица, выдвигающего необходимость соглашения по поводу них, так сказать, субъективно существенные пункты, т. е. такие, при .отсутствии которых данное лицо не желает заключения договора, о котором идет речь.

Статья 130 ГК называет в качестве объективно существенных пунктов договора — предмет, цену, срок. Этот перечень существенных в силу закона пунктов договора не имеет такого значения, что все эти пункты (предмет, цена, срок) непременно

должны быть в каждом договоре. Например, договор имущественного найма, не содержащий в себе срока, не считается недействительным; то же самое нужно сказать в отношении цены при заключении договора поручения, поскольку этот договор может быть и возмездным и безвозмездным, и т. д. В полном смысле существенной и необходимой частью договора можно признать только предмет договора. Но и то, при заключении договора на поставку фондированной продукции, когда предприятие-потребитель получает фонд на определенную продукцию в определенном количестве, а предприятие-поставщик получает Соответствующий наряд, сторонам, заключающим договор, не приходится договариваться об этом пункте договора, ввиду определения его в плановом порядке.

2. Предложение договора (так называемая оф-ферта). Взаимное согласие сторон, без которого не может быть договора, достигается путем предложения заключить договор (офферты), исходящего от одной стороны, и принятия этого предложения другой стороной.

Однако не всякое инициативное, первое по времени, заявление относительно заключения договора называется предложением договора в техническом смысле, или так называемой оффертой. Инициатива заключения договора может проявиться в двух основных разновидностях, весьма различных по характеру и значению.

Именно, иногда лицо своим заявлением имеет в виду только завязать переговоры (предварительные), информировать об условиях, на которых оно желало бы заключить договор, либо вызвать предложение от другой стороны, но не выражает еще окончательного намерения вступить в договор на определенных условиях.

В других же случаях по смыслу заявления инициатора, по обстановке, при которой оно сделано, можно видеть, что предлагающий составил окончательное решение вступить в договор .и что предложение делается с готовностью считать себя связанным действием' предлагаемого договора, если другая сторона примет данное .предложение. Только в случаях второй группы может иттп речь о предложении договора в точном смысле слова. Если лицо, предлагающее договор, например, оставляет за собой право окон-. чательно выразить свое решение в дальнейшем впредь до изъявления воли. другою стороною, такое инициативное заявление признать предложением нельзя. . Необходимо, однако, иметь в виду, что если предложение в техническом смысле предполагает, что оно делается настолько решительно, что принятие этого предложения может без дополнительных переговоров привести к заключению договора, то такая окончательность предложения является, хотя и необходимым, но

не единственным признаком предложения, или офферты. Из того, что принятие предложения должно привести к заключению договора, следует, что предложение по своему содержанию должно охватывать существенные части намечаемого договора.

Этот вто'рой признак предложения следует понимать в соответствии с обстоятельствами каждого дела, с устаяовившимися обычными воззрениями деловой жизни. Если какой-либо момент является безусловно существенным для данного договора, то это еще не значит, что отсутствие этого момента в предложении заключить договор всегда и безусловно сделает предложение как бы незаконченным. Так, например, для договоров поставки и купли-продажи цена, конечно, является существенным элементом, но ввиду государственного нормирования цен включение цены в предложение договора, с точки зрения советского права, надо признать не обязательным, а нередко его можно признать даже излишним. В некоторых случаях, когда договор заключается между лицами, уже состоявшими ранее в договорных отношениях, эти предыдущие отношения дают ключ для установления и для нового договора содержания некоторых существенных условий договора, которые оказались не упомянутыми в предложении. В плановых договорах между социалистическими предприятиями предмет договора может быть определен посредством ссылки на имеющийся фонд, без точного обозначения. При заключении договора между гражданами отсутствие в предложении существенного для данного договора пункта может быть восполнено установившейся деловой практикой; например, при обращении к носильщику с просьбой донести вещи или при других договорах об оказании мелких услуг размер вознаграждения за эти услуги может быть определен в соответствии с тем, как он установился в практике подобного рода отношений.

Предложение должно быть обращено к другой стороне в заключаемом договоре. Этот момент «адресованности» к другой стороне, требование, чтобы предложение делалось другой стороне, не является надуманным признаком, а диктуется самой жизнью. В договорных отношениях между социалистическими организациями вообще трудно встретить случаи, когда заявление о готовности заключить договор делается третьему лицу. В отношениях между гражданами бывает, что А. в разговоре с Б. (не являющимся представителем В.) заявляет, что он, А., готов продать В. такую-то вещь за такую-то цену. Странно было бы такое заявление признавать предложением в техническом смысле. Весь смысл договора, все его хозяйственное назначение делает естественным, чтобы предложение было обращено к другой стороне (хотя бы через представителя).

Из этого' не следует, чтобы этой другой стороной, к которой направляется предложение, было всегда точно определенное

лицо. Разумеется, если индивидуальные особенности стороны имеют по характеру договора существенное значение, предложение делается именно точно определенному лицу. Так бывает в большинстве случаев заключения договоров; однако определенность стороны, к которой направляется предложение, не является безусловно необходимой. Нельзя отрицать, что во многих имущественных договорах индивидуальные особенности сторон не имеют существенного значения. В этих случаях нет достаточных оснований не признавать предложений, обращаемых к «н е-определенному лицу», т.е. таких, при которых в момент предложения личность другой стороны еще не определилась. Необходимо оговориться, что допустимость такого рода предложений к неопределенному лицу (иногда употребляют выражение «публичные офферты») не является общепризнанной. При этом иногда не проводится различие понятий «предложение к неопределенному лицу» и «договор с неопределенным лицом», а между тем, эти понятия не покрывают одно другого. Лишь в единичных, исключительных случаях договор заключается так, что личность контрагента в момент заключения договора неизвестна: например, в морском праве практикуется договор морского страхования «за счет кого следовать будет» (Кодекс торгового мореплавания, ст. 197), так что лицо, по' внешности являющееся страхователем, в действительности является третьим лицом, а личность подлинного кредитора неизвестна. Но по общему правилу даже при так называемом публичном предложении к моменту заключения договора личность второй стороны выясняется, и договор заключается, следовательно, с определенным лицом.

Поэтому предложения заключить договор (офферты), обращаемые к неопределенному лицу, следует признать допустимыми. Если закусочная-автомат выставляет аппарат, из которого всякий опускающий определенную денежную сумму получает бутерброд, или если в окне магазина выставляется товар с обозначением цены, то здесь предложение обращается к совершенно' неопределенной массе лиц. Это обстоятельство не может не влечь за собой известных юридических особенностей; так, запас предметов в автомате рано или поздно будет исчерпан, и лицо, которое опустит требуемую монету после этого, не получит желаемого предмета: было бы нелепо, если бы за этим лицом признали какие-либо претензии из неисполнения заключенного с ним договора (опущенная монета автоматически возвращается, а если этого нс последовало, должна быть возвращена).

Подобно тому, как среди обращений к точно определенному лицу приходится различать предложения договора в техническом смысле и простое приглашение вступить в переговоры о договоре, так и при обращении к неопределенной масс^ лиц различаются офферты и простые информации, либо приглашения завязать пе-

реговоры. Таким образом, не всякое публичное обращения является предложением в техническом смысле слова. Оно мoжe^ иметь значение простого вызова делать предложения, и тогдг предложением считается то заявление, которое делает откликнув шийся на публичное обращение.

В каких случаях имеет место так называемая публична? офферта, а в каких—только приглашение делать офферты, може1 быть указано самим законом или административной нормой. Например, согласно ст. 2 «Правил устройства и содержания оконных витрин в магазинах» (приложение № 2 к приказу Министерства торговли СССР № 167 от 16 мая 1946 г.) в витринах должны выставляться товары, только имеющиеся в продаже. Правда, на званными правилами не признается (как это было раньше. согласно постановлению Народного Коммисарита внутренней торговли СССР № 15 от 13 мая 1935 г.) за покупателем право требовать (при отсутствии в магазине соответствующего товара) продажи ему того экземпляра, который помещен в витрине. Однако по смыслу изложенной ст. 2 Правил все же необходимо сделать вывод, что помещение товара в витрине рассматривается как офферта; напротив, рассылка прейскурантов, тарифов и т. п. не признается за офферту, а есть простое оповещение и приглашение вступать в деловые переговоры. Тот же вопрос может быть решен' толкованием на основе всех обстоятельств каждого конкретного случая; так, например, нахождение на стоянке свободного такси есть предложение, обращенное к каждому желающему из публики, и если кто-либо садится в такую машину, водитель не вправе отказаться везти; наоборот, лица, становящиеся в том же месте в очередь в ожидании такси, вольны при подаче машины свободно отойти от очереди, они не считаются делающими определенное предложение.

Спорным является вопрос о том, следует ли относить к числу «предложений к неопределенному лицу» публичный вызов, публичное обещание награды и т. п. (объявление о том, что доставившему пропавшую вещь будет дано вознаграждение; учреждение конкурса на лучшее сочинение на заданную тему с объявлением премий для тех, кто удовлетворит требованиям конкурса, и т.д.).

Эти и подобные примеры не относятся к рассматриваемому здесь вопросу. Подобного рода случаи должны быть выделены в особую группу обязательств, возникающих не в договорном порядке, а на почве одностороннего обещания. Смысл публичного объявления в названных случаях заключается в том, что лицо, делающее подобного рода объявление, принимает на себя обязательство не перед лицом, индивидуально определенным, а перед всяким, кто ответит известным требованиям. Неправильность признания, .подобного рода отношений договорными явствует хотя бы из того, что действие, за которое объявлена награда, премия

и т. п., может быть совершено даже при незнании об объявлении, тогда как договор предполагает выражение воли принять сделанное предложение. Подробнее о «публичном вызове» см. ниже, § 22.

Для советского права не имеет особого значения, но все же не совсем безразличным является вопрос о заключении договора посредством публичных торгов (аукциона) (стр. 100 ГК.) '. С чьей стороны делается предложение договора: должностного лица, производящего аукцион, или со стороны каждого отдельного участника торгов? Возможна такая точка зрения, что объянление аукциона (публичных торгов) есть предложение, обращенное к тому (заранее неизвестному) лицу, которое предложит наиболее выгодные условия. Такое встречное предложение любого из участников торгов приводит к заключению договора, при условии, если не последовало другого (более выгодного) предложения. Когда производящий аукцион ударяет молотком или_ иным способом объявляет торг законченным, это только констатация того факта, что названное условие наступило и договор считается заключенным. Но возможна и иная точка зрения, что объявление публичного торга есть только приглашение делать офферты, а оффертой является то заявление, которое делает участник торга, надбавляющий к начальной сумме; такое предложение может быть принято или нет производящим торг, вследствие чего удар молотка и т. п. есть не что иное, как принятие предложения.

Советской действительности более соответствует та точка зрения, что организация публичного торга представляет собой не предложение договора, а лишь приглашение делать предложения; должностное лицо, производящее аукцион, может или принять наиболее подходящее предложение, или прекратить торг, не приняв ни одного предложения, если ни одно из них не достигает определенного лимита.

3. Юридическая сила офферты. Развитие оборота предполагает возможность широкого проявления инициативы в деловых отношениях без опасений каких-либо неблагоприятных последствий проявленной инициативы. Но, наряду с этим, интересы оборота требуют, чтобы отношения, более или менее определившиеся, были устойчивы и надежны. Одновременное влияние этих двух требований хозяйственной жизни и приводит к тому, что различаются предложения договора (офферты) в точном смысле слова и всякого рода предварительные заявления. Закон не связывает лиц, делающих лишь предварительные заявления, имеющие целью вызвать предложения со стороны других лиц или положить начало переговорам относительно будущего договора.

Неокончательное заявление или простое приглашение вести переговоры не вызывает юридических последствий, в смысле свя-

' Процедура публичных торгов излагается ниже, § 34.

занности лица его заявлением: такое заявление может быть в любое время взято обратно. Каждый участник хозяйственного оборота должен знать, что подобного рода неокончательные заявления в любой момент могут быть отменены, и с этой возможностью каждый должен считаться. И наоборот, лицо, желающее проявить в этой форме свою инициативу, может это делать без страха и сомнений, зная, что в случае выяснения каких-либо новых обстоятельств, делающих заключение договора нежелательным для него, можно будет свободно и безнаказанно' отказаться от заключения договора.

Иначе обстоит дело, когда делается предложение в техническом смысле. Предложение (офферта) характеризуется, помимо того, что в нем должны содержаться существенные пункты предлагаемого договора, еще и тем, что оно делается с окончательным намерением заключить договор.

В отношении предложения в техническом смысле выступают поэтому на первый план соображения иного порядка. В этих случаях необходимо добиться того, чтобы лица, которым направлено предложение заключить договор, могли положиться на это предложение, затрачивать, если окажется необходимым, время и средства на выяснение приемлемости для них предложения и т. п., и не опасаться, что, быть может, намерения инициатора договора уже изменились и затраты, делаемые в связи с обсуждением предложения, окажутся бесцельными. Хозяйственная жизнь требует. чтобы предложение в какой-то мере связывало того, от кого оно исходит, и чтобы произвольная его отмена не признавалась нормальным явлением. Но, рядом с этим, в интересах оборота эта .связующая сила офферты должна быть ограничена как в отношении срока, так и размера ответственности; состояние связанности и неопределенности в течение более или менее значительного промежутка времени неудобно в деловых отношениях.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что изложенные соображения в советской жизни не имеют большого значения. Дело в том, что они, ка'к правило, применимы только к договорам между гражданами, а такие договоры в практике жизни занимают довольно скромное место. К социалистическим организациям эти соображе-ния могут получить применение лишь в каких-либо' исключительных случаях. Примеры договоров, при заключении которых могут получить применение приведенные соображения, можно иногда встретить в кооперативной практике. Допустим, что какая-нибудь промкооперативная артель, выполнившая свои плановые договоры, получает заказ от торгового предприятия на изготовление какого-то предмета, не входившего до того в ассортимент изделий этой артели. Для того чтобы выяснить возможность при имеющемся оборудовании принять такой заказ, артели, быть может, приходится выполнить некоторые предварительные действия, связан-

ные с транспортными расходами, с дополнительной оплатой труда, в особенности с изготовлением штампов и т.д. Очевидно предприятие, сделавшее заказ, не должно иметь права (в пределах известного срока) отступать от своего заказа и тем причинить артели убытки; т. е. в этих отношениях получит практическое значение вопрос относительно обязательной силы предложения.

Но такого рода отношения могут встретиться между социалистическими организациями лишь изредка. В частности, на почве плановых договоров, как правило, опасаться отмены предложения не приходится.

Для решения вопроса о связующей силе предложения существенно важно различие договоров «между присутствующими» и «договоров между отсутствующими». Различие этих двух категорий основывается не на пространственной разобщенности лиц, заключающих договор, а на том, воспринимается ли другой стороной сделанное первой стороной предложение непосредственно, так что то или иное выражение воли также и второй стороны может последовать немедленно, или же между выражением воли первой стороны, представляющим собою предложение, и выражением воли второй стороны (в ответ на сделанное предложение) неизбежен разрыв во времени. В первом случае, когда выражение воли одной стороны воспринимается другой стороной непосредственно, имеет место «договор между присутствующими»; во втором случае, когда между выражением воли одной стороны (предложением) и ответным выражением воли другой стороны неизбежен какой-то промежуток времени, говорят о «договорах между отсутствующими».

Таким образом, «договором между присутствующими» является не только договор, заключаемый лицами, находящимися в одном месте, но также и договор, заключаемый по телефону: хотя обе стороны в этом случае находятся в разных местах, но они слышат друг друга, непосредственно воспринимают взаимные волеизъявления. Предложение считается сделанным присутствующему лицу также и в том случае, если оно сделано непосредственно' представителю отсутствующего контрагента: поскольку представитель уполномочен на заключение договора и предложение им воспринимается непосредственно, мы имеем заключение договора между присутствующими. Наоборот, если предложение делается хотя бы и присутствующему лицу, но неуправо'мо-чепному на заключение договора посланцу другой стороны, предложение считается сделанным отсутствующему лицу.

Когда сторона непосредственно воспринимает предложение, то' для нее нет опасности потерпеть какие-либо убытки вследствие того, что сделавший предложение может изменить свое решение: сторона, которой сделано предложение в ее присутствии или по телефону, может сразу принять или отклонить предложение,

Может внести в него желательные для нее поправки, может, наконец, выговорить себе срок на ответ и этим связать сделавшего предложение, если, конечно, он согласится на предоставление срока для ответа.

Предложение, сделанное присутствующему, Должно быть принято немедленно. Если предложивший договор не получает сразу положительного ответа на предложение и если им не предоставлено другой стороне определенного срока для ответа, предложение не связывает того, кто его сделал.

Так именно решает вопрос ст. 131 ГК: предложение заключить договор, сделанное присутствующему лицу без указания срока для ответа, связывает лицо, сделавшее предложение, лишь в том случае, когда контрагент немедленно заявил о принятии предложения. Ст. 135 ГК (относящаяся к договорам и между присуг-ствующими и между отсутствующими) постановляет,-что заявление о принятии предложения на иных, чем было предложено, условиях, признается отказом от предложения и в то же время новым предложением.

Гораздо сложнее вопрос, когда предложение делается отсутствующему лицу, т. е. по почте, по телеграфу, «с нарочным» и т. д.

Прежде всего в этом случае приходится выяснить, когда предложение, действительно, состоялось.

Офферта делается в отношении данного контрагента. Отсюда следует, что офферта не получает юридического значения, пока она не дошла до адресата. Из этого можно сделать вывод, что если, допустим, предложение сделано почтой, а вслед затем отменено (взято обратно) по телеграфу, так что другая сторона узнает об отмене раньше, чем получено предложение (или если предложение отменено письмом же, но так быстро, что оба письма — и с предложением и с отменой — получены одновременно) , то предложивший договор не несет никакой, ответственности за отмену предложения, и вообще из предложения в этом •случае не может возникать юридических последствий: оно считается не состоявшимся. Разумеется, получение офферты ни в какой степени юридически не связывает получившего ее.

Относительно юридического значения состоявшегося предложения, т, е. дошедшего до отсутствующего лица, советское право четко выражает ту мысль, ,что офферта (в отличие от всякого рода предварительных заявлений) сопровождается обязательством для лица, сделавшего ее, оставаться верным сделанному предложению и произвольно не отменять его. Советское право учитывает большую практическую важность связующей силы офферты: признание за оффертой такой силы позволяет другой стороне намечаемого договора делать необходимые распоряжения, принимать подготовительные меры к договору и т. п.

Разумеется, эта связанность сделавшего предложение должна быть как-то ограничена во времени: получивший предложение, быть может, вовсе не собирается давать на него какой-либо ответ; из этого не следует, что офферент должен быть связан в течение неопределенно продолжительного времени. Ст. 132 определяет момент, до которого продолжается связанность предложившего договор, двояко, в зависимости от того, сопровождалась ли офферта указанием срока, в течение которого она должна связывать то лицо, от которого исходит, или же такого срока не указано. Если в предложении договора указан определенный срок для ответа на это предложение, то в пределах этого срока лицо, сделавшее предложение, и является связанным. Например, после изложения основных условий, на которых предложен договор, в предложении делается приписка: «ответ ожидается к 10 апреля с. г.»; в этом случае сделавший предложение не должен брать своего предложения назад до 10 апреля и, обратно, непоступление ответа до 10 апреля развязывает ему руки: сделавший предложение после этого срока волен поступить так или иначе. Если в предложении срок не указан, то предложение связывает лицо, от которого предложение исходит, в течение срока, нормально необходимого для получения ответа. Какой именно срок нужно признать нормально необходимым, решается на основании деловой практики: сделавший предложение не вправе от него отступать в течение срока, какой по почтовым условиям и всем обстоятельствам дела необходим для получения ответа. Таким образом, отправивший предложение заключить договор должен учесть, сколько времени посланное им письмо, телеграмма и т. п. будут итти до адресата; прибавить к этому еще такой же срок на то, чтобы ответ мог дойти до предложившего договор; присоединить к этому еще некоторое время, какое по деловой практике требуется, чтобы взвесить обстоятельства дела, принять решение, изготовить и отправить ответ. Так определится срок, в течение которого лицо, предложившее договор, связано своим предложением.

Гражданский кодекс не указывает, в чем именно выражается связанность лица, предложившего договор, и какие юридические последствия должны наступить в том случае, если сделавший предложение отступится от него до истечения указанного срока. Нельзя усматривать ответа на этот вопрос в словах ст. 134 ГК «договор... считается заключенным с моменту получения ответа. . .»; в этой статье имеется в виду другой фактический состав, когда предложение не было отменено до установленного срока на ответ.

Вообще говоря, последствия незаконной отмены предложения можно строить двояко. Можно сделать такой вывод: ненадлежащая и, следовательно, незаконная отмена предложения не имеет юридического значения в отношении того, кому предложение

сдельно. Если это лицо принимает предложение в пределах срока указанного в предложении или установленного на основе деловой практики, договор должен считаться заключенным, и можно тре бовать исполнения.

если, однако, договор заключен относительно индивидуально определенной вещи, то применительно к ст.ст. 120, 191 ГК нужнс было бы провести различие между договорами, направленнымг на передачу права собственности на вещь, и договорами о предоставлении вещи в пользование. Если лицо, предложившее договог купли-продажи, отступает от сделанного им предложения и заключает однородный договор относительно той же вещи с другим лицоМ, притом до того, как поступил ответ от получившего первое предложение, собственником будет признан именно тот, с кем договор заключен раньше, и, следовательно, лицо, которому былс раньше сделано предложение, неправильно затем отмененное, может в этом случае получить лишь возмещение, убытков, поне-ceHHt'lx от нарушения договора (те же последствия будут и в том случае, если определить старшинство договора окажется невозможным, а, между тем, вещь передана тому новому лицу, с которым лицо, сделавшее предложение, отступив от своего первого предложения, заключило договор). Если же договор, предложенный лицом, имел своим содержанием предоставление индивидуально-определенной вещи в пользование, то, в случае ненадлежащей отмены и вообще нарушения предложения, другая сторона может требовать исполнения договора в натуре только при условии, если-вещь еще не передана лицом, сделавшим предложений, третьему лицу, имеющему однородное право в отношении этой вещи; если же вещь уже передана третьему лицу (хотя бы договор с этим третьим лицом был заключен после того, как по-ложигельный ответ на первое предложение поступил1 к предложившему), возможно только требование возмещения убытков от сделавшего' предложение.

Возможна и другая постановка вопроса, Офферта связывает своего автора как акт его односторонней воли. Нарушая свое обязательство не отступать от предложения в течение определенного срока, сделавший предложение тем самым препятствует заключению договора с тем контрагентом, которому было сделано предложение. Вследствие этого обстоятельства договора в таком случае й^г, и, следовательно, нельзя говорить ни об исполнении предполагавшегося договора в натуре, ни о возмещении положительного ущерба, причиняемого' нарушением договора. Лицо, сделавшее предложение, незаконно нарушившее свое обязательство не отступать от предложения в пределах известного срока, обязано лишь возместить другой стороне ущерб, понесенный ею от того, что предполагалось заключение договора. Другими словами, лицо, сделавшее предложение и отступившее неправомерно от своего

предложения, должно поставить лицо, которому было сделано предложение и которое положилось на него, в такое имущественное положение, как если бы предложение не было сделано (например, возместить расходы по поездкам, связанным с предложением,—-для осмотра предлагаемого предмета и т. п., расходы по производству испытания или пробы предмета и т. д.). Так как при этой точке зрения договора нет, то лицо, предложившее договор и взявшее предложение обратно, не дождавшись истечения срока связанности, не обязано возмещать положительный договорный интерес, т. е. ущерб, причиняемый неисполнением договора и выражающийся в хозяйственной выгоде, которую представляет собой для данного лица самое содержание договора.

Какую из этих двух санкций правильнее установить на случай, если сделавший предложение неправомерно отступает от своего предложения до истечения срока на принятие предложения?. Признавать договор заключенным можно было бы лишь ста-' новясь на путь фикции, что выражение волн предложившего, тем не менее, считается сохраняющим значение; между тем прибегать к фикции в данном случае нет оснований. Поэтому следует признать, что неправомерный отказ лица от собственного предложения должен влечь за собой для него обязанность возместить другой стороне те убытки, которые сторона терпит от того, что она полагалась на сделанное ей предложение в расчете на предстоящее заключение договора, а договор не состоялся по вине того, кто его предложил.

В отношении договоров между гражданами возникает еще . вопрос: переходит ли на наследников лица, сделавшего предложение, его обязанность в пределах'известного срока придерживаться сделанного предложения? Другими словами, сохраняется ли юридическое значение офферта в случае смерти сделавшего' ее до истечения срока, предоставляемого другой стороне на принятие? Например, собственник дачи сделал предложение другому лицу купить ее и дал двухнедельный срок для ответа, а через три дня умер; связаны ли его наследники сделанным предложением? На этот вопрос возможен двоякий ответ. Можно исходить из того положения, что на наследников могут переходить только возникшие права и обязанности, а не одни лишь возможности прав и обязанностей. Из предложения заключить договор, хотя бы это предложение и дошло уже до сведения того, к кому оно обращено, не возникает для э-рого последнего ни права, ни обязанности. Если, следовательно, в промежуток времени между предложением и заключением договора одна из сторон умирает, предложение отменяется силой этого обстоятельства; если после этого даже последует принятие предложения, оно не получит значения, так как относится к несуществующему предложению.

Другой ответ будет, если исходить из связующей силы офферты.

Поскольку предложением создается для его автора обязанность в течение определенного срока не отступать от сделанного предложения, эта его обязанность переходит и на наследника, если сделавший предложение умирает до истечения срока на принятие. Эта точка зрения должна быть'признана .более правильной, тем более, что она создает для контрагента более уверенное положение и этим она больше соответствует потребностям оборота, укрепляя деловые связи между участниками этого' оборота.

Аналогично должен решаться вопрос и в том случае, если После предложения, но до истечения срока па ответ, сделавший Предложение утратил дееспособность.

Если предложение принимается ужо по истечении срока (назначенного предложившим договор или определяемого по обстоятельствам дела), такое принятие является запоздалым и рассматривается как новое предложение (нуждающееся, следовательно, в принятии лицом, сделавшим предложение).

4. Принятие офферты и момент заключения Договора. Важно установить, в какой именно момент договор 1У10ЖНО' считать заключенным. Этот момент, в свою очередь, имеет йажное значение (для решения вопроса о переходе права собственности, вопроса о несении риска и ряда других).

Советское право решает вопрос о моменте заключения договора следующим образом.

В отношении договоров, заключаемых между присутствующими, момент заключения договора (и следовательно,—установления обязательства) определяется ст. 131 ГК так: если предложение заключить договор сделано' присутствующему без указания срока для ответа, договор считается заключенным лишь ^ случае немедленного заявления о принятии предложения; если же предложение заключить договор сделано присутствующему с указанием срока для ответа, договор считается заключенным лишь в том случае, если ответ о принятии предложения Получен предложившим в течение указанного им срока. Этот второй случай в некоторой мере уже приближается к договорам ^ежду отсутствующими, так как выражение воли второй стороны будет иметь место впоследствии без непосредственного и немедленного его восприятия первой стороной. Что же касается первого случая, то, поскольку происходит непосредственное восприятие взаимно каждым контрагентом выражения воли другого Контрагента, иного решения вопроса и быть не может.

Сложнее обстоит дело при заключении договора между отсутствующими. В этом случае (после получения предложения лицом, Которому предложение сделано) можно выделить следующие моменты: а) решение лица, которому сделано предложение,

принять это предложение и выражение воли на принятие предложения; б) отправление этим лицом ответа (с выражением согласия на предложение) предложившемудоговор;в) получение этого ответа лицом, предложившим договор; г) наконец, момент, когда лицо, сделавшее предложение, фактически узнает содержание полученного ответа. Ст. 134 ГК приурочивает заключение договора к моменту получения лицом, от которого исходит предложение, ответа с выражением согласия на предложение. Это решение вопроса следует признать наиболее целесообразным и отвечающим потребностям практики. В самом деле, момент, когда лицо пришло к решению заключить договор, выразило это решение вовне (например, написав письмо предложившему договор о том, что его предложение принято), но это выражение воли, так сказать, еще не оторвалось от того лица, которым сделано, не может служить решающим моментом в вопросе заключения договора. Дело в том, что самое решение принять предложение является внутренним актом, установить который постороннему лицу трудно, порой — невозможно; напротив, само лицо, выразившее волю принять предложение, может без труда уничтожить внешнее выражение своего решения (например, разорвать письмо, содержащее ответ на предложение). Приурочив заключение договора к такому неуловимому моменту, мы лишились бы всякой возможности уверенно судить о заключении договора.

Черты неопределенности присущи и следующему моменту — отсылке ответа в адрес предложившего. Дело в том, что пока ответ не получен лицом, от которого исходит предложение, пославший ответ может еще (с помощью своевременного контризвещения или затребования своего письма от почты) взять свое согласие назад, т. е. достигнуть того, что договор обязательной силы не должен получить за отсутствием согласия второй стороны. Поэтому не соответствовало бы характеру отношения, если бы договор признавался заключенным ранее получения ответа на предложение.

Признание договора заключенным в момент отсылки письма с выражением согласия на предложение является, таким образом, нецелесообразным. Момент получения ответа, к которому приурочено заключение договора ст. 134,—момент, поддающийся точному определению: если ответ дан заказным письмом или телеграммой, доказательством служит расписка в получении; если ответ сообщен простым письмом, момент получения удостоверяется почтовым штемпелем на конверте. Если же лицо, сделавшее предложение, утверждает, что фактически письмо получено позже, на него и надо возложить доказывание этого (посредством предъявления конверта с почтовым штемпелем).

Может случиться, что заявление второй стороны о' принятии предложения было отправлено своевременно, и это видно из заявления, однако получено это заявление по истечении того срока, в течение которого предложивший считается связанным своим предложением. В этом случае лицо, от которого исходит предложение, получив ответ с запозданием, должно немедленно известить вторую сторону о том, что ее ответ получен с опозданием, для того, чтобы эта вторая сторона не понесла ущерба, ошибочно считая договор заключенным. Если предложивший договор такого извещения не сделает, ответ не признается запоздавшим, и, следовательно, договор окажется заключенным

(ст.133ГК).

Со стороны доказывания факта получения ответа представляет трудности в договорах между гражданами случай извещения о согласии посылкой письма с нарочным, который может сдать письмо кому-либо из домашних лица, предложившего договор; тогда приходится доказывать факт получения письма свидетельскими показаниями соответствующих лиц. Сложнее доказывание, если письмоносец опустил письмо в почтовый ящик, прибитый к двери предложившего договор; но связанных с этим трудностей доказывания можно избежать, послав заказное письмо, которое вручается под расписку.

Момент восприятия ответа (т. е. прочтение, выслушание письма ^и т.п.) страдает крайней неопределенностью и неуловимостью и потому не может приниматься за момент заключения договора. Необходимо иметь, между прочим, в виду, что если бы договор считался заключенным только в момент восприятия, то перед предложившим договор, изменившим свое решение о заключении договора, открывалась бы легкая возможность избежать договора, по собственному усмотрению, например, посредством оставления невскрытыми всех писем с почтовым штемпелем того города, из которого ожидается ответ, и т. п. Проконтролировать можно только получение ответа, но не восприятие, являющееся процессом внутреннего характера; приурочивать заключение договора к такому, не поддающемуся проверке моменту, не практично.

Таким образом, практически наиболее целесообразным является приурочить заключение договора между отсутствую. щими к моменту получения ответа лицом, сделавшим предложение; если произошло получение, то можно резюмировать и восприятие ответа.

Однако и при системе «получения ответа» могут быть попытки уклониться от договора. Именно, возможно, что предложивший договор или умышленно помешает получению ответа на предложение или не получит его по небрежности (например, оставляет квартиру постоянно запертой, а почтового ящика на двери не имеет). Вручение письма в подобного рода случаях не может,

конечно, стать невозможным навеки, но вполне мыслимо задержать получение настолько, чтобы можно было затем сослаться на то, что ответ запоздал. Как будет тогда обстоять дело? Если предложивший договор умышленно помешал получению ответа, содержащего принятие предложения, то нужно применить по аналогии норму, установленную для условных сделок. По ст. 43 ГК, если наступлению условия недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой выгодно ненаступление условия, то условие считается наступившим. По аналогии можно признать, что, если предложивший договор недобросовестно помешал получению ответа, ответ нужно считать полученным, а договор заключенным. Возможно и другое решение. Предложивший договор, намеренно препятствуя получению ответа, ближайшим образом хотел, чтобы срок, даваемый законом (или самим предложением) на ответ, истек без получения ответа. Поэтому, если, несмотря на все препятствия со стороны предложившего договор, ответ все-таки в конце концов им получен, но за пределами назначенного или нормального срока, следует считать ответ полученным своевременно; если же ответ так и не получен, то нужно предоставить другой стороне новый срок для ответа. Такое решение вопроса сводится к такой же фикции, как и предложенное выше, а между тем приводит к затяжке в разрешении вопроса. Поэтому представляется предпочтительным именно первое, изложенное выше разрешение вопроса (по аналогии со ст. 43 ГК).

З

Поиск по сайту: