ВАЙШНАВЫ В МЕЖРЕЛИГИОЗНОМ ДИАЛОГЕ

Доклад, прочитанный Саулюсом Дагисом (духовное имя Санака Кумар дас) на научно-практической конференции “Вайшнавы в социокультурном контексте современной России”, проходившей в Институте философии РАН в июне 1996 г., знакомит читателя с настоящим Движения сознания Кришны в России религиозной.

В первую очередь следует рассказать о нашем отношении к другим религиям, межрелигиозному и межконфессиональному диалогу в принципе.

Вкратце это отношение сформулировано в «Заявлении Центра Обществ Сознания Кришны в России «Об отношении к религиозным традициям». Насколько возможно, буду стараться не повторять определенных в нем позиций.

Мы признаем и даже приветствуем плюрализм в религиозной жизни. Эту позицию могут проиллюстрировать цитаты из трудов Шрилы Прабхупады, которыми мы руководствуемся в вероучительных и практических вопросах.

К примеру, в письме от 14 марта 1969 года Шрила Прабхупада писал:

«Движение сознания Кришны предназначено для просвещения всех людей; оно свободно от сектантских представлений о вере. Наш принцип таков: человек должен пробудить свою дремлющую любовь к Богу. Каждую религию или веру, которая учит, как развить эту дремлющую любовь, можно считать превосходной. В мире существуют разные вероисповедания; они даны соответственно уровню учеников и последователей, времени, месту и другим обстоятельствам. Основные религии мира — индуизм, христианство, ислам и буддизм. Каждая религия обязательно признает авторитеты — верховный авторитет Бога, а также авторитет Его представителя. Так что мы не спорим ни с одной из религий, а просто учим, что нужно стараться пробудить дремлющую в нас любовь к Богу, которую еще называют сознанием Бога или сознанием Кришны.”

В комментарии к Бхагавад-гите 4.7 Шрила Прабхупада говорит:

«Лишь Сам Господь может создать систему религии (...) каждое воплощение Господа имеет определенную миссию, и все они описаны в священных писаниях. Никого не следует принимать за воплощение, если оно не упоминается в писаниях. Неверно думать, что Господь нисходит лишь на землю Индии; Он может появиться в любом месте, и когда пожелает. В каждом Своем воплощении Он говорит о религии лишь столько, сколько может быть понято определенными людьми при определенных обстоятельствах. Но цель всегда одна — привести людей к осознанию Бога и выполнению религиозных принципов. Иногда Господь нисходит лично, иногда посылает Своих истинных представителей в образе сына или слуги, или приходит Сам в каком-либо образе».

Обобщая, можно сказать, что на наш взгляд, предназначение религии — научить человека видеть Бога, всегда и во всем, поскольку неверно мыслить творение без Творца. Духовно зрелый человек даже материальный мир видит в его связи с Богом, он способен ощущать присутствие Бога в сердце каждого живого существа — даже самого грешного; тем более он должен учиться видеть Бога и в других религиях. Религия, неспособная научить своих последователей видеть проявление Бога во всем, в том числе в других религиях, на наш взгляд, не выполняет своего предназначения. Следовательно, образование по другим религиозным традициям мы считаем неотъемлемой частью духовной культуры, а межрелигиозный диалог — самым эффективным методом такого образования, поскольку он позволяет знакомиться с другими традициями «из первых уст».

Однако под вышесказанным не подразумевается стремление к некоему синкретизму или безоговорочному экуменизму. На наш взгляд, творчество в сфере религиозной жизни должно иметь свои пределы. И здравый смысл, и священные писания (Мундака-упанишад 3.2.3, Катха-упанишад 1.2.23) говорят, что мы не можем постичь Бога лишь за счет собственных усилий, поскольку Он безгранично велик, а мы бесконечно малы. Только Он сам может указать путь к Себе. Поэтому мы чтим богооткровенные священные писания и традиции. Определенные различия между религиозными традициями неизбежны — иначе не было бы разных религий. В этом их ценность — люди с разными религиозными потребностями нуждаются в разных формах религиозности; видимо, поэтому Господь и дает различные религиозные системы. Таким образом, межрелигиозный диалог не должен быть нивелирующим, синкретическим. В этом смысле мы можем согласиться с высказыванием о.Андрея (Кураева): «Если под экуменизмом понимать терпимость к людям иных вер и убеждений — я за экуменизм. Если под экуменизмом понимать готовность к познающему диалогу с этими людьми — я за экуменизм» (А.Кураев, Соблазн неоязычества, М., 1994, стр.4.).

Межрелигиозный диалог и образование имеет и весьма практическое значение — в плюралистическом обществе необходимо учиться находить действенные формы взаимопонимания и взаимоотношений с разными общественными течениями, тем более с религиозными — в той или иной степени, сфера деятельности общая, пересечение интересов неизбежно. Иначе говоря, это просто необходимость, диктуемая самим характером традиционно сложившегося в России поликонфессионального общества, важное условие мирного сосуществования.

Другой практический фактор — обмен опытом миссионерской деятельности между конфессиями, несомненно, может быть полезен для всех, особенно в сферах социальной благотворительности, борьбы с преступностью, наркоманией и другими пороками.

Третий — большинство наших последователей воспитаны в атеистических семьях, они мало знакомы с другими религиозными традициями и возможно, их выбор не всегда достаточно сознателен. Поэтому считаем необходимым создать условия для получения систематического, даже если и минимального, межрелигиозного образования. Этот пункт включен у нас в учебные программы.

Таковы наши принципиальные позиции. Можно перейти к конкретному анализу основных факторов, благоприятствующих и наоборот, препятствующих развитию межрелигиозного диалога с вайшнавами.

Благоприятные факторы:

1. Наличие в вайшнавизме таких фундаментальных понятий, как санатана-дхарма. Концепция санатана-дхармы подразумевает выявление основополагаю-щего фактора в религии; утверждается, что таким фактором является служение Богу. Бесспорно, человек может менять свое вероисповедание, продолжая при этом служить Богу. Итак, санатана-дхарма — это вечная религия вечной души — служение вечному Богу с любовью и преданностью. Такая деятельность считается трансцендентной — то есть, находящейся вне конфессиональных различий — и мыслится как цель практики любой монотеистической религии; реализуется она, однако, в каждой конфессии по-разному, в соответствии с конкретной традицией. Таким образом, зрелый вайшнав видит, насколько у человека, независимо от его вероисповедания, развит этот элемент святости, чистосердечного служения Богу (бхакти), и преклоняется перед ним соответственно.

В этом контексте можно привести слова одного из великих духовных учителей прошлого, Шрилы Бхактивиноды Тхакура, который в своей «Шри Чаитанйа-Шикшаштакам» раскрывает умонастроение вайшнава, оказавшегося в местах поклонения приверженцев других религий: «Здесь поклоняются моему обожаемому Высшему Существу (Богу в Его иной форме, отличной от привычной для меня). Я поклоняюсь Ему по-другому и поэтому мне не понять смысла их поклонения во всех деталях. Но, наблюдая за этой церемонией, я чувствую все более крепкую привязанность к своей собственной религиозной практике. И с почтением падая ниц перед этим новым для меня образом моего Господа, я молю Его сделать мою любовь к Нему еще сильнее..».

Созвучные мысли можно обнаружить и в других традициях. К примеру, великий суфий Джалалуддин Руми говорил: «Религия влюбленных в Бога отлична от всех прочих религий. У тех, кто любит Бога, нет никакой религии, кроме самого Бога».

Другой пример — отсутствие конфессионального признака в определении природы души у вайшнавов. Христиане ссылаются на изречение Тертуллиана — «Душа по природе христианка». В вайшнавизме подобная концепция отсутствует. Классическое определение Шри Чаитанйи гласит: дживера сварупа хайа кришнера нитйа даса — изначальное положение души — быть слугой Верховного Господа (Sri Caitanya-Caritamrta, Madhya 20.108). Таким образом, вайшнав не ограничивается классификацией людей на христиан, индусов, мусульман и т.д., а в конечном счете в каждом видит душу, вечную индивидуальную частицу Бога, призванную служить Ему. Такое мировоззрение позволяет вайшнаву ощущать родство, братскую связь с последователями других монотеистических религий.

Видимо, наличие этих концепций, способствующих воспитанию религиозной терпимости и уважения к представителям других конфессий, позволяет говорить о вайшнавизме как о высокой духовной культуре, способной внести свой вклад в развитие мировой религиозной мысли.

2. Непрозелитический настрой вайшнавов — даже в миссионерской деятельности. Можно привести исторический пример, описанный в «Чаитанйа-чаритамрите» Кришнадаса Кавираджа Госвами, самой авторитетной биографии (Dr.T.Stewart, Biographies of Sri Caitanya (in «Vaisnavism: Contemporary Scholars Discuss the Gaudiya Tradition»)) Шри Чаитанйи (1486-1534), от которого, по существу, берет свое начало современное Движение сознания Кришны. В семнадцатой главе Ади-лилы рассказывается, как Чанд Кази, мусульманский правитель Навадвипы, поначалу запрещал движение санкиртаны (совместного воспевания святых имен Господа), но впоследствии убедился в божественной природе Шри Чаитанйи и авторитетности Его учения. Тогда он не только перестал чинить препятствия движению санкиртаны, но и всячески опекал его, а также дал соответствующие наставления своим потомкам, которые они свято соблюдали в течение веков. Мавзолей Чанд Кази стоит у въезда в Майапур (место рождения Шри Чаитанйи), и на нем по сей день видна надпись «Бхакта Чанд Кази». Бхакта — слово, обычно употребляемое применительно к вайшнавам, практикующим бхакти — преданное служение Господу. Но вайшнавы считают Чанда Кази великим преданным Шри Чаитанйи, несмотря на то, что и он сам, и его потомки остались мусульманами. Другой подобный случай описан в Шестнадцатой главе Мадхйа-лилы — как некий мусульманский правитель, занимавшийся пьянством и разбоем, после встречи с Шри Чаитанйей резко изменил свою жизнь к лучшему, но судя по всему, остался при этом мусульманином.

Наставления Шрилы Прабхупады вполне соответствуют этому духу: «Принципам религии — аскетизму, чистоте, милосердию и правдивости, — (...) может следовать сторонник любого вероучения. Нет нужды переходить из индуизма в ислам, затем в христианство или другую веру, становясь в результате отступником, не следующим принципам религии. Религия Бхагаватам призывает следовать принципам религии. Принципы религии — это не догмы или регулирующие принципы отдельного вероучения»(Шримад-Бхагаватам 1.17.32, коммент.).

Наиболее полно точку зрения Шрилы Прабхупады выражают следующие слова: «Индусы, мусульмане, христиане и приверженцы всех других религиозных направлений, твердо верящие в верховное положение Бога, не должны сидеть сложа руки и безмятежно взирать на стремительное развитие безбожной цивилизации. Существует высшая воля Бога, и не признав этой жизненно важной истины, ни одна нация или сообщество не смогут достичь мира и процветания» («Свет Бхагаваты», стр.20).

Таким образом, в миссионерской деятельности Российского Движения сознания Кришны преобладает курс не на прозелитизм, а на содействие развитию теизма и противостояние влиянию безбожия.

3. Наличие определенных параллелей между вайшнавизмом и христианством (разумеется, и другими монотеистическими традициями). В России, эти параллели отмечались многими православными, высказывавшими предположения о влиянии христианства как на Движение сознания Кришны, так и на вайшнавизм в целом. Изучая научные труды по вайшнавизму, мы обнаружили, что многие исследователи и ранее поднимали и обсуждали аналогичные вопросы. Краткое обозрение этих процессов приводит д-р.Сувира Джайшвал во введении к своей книге «Происхождение и развитие вайшнавизма» (Suvira Jaiswal, The Origin and Development of Vaisnavism, New Delhi, 1981, pp 1-5.) Она отмечает, что «во второй половине 19 века ряд выдающихся западных ученых, заметив параллели между культом Кришны и христианством, пришли к выводу, что многие легенды из саги о Кришне и сама доктрина преданности [бхакти — С.Д.] заимствованы из христианства». Этой точки зрения в той или иной степени придерживались даже такие выдающиеся исследователи, как Уебер, Хопкинс, Кеннеди, Макникол. Следует отметить, что большинство западных индологов тех времен рассматривали индуизм с определенной предвзятостью христиан, призванных обратить индусов в свою веру. Эта позиция ярко выражена, к примеру, у Горация Уилсона, одного из пионеров индологии. Индийцев он называл «погруженным в темноту, но интеллигентным, интересным и дружелюбным народом» и подчеркивал, что «для разоблачения ложных взглядов индуизма и убеждения разумной части индусов в истинах христианства» необходимо знать доктрины и верования самих индусов, поскольку индус просто не станет слушать того, кто спорит с ним, не зная его священных писаний. Однако более внимательное изучение индийских религий убедило Монье-Уильямса, знаменитого ученика Уилсона, что все же неверно называть их авторов «погруженными в темноту язычниками». Хопкинс указывал, что желающий опровергнуть доктрины индуизма «должен обладать недюжинными способностями к логике и глубокой ученостью, а не обладающему этими качествами миссионеру лучше оставить местных богословов в покое».

Контакт с западной цивилизацией побудил и индийских исследователей критически изучить индуизм, чтобы «отделить зерна от плевел». Последовали труды, анализирующие корни индуизма, среди них — и изданный в 1921 году небольшой трактат проф. Х.Райчаудхури, «Материалы для исследования ранней истории вайшнавизма», в котором он «решительно опроверг аргументы тех, кто считал, что культ Кришна-бхакти чем-то обязан христианству». По свидетельству др. Джайшвал, «его аргументация в целом была признана, и установилось общее мнение, что мифы и доктрины культа Кришны не обнаруживают следов влияния христианства в ранние века христианской эры». Кстати, ранее, читая доклад на Конгрессе ориенталистов в Риме, др. Браджендранатх Сил выразил сожаления «по поводу тенденции западных ученых рассматривать все остальные религии просто как некие рудименты по сравнению с христианством». Также он выразил твердое убеждение, что вайшнавизм явно способен «внести очень ценные элементы в европейский Ренессанс» двадцатого века. Следует отметить, что несмотря на упомянутую тенденцию, многие западные исследователи — как всем известно — восхищались глубиной индийской религиозной мысли и философии; особое внимание уделялось Бхагавад-гите, которая многократно переводилась и издавалась в западных странах. Однако сейчас мы на этом не сосредоточимся, а вернемся к упомянутому труду проф.Райчаудхури. В нем двадцать страниц посвящено анализу предполагаемого влияния христианства на вайшнавизм (Hemchandra Raychaudhuri, Materials for the Study of the Early History of the Vaisnava Sect). Он обсуждает, к примеру, выдвинутую П.Георги в его «Alphabetum Tibetanum» теорию, что «Кришну — всего лишь искаженное имя Спасителя [Христа — СКд] — деяния его чудесным образом соответствуют имени..»., но указывает, что даже «Уеберу пришлось признать, что его [Георги] доказательства просто дикие». (Кстати, доводилось слышать упреки со стороны православных по поводу использования Шрилой Прабхупадой «христианской символики» — подразумевалось, пожалуй, единственное и нехарактерное место в трудах Прабхупады, где он сравнивает имена Христа и Кришны (Наука самоосознания, стр. 145-146); интересно, что эта мысль, сформулированная самими христианами, обсуждалась по меньшей мере в начале 20 века). Он анализирует и множество других параллелей — как эпического, так и богословского характера,— убедительно показывая, что в вайшнавизме они существовали в дохристианские времена, и что нет достаточных оснований объяснять их влиянием христианства (Raychaudhuri, pp.86-87, 94-95).

В православном христианстве также можно найти интересные рассуждения на эти темы. К примеру, протоиерей Стефан (Ляшевский) в книге «Библия и наука» (Издание православного братства во имя иконы Божией Матери «Неопалимая купина», 1996 г.) пишет:

«Веды — это арийская «Библия», где имеются и божественные гимны-псалмы, (...) и богословское учение о едином Боге, непостижимом Творце мира (...) Веды приблизительно датируются 1200 годом до Р.Х., но это годы первой записи, а устная их передача идет от значительно более глубокой древности, то есть, может относиться и к доавраамовой эпохе. Этот памятник древности открывает нам завесу о, может быть, уже испорченной, искаженной, но все же истинной вере в единого Бога и великих знаниях о духовном мире, хранившихся еще со времен ближайших потомков Иафета. В божественных гимнах воспевается Творец мира, единый, непостижимый (...) Поразительна глубина и мудрость этих гимнов, псалмов арийцев. В них отобразилась великая философия иафетитов, поклонявшихся единому Богу, Творцу вселенной. Это Богопочитание они унесли и свято хранили в своей новой родине, Индии. Ничего удивительного нет, что Индия до прихода в нее европейцев имела великую культуру... поразительную науку познания человеческого духа(стр.123-124)».

Разумеется, можно сомневаться в обоснованности предлагаемой о.Стефаном версии происхождения ведической культуры от Иафета, одного из сыновей Ноя, но высокая оценка древней традиции, ее богатства бесспорно верна. Примечательно, что о.Стефан, в отличие от многих других, считающих все религиозные явления Индии исключительно языческими, обнаруживает присутствие монотеистической традиции в ведической культуре, откуда, по свидетельству исследователей (Dr.O.B.L.Kapoor, The Philosophy and Religion of Sri Caitanya, p.1), берет свои корни и вайшнавизм.

4. Наши специалисты по межрелигиозному диалогу на Западе сообщают, что христианские конфессии видят в вайшнавизме (в данном случае, представленном именно Движения сознания Кришны) перспективного партнера для развития диалога с индуизмом. Христианские конфессии, по свидетельству их самих, испытывают затруднения во взаимоотношениях с индуизмом (на Западе, кстати, этот вопрос несколько более актуален, поскольку во многих странах — Англии, США — существуют довольно большие общины и организации как этнических, так и неэтнических индусов. К примеру, храм Движения в Бхактиведанта Мейноре, Англия, во время крупных праздников посещают до 40.000 паломников в день — подавляющее большинство из них индийцы). Затруднения обусловлены отсутствием у индусов единого вероучения, последовательного толкования священных писаний, единой, централизованной «церкви», иерархии авторитетов и иных признаков «организованной», в западном понимании слова, религии. С другой стороны, у вайшнавов признаки организованной религии присутствуют в значительно большей степени — свод писаний, преемственность, развитое, последовательное богословие, практически единое вероучение, структура авторитетов. Не исключено, что благодаря наличию определенных общих черт вайшнавизм может оказать помощь христианству в постижении «эзотерических» элементов религиозной мысли индуизма — таких, как карма, реинкарнация и т.д. Эти факторы положительно оценивают христианские богословы. К примеру, 20-21 января с.г. в Букленд Холле, Уэлс, проходила вайшнавско-христианская конференция, организованная Движением сознания Кришны и посвященная природе души. Среди участников были и такие выдающиеся деятели, как К.Уард, профессор богословия в Оксфорде; М.Брейбрук, председатель Всемирного Конгресса религий, д-р. Х.Коста, консультант Ватикана. Видный богослов К.Кракнелл, бывший директор Федерации богословов Кембриджа, оценивая результаты конференции, диалог с вайшнавами назвал «самым важным из тех, в которых участвуют христианские церкви».

Порой этот диалог принимает совершенно неожиданные формы. Есть пример монаха Римско-католической Церкви, брата Элреда, который с 1985 года одновременно является и инициированным последователем вайшнавизма по имени Чаитанйа дас. Он руководит церковным центром психологической помощи в г.Армидейле, Австралия. Также он активно трудится в сфере развития диалога между католицизмом и вайшнавизмом. Его католическое руководство воспринимает его и как представителя вайшнавской традиции. Недавно он завершил работу над книгой «Прабхупада о Иисусе Христе» (Brother Aelred/Caitanya dasa, «Observations on ISKCON Communication», ISKCON Communications Journal, p.52).

В свете этих событий несколько удивляет определенная неготовность Православной Церкви вступать в диалог с вайшнавами. Один мой знакомый как-то признался, что у него невольно возникает вопрос: если Православная Церковь, признавая индуизм мировой религией, тем не менее не готова признать вайшнавизм в качестве представителя индуизма, считая его «сектой», то в какой конкретно религиозной традиции или организации Церковь видит представителя индуизма? С кем — хотя бы теоретически — Церковь считает возможным вступить в диалог? Шиваитами или шактами с их культом полубогов, принесением кровавых жертв? Или с пантеистами, утверждающими, что мы все — Бог?

Следует обсудить и факторы, препятствующие развитию межрелигиозного диалога:

1. Первый из них — это, пожалуй, общий недостаток религиозного образования — отчасти наследие атеистического прошлого. Одна из самых ярких иллюстраций этого явления — листовка под названием «Христос и Кришна. Свет и Тьма», по сей день распространяемая даже на улицах. Видимо, авторы этой листовки и не подозревают, что их оскорбительное отношение к Господу Кришне и Бхагавад-гите задевает религиозные чувства последователей не только вайшнавизма — самой многочисленной конфессии в Индии (Dr.K.Klostermaier, Vaisnavism and Christianity (in «Vaisnavism: Contemporary Scholars Discuss the Gaudiya Tradition», ed. S.Rosen), p.219: «вайшнавизм, как и христианство — живая религия с миллионами последователей. Это самая многочисленная часть современного индуизма, история которой исчисляется тысячелетиями. Так что мы говорим не о какой-то незначительной секте, а наоборот, об основном течении в индуизме»), но и целой мировой религии. Традиционно, Бхагавад-гиту все индусы считают своим основным священным писанием. Удивительно, почему книга, в которой черпали вдохновение такие выдающиеся умы человечества, как Ейнштейн, Торо, Эмерсон, Ганди, не вызывает никаких положительных ассоциаций у авторов листовки. Судя по всему, авторы считают, что слово «кришнаит» может относиться только к последователю Движения сознания Кришны. В действительности же слово «кришнаит» вполне принято в науке для обозначения в том числе и индийских вайшнавов: одни вайшнавы поклоняются Кришне (кришнаиты), другие — Раме (рамаиты). Др.Райчаудхури в упомянутой книге (стр.77,78), изданной в начале века, также использует слово «кришнаизм».

Еще один пример неосведомленности — отношение к освященной по вайшнавским традициям пище (прасаду). Ее раздачу некоторые православные воспринимают как обряд, аналогичный причастию в христианской традиции и предназначенный для «вовлечения инославных в религиозное пространство кришнаизма». Подобные представления сильно преувеличивают значение этого традиционного элемента индийской культуры. Согласно Бхагавад-гите (3.13, 9.26), священному писанию индусов, пища, не предложенная сначала Господу, считается греховной, и ни один уважающий себя индус из благочестивой, религиозной семьи не станет ее предлагать гостю. Такой поступок считался бы просто оскорбительным. Этому обычаю следуют и вайшнавы — члены ИСККОН. К тому же, освящение пищи — очень простой обряд, который совершается каждой индийской домохозяйкой по нескольку раз в день, или даже детьми, когда родителей нет дома. Для этого не требуется, скажем, сан священника. Поэтому рассматривать этот элемент культуры и быта как причащение в привычном для православных сакральном смысле неправомочно.

В целом, уровень неосведомленности даже по элементарным вопросам, связанным с «экзотическими» формами религиозности, напоминает ситуацию, которую Равноапостольный Святитель Николай, в 1861 году основавший первую православную миссию в Японии, описывал так: «...тогдашние японцы смотрели (...) на христианство как на зловредную секту, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи» (Журнал «Православная беседа», #1, стр.26).

С другой стороны, недостаточная способность адекватно оценить индийские формы религиозности не является таким уж из ряда вон выходящим фактом и прослеживается не только в России. К примеру, д-р Д.Б.Чандора в статье «Американская Ассоциация психиатров приносит свои извинения психиатрам Индии» (Dr.D.B.Chandora, «American Psychiatric Association apologizes to Psychiatrists from India», The India Times, p.12) сообщает, что в рамках 144-го ежегодного съезда (14.05.1991) Американской ассоциации психиатров проходил семинар «Индийские религии — не культы». Семинар организовала Индийско-американская ассоциация психиатров (ИААП) в ответ на встречавшиеся в специальной литературе тенденции обозначать незнакомые западным психиатрам формы индийской религиозности как «культы». В частности, др.Чандора упоминает, что в 1989 году были случаи, когда «деструктивным культом» называли практику медитации и ношения шафрановых одежд, сравнивая эти формы религиозности с «культами убийц и сатанистов». Семинар должен был пролить свет на эти вопросы. В нем под председательством д-ра В.Манохара, президента ИААП, заседало более ста ученых — социологов, религиоведов, психиатров и других специалистов. Участники «пришли к общему заключению, что [Движение] сознания Кришны, принадлежащее к школе Чаитанйи (...), не является новой религией или культом, а имеет тысячелетние корни. Движение было просто возрождено Чаитаньей Махапрабху примерно 500 лет назад. Его практика, включающая вегетарианство, медитацию, ношение шафрановых одежд саннйаси и свами, является авторитетной формой религиозности». Далее, д-р Чандора сообщает, что Комитет по религии и психиатрии при Американской ассоциации психиатров «принес извинения по поводу (...) своей неспособности распознать аутентичные формы культуры и духовной практики различных деноминаций индуизма (...) и причисления их к категории культов».

2. Второй фактор — в той или иной степени распространенное мнение, что ОСК исповедует некий «измененный индуизм». Однако конкретного научного анализа так называемых изменений пока услышать не удалось. Приходилось слышать недостаточно, на наш взгляд, обоснованное мнение о том, что распространение индуизма за этнические его пределы якобы немыслимо. В ответ на это можно привести несколько исторических примеров. Первый относится еще ко второму веку до нашей эры — это знаменитая колонна Гелиодора, обнаруженная в Беснагаре. Грек Гелиодор, посол царя Антиалкида, объявляет себя Бхагаватой — то есть, преданным слугой Господа Вишну, или Кришны, воздвигнувшим эту колонну в Его честь (Raychaudhuri, pp 59-60; Jaiswal, pp 46,189). В средние века, как известно, и особенно во времена Шри Чаитанйи, многие этнические мусульмане становились вайшнавами. Пожалуй, самый знаменитый из них — Харидас Тхакур, которого Шри Чаитанйа называл Намачарьей — Учителем воспевания святых имен (Sri Caitanya-Caritamrta, Antya 11). Индусы по сей день почитают его как «своего» святого. У Бхактисиддханты Сарасвати — учителя Шрилы Прабхупады — были ученики европейцы. Бхактисиддханта Сарасвати дал Шриле Прабхупаде наказ познакомить западный мир с вайшнавской культурой, как она передается по преемственности. Предпосылкой послужили слова Шри Чаитанйи, выраженные в «Чаитанйа-Бхагавате» — произведении 16 века: притхивите ачхе йата нагаради-грама / сарватра прачара хойбе мора нама — в каждом городе и деревне по всему миру будут слышны Мои имена». Исторически, распространение индуизма на Западе началось с Вивекананды еще в конце 19 века. Примечательно, что у нескольких духовных братьев Шрилы Прабхупады (Пури Махараджа, Шридхары Махараджа) есть последователи и инициированные ученики в России — они исчисляются уже десятками. При этом Пури Махараджа, которому сейчас больше 90 лет, многие считают главой современного бенгальского вайшнавизма, к которому относится и Движение сознания Кришны. Он, как и другие его духовный братья, признают ИСККОН авторитетным носителем традиции. Иначе говоря, индийские вайшнавы не считают, что наличие учеников-европейцев — признак некой неавторитетности или изменения традиции. Подобные тенденции свойственны брахманическим течениям, но не вишну-бхакти, всегда отличавшемуся либеральностью.

В конце концов, даже если и были бы некоторые изменения в вероучении со стороны Шрилы Прабхупады, это вовсе не обязательно означало бы нарушение преемства или утрату авторитетности. Анализируя эти вопросы, известный специалист по вайшнавизму д-р.О.Б.Л.Капур (Kapoor, pp. 36-52) отмечает, что многие великие учителя Индии начинали свои школы — к примеру, Рамануджачарйа, Мадхвачарйа, Шри Чаитанйа. Принадлежность к преемственности вовсе не обязательно означает слепую приверженность букве. По традиции, учитель должен преподавать духовную науку, сообразуясь с временем, местом и другими обстоятельствами, что само по себе подразумевает введение определенных новых элементов в культуру. Таковы законы роста и развития. Одним из реальных критериев правильности выбора является живучесть традиции; не меняется только мертвая традиция. Это универсальный принцип; изменения претерпевала и Византийская церковь, распространяясь в России, и Русская Православная — в Японии.

3. Третий неблагоприятный фактор — влияние западного движения депрограмматоров на религиозную обстановку в стране. Непосредственно под его влиянием находятся немногие лица и организации; тем не менее, они играют значительную роль в процессах роста напряжения в сфере религиозной жизни.

К примеру, в деятельности православных, работающих с так называемыми «новыми религиозными движениями» (НРД), можно — разумеется, утрируя — выделить две тенденции:

— одни, как и подобает православным, проповедуют учение Христа применительно к несколько специфичной аудитории. Работа с НРД и инославными для них в принципе не отличается от работы с любыми другими «заблудшими душами». Ими движет любовь и сострадание, желание спасти ближнего. Они убеждены, что спасение души — в православии, и стараются привести своих слушателей именно к этой цели, понимая, что «вывести» человека из «секты» — не самоцель. Для них важней, куда его привести;

— другие, видимо, задачу «вывести из секты» воспринимают как самоцель; для них проповедь Благой Вести уходит на второй или даже более отдаленный план, а то и попросту отсутствует. Судя по всему, они считают, что учения Господа Иисуса Христа недостаточно, что найдены более эффективные методы спасения души. Да к тому же, движет ими скорее не благородное стремление спасти ближнего, а идеологическая установка на уничтожение «врага».

Первая тенденция — стремление религиозного человека или организации бороться с неверными, по их мнению, взглядами путем противопоставления более верных — явление совершенно здравое, вполне соответствующее классическому понятию миссионерской деятельности. Видимо, нет необходимости уделять ему особое внимание.

Однако вторая тенденция — стремление заменить религиозные, пусть даже «неверные», взгляды не более верными религиозными, а атеистическими — представляется парадоксальной, нехарактерной и обычно неприемлемой для религиозного мышления, чем она и привлекает более пристальное внимание.

Можно проанализировать один из самых ярких примеров — опубликованную в 1995 г. брошюру А.Л.Дворкина «Десять вопросов навязчивому незнакомцу». Издатель — Отдел религиозного образования и катехизации Московского Патриархата, но удивительно, что само произведение (кроме приложения — Заявления международного христианского семинара) не содержит ни малейшего следа «религиозного образования и катехизации». Скорее наоборот — оно содержит переработанную А.Л.Дворкиным книгу многократно судимого американского апологета депрограммирования Стивена Хассена. Казалось, что может быть общего у диаметрально противоположных общественных сил — православных, цель которых — вести людей к вере, и безбожного движения депрограмматоров, цель которых — уводить от веры, как правило, попутно неплохо на этом заработав? Видимо, ключевую роль в формировании иллюзии «общей цели» играет представление некоторых о наличии «общего врага»... Несколькими мыслями на эту тему нам и хочется поделиться.

Суть депрограммирования сводится к тому, чтобы либо насильственными, либо ненасильственными методами разрушить веру человека в то учение, которому он следует (большинством депрограмматоров при этом движут исключительно финансовые интересы). Достигается это не путем философского или богословского анализа, не путем проповеди более возвышенных и верных форм религиозности, а в основном за счет крайних форм критики, перерастающей в клевету на организацию, представляющую данное учение. При этом никакие положительные цели не ставятся, никакие новые идеалы или ценности не сообщаются. Таким образом, депрограмматорская методика представляется исключительно деструктивной, лишенной созидательного характера. Результаты ее применения — увеличивающиеся ряды разочарованных нигилистов, циников, которые уже никогда в жизни ни в кого не поверят. Иначе говоря, благодаря этой методике умножается армия атеистов, зачастую не находящих иного смысла в жизни, кроме того, чтобы подвергать аналогичной обработке других, освобождая их от «оков» веры.

Практика депрограмматоров осуждена практически всеми церквами мира. Литература депрограмматоров не признана наукой; ее ценность и научная убедительность не выше, чем литературы научного атеизма советских времен. Методы и аргументы применяются примерно те же — искажение, произвольная интерпретация фактов, клевета, распространение ненаучных теорий о «зомбировании», «промывании мозгов» и т.д., вплоть до использования психиатрии и специальной психотехники. Поскольку безбожная идеология депрограмматоров сама по себе никаких духовных ценностей не содержит и положительных истин не утверждает, она обречена на пользование теми же «костылями», которыми пользуются и другие атеистические идеологии.

Поэтому в высшей степени удивляет то, что некоторые православные (правда, немногие — речь идет скорее об исключениях) прибегают к помощи подобных «костылей». По нашему глубокому убеждению, ни учение Господа Иисуса Христа, ни богатая миссионерскими традициями Православная Церковь в них не нуждается. В Индии в таких случаях говорят: «Солнце не нуждается в светильнике». На наш взгляд, попытки вести идеологическую борьбу не за счет проповеди самой истины обнаруживают слабость, способствуют атрофии духовных и интеллектуальных качеств, обеднению человека. Понятно, почему таким «идеологическим костылем» пользуются депрограмматоры и прочие безбожники — у них ничего больше нет. Но зачем он верующему, если он искренен и серьезен? Тем более, что в случае с «Десятью вопросами..». речь идет о высокообразованном и одаренном православном богослове, использование таллантов которого на выполнение задач, не требующих даже среднего образования, напоминает известную фразу — «колоть орехи микроскопом»... Зачем православному богослову заниматься делом, которое может выполнить — и как показывает практика, даже более успешно — любой «специалист по научному атеизму»? Что нас ожидает, когда высокодефицитная православная интеллигенция, на которую в той или иной степени ориентируется значительная часть общества, выбирает вот такой путь «духовного возрождения»?

В целом, использование депрограмматорской идеологии отдельными православными производит отталкивающее впечатление и вряд ли способствует достижению целей Церкви. Судя по всему, достаточно примитивная и поэтому создающая видимость легкого, удобного пользования техника депрограмматоров играет роль некоего отвлекающего маневра, за счет которого несравнимо более сложное дело — проповедь Евангелия — вытесняется, а его место занимает так называемая «борьба с сектами». В ней, видимо, выигрывают те силы, которым на руку ослабление религиозности в обществе. К тому же, такой подход политически недальновиден. Союз религии с депрограмматорами — все равно что союз с атеизмом, пообещавшим «на этот раз традиционные религии не трогать». Свидетельство этому — тот факт, что жертвами западных депрограмматоров часто становятся последователи традиционных христианских конфессий («Anti-Cult Groups: Now They are After Christians», The Cristian Cause, Jan/Feb 1987 p.16). Придание общественного веса антирелигиозным силам, соответствующая подготовка общественного мнения может оказать медвежью услугу, если, скажем, политическая ситуация в стране изменится. Не секрет, что в так называемых «родительских комитетах», являющихся проводниками депрограмматорской идеологии, создаются группы по спасению молодежи... от православия. Возникают и острые ситуации. К примеру, корреспондент екатеринбургской «Православной газеты» (#1 за 1996г, стр.4) в беседе с наместником монастыря во имя Всемилостивого Спаса игуменом Авраамом рассказывает об отношении родителей молодых послушниц к их выбору: «Видя «незавидную» участь своих детей, мамы и папы обвинили православную церковь в применении гипноза, кодирования, «промывания мозгов». Родители в недоумении, замешательстве, отчаянии. «Закодированные» дети не хотят возвращаться домой, решительно отстаивают избранный путь иноческой жизни». Очевидно, что в условиях иного политического климата пободные ситуации могли бы привести к довольно серьезным последствиям...

Таковы плоды распространения деструктивной депрограмматорской идеологии. По всей видимости, эту тенденцию следует оценивать не просто как невинную профанацию миссионерской деятельности, а как явно дестабилизирующий фактор, наносящий ущерб интересам всех общественных групп, кроме атеистических и провокационно-экстремистских.

Миссионерская деятельность должна приносить другие плоды. Она созидательна — к примеру, о.Андрей (Кураев) пишет богословские труды; о.Олег (Стеняев) за последний год привел в лоно Церкви более трехсот пятидесяти человек...

Время покажет, какой след в истории оставят эти две тенденции. Христианство вошло в историю благодаря миссионерской деятельности. За счет «депрограмматорских» же усилий вошли в историю фарисеи...

Однако уже сейчас достаточно очевидно, что распространяющееся влияние депрограмматорской идеологии способствует возникновению нетерпимости и вражды в сфере межрелигиозных отношений.

Далее, необходимо отметить реальные шаги в области развития межрелигиозных контактов.

На данный момент проведены встречи с руководящими лицами практически всех конфессий, представляющих в России мировые религии — мусульман, католиков, иудеев, буддистов. В силу таких факторов, как небезызвестное Определение Архиерейского Собора, отношения с Русской Православной Церковью пока что следует расценивать не как развитие диалога, а в лучшем случае как исследование нашего Движения. В рамках этого исследования проводятся встречи, дискуссии и т.д.

В рамках межрелигиозной образовательной программы о.Олег провел несколько лекций по православию в храме ОСК и школе «Гурукула», а также две дискуссии на радиостанции «Кришналока». Проведены две передачи с представителями иудаизма — на волнах радиостанции «Алеф» и на «Кришналоке», где нас посетил раввин Давид. Запланировано в ближайшее время пригласить представителей и других конфессий для проведения серии лекций по своим традициям — как в храме, так и по радио. Организован визит большой группы вайшнавов (в том числе индийских) — всего более 60 человек — в Троице-Сергиевскую Лавру, с посещением Духовной Академии, где профессор А.И.Осипов прочитал лекцию.

Практика показывает, что польза от межрелигиозных контактов — особенно от лекций в храме и по радио — велика. Вайшнавы проявляют живой интерес к другим традициям, знакомятся с ними из первых — и компетентных — уст, учатся находить в них Бога. По нашим наблюдениям, такие встречи эффективно рассеивают фанатизм, свойственный неофиту практически каждой конфессии, незрелые представления о том, что «моя вера — единственная правильная», «только у нас знающие люди» и т.д.

Обобщая, можно сказать, что есть реальные надежды на нормальное развитие диалога вайшнавов практически со всеми конфессиями, представляющими мировые религии в России; надеемся, что некоторые затруднения во взаимоотношениях с Русской Православной Церковью, которые мы расцениваем как недоразумения, с течением времени будут преодолены.

Джеффри Клауснер

Поиск по сайту: