Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Непредвиденный занавес 4 страница



- Если честно, когда я увидел вас, то ужасно испугался, но старался не подавать виду. – Меня можно понять, хотя бы потому что, вы не такие как, ученики школы Хаспин.

- У вас хорошо получилось! – подметил я.

- Когда-то очень давно Колин Хаспин пытался изобрести новый вид людей. Колин был химиком, и в своей лаборатории он совершил один опыт, при котором появился новый вид человека.

Изначально это был ребёнок пятнадцати лет, он после проведения первого опыта получился зелёного цвета, затем ещё шесть видов детей. После чего Колин Хаспин, как он сам считал - совершил великое открытие в химии. Он назвал их «Дети Аппсонии»

- Вот почему мне показалось, что они все похожи на радугу... – предположил Кей.

- Но... но откуда он нашёл здесь детей?

- Раньше люди здесь жили, и их было очень и очень много. Они жили здесь в гроте, в городе Беллери Холл. Но дети, родителей которых убивали местные хищные твари. Были беспомощны и не имели крыши над головой. Их-то он и делал испытуемыми.

- Не повезло им, - сказал Кей.

- Остальные жили ещё какое-то время здесь, в Беллери Холл, но со временем все умерли от голода, холода.

- Вы так и не рассказали нам про этот город – Беллери Холл – спросил я, в надежде, что можно будет выпытать у мистера Флупа

- Простите, но думаю, что вы узнаете это позже, и не факт, что от меня...

- Но почему... – спросил я.

- Это... это всё очень сложно. Надеюсь, вы меня поймёте – он проводил нас до выхода. – Мальчики, скоро все ложатся спать, поэтому вам нужно идти... – сказал он, открыв дверь.

Мы вышли из кабинета с табличкой: мистер Флуп.

- Тебе не показалось, что директор ведёт себя как-то встревожено, - спросил я у Кея.

- Точно, особенно, когда тема началась о Беллери Холл... – согласился со мной друг.

- Думаю, что нам с тобой предстоит узнать ещё очень многое об этом месте – предположил я.

 

 

Под подушкой

Мы с Кеем были ещё новичками в школе этого химика Хаспина, поэтому решили, что самым верным будет держаться вместе до конца, и быть друг у друга на виду.

В коридор первого этажа процесс хаотического движения в одном направлении не прекращался ни на секунду. Пройдя немного влево от директорского кабинета, мы встретили Пулью. Она сказала, что мы идём не в том направлении, и сказала следовать за ней. Сказать честно, то я был рад, когда увидел её (Хоть одна местная знакомая в Хаспине) - подумал я тогда.

- Ребята, пошлите за мной, я отведу вас в блок «Е»!

- Блок «Е»?

- Да, - ответила Пулья.- Блок «Е», по-другому спальня «Е». Всего их шесть Блоков в алфавитном порядке: от «A» до «F». – Первые три занимают ученики Хаспина старшеклассники, остальные мы на класс ниже, впрочем, вы увидите всё сами - продолжила она.

Я внимательно вслушивался в её слова, из-за громких криков учеников, бегущих к лестнице, Пулью было слышать всё труднее.

- Девочки спят по левой стороне от входа, парни напротив.

Когда мы поднялись на третий этаж, и прошли по коридору к спальне «Е», то мы с Кеем встали на месте в недоумении, от того что мы увидели в спальне просторной, красиво обставленной спальной комнате:

Вместо кроватей, здесь были установлены специальные капсулы или что-то вроде этого, спускающиеся вниз и поднимающихся вверх при помощи довольно странных, но при этом очень удобных механизмов, на подобие тех, что бывают в поездах.

Не собираясь гадать, про себя я назвал их «колыбелями». Стеклянный колпак, установленный поверх «колыбели» сначала медленно поднималась наверх. Когда тот или иной Ребёнок Аппсонии уютно располагался в неё, то колпак, так же медленно опускался вниз, издавая звук пресса, подобный тому, когда закрываются створки нашего школьного автобуса, оставляющего после себя большое серое облако пыли.

 

- Попробуй Рой – предложила мне Пулья.

- Я? Вы это серьёзно?- спросил я, направив указательный палец в сторону груди.

- Да-да ты, только не напруди в штаны - подколол меня Кей, усмехнувшись.

- Ну... хорошо – я направился в конец спальни, туда, где были расположены два абсолютно друг от друга ничем не отличавшиеся окна.

- А что там? – спросил Кей, стоя позади меня.

- Там... Триония – предположил я.

- Нет... не совсем... - поправила меня Пулья, её ледяной голосок был полон страха. Интонация её голоса дала знать, фраза была не закончена полностью.

Тогда я чисто случайно подумал про себя, что орбиты Хаспина устремлены прямо на этот загадочный и в то же время мрачноватый Беллери Холл.

Колпак вправо от меня, предпоследней от окон колыбели медленно открылся.

- Залезай...- крикнул мне кто-то из детей позади, он был жёлтого цвета кожи.

- Сейчас-сейчас - повторял я шёпотом, было жутко неудобно да ещё притом, что меня торопили.

Я медленно залез в спустившуюся ко мне на механизме колыбель, лёг, после чего стеклянный, прозрачный заострённый по краям колпак накрыл её и меня естественно. Механизм медленно поднял эту колыбель, в которой я сейчас находился.

Места в колыбели было достаточно, и я спокойно мог сидеть, поджав под себя ноги. Повернувшись влево, я заметил, показанный мне Кеем жест «класс?» с поднятым большим пальцем вверх и зажатой почти в кулак ладонью.

Было такое чувство, что я король Спарты и на арене сражаются двое, от меня зависит жизнь очередного, потерпевшего поражение война, и сейчас я бы сохранил его жизнь, наверное, потому что я не жестокий человек, а может и по другим причинам.

Пулья в свою очередь смотрела на жест, продемонстрированный Кеем, она попыталась повторить его, но из-за сросшихся в некоторых местах, четырёх, а не пяти как у нас с Кеем пальцев. В конце концов, получилось что-то на подобие, но не совсем то, что нужно.

Я в ответ показал то же самое, потому что, здесь и, правда, было классно. На тот момент я открыл для себя какие-то новые, но ещё мне непонятные ощущения.

Пулья, Кей и остальные ребята начали тоже укладываться спать. Я увидел довольную белоснежную улыбку друга, повернувшись вправо. Его колыбель медленно поднялась вверх, на тот уровень, что был и я.

 

Всё время, начиная с того момента, как мы с Кеем попали в «сырую ловушку» и сейчас я продолжал скучать о близких мне людях – маме и папе, и конечно же о Джине Скинфорт, которая уж точно сейчас была на полпути к Далласу. Я смотрел в окна Хаспина, и пытался мысленно пытался разгадать тайну о месте и по ту сторону школы.

Под собой я почувствовал, что-то не то. То, что вызывало у меня, едва уловимое раздражение в одном месте... И когда взглянул вниз, то увидел, лежащую под подушкой футболку со смайликом посредине. Ах да... совсем забыл рассказать вам, что эти футболки являлись чем-то вроде формы, школьной формы Хаспина. Они отображали те чувства и эмоции, что испытывали их обладатели. Так что, можно было легко вычислить того бездельника, что отлынивает от работы на уроках. Или отличить правду ото лжи, и радость от чувства подавленности. А ту одежду, что была у меня на пиратском корабле-гиганте: «Скай – Стилз», я решил выбросить в положенное для мусора место. Мусорные контейнеры стояли в столовой на втором этаже, так же на лестничных клетках между этажами и в местах для справления нужды.

 

Я надел футболку, смайлик на ней начал постепенно загораться голубым цветом, лёг, разместившись поудобней, и рисунок на, подаренной мне футболке начал выполнять работу проектора, подобно тому, через который воспроизводят фильмы в кинотеатре Портленда «Living Room Theater». [5]

На стеклянном колпаке, точнее эту самую работу выполнял не весь смайл, а его глаза. Устремив взгляд на колпак, я начал читать отображающийся электронный текст:

Привет Рой...

Эта футболка мой тебе подарок. Носи его, мне будет очень приятно видеть тебя в ней!

Хочу рассказать о волнующем вас с Кеем вопросе о Беллери Холл:

Беллери Холл – это старый город, город детских страхов, страхов детей Аппсонии – всех учащихся школы Хаспин. Вы с Кеем вполне могли бы быть исключением и, окружающие вас страхи для вас не представляют никакой угрозы, но, к сожалению точного ответа, я дать не могу, так как до конца в этом не уверена.

Я на секунду отвёл свой взгляд на окна, из орбит которых были видны лишь макушки ветвей, длинные деревья тянулись их Трионии – местного парка.

Снова, обратив внимание на полученное мной послание от Пульи, как я понял из подписи ниже и продолжил читать, отыскав тот отрывок, от которого отвлёкся.

К примеру, у меня единственный страх – это Плэспины, не знаю, успели ли вы встретиться с ними лицом к лицу... Но я очень их боюсь; у Стейджа всегда были самым главным страхом до коликов в животе, и есть эти огромные цветы, название которых - Кеббоны. Они растут у подножия скал. На фоне этих растении Стейдж в большинстве случаев чувствовал себя карликом.

Если честно здесь шла речь о парне моего возраста, у которого колыбель в спальне «D» была больше, чем у какого-либо старшеклассника. Мало верилось в трусливость этого большого парня – подумал я.

Естественно, он сторонился этих цветов, когда находился в городе не только из-за их габаритов, была ещё одна немаловажная причина:

Вместо нектара, внутри они хранят страшно опасный яд, название которого, я, если сказать по правде никогда не слышала, это не так важно. Но если он попадет, на какую либо ткань или вещь, то тут же либо уничтожит по мановению волшебной палочки. Либо парализует, то существо внутрь, которого он попадёт.

Поэтому, чтобы такого не было, главное правило Хаспина гласит:

Ни в коем случае, не пересекать границу – между Трионией и Беллери Холл!

Иначе за этим последует наказание, и далеко не детское.

В город могут отправляться исключительно старшеклассники, прошедшие полную подготовку школы – Хаспин, научившиеся справляться со всеми опасностями, с которыми им предстояло встретиться.

Я всего лишь хочу предупредить вас с Кеем, чтобы вы были, как можно осторожней!

Пулья.

Я закрыл глаза, и постепенно, отключив свои мысли, погрузился в сон.

 

Когда я проснулся, то заметил, что Кей и в се остальные в своих колыбелях уже отсутствовали. Моя колыбель медленно опустилась вниз, колпак, издав изначальный звук пресса автобусных створок.

Я вылез из собственной колыбели, и как планировал вчера ночью перед сном. Последовал к мусорному контейнеру, но на мгновенье снова в окна, не заметил никаких особых изменений, отличающих день от ночи. Было точно так же темно, еле-еле свет проступал сквозь извивающиеся ветви могучих деревьев.

Позже, вышел в коридор третьего этажа, заглянув в соседние спальни моих ровесников, и учеников постарше, не обнаружив никого из них, ни в первом, ни во втором случае я последовал дальше – на этажи ниже.

В школе на удивление было пусто и необычайно тихо, когда я исследовал второй и первый этажи. На втором в основном не было ничего, кроме - медпункта, и находившейся на лестничной площадке – библиотеки.

Выбросив экипировку в контейнер, я пошёл на кухню, туда, где Дети Аппсонии обычно: завтракали, обедали и ужинали в предназначенное для этого время.

В закрытом помещении ветер обычно не прогуливается, поэтому я обернулся и вышел обратно в коридор; мои волосы начали колыхаться на воздушных волнах; железная дверь распахнулась, и тут до моего слуха донеслась мелодия «Аве Мария». Та, под которую мы вместе с Джини танцевали, сбежав с дискотеки на озеро Онтарио после церемонии вручения аттестатов.

Триония

Ветер набирал обороты мощности, я приближался ближе к выходу. Никогда не подозревал, что буду так близко к «прекрасному». Под данным определением я подразумеваю необычайно красивый, богатый множеством неописуемых прекрасных растений, окружающий меня пейзаж. Пока я стоял и оглядывался у порога школы, понял, что эпицентр мелодии, порождающий во мне сделать что-то красивое, прекрасное, сделать это, в конце концов, посвятить Джини исходит далеко в лоно белого тумана.

Решив прогуляться, в надежде найти друга, я встретил Пулью совсем неожиданно для себя.

- Доброе утро. А что эта за музыка? – поинтересовался я, но подсознательно чувствовал, что знаю ответ заранее. Но я не стал перебивать Пулью.

- Доброе, но сейчас уже давно не утро, а день... – она улыбнулась. - Музыка? Это ... совсем забыла тебе сказать, что этот парк очень интересный. Когда преподаватели или мы Дети прогуливаемся здесь. Льющаяся сейчас музыка, и вообще когда-либо отображает настроение.

- Эмм... – я был в изумлении. – А какое у тебя настроение сейчас, если не секрет? – поинтересовался я.

- Сейчас? – она взглянула на меня своими огромными, непередаваемо сказочными глазами. – Я счастлива – ответила она.

- Я рад, - сказал я. – Пошли, присядем? – предложил ей, указав на одну из скамеек, установленных вдоль брусчатки, которая вела далеко чащи парка.

- Пойдём, я не против, - ответила Пулья, и снова одарила меня своей улыбкой.

Добравшись до скамейки, расположенной около низкорослой травы. Растение показалось мне знакомым на растущую зелёную траву, растущую на газоне моего дома.

- Это Фиолья – растение, играющее музыку, здесь в парке.

Это странное растение представляло собой длинные, тонкие зеленоватые стебельки, напоминавшие мне струны моей двенадцатиструнной гитары, которую мне подарили однажды на мой тринадцатый день рождения. Собственно, это и послужило поводом, моей тяги к музыке, что переросло в хобби.

- Интересно. – Я провёл кончиками указательного пальца в компании с остальными по Фиолье. Растение воспроизвело несколько разновысотных звуков.

- Это далеко не всё! – подметила голосом, с капельками интриги, вызывающей интерес.

Оставив наедине Фиолью в одиночестве. Я отвёл взгляд, не успев оглядеться вокруг, заметил неподалёку от брусчатки впереди, перед собой выстроившихся в треугольник трёх девчонок; они бросали друг другу разноцветный надувной шар, и при ударе о пальцы, между мячом и их ладонями я мельком заметил исходящие яркие голубоватые волны, исчезающие в никуда, спустя некоторое расстояние.

- Это кто? – я показал взглядом на девчонок.

- Это... Разве ты не заметил в кабинете истории, что они учатся вместе с нами в классе.

- Нет...

- Та, что сейчас принимает подачу – это Сапэ.

Пулья имела в виду девчонку, отбивающую сейчас очередную подачу подушечками тонких пальцев. – Что стоит правее – это Лина.

Девчонка всегда немного подпрыгивала, чтобы отбить – летящий, стремящийся в её сторону мяч. Порошок каменной пыли, что был когда-то мелкими камешками, поднимался после, повторяющегося с интервалом примерно секунд в десять, прыжка.

- И наконец – Мемпл. Она стояла примерно в нескольких шага между интервалом, стоящих друг напротив друга Сапэ и Линой. Мемпл стояла уверенно на ногах, не собираясь подпрыгивать, навстречу к инвентарю. Мяч становился всё ближе, и девчонке оставалось только протянуть руки дюйма на два повыше головы и вытянуть чуть – чуть вперёд. После нескольких секунд полёта мяча и ожидания Мемпл отбить его, чтобы начать новый «треугольник подач».

- Это очень круто! - заметил я, с образовавшейся на моём лице улыбкой.

- Я вижу, ты всё-таки нашёл мой подарок?- Пулья взглянула на футболку. Смайл на ней отображал моё, ещё сонное состояние. – Ты ещё не до конца проснулся... – предположила Пулья, когда увидела мой, зевающий рисунок на футболке.

- Да, и прочёл твоё письмо.

- Надеюсь, ты понимаешь насколько важно то, что в нём было написано?

- Да... Конечно-конечно - согласился я, кивая головой, как только вспомнил о первом правиле Хаспина и о...

Иначе за этим последует наказание, и далеко не детское.

...Об обязательном наказании, позволь мы себе переступить границу Трионии.

Пулья одарила меня, необычайно знакомым взглядом. По-моему, я догадывался, кому из моих знакомых принадлежал этот до боли знакомый взгляд. Но для достоверности моих догадок не хватало чего-то... совсем малости. Казалось, что вот-вот и я найду к этому ключик.

Я снова кинул свой взгляд на, играющих на площадке девчонок. К ним подошёл Кей.

- ... Привет, а можно с вами? – услышали мы с Пульей, доносившийся до нас голос моего друга, а немного позже и этих девчонок.

- Да, конечно! – сказала Лили.

Кей ещё не видел нас, и теперь треугольник довольно удачно трансформировался в равнобедренную трапецию.

Машинально, повернув голову влево, я увидел совсем близко, на одной из аллей Трионии, целующуюся пару; после окончания длительного поцелуя. Мой рот начал точно такое же машинальное движение, что и голова:

- О-о, мистер Флуп...

- Где? – спросила Пулья, и перевела взгляд с накалившейся благодаря Кею игры в ту сторону, которую была повёрнута моя голова. – Точно! А с ним – миссис Кнаф. – подтвердила совершенно спокойно она.

- Разве это тебя не удивляет? – спросил я, после чего понял, что задал немного глупый вопрос. Всё-таки Пулья здесь намного дольше, может даже всю жизнь, и она уж точно знает намного больше. Поэтому, то, что она не удивляется, есть соответствующее объяснение.

- Нет, глупый... Все уже давно знают, что Мистер Флуп и миссис Кнаф помолвлены. Директор не чает в ней души. И они до сих пор прячутся от всех, как дети.

- Ясно. – Я решил, что отношения директора и библиотекаря школы - не моего ума дело, поэтому я отбросил какие-либо мысли, касающиеся их личной жизни. – Пойдём, поздороваемся с Кеем и девчонками, я как раз с ними познакомлюсь...

- Подожди... – остановила меня Пулья.

- Ты чего? – спросил я.

- Пошли со мной, я кое-что покажу тебе...

Если честно, мне эта фраза показалась знакомой, и после длительной паузы я вспомнил, что точно под таким же предлогом Джини увела меня на озеро – Онтарио со школьной дискотеки.

Я застыл в позе, походящей на позу сгорбленного старика Ливинга – уборщика портлендской школы, который в прошлом году вышел на покой. У него была приличная пенсия, так что о материальном достатке, он мог не беспокоиться; он вышел на пенсию в 2010, три года назад. Работал электриком у нас в школе, следил за исправной подачей питания, ну и что они там делают? Ходят по этажам в специальной рабочей форме синего цвета, с надписью Электро-Сити-Скул – специальная компания, для всех школ Америки, при этом деревянным бруском включают свет, нажимая на, установленные на стенах включатели, высоко, почти у потолка.

Хорошие электрики всегда востребованы!

Старик Ливинг – был из их числа!

Взглянув в то место, где пять минут назад директор и библиотекарь слились в любовном поцелуе – никого не оказалось; они уже давно приблизились к Хаспину, и пересекли порог школы.

- Ну, хорошо. – Согласился я, и выпрямился, когда Пулья поднялась со скамейки.

Мы подошли как можно ближе к аллее, состоящей из растущих глубоко из земли грота высоких деревьев.

Красиво выложенная из полукруглых камней дорожка вела далеко-далеко в никуда, границы её с двух сторон обозначались камнями прямоугольной формы; ветерок здесь был настолько лёгким, что ветви растущих вдоль деревьев и кусты низкорослых растений, походивших на Фиолью, ни разу не шелохнулись, ни на фут.

- Ну... что с тобой Кей - услышал я голос одной из девчонок на площадке, затем услышал: сначала громкий, звонкий удар надувного мяча, а позже ещё два, но амплитудой пониже; мы не стали оборачиваться и пошли дальше, туда, где находится что-то, что хочет показать мне Пулья.

Пройдя примерно половину пути, я поднял голову вверх и заметил, что с северо-запада на восток пролетали странной формы тела птицы, их крылья мне показались абсолютно нормальными; смущало только одно – их размер. Размер крыльев был довольно большим, притом, что туловища этих двух, медленно пролетающих мимо нас с Пульей птиц были слишком короткими.

- А что это за пти...

Пулья меня оборвала.

- Это Сэгги – птицы, которые питаются живой плотью, так что... – в её взгляде читалось что-то типа – «БУДЬ ОСТОРОЖЕН!». – Так что, пожалуйста, не делай резких движений, они на это реагируют.

- Хорошо, если ты говоришь... то я постараюсь. – Я попытался успокоить подругу, чтобы она так не волновалась, это не полезно для здоровья.

- Ну что пойдём? - она успокоилась, и чувствовала себя более-менее нормально, правда смайл на её футболке побагровел от волнения.

Мой смайлик оставался спокойным, правда в его глазах отражались капельки удивления, и не без причины. Я и вправду был удивлён.

- Конечно, Пулья - сказал я.

Чтобы Пулья окончательно была спокойна, я предложил ей взяться за руки, но она сказала, что с ней всё в порядке и продолжили сой не долгий путь.

 

Спустя какое-то время, мы вместе с моим «проводником» вышли на площадочку полукруглой формы, посреди которой стоял небольшой монумент, изображающий дельфина, из его глаз лилась вода в огромную «ванну» напоминающую мне фонтанчик, который показывают в мультфильме «Мадагаскар». Только там не было плачущего дельфина; стенки, выложенные из не особо крупных каменных блоков.

Ещё ниже, вокруг каменной «ванны» росли необычайно красивые цветы оранжевого цвета. Его лепестки росли примерно так: с левой стороны росли четыре каплеобразных лепестка; с правой стороной была точно идентичная история. Такие я обычно видел на этикетке освежителя воздуха фирмы - «Глейд», когда проводил время в туалете по своим личным делам. Только на этикетке был цветущий папоротник.

- Этот фонтан называется – «Плачущий воздушный дельфин».

- Не трудно было догадаться... – всплывали мысли в мозгах. Правда, до определения – воздушный – я не додумался.

Я промолчал, скорчив гримасу удивления, и продолжил слушать историю Пульи.

- Говорят, что, если закрыть глаза и загадать желание, стоя здесь, то оно обязательно сбудется! Этого, правда, мало... она повернулась ко мне. – Подставь руки, - попросила меня она. Пулья соорудила над моими ладонями, своими – лодочку. Я почувствовал, что похожие на две твёрдые, медные центовые монеты перекочевали из её рук в одну из моих ладоней.

У себя в руках я увидел два маленьких тонких диска, с двумя треугольниками красного цвета с двух сторон.

- Ну что, готов? – спросила Пулья.

- Да.

Она взяла меня за руку, но я тут же отпрянул от неё, так как был очень удивлён. Её руки были ледяными, это напомнило мне случай с водой в моём доме в день телепортации...

- Что с тобой? – поинтересовалась Пулья, её лицо и смайлик на одежде, синхронно отразили недоумение.

- Эм... Ничего... Прости, - извинился я. – Не обращай внимания. – Сказал я, сославшись на то что, такое со мной иногда бывает. Конечно, я врал Пулье в этот момент и чувствовал отвращение к самому себе. Но смайл меня не выдал, за что ему нужно отдать должное.

- Ничего страшного, – произнесла тихим голосом Пулья, и снова протянула мне руку. Я сделал то же самое, последовав её примеру. Её рука была уже не такой холодной, что прежде.

- Я готов!

Мы оба закрыли глаза, на счёт три мы должны были бросить диски в воду, но звука, падающего в «ванну» атрибута, я так и не услышал. Перед броском, Пулья повернула меня к себе, и неожиданно, точно так же, как и в своё время Джини на озере Онтарио прервала меня, когда я пытался дать ответ на вопрос. Наши языки сплелись в жгучем танце, но в этот момент, я даже, и не думал отпрянуть от Пульи. Потому что, совсем неожиданно для самого себя представил, стоящую перед собой Джини, представил её закрытые при поцелуе веки, за которыми скрываются бесконечно прелестные глаза; её глаза были бирюзового цвета, устремляющегося в серую бездну.

- Ах, ты чёртов ублюдок... – услышал я голос Кея слишком отчётливо, чтобы спутать его с голосом кого-то другого. Что заставило меня оторваться от поцелуя.

Я не стал ничего объяснять Пулье и побежал следом за другом...

Пробежав почти до конца аллеи, я заметил, как Кей несётся до входа в Хаспин; девчонки: Лина и Лили продолжали играть с мячом на площадке, но уже вдвоём без Кея и Мемпл. Они встали друг напротив друга, и разноцветий надувной мяч перелетал, изображая дугообразные узоры в сто восемьдесят градусов; от подушечек пальцев снова начали разлетаться в разные стороны голубоватые волны, не менее яркие, что и некоторое время назад.

Я немедленно, снова бросился за ним. Пробежав вдоль коридора, я добрался до ступенек, на них были капли красного цвета, но кровь смешалась с цветом лестницы, и теперь была грязно-бордовой. Добравшись до третьего этажа, я остановился около вдоль расположенных по левой стороне от меня, пропустив первые три – принадлежащие старшеклассникам, сейчас они пустовали; это я заметил, лишь после того, как проверил их.

Последние три или четыре грязно-алых следа от кровавых подошв, кроссовок Кея привели меня в спальню – «D».

Удар ногой в солнечное сплетение был для меня неожиданным; я резко повалился на пол, выстланный из плитки небесного цвета, того неба, что я привык видеть там – в обычной жизни, о которой мечтал в момент неожиданного, нанесённого мне повреждения.

Мои глаза слезились, и картинки в моём аппарате сознания становились размытыми из-за солёной влаги, растекающейся по обе щёки.

Я повернулся, и, оперевшись на локоть правой руки, взглянул на Кея. Он сейчас стоял передо мной и опирался на левую ногу, скорчив гримасу боли; нога, - той, что он меня ударил, похоже была повреждена. Этот вывод я сделал, как только запечатлел нанесённые птицей Сэгги увечья на его щеках с обеих сторон, из них стекали капельки крови, смешанные с каплями пота.

- Рой, как ты мог?

- Мог что? – ответил я вопросом на вопрос, пытаясь, хоть как-то разглядеть друга.

- Как... – Кей не успел договорить, левая нога, на которую действовала вся сила тяжести, не смогла долго держать Кея в одном положении, и поэтому он рухнул, как и я на пол.

Я понял, что он злился из-за моего поцелуя с Пульей, по нему я не замечал, что она ему понравилась... в конце концов, он дал бы мне знать об этом. Но то, что я видел сейчас в поведении Кея своим размытым слезами зрением, никак не было похоже на того, прежнего моего друга.

- Кей, с тобой всё хорошо? – спросил я, но он меня не слышал, потому что был без сознания, но он дышал, и даже эта новость, пусть и немного, но радовала меня...

Мемпл услышала наш короткий разговор, и когда вошла, и увидела нас лежащих на полу, сразу же поспешила за помощью к мисс Филлз, медику Хаспин

Часть четвёртая

Много интересного

 

 

Передача питания

У меня на душе скребли кошки, когда я проснулся в своей колыбели. Наверное, это всё из-за моих переживаний на счёт недавнего случая, произошедшего с Кеем... Три дня прошло со дня его появления в одной из палат пункта помощи, которыми заведовала на втором этаже мисс Филлз. Причиной были: многочисленные укусы на его теле; порезы на руках; и опять же наблюдались увечья от укусов на ногах.

Птицы Сэгги... – первое, что пришло мне в голову. Сердце не выдерживало болевого шока, и постепенно его мозг уснул.

- Он, скорее всего, перенёс тяжёлый стресс... ты за ним ничего не наблюдал последнее время...

- Ничего странного? – перебил я её, вспомнив похожие сцены из некоторых мной просматриваемых фильмов на выходных, оставшись один, или вместе с отцом, но спал в это время у себя наверху – в их с мамой спальне.

А что если Кей потерял сознание не только из-за увечий, полученных благодаря пролетавшим мимо птицам... а ещё и увиденной им сцены у «Плачущего воздушного дельфина»? – подумал я.

- Нет, - ответил, едва сдерживая серьёзный вид, чтобы никоим образом не выдать свою растерянность и наложенную на мои плечи гору волнения, размерами напоминавшую заснеженный Эверест.

Мисс Филлз прожигала меня испытующим прищуренным взглядом, так будто пыталась прочесть мои мысли. Позже перевела взгляд на Кея, и её помощники определили моего друга в третью палату; она располагалась с левой стороны от лестницы ведущий сюда – на второй этаж. С другого конца коридора была видна скрипучую дверь в личный кабинет медсестры Филлз.

Завтра он должен бегать, если верить словам медсестры. Я хотел поговорить с ним на счёт того случая с Пулье, чтобы убедиться: были ли верны мои предположения на счёт его симпатии к Пулье.

 

Проснулся я не так давно, повернувшись в сидячем положении немного влево, и глядел как на другой стороне спальни, в своей колыбели сладко спала Пулья, свернувшись калачиком; она напомнила мне случай, когда мы вместе всей семьёй поехали к тёте Агнес на уик-энд пару месяцев назад.

Помню, что проснулся я от громкого звука, звенящей погремушки, а так же от чувства, что кто-то упирается крохотной коленкой чуть выше живота, вдавливая точку солнечного сплетения. Было не очень больно, небольшое раздражение меня тревожило, пусть и немного, но всё же...

Открыв свои глаза, и присев примерно, в то же положение, что и сейчас, я увидел ползающую на себе полуторагодовалую сестрёнку. Её зовут Мэнди; её маленькие ножки были согнуты, пальчики были ещё крохотней и будто бы играли на невидимом пианино одну из композиций Бетховена. Мэнди лежала животиком на моей груди, и, глядя снизу вверх своими большими карими глазками в мои, пускала лопающиеся пузырьки слюней; и громко хохотала своим ангельским смехом. Она буквально тонула в памперсе белого цвета, да таком огромном, что казалось – если бы я его примерил, то он вполне мог подойти и мне.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.