Вторым твердым убеждением пуритан, в дополнение к провозглашенной святости любого ремесла, было то, что Бог каждого человека призывает к своей собственной специальности. У каждого христианина, по мнению пуритан, есть свое призвание. И следовать ему, значит слушаться Бога. Важный аспект такой позиции заключается в том, что при этом работа становится ответным действием Богу.
Прежде всего, пуританский акцент на таких доктринах как предопределение и провидение сделало для пуритан способных утверждать, что каждый человек имеет свое призвание относительно работы. Пуританский богослов Ричард Стил писал: «Бог призывает каждого служить Ему в особой должности в этом мире, и для своего и общего блага… Великий Правитель мира предназначил каждому человеку подходящую должность и занятие».
В своем классическом «Трактате о призвании, или предназначении человека» Уильям Перкинс писал: «Призвание или предназначение является определенным типом жизни, установленным и направленным для человека Богом, для общего блага… Каждый человек независимо от образования, положения, пола или состояния должен иметь личное и особенное призвание для претворения в жизнь».
Доктрина о призвании была наиболее заметна в американском пуританстве. Коттон Матер утверждал: «Каждый христианин обычно должен иметь призвание. Как бы говоря, должен существовать определенный род занятий…, которому христианин должен отдавать большую часть своего времени; чтобы таким образом он мог прославить Бога». Джон Коттон вторил ему: «Вера подвигает сердце христианина жить согласно достойному призванию; как только человек обращается к Богу и Его благодати, то больше уже не может найти отдохновения, пока не найдет свое призвание и профессию».
Одни из результатов пуританского понимания призвания заключался в том, что работающий становился служителем Бога. Бог, несомненно, единственный, кто «раздает людям задачи». С этой точки зрения, работа тяготеет к тому, чтобы стать обезличенной. Более того, ее важность не заключается в ней самой. Работа — это, скорее всего, средство, с помощью которого человек живет в своих взаимоотношении с Богом. «Каким бы ни было наше призвание», — провозглашает один пуританский источник, — «в нем мы служим Иисусу Христу». Ричард Стил рассматривал работу как служение, когда писал следующие строки: «Тот, Кто одолжил вам таланты, также сказал: «Трудись, пока Я не приду!» Как же можно быть ленивым при этом весь день?… Ваш труд это ваша достойная сфера деятельности».
«Бог — Главнокомандующий», — писал Перкинс, — «распределяющий каждому свое задание… Бог сам является автором и началом всякого призвания».
Если именно Бог призывает людей к их работе, тогда эта работа может быть формой служением Ему. Джон Коттон описал это таким образом: «Следовательно, человек, что служит Христу в служении людям… делает это искренне, как в присутствии Бога, и так, кто держит в руках небесное дело, и таким образом точно знает, что Бог поддерживает его путь и работу».
Работая по своему призванию, с точки зрения пуритан, человек трудится на глазах у Бога. Коттон Матер восклицал: «О, пусть каждый христианин ходит с Богом, когда работает по призванию, занимается ремеслом, глядя на Бога, действовать под присмотром Бога».
Еще один полезный результат доктрины о христианском призвании в том, что это ведет к удовлетворенности в работе. Если христианское призвание исходит от Бога, то в этом убеждении присутствует стратегия для принятия задачи. Коттон Матер писал, что «христианин должен следовать своему ремеслу с удовлетворением…В том, что человек занимается своим делом с удовлетворением и удовольствием заключается исключительная Божья расположенность к человеку… Испытываете ли вы сейчас затруднения и неудобства в своем деле? Удовлетворение в таких условиях — это не малая часть ваших обязательств и почтения перед Богом, Который привел вас туда, где вы сейчас находитесь».
Ощущения призвания как служения и как причины удовлетворенности соединились вместе в стихотворении, которое один молодой пуританин сочинил по случаю достижения двадцати трех лет. Знаменитый седьмой сонет Мильтона открывается упреком поэта самому себе в недостаточной деятельности. Но утешение, выраженное в афоризме, позволяет определить стихотворение, как типично пуританское: «Все это, имея благодать использовать так, будто на глазах моего великого Мастера задач».
Наиболее правдоподобно эти строки можно интерпретировать следующим образом: «Все это значит то, что у меня есть милость распоряжаться своим временем, хотя я всегда живу в присутствии моего Великого Мастера задач». Мильтон, несомненно, рассматривал себя ответственным перед Богом, и эпитет «мой Великий Мастер задач» ярко обозначает пуританское отношение к Богу — единственному, кто призывает людей к служению.
Если у каждого есть свое призвание, как же распознать, к чему именно он призван? Чтобы определить свое призвание, пуритане подключили методологию: они не превращали процесс в миф. Ричард Стил, например, заявил, что Бог редко призывает людей непосредственно в «последние дни», и каждый, кто утверждает, что имел откровение от Бога, «должен блистать экстраординарными способностями и умениями, иначе же это обман и самомнение».
Пуритане предпочитали доверять личным «внутренним способностям и склонностям», «внешним обстоятельствам, могущим привести... к определенному жизненному курсу», совету «родителей, попечителей, а в некоторых случаях — мировых судей», а также «природе, образованию, или благоприобретенным талантам». Они также верили, что в случае правильного определения своего призвания человек получает от Бога все необходимое для исполнения своей работы: «Когда Бог призвал меня на должность, Он дал мне определенные для этого таланты».
Пуритане верили в верность призванию. Призванием свыше нельзя было ни пренебрегать слишком легко, ни превращать его в объект поклонения. По вопросу о выборе специальности, Мильтон, чей поэтический дар проявился еще в детстве, писал, что «природу каждого человека необходимо внимательно наблюдать, и не стараться отправить ее в другом направлении, ибо Бог не намерен давать всем одно и тоже дело, а, наоборот, для каждого у Него есть свое занятие». Ричард Стил предостерегал, что было бы «абсурдно» выбирать «призвание или условия жизни без осторожного и взвешенного размышления об этом». Джон Коттон особо выделял мысль о роли способностей в выборе специальности: «Когда Бог дает человеку таланты исполнить свое призвание, это еще раз доказывает допустимость этого призвания... Бог ведет человека в этом призвании, 1 Кор. 7:17...
Призвав меня на должность, Бог дал мне способности для исполнения своего долга, особенно если должность соответствует мне и моим лучшим талантам; чтобы Его лучшие дары, развившись, служили бы для Него».
В пуританской идее о призвании равнозначным был вопрос о противодействии случайному оставлению специальности. В то время, как пуритане, в общем, не верили в то, что человек не может законно менять занятия, они, несомненно, настороженно относились к практической стороне дела. Уильям Перкинс говорил об «упорстве в добрых обязанностях», и предостерегал против «амбиций, зависти, нетерпения», добавляя, что «зависть... это общий грех и причина многих раздоров в сообществе». Коттон Матер соглашался: «Христианин должен следовать своему призванию с удовлетворением. Христианин не должен быть слишком готов к тому, чтобы «выпасть» из своего призвания... Многие, только из-за алчности и неудовлетворенности бросают свое дело».
Суммируя все вышесказанное, можно сказать, что пуританская идея о призвании объединила группу родственных тем: промысел Божий в распределении задач, работа как ответ Богу в служении, удовлетворенность в своей задаче, и верность своему призванию. Все это замечательным образом подмечено в призыве Джона Коттона «служить Богу в своем призвании, и делать это с радостью, верой и набожностью».