Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Общественно-политическая и культурная жизнь страны.



Состояние дел в общественно-политической области вызывало самое серьезное беспокойство И. В. Сталина и его окружения, ибо там явственно обозначились процессы, подтачивавшие устои ре­жима личной власти.

Война отчасти разрядила удушливую общественную атмосферу 30-х годов, поставила многих людей в условия, когда они должны были критически мыслить, инициативно действовать, брать ответ­ственность на себя. К тому же миллионы советских граждан — уча­стники освободительного похода Красной Армии (до 10 млн.) и ре­патрианты (5,5 млн.) — впервые лицом к лицу столкнулись с «ка­питалистической действительностью». Разрыв между образом и уровнем жизни в Европе и СССР был столь разительным, что они, по свидетельству современников, испытали «нравственный и психологический удар». И он не мог не поколебать утвердившие­ся в сознании людей социальные стереотипы.

Историки, изучая сейчас архивы ЦК ВКП(б) и органов госбезо­пасности, выявили немало документов, где фиксировалось устрашавшее власти «брожение умов». Среди крестьянства ходили слухи о роспуске колхозов и расширении свободы хозяйствования. Ин­теллигенция надеялась на смягчение политического режима. В ря­де городов (в Москве, Воронеже, Свердловске, Челябинске и др.) возникли молодежные антисталинские группы. Ситуация усугуб­лялась очагами открытого вооруженного сопротивления Советской власти (в присоединенных накануне войны республиках Прибалти­ки и западных областях Украины и Белоруссии).

Напор свежих общественных настроений нашел отклик даже в среде обновившейся за годы войны номенклатуры. В 1946— 1948гг. при составлении и обсуждении в узком кругу проектов новых Конституции СССР и программы ВКП(б), в письмах, посту­павших в ЦК партии, номенклатурными работниками были выска­заны предложения, способные вывести страну на путь известной демократизации: об ограничении срока пребывания в партийных и советских органах, о выдвижении нескольких кандидатов на вы­борах депутатов в Советы и т. п.

Столкнувшись с симптомами политической нестабильности, нараставшего общественного напряжения, сталинское руководство предприняло действия по двум направлениям.

Одно из них включало меры, в той или иной степени адекват­ные ожиданиям народа и направленные на оживление обществен­ной и культурной жизни в стране.

Одновременно мерами, носившими в части демократи­зации политического режима чисто внешний, декорационный ха­рактер (выборы в Советы всех уровней, съезды общественных и политических организаций – комсомола, профсоюзов, Союза композиторов, создание Академии художеств и т.д.) сталинская администрация наращивала наступление на другом, главном направлении. Суть его заключалась в борьбе с вольномыслием в обществе, укреплении личной власти дик­татора.

В августе 1946 г. по инициативе И. В. Сталина было принято постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», а затем серия других «идеологических» постановлений («О реперту­аре драматических театров и мерах по его улучшению», «О кино­фильме «Большая жизнь», «Об опере Мурадели «Великая дружба» и др.). Они дали сигнал к публичной травле многих выдающихся деятелей культуры: писателей А. А. Ахматовой, М.М.Зощенко, Э. Г. Казакевича, Ю. П. Германа, композиторов В. И. Мурадели, С.С.Прокофьева, А. И. Хачатуряна, Д.Д.Шостаковича, киноре­жиссеров Г.М.Козинцева, В.И.Пудовкина, С.М.Эйзенштейна и др. Вся эта кампания имела своей целью «приструнить» интелли­генцию в целом, втиснуть ее творчество в прокрустово ложе «пар­тийности» и «социалистического реализма». Аналогичные цели преследовали развернувшиеся с 1947г. погромные «дискуссии» по философии, биологии, языкознанию, политэкономии. В обла­сти естественных наук насаждались лженаучные представления. Была разгромлена генетика, искусственно тормозилось развитие кибернетики.

В 40-х годах началась новая кампания: по борьбе с «космополи­тизмом» и «низкопоклонством перед Западом». Власти пытались усилить идейно-политическую и культурную изоляцию страны, разжечь шовинистические и антисемитские чувства. Нечто похо­жее происходило и в США, где в те же годы нагнеталась антиком­мунистическая истерия. Но в сталинском варианте «охоты на ведьм» решалась более широкая задача: наряду с воссозданием пошатнувшегося в войну образа внутреннего врага идеологически обеспечить вторую (после середины 30-х годов) волну социального террора. С 1948 г. возобновляются массовые репрессии. Фабрику­ются новые судебные «дела» («Ленинградское дело», «Дело врачей» и др.). Жертвами террора стали тогда от 5,5 до 6,5 млн. человек.

 

5 марта 1953 г. умер В. И. Сталин. К концу жизни этот человек достиг зенита своего могущества. Но уже тогда выпестованныйимсоветский тоталитаризм столкнулся с двумя вызовами капитали­стического мира, адекватный ответ на которые он, как показало бу­дущее, не смог дать.

Первый — экономический. Ведущие западные страны на рубеже 40-х — 50-х годов вступили в эпоху научно-технической револю­ции, что вскоре вывело их на новую, постиндустриальную ступень развития. Наметился стремительно прогрессирующий разрыв в технологическом качестве потенциалов рыночной экономики и советской директивной экономики. В середине 50-х гг. административно-бюрократическая система управления, сложившаяся в 20-е – 30-е г. начала давать сбои. Рассчитанная на мобилизацию всех средств для решения какой-либо одной задачи. эта система н могла функционировать в условиях норамальной экономики. Попытки тотального планирования и централизованного распределения были обречены на неудачу

Последняя в силу присущих ей органических свойств — сверхцентрализованности, отсутствию инициативы и предприимчивости в многочисленных структурных звеньях хозяйственного управления, слабой материальной заин­тересованности работников в качестве труда—оказалась невос­приимчивой к внедрению в производство в общенациональном масштабе (за исключением приоритетного военно-промыш­ленного комплекса) новейших достижений научно-технической мысли.

Второй вызов — в области общественно-политической и соци­альной. Он выражался в том, что развитые капиталистические го­сударства продолжали стабильно поднимать и без того высокий, несопоставимый с советскими стандартами, уровень жизни населе­ния, обеспечивать широкие демократические права и свободы.

Строго говоря, давление этого вызова ощущалось и в предшествующие десятилетия. Именно для нейтрализации «демонстрацион­ного эффекта» Запада (или, пользуясь языком партийных идеоло­гов, его «тлетворного влияния») над СССР фактически уже с 20-хгодов был опущен «занавес» — сначала относительно легкий, про­ницаемый, затем поистине «железный». Он казался незыблемым. Но то было обманчивое впечатление.

Изнутри «занавес» в основном подпирала репрессивная маши­на, давившая своими тяжелыми катками все ростки вольномыслия и критического отношения к реалиям советского образа жизни. Между тем ресурсы этой машины, как будет показано ниже, оказа­лись практически полностью выработанными и власти после смер­ти диктатора были вынуждены приступить к ее демонтажу. Извне «железный занавес» поддерживался традиционно изоляционист­ской политикой в области культурного обмена, общественных и личных связей с капиталистическим миром. В годы холодной войны она еще более усилилась, охватывая все новые сферы между­народных отношений. Резко сократилась торговля с Западом (на 35% в 1950 г. по сравнению с первыми послевоенными годами), что болезненно сказывалось на советской экономике, лишенной притока передовых технологий и оборудования. Руководству СССР и здесь в скором времени пришлось пересмотреть свою позицию и встать на путь развития всесторонних отношений с западными государствами.

В этой ситуации «железный занавес» начал медленно, но неот­вратимо ржаветь. С каждым годом, не говоря уже о десятилетии, он все больше утрачивал способность ограждать население от «тлет­ворного влияния» Запада. И как закономерный результат — насаж­давшиеся коммунистической пропагандой стандарты «социалисти­ческого народоправства» и равенства в нищете утрачивали некогда имевшую для немалой части населения привлекательность и маги­ческое воздействие, уступая место растущим сомнения в правиль­ности «выбранной» старшими поколениями модели общественного развития. В народе постепенно, десятилетие за десятилетием, на­капливался критический потенциал. И никакие действия властей не могли остановить этот процесс, ибо в рамках существовавшей модели было невозможно обрубить питающие его социально-эко­номические и политические корни.

Исторический опыт показывает, что любая общественная сис­тема, неспособная эффективно реагировать на принципиальные вызовы времени и внешней среды, рано или поздно входит в поло­су своего общего кризиса и разложения. Вопрос, когда такая полоса началась в истории СССР, является дискуссионным. Одни иссле­дователи торопятся датировать это серединой 50-х годов, другие — концом 70-х или серединой 80-х годов.

 

Но как бы то ни было, очевидна особенность общего кризиса со­ветской модели тоталитарного «государственного социализма» (кстати, крайне затрудняющая датировку начальной грани этого процесса) — его затяжной, вялотекущий характер. Это объяснялось и многовековыми российскими традициями (мощной государст­венностью, несформированностью гражданского общества, укоре­нившейся в народной психологии стихийной тяги к уравнительной справедливости), так и огромными размерами страны, ее исклю­чительными по масштабам природными богатствами, которые в нараставших количествах безжалостно бросались в топку затратной директивной экономики и поддерживали в ней огонь жизни. На этой основе власти обеспечивали функционирование, хотя и на низком уровне, системы социальных гарантий (бесплатное медицинское обслуживание и образование, пенсии и т п.), что позволяло избегать сколько-нибудь серьезного народного недо­вольства.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ РЕФОРМЫ В ССССР В 50-Е – СЕР. 60-Х ГГ.

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ.

После смерти диктатора бразды правления страной сосредото­чила в своих руках небольшая группа политиков: преемник И.В.Сталина на посту председателя Совета министров Г.М.Ма­ленков, министр объединенного МВД (куда вошло и министерство госбезопасности) Л. П. Берия и секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Внутри этого «триумвирата» сразу же началась борьба за лидерство.

В конечном счете исход этой борьбы определялся тем, кого из претендентов на верховную власть поддержит партийно-госу­дарственная и военная номенклатура. Основу этого господствую­щего слоя советского общества составляли люди, занявшие руково­дящие посты после «великой чистки» 30-х годов, а также в период Отечественной войны. За прошедшее время их положение заметно окрепло, они обрели немалый опыт и авторитет как непосредствен­ные организаторы борьбы народа против фашистской агрессии. К тому же номенклатура успела обрасти взаимопроникающими связями, которые цементировали этот слой, поддерживали его внутреннюю устойчивость и солидарность. На первое место там выдвинулся советский эквивалент дореволюционных генерал-гу­бернаторов — секретари ЦК республиканских компартий, обкомов и крайкомов (их удельный вес в ЦК КПСС поднялся с 20% в 1939 г. до 50% в 1952 г.). Они были лояльны Центру, но требова­ли большей самостоятельности в решении местных дел и, главное, личной безопасности. Расширения участия в реальном осуществле­нии власти и гарантий от возобновления репрессии в собственной среде жаждали и другие отряды номенклатуры. Ее стремление к ре­формированию тоталитарных структур питалось и событиями, ко­торые развернулись сразу после смерти И. В. Сталина и грозили выйти из-под контроля (восстания в советских концлагерях, мас­совые антикоммунистические и антисоветские выступления в ГДР и Чехословакии, брожение в других странах «народной демок­ратии»).

Вместе с тем, номенклатура ясно осознавала предел в предстоя­щих реформах, дальше которого она не хотела, да и не могла идти:

- им надлежало подтолкнуть развитие производства (особенно в ра­зоренном аграрном секторе экономики);

- снять явное перенапряжение и усталость общества от искусственно подстегиваемой «мобилизационной готовности» к отражению происков все новых «внутренних и внешних врагов»;

- коренным образом реорганизовать систему ГУЛАГа, изжившую себя и все более превращавшуюся в пороховую бочку;

- несколько улучшить жизнь простых людей, влачивших нищенское существование.

- С другой стороны, реформы никак не должны были ущемлять социально-политиче­ских интересов партократии и прочих привилегированных групп населения.

Каждый из кандидатов на верховную власть поспешил заявить о своей готовности к изменению порядка вещей, освященных сум­рачным гением И. В. Сталина. Так, Г. М. Маленков высказывался в общей форме, не называя имен, против «политики культа лично­сти», за смещение акцента в экономике в сторону удовлетворения непосредственных материальных и культурных потребностей наро­да, за мирное сосуществование с капиталистическими государства­ми как альтернативы неизбежной гибели цивилизации в ядерной войне. Л. П. Берия, в свою очередь, ратовал за объединение Герма­нии и ее нейтралитет, примирение с Югославией, за расширение прав республик СССР и выдвижение там в руководство националь­ных кадров, выступал против русификации в области культуры.

И все же выбор пал на Н. С. Хрущева. Причины следует искать в том, что этот политик в прошлом был в меньшей степени, чем многолетний шеф госбезопасности Л. П. Берия и один из вдохно­вителей послевоенных «чисток» Г. М. Маленков, замешан в крова­вом «перетряхивании» руководящих кадров, а в настоящем— не контролировал карательные органы. В глазах номенклатуры это делало фигуру Хрущева не столь одиозной и опасной в будущем.

События на советском политическом «Олимпе» развивались стремительно. В июне 1953 г. по вздорному обвинению в «сотруд­ничестве с империалистическими разведками» и «заговоре с целью восстановления господства буржуазии» был арестован Л. П. Берия (расстрелян в декабре того же года). В январе 1955 г. подал в вы­нужденную отставку председатель Совмина Г.М.Маленков. По­следний акт верхушечной борьбы пришелся на лето 1957 г. Тогда из партийно-государственного руководства была полностью изгна­на как «антипартийная» группа политиков (в числе того же

Еще в 1948 г., в обстановке общей нехватки рабочей силы из-за понесенных в войне колоссальных потерь, власти распорядились использовать заключенных более «экономно» — надеясь этим сократить их массовую гибель. Была введена грошовая зарплата «ударникам», добавлены пайки. Но подобные меры не дали ре­зультатов. На рубеже 40-х—50-х годов произошли первые в истории ГУЛАГа вос­стания узников. Советское руководство оказалось перед альтернативой: или резко увеличить довольствие заключенным, радикально изменить весь уклад их работы и «жизни», или распустить лагеря, где отбывали наказание за мифические преступ­ления многие миллионы трудоспособных людей. Первое, однако, делало нерента­бельным само существование системы подневольного труда: она могла функцио­нировать только при работе «на износ» и постоянном пополнении свежим «челове­ческим материалом» через массовые репрессии. Под давлением послевоенного дефицита рабочей силы в стране, преобладавших настроений в разных слоях насе­ления, включая номенклатуру, был избран второй путь.

Г. М. Маленкова, Л. М. Кагановича, В. М. Молотова и др.) из-за их открытого сопротивления курсу, проводимому партократией во главе с ее ставленником — первым секретарем ЦК КПСС (с сен­тября 1953г.) и председателем Совмина СССР (с марта 1958г.) Н. С. Хрущевым.

Следует, однако, подчеркнуть: новый советский лидер, обладав­ший недюжинным умом и большой хитростью, тонким знанием специфических законов аппаратной борьбы, сумел довольно быст­ро подмять под себя верхние эшелоны партократии и получил про­стор для проявления собственной колоритной индивидуальности (заметим попутно — за счет потенциала великой державы). В реша­ющей степени тому способствовали и впечатанная кровью в созна­ние старых аппаратчиков жесткая сталинская схема управления (непогрешимый вождь — послушные исполнители), и сама поли­тическая атмосфера в стране, едва вступившей на путь избавления от тоталитарных структур.

Обратимся теперь к анализу номенклатурной «либерализации» в ее главных аспектах: общественно-политическом, экономиче­ском, внешнеполитическом.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.