Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Дисциплинарная матрица



Вводя понятие парадигмы или дисциплинарной матрицы, Кун рисовал картину науки очень крупными мазками, как рисует художник отдаленный предмет. Может быть, только благодаря этому он и сумел, не закопавшись в деталях, построить свою модель, в которой схвачено самое главное, схвачено то, что наука – это социальный куматоид. Задача дальнейшего исследования, несомненно, должна состоять в том, чтобы существенно детализировать картину, выявляя все многообразие программ, которые определяют деятельность ученого. Куну, как мне представляется, этого сделать не удалось. Это не обвинение. Уверен, что анализ науки с указанной точки зрения, т.е. с целью выделения основных входящих в ее состав программ, – это задача крайне сложная и очень далекая от окончательного решения. У нас нет пока ни классификации программ, ни представлений о типах и механизмах их взаимодействия. Философия науки стоит пока только на пороге того здания, которое следует осмотреть и запечатлеть в «чертежах». И здесь мы должны идти рука об руку с историками науки, перед которыми в свете указанной задачи тоже открываются новые горизонты. Кстати, одна из заслуг Куна состоит в том, что он заложил основы синтеза исторических и философских исследований науки.

В данной работе я, разумеется, ни в коем случае не претендую даже на грубый черновик эстафетной структуры науки в целом или даже каких-то ее разделов. Моя задача – дать отдельные иллюстрации такого анализа, более детального, чем у Куна. Рассмотрим с этой точки зрения его дициплинарную матрицу, с помощью которой он пытается конкретизировать свое представление о парадигме. Мне хочется подчеркнуть при этом, что я вовсе не собираюсь критиковать Куна. Он сделал свое дело, но нам нужно идти дальше.

В состав дисциплинарной матрицы Кун вклю­­чает следую­щие четыре элемента:

1. «Символические обобщения» типа второго закона Ньюто­на, закона Ома, закона Джоуля-Ленца и т.д. Кун отмечает, что не всегда такие обобщения получают форму математических выражений, нередко они выражаются словами: «элементы соединяются в постоянных весовых пропорциях», «действие равно противодействию».

2. «Метафизические парадигмы», примерами которых могут слу­жить общие утверждения такого типа: «Теплота представляет со­бой кине­ти­ческую энергию частей, составляющих тело» или «Все воспри­нимаемые нами явления существуют благодаря взаимо­действию в пустоте качест­венно однородных атомов».

3. Ценностные установки, принятые в научном сообществе и проявляющие себя при выборе направлений исследования, при оценке полученных результатов и состояния науки в це­лом.

4. Образцы решений конкретных задач и проблем, с кото­рыми неизбежно сталкивается уже студент в процессе обучения. Этому элементу дисциплинарной матрицы Кун придает особое значение, ссылаясь при этом на концепцию неявного знания М. Полани.

Первое, что бросается в глаза при анализе дисциплинарной матрицы, – это отсутствие какого-либо единого принципа при ее построении. Странно, например, что в качестве последнего элемента дисциплинарной матрицы Кун рассматривает образцы решений конкретных задач, т.е. не сами программы, а одну их форм их существования. Но ведь в виде образцов могут существовать программы самого разного типа. Огромное количество навыков экспериментальной работы существует только в виде непосредственных образцов. Каждая теория может быть образцом для построения других теорий. Так, например, известный физик-теоретик Пьер Фейе пишет о квантовой электро­динамике: «Данная теория, удивительно хорошо согласующаяся с экспе­риментом, послужила моделью при разработке теорий, описывающих как слабое, так и сильное взаимодействие»[10]. Кстати, ценностные установки научного сообщества, которые Кун выделяет в качестве отдельного элемента своей матрицы, тоже в основном существуют на уровне образцов предпочтений. Я не думаю, что когда-либо будут вербализованы образцы простоты или красоты теории. Таким образом, Кун не различает содержание программ и способ их существования.

Бросается в глаза и то, что, говоря об образцах, Кун допускает сильное упрощение. Одно дело, например, наблюдая эксперимент в лаборатории, повторить его затем без всяких промежуточных записей или актов коммуникации, другое – решить математическую задачу по образцу другой задачи, решение которой записано. Древние математические рукописи представляли собой списки задач с решениями. Выше об этом уже шла речь. Происходило следующее. Допустим, что в задаче-образце требовалось определить площадь квадрата со стороной равной 10, а в качестве решения записывалась процедура перемножения 10 на 10. Такая в буквальном смысле задача могла в принципе никогда не повториться, но если встречалась задача, где стороны квадрата равнялись 35, ее можно было решить по образцу, умножив на этот раз 35 на 35. Очевидно, однако, что решение исходной задачи здесь записано, образец определенным образом вербализован. Использовать в обоих случаях один и тот же термин «образец» – это значит смешивать непосредственные образцы поведения, реализация которых и образует социальные эстафеты, с некоторыми особыми формами вербализации, с опосредованными эстафетами.

В предыдущей главе мы отмечали, что вербализованные образцы можно воспроизводить двояким образом, либо как образцы, либо как инструкции. Допустим, у нас есть описание какого-либо эксперимента по измерению скорости света, например, эксперимента Физо. Если мы используем это описание для того, чтобы воспроизвести еще раз этот эксперимент, то описание выступает как инструкция. Но можно по образцу эксперимента Физо построить установку для измерения скорости звука, что и сделал в свое время физик Кениг в Париже[11]. Но что означает в данном случае «по образцу»? Кениг имел перед собой то же самое описание, но вовсе не воспроизводил эксперимент Физо, а строил новый, но аналогичный эксперимент. Он, конечно, действовал по образцу, но это был не непосредственный образец, а опосредованный.

Вернемся опять к примеру с образцами решенных задач. Здесь мы имеем ту же ситуацию, как и с экспериментом Физо. Перед нами описание решения именно данной конкретной задачи, однако если мы с помощью этого описания решаем другую, но аналогичную задачу, то описание выступает либо в роли особого «образца», либо в роли инструкции. Можно, например, по образцу вычисления площади одного квадрата вычислить площадь другого, а можно попробовать вычислить площадь прямоугольного четырехугольника. Интересно, правда, что в дальнейшем очень часто происходит изменение способа вербализации, и мы вместо примеров с решениями формулируем именно инструкцию типа «площадь квадрата равна произведению его сторон». Но это тогда, следуя Куну, надо отнести уже к «символическим обобщениям», т.е. в другой раздел дисциплинарной матрицы.

Итак, надо различать содержание программ и способ их существования. Хотя, строго говоря, нельзя сказать, что одна и та же программа может существовать и на уровне словесных инструкций, и на уровне непосредственных образцов. Выше уже было показано, что вербализация меняет содержание, ибо отдельно взятый непосредственный образец не задает четкого множества возможных реализаций. И тем не менее между такими программами есть существенная преемственность. При перестройке механизмов памяти основные элементы содержания остаются инвариантными.

Перейдем к так называемым «метафизическим парадигмам». В качестве примера Кун приводит такие утверждения: «теплота представляет собой кинетическую энергию частей, составляющих тело»; «все воспринимаемые нами явления существуют благодаря взаимодействию в пустоте качественно однородных атомов». Утверждая, что наука – это социальный куматоид, мы, вероятно, формулируем именно метафизическую парадигму в понимании Куна. Но вернемся к примеру с атомистикой. Ни один человек не поймет этого утверждения, если у него нет образцов объяснения тех или иных явлений с опорой на атомную гипотезу. Поэтому для современного человека даже с обыкновенным школьным образованием за приведенной фразой «скрываются» образцы построения атомных моделей газа, жидкости, твердого тела. Это примерно так, как за правилом буравчика Максвелла «скрываются» образцы открывания бутылок с помощью штопора или образцы использования винтов и шурупов. Правда, в первом случае речь идет об опосредованных, а во втором – о непосредственных образцах. Итак, за формулировкой Куна опять-таки стоят образцы объяснения множества явлений.

Атомистика в любой ее форме относится к особому типу программ, которые мы будем именовать конструкторами по аналогии с одноименными детскими игрушками. Это программы практического или теоретического конструирования изучаемых явлений на базе заданных элементов и «правил» их объединения. «Правила» при этом чаще всего существуют на уровне опосредованных образцов конструирования. Можно привести огромное количество примеров различного типа конструкторов. Пусть, например, нам надо сосчитать некоторое множество предметов. Задача сводится к тому, что нам надо построить, сконструировать соответствующее число. Благодаря наличию у нас десятичной позиционной системы счисления, даже ребенок способен это сделать, т.е. построить сколь угодно большое натуральное число. А ведь этого конструктора не было даже у знаменитого Архимеда.

Другой пример – это различные системы координат. Если вы хотите зафиксировать положение тела в пространстве, вам надо соответствующее место теоретически сконструировать. Вот что пишет по этому поводу Герман Вейль: «С помощью понятия координат мы конструируем пространство как континуум возможных местоположений из многообразия всех возможных действительных чисел, не менее свободно созданного нами. Только так удается расставить «пространственные метки» также и в пустом пространстве, окружающем Землю, что в особенности необ­ходимо для астрономии. Именно в этом, в этой проекции случайно встречающегося действительного (Wirkliches) на фон a priori воз­можного, полученного нами в некотором конструктивном процессе, я вижу решающую отличительную черту теоретической науки»[12].

Последняя фраза Вейля подчеркивает тот факт, что конструктор очень часто существует в тесной связи с другими программами. Для того чтобы начать теоретически конструировать какое-либо явление, надо это явление выделить: выделить множество, которое мы хотим сосчитать, выделить предмет, местоположение которого надо определить. Надо, следовательно, иметь и еще какую-то программу. В простейшем случае, вероятно, программу распознавания. Вот тут и происходит проекция «случайно встречающегося действительного (Wirkliches) на фон a priori воз­можного, полученного нами в некотором конструктивном процессе».

Но чаще всего речь идет о том, чтобы сконструировать объект, обладающий определенными свойствами. Мы строим кинетическую модель газа, чтобы объяснить его «поведение» в разных условиях, его упругость, обратную пропорциональность объема и давления, температуру и т.п. Мы строим модель кристалла, чтобы объяснить его геометрические характеристики. Но свойства предметов должны быть выявлены и зафиксированы в рамках каких-то программ. Назовем их предварительно, не настаивая на этом вообще-то занятом термине, программами атрибуции. Не исключено, что связь этих программ заложена глубоко в материальной практике человека, в образцах связи потребления и производства. С одной стороны, мы испокон веков конструируем и создаем хижины, дома, машины и т.п., а с другой, их используем. Отсюда и возникает потребность либо знать, как предмет устроен, если мы знаем способ его использования, либо знать его свойства, т.е. способ использования, если задана его конструкция. Наша потребность в этом тоже определяется наличием определенных образцов. Иными словами ситуации производства и потребления образуют определенную монтажную схему, в рамках которой организуются различные процедуры исследования и их результаты.

Итак, «метафизические парадигмы» Куна – это множество различных комплексных программ, которые еще нуждаются в дальнейшей классификации. В какой-то степени Кун это понимает. «Если бы мне пришлось переписать теперь книгу заново, – пишет он,– я бы изобразил такие предписания как убеждения в специфических моделях и расширил бы категориальные модели настолько, что бы они включали так же более или менее эвристические варианты: электрическую цепь можно было бы рассматривать как своего рода гидравлическую систему, находящуюся в устойчивом состоянии; поведение молекул газа можно было бы сопоставить с хаотическим движением маленьких упругих биллиардных шариков»[13].

Обратите внимание, Кун именует свои «метафизические парадигмы» предписаниями и связывает их с определенными моделями. Ну, еще один шаг, и он ввел бы понятие конструктора. Что же касается «эвристических вариантов», то речь, вероятно, должна идти о формировании еще более сложной комплексной программы: атомистический конструктор, например, начинает взаимодействовать с механикой, и в кинетическую теорию газа врывается поток соответствующих достаточно разнообразных программ, связанных с исследованием движения упругих шаров. Кун почему-то не заметил, что реализация его плана в данном случае приводит к сложной комбинации программ, которую уже никак нельзя свести к «метафизической парадигме» в его понимании. В частности, в данном случае из механики в атомистику в первую очередь проникают так называемые «символические обобщения», представляющие собой уже другой элемент дисциплинарной матрицы.

Перейдем к его рассмотрению. В качестве примеров «символических обобщений» Кун приводит первый закона Ньютона, закона Ома, закон Джоуля-Ленца и т.п. Не так уж трудно показать, что мы имеем здесь дело с очень сложной программой. Рассмотрим совсем, казалось бы, простой случай. Всем известно символическое выражение для скорости равномерного движения: V = S/Т. Но это выражение не имеет никакого смысла, если мы не умеем измерять указанные величины: путь, время, скорость. И очевидно, что нельзя делить путь на время, ибо операция деления – это операция над числами. Мы имеем здесь связь, по крайней мере, двух типов программ: первое – это программы измерения, второе – программы арифметики. Измерительные программы, вообще говоря, достаточно сложны, но мы здесь максимально упростим ситуацию. Измерение, как и счет, предполагает наличие некоторого конструктора, в рамках которого мы должны для данной величины построить определенное рациональное число. Но результат измерения – это не число, а знание, которое связывает измеряемую величину с числом и соответствующим эталоном. Для того, чтобы применить программы арифметики, мы должны осуществить некоторую переориентацию и перейти от числа в его связи с измерительными программами к числу как объекту арифметики. Назовем это операцией инверсии. Надо отметить, что соответствующая программа отсутствовала, например, в эпоху Галилея, и он поэтому вообще не пользовался приведенной выше формулой. Формулу эту вводит впервые Леонард Эйлер, объясняя, что она не бессмысленна, ибо мы делим не путь на время, а отвлеченные числа. Операция инверсии очень распространена в познании. Она, например, как правило, имеет место при использовании математики в других областях знания.

А не напоминает ли все это уже знакомую нам структуру? Говоря о «метафизических парадигмах», мы конструировали атомную модель газа, а затем связывали эту модель с программами механики. Теперь мы говорим о конструировании рациональных чисел для некоторых непосредственно данных величин и связываем эти величины с программами арифметики. Конечно, речь идет о конструкторах разного типа, хотя, строго говоря, это еще надо убедительно показать. Механизм связи программ тоже, вероятно, разный. Но изоморфизм обоих структур бросается в глаза. Какие же у нас основания рассматривать их как разные элементы дисциплинарной матрицы?

К этому можно добавить, что измерение связано с теоретическим конструированием еще в одном отношении. Для того чтобы измерять, мы должны теоретически сконструировать измеряемую величину. Нам надо ответить на вопросы: а что такое длина, объем, температура, скорость и т.д. На эти вопросы мы тоже часто отвечаем с опорой на тот или иной теоретический конструктор. Но, как ни странно, один из таких ответов Кун относит к «метафизическим парадигмам». «Я здесь имею в виду, – пишет он, – общепризнанные предписания, такие, как: теплота представляет собой кинетическую энергию частей, составляющих тело»[14].

Становится ясно, что за выделенными Куном элементами дисциплинарной матрицы кроются очень сложные программы, иногда изоморфные по своей структуре, иногда совпадающие в отдельных своих составляющих. Похоже, что Кун берет за основу своей типологии не программы и образуемые ими структуры, а ситуативно различные формы вербализации отдельных элементов этих программ.

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.