Последовательность и параллельные примеры

Сначала следует упомянуть о том, как трудно убедить другого человека изменить свою оценку какой-либо ситуации, приведя аналогичный пример. Предположим, что вы пытаетесь таким способом убедить меня изменить мою оценку какой-либо ситуации. Если ваш пример является не очень близкой аналогией, я могу согласиться с вашей оценкой примера, но при этом сохранить свою первоначальную оценку рассматриваемой ситуации. Чем ближе аналогия, тем в большей степени я буду склонен рассматривать ее через фильтр моей первоначальной оценки. («Это, в конце концов, не так уж и плохо, потому что очень похоже на...») Похожие трудности возникают с дедуктивными аргументами, потому что там, чтобы не соглашаться с нежелательным выводом, индивид может отвергнуть одну из посылок, с которой он до того соглашался; но в этом случае трудности зачастую менее серьезны. Дело в том, что длинная цепочка дедуктивных рассуждений позволяет начать очень издалека, с посылок, в которых индивид уверен и которые он не будет воспринимать через фильтр своего отрицания выводов. В то время как пример, чтобы быть убедительной аналогией, должен быть очень близким. (Разумеется, чем длиннее цепочка рассуждений, тем больше вероятность того, что индивид будет сомневаться в том, что вывод действительно следует из посылок; а выяснив, что именно следует из посылок, человек может пересмотреть свое отношение к ним.)

Вы могли бы попытаться изолировать мое суждение или оценку, относящиеся к исходному пункту ваших рассуждений, от моего суждения или оценки, относящихся к вашему конечному выводу (достигая таким образом того же эффекта, что и длинная цепочка рассуждений) с помощью цепочки аналогий. Вы начинаете с очень далекого примера и постепенно приходите к аналогии, структурно очень близкой к той ситуации, которая является предметом обсуждения. Теперь моя очередь, и я должен объяснить, в какой момент и почему в этой последовательности парных аналогий я меняю свое суждение, поскольку я согласился с вами относительно первоначального далекого примера (который, в силу своей удаленности от обсуждавшейся ситуации, я не рассматривал в ее перспективе). Но такие предложения провести границу редко кого-либо убеждают. («Я признаю, что провести границу сложно, но, где бы она ни была проведена, она будет отделять мое суждение о данном случае от первой удаленной аналогии».)

Самым сильным вашим аргументом был бы в точности параллельный пример, сам по себе безупречно ясный до такой степени, что мое первоначальное суждение о нем не могло бы измениться или быть отвергнуто из-за того, как я оцениваю ситуацию, которая является предметом обсуждения. Найти столь превосходные примеры безумно трудно. Даже имея такой пример, вы все равно должны были бы объяснить, чем он отличается от параллельного (обсуждаемого), чтобы я вынес одно суждение о нем и другое — о параллельном примере, а также объяснить, что это различие с точки зрения целей обсуждения не разрушает параллель между примерами³.

Есть еще более общий парадокс, касающийся логической последовательности аргументов, тесно связанный с вопросом: «Как вы отличаете эту ситуацию от той? » Философы науки часто утверждают, что для любой конкретной совокупности данных существует бесконечное число возможных объяснений; для объяснительного отношения Е и любой совокупности данных d бесконечное число возможных потенциальных объяснений находится в отношении Е к d. Мы не будем долго задерживаться на том, почему так утверждается. (Действительно ли достаточно просто сослаться на то, что через любое конечное число точек можно провести бесконечное число различных кривых?) Насколько мне известно, пока еще не было доказано, что для каждой совокупности данных существует хотя бы одно объяснение, а что уж говорить о бесконечном числе! Трудно судить об истинности этого утверждения (хотелось бы, чтобы оно было доказано, как теорема) в отсутствие адекватного описания отношения Е. Если все, что у нас пока что есть, — это необходимые условия для Е, то, возможно, ввод дополнительных условий для достижения достаточности так огра -ничит Е, что бесконечного количества вещей, находящихся в отношении Ек d, не будет. (Хотя, возможно, существует общее рассуждение, которое демонстрирует, каким образом можно всегда получать новые вещи, находящиеся в отношении Е к d, из старых, находящихся в таком отношении, без повторов, для любою правдоподобного истолкования Е.)

Обычно к объяснению предъявляется требование, чтобы по существу то, что находится в отношении Е к d, содержало некое теоретическое или имеющее форму закона утверждение. Приме-

³ Относительно последних соображений см. мою статью: "Newcomb's Problem and Two Principles of Choice," in Essays in Honor of C. G. Hempel, ed. Nicholas Rescher et al. (Holland: Riedel, 1969), esp. pp. 135-140.

нительно к моральной ситуации утверждениям, имеющим форму закона, соответствуют моральные принципы. Не будет ли равно убедительным (или неубедительным) предположение, что любой конкретный набор конкретных моральных суждений может быть объяснен бесконечным числом возможных моральных принципов (не все из них будут верны)? Обычное требование, чтобы моральные принципы не содержали имен собственных, индексальных выражений и т.п., соответствует требованию философа науки, чтобы фундаментальные утверждения, имеющие форму законов, не содержали позиционных предикатов⁴. Надежда использовать условия генерализации, чтобы получить в результате утверждение о том, что есть только один общий моральный принцип, совместимый с большим количеством конкретных моральных суждений, представляется сродни предположению, что есть только одно фундаментальное утверждение, имеющее форму закона, которое могло бы служить объяснением конкретной совокупности данных. А надежда подтолкнуть кого-либо к отказу от его морального суждения, предложив ему провести различие между ним и другим моральным суждением, которое он отказывается сделать, т.е. примирить первое суждение с противоположным суждением, которое он делает, представляется сродни предположению, что для некой логически непротиворечивой совокупности данных не существует объясняющего ее фундаментального утверждения, имеющего форму закона, или набора таких утверждений.

Это очень сильные предположения, далеко превосходящие все, что кому-либо удавалось доказать. Что в таком случае можно надеяться доказать в сфере этики с помощью аргументов генерализации? Представление о том, что никакое фундаментальное моральное утверждение (удовлетворяющее условиям генерализации) не объясняет оба суждения, которые выносит индивид, менее правдоподобно, чем представление о том, что на это не способно никакое фундаментальное моральное утверждение, если оно использует только понятия, доступные этому человеку. И можно счесть разумным требование к человеку, чтобы он сам придумал фундаментальное моральное утверждение, объясняющее его суждения, либо, по крайней мере, чтобы такое утверждение существовало в его моральной вселенной; имеется в виду такое утверждение, которое использует только его моральные понятия.

⁴ См.: С. G. Hempel, Aspects of Scientific Explanations (New York: Free Press, 1965), pp. 266 — 270. Я использую здесь слово «фундаментальный» в том же смысле, что и Гемпель, а не как в главе 1 этой книги. Требование исключить из формулировки моральных принципов индексальные выражения («я», «мое») не имеет адекватного оправдания.

Нет гарантии, что именно так и будет; и можно было бы утверждать, что он не может просто отмахнуться: «Ну, какой-нибудь гений этики мог бы придумать новые этические понятия и теоре -тические термины, которые нам и во сне не снились, и в этих терминах дать объяснение всем моим моральным суждениям исключительно через фундаментальные принципы». Понадобились бы анализ и исследование причин, по которым индивид не может просто удовлетвориться представлением о том, что некий фундаментальный моральный закон или законы (использующие те или иные понятия) объясняет(ют) все его суждения. Это представляется реалистичной задачей.

Отмеченные выше трудности с параллельными примерами относятся и к нашей последовательности рассуждений. В тщетной, быть может, надежде, что можно как-то бороться с «загрязняющим» эффектом, который возникает тогда, когда одна ситуация воспринимается через призму установившегося мнения о другой, я прошу читателя следить за собой и останавливаться в тот момент, когда он ловит себя на мысли: «Но это не так уж плохо, потому что это похоже на...» Итак, сейчас мы будем выводить из минимального государства — менее минимальное.

Поиск по сайту: