Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Мирдад исцеляет Сим-Сим и говорит о старости



 

Сим-Сим, самая старая корова в хозяйстве Ковчега, болела уже пять дней. Она отказывалась от еды и питья. Шамадам послал за мясником, сказав, что разумнее будет заколоть ее и получить прибыль от продажи мяса и шкуры, чем дожидаться ее смерти — ведь с мертвой коровы вообще нечего взять.

Услышав об этом, Мастер ненадолго задумался, а потом отправился в коровник к Сим-Сим. Мы поспешили за ним.

Сим-Сим стояла неподвижно, печальная, низко опустив голову, полуприкрыв глаза. Свалявшаяся шерсть ее торчала клочьями. Время от времени она с трудом поводила ухом, чтобы отмахнуть надоедливых насекомых. Ее некогда большое, гладкое вымя иссохло и обвисло, поскольку Сим-Сим к концу своей долгой жизни отвергала сладкие муки материнства. Костлявый крестец распирал шкуру, словно ее уже содрали и развесили для просушки, ребра и позвонки с легкостью можно было сосчитать, а длинный хвост свисал безжизненно, точно плеть ленивого погонщика.

Мастер подошел к больной и начал похлопывать ее меж рогов и по нижней челюсти. Он проводил рукой по ее спине и животу, все время разговаривая с ней, как будто она была человеком.

МИРДАД: Где же твое сено, моя щедрая Сим-Сим? Сим-Сим так много отдавала, что забыла себе оставить сена хоть клочок. Но много еще сможет дать Сим-Сим. И молоко ее живительною влагой бежит по нашим венам. Ее крепкие телята нынче тянут тяжелый плуг в полях, они подмогой служат голодным в неурожайный год. Ее телочки потомством наводнили наши пастбища. Ее отходы даже украшают сочной зеленью наш стол и помогают фруктам вызревать в саду.

В горах же до сих пор разносит эхо ее мычанье. Зеркало ручья и ныне отражает ее кроткий, благородный взгляд. Земля еще лелеет и ревностно хранит неизгладимые следы копыт ее.

И с радостью трава Сим-Сим накормит. И солнышко ее ласкать стремится. И ветер прилетит благоговейно пригладить шерсть ее. Мирдад же счастлив проводить ее через пустыню Старости к другим лугам, к другой земле, к другим ветрам и солнцам.

Много дала Сим-Сим, много взяла она, но еще больше сможет она взять и дать.

Микастер: Может ли Сим-Сим понять слова твои? Ты говоришь с ней, как будто с человеком.

МИРДАД: Не слова важны, Микастер, а то, как прозвучат они. А это животные способны воспринять. Я вижу женщину, что на меня глядит глазами кроткими Сим-Сим.

Микастер: Какой толк от этих разговоров, ведь Сим-Сим умирает. Надеешься ли ты остановить процесс ее старенья и продлить ее жизнь?

МИРДАД: Старость — ноша тяжкая для человека и для животного. Но вдвойне утяжелили люди равнодушным бессердечием ее. Когда родится маленький ребенок, его окружат лаской и заботой. И всякий ему выразить стремиться свою любовь. Однако человека, обремененного годами, никто не вспомнит, и скорее наградят его пренебрежением, чем лаской. И так же, как с восторгом наблюдают за ростом чада своего, так и желают страстно могилы старцу.

Старики и дети одинаково беспомощны. И все же беспомощность дитя любовь пробудит бескорыстную, стремятся помочь ему родители, как могут. Но старику не многие предложат помощь, а, помогая, будут недовольно причитать, ворчать и злиться на судьбу, желая старику скорейшей смерти. На самом деле, старики достойнее заботы вашей, чем младенцы.

Когда приходится стучать подолгу слову, чтобы его к себе впустило ухо, что некогда улавливало шепот,

Когда в неверной дымке пляшут тени и затмевают глаз, что раньше острым был,

Когда свинцовой гирей стопы станут, что ранее крылатыми казались, а руки, что творили жизнь, не держат и соломинку,

Когда дрожат колени, а голова на шее болтается, как лист сухой,

Когда уж жернова смололи в порошок себя, и мельница притихла угрюмою пещерой,

Когда, вставая, ты упасть боишься, садишься же с сомнением: «А встану ль?»,

Когда ты ешь и пьешь, боясь последствий, а коль не станешь есть и пить, то Смерть к порогу пригласишь,

Когда приходит Старость к человеку, друзья мои, тогда пора ему одалживать глаза и уши ваши, отдать ему и руки, и ноги, поддержать его слабеющие силы любовью, чтоб он почувствовал, что он не менее желанен этой Жизнью на склоне лет своих, чем в детстве быстротечном.

И что такое восемьдесят лет для вечности? Всего лишь вдох и выдох. Но человек, растивший себя все восемьдесят лет — он больше, чем просто вдох и выдох. Он станет урожаем для тех, кто жизнь его пожнет. И есть ли жизнь, которую не пожинают?

Сейчас вы пожинаете плоды тех жизней, что земле дарили мужчины, женщины, кто жил и умер раньше вас. Речь ваша — не что иное, как урожай речей других. Мысли — всего лишь сборы прежних мыслей. Вся одежда и жилища, вся утварь, пища и вода, традиции, устои и законы — не что иное, как одежда, жилища и еда всех тех, кто раньше жил.

И каждую секунду вы владеете не чем-то лишь одним, но извлекаете вы пользу из всего, что было. Вы сеятели и плоды, жнецы, поля, гумно, где урожай хранится. И если урожай ваш беден, увидьте зерна, что вы заронили в сердцах других людей, плоды пожните влиянья их в себе.

Старик, плоды чьей жизни вы пожнете и сложите в амбар, достоин наиполнейшего вниманья с вашей стороны. И если безразличьем вы отравите остаток дней его, те годы, когда могли бы вы собрать вкуснейший урожай, тогда плоды, что вы собрали и те плоды, что сможете еще собрать, окажутся гнилыми. Все то же и с умирающим животным.

Дурно наживаться на плодах и проклинать того, кто их растил.

Друзья мои, добры вы будьте к людям любой страны, вероисповеданья. Они вам к Господу проводниками будут. Особенно внимательно следите за стариками, или злом отравлены плоды их будут, и никогда вы не дойдете до конца.

Добры вы будьте ко всем животным возраста любого. Они, хоть молчаливы, помогают во время сборов вам в далекий путь. Особенно внимательно следите вы за животными, которые стареют, чтоб ваши равнодушие, жестокость не отпугнули преданности их, и чтобы помощь их не стала вам помехой.

И что за гнусная неблагодарность — звать мясника, чтоб заколоть корову, чье молоко вам силы придавало!

Едва Мастер закончил речь, как в хлев вошел Шамадам с мясником. Мясник бросил взгляд на Сим-Сим, и мы услышали насмешливый возглас: «Как мог ты сказать, что корова эта больна и умирает? Да она здоровее меня!

По-видимому, она просто хочет есть, бедняжка. Дайте же ей сена».

Велико было наше удивленье, когда, повернувшись к Сим-Сим, мы увидели, что она жует сено. Даже сердце Шамадама смягчилось, и он приказал принести Сим-Сим самую лучшую еду. И Сим-Сим все с удовольствием съела.

 

Глава 24

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.