Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

СТРОКИ, СОЧИНЁННЫЕ МЕДВЕДЕМ С ОПИЛКАМИ В ГОЛОВЕ



 

На днях, не знаю сам зачем,

Зашёл я в незнакомый дом,

Мне захотелось Кое с Кем

Потолковать о Том о Сём.

 

 

Я рассказал им, Кто, Когда,

И Почему, и Отчего,

Сказал, Откуда, и Куда,

И Как, и Где, и Для Чего;

 

 

Что было Раньше, что Потом,

И Кто Кого, и Что к Чему,

И что подумали о Том,

И Если Нет, То Почему?

 

 

Когда мне не хватало слов,

Я добавлял то «Ах», то «Эх»,

И «Так сказать», и «Будь здоров»,

И «Ну и ну!», и «Просто смех!».

 

 

Когда ж закончил я рассказ,

То Кое-Кто спросил: — И всё?

Ты говорил тут целый час,

А рассказал ни то ни сё!…

Тогда…

 

— Очень, очень мило, — сказала Кенга, не ожидая рассказа о том, что произошло тогда. — Ну, самый, самый последний разок прыгни, Ру, дорогой мой, и марш домой!

Кролик подтолкнул Пуха локтем в бок.

— Кстати, о стихах, — поспешно сказал Пух. — Ты когда-нибудь обращала внимание на вон то дерево, во-он там?

— Где?…- сказала Кенга. — Ну, дорогой малыш…

— Во-он там, впереди, — сказал Пух, показывая за спину Кенги.

— Нет!…- сказала Кенга. — Ну, Ру, дорогой мой, прыгай в карман, и пошли домой!

— Нет, ты обязательно посмотри на вон то дерево, во-он там, — сказал Кролик, — Ру, хочешь, я тебя подниму? — И он взял Крошку Ру в лапы.

— А на вон том дереве птичка сидит, — сказал Пух. — А может, это и рыбка.

— Конечно, там птичка сидит, — сказал Кролик, — если только это не рыбка.

— Это не рыбка, это птичка, — пискнул Пятачок.

— Так оно и есть, — сказал Кролик.

— Интересно, это скворушка или дрозд? — сказал Пух.

— В этом весь вопрос, — сказал Кролик. — Дрозд это или скворушка?

И тут наконец Кенга повернулась и посмотрела на вон то дерево.

И в тот момент, когда она отвернулась, Кролик громким голосом сказал:

— Ру, на место!

И на место — в карман Кенги — вскочил Пятачок, а Кролик крепко обхватил Ру и помчался прочь что было духу.

— Куда это Кролик девался?…- спросила Кенга, снова повернув голову. — Ну как, дорогой малыш, всё в порядке?

Пятачок со дна кармана Кенги что-то пискнул — точь-в-точь как Ру.

— Кролику пришлось уйти, — сказал Пух, — он, наверно, вспомнил о каком-то важном деле. Вдруг.

— А Пятачок?

— Наверно, Пятачок тоже о чём-нибудь вспомнил. Вдруг.

— Ну ладно, мы пошли домой, — сказала Кен-га. — Всего доброго, Пух!

Три огромных скачка — и она исчезла из виду. Пух посмотрел ей вслед.

«Хотел бы я так прыгать! — подумал он. — Почему это одни умеют, а другие нет? Очень, очень обидно!»

 

Кенга, спору нет, отлично умела прыгать, но Пятачку минутами, по правде говоря, хотелось, чтобы Кенга не умела. Бывало, возвращаясь домой из дальней прогулки по Лесу, Пятачок мечтал стать птичкой и уметь летать, но теперь, когда он болтался на дне кармана Кенги, в голове у него прыгали такие мысли:

 

летать,

называется... то я на это...

это... никогда...

«Если... не соглашусь!»

 

— Ууууууу! — говорил он, взмывая в воздух, а спускаясь вниз, он говорил: — Ух!…

И ему пришлось повторять «Уууууу-ух!», «Уууууу-ух!», «Уууууу-ух!» всю дорогу — до самого дома Кенги.

Конечно, дома, как только Кенга расстегнула свой карман, она заметила, что произошло. В первую секунду она чуть было не испугалась, но сразу поняла, что пугаться нечего — ведь она была вполне уверена, что Кристофер Робин никому не позволит обидеть Крошку Ру.

«Хорошо, — сказала она про себя, — раз они решили разыграть меня, я сама их разыграю».

— Ну, Ру, дорогой мой, — сказала она, вытащив поросёнка из кармана, — пора укладываться спать.

— Ага! — сказал Пятачок, стараясь произнести это слово как можно лучше. Но, увы, после такого ужасного путешествия «ага» получилось не очень хорошее, и Кенга, по-видимому, не поняла, что оно означает.

— Сперва купаться, — весело сказала Кенга.

— Ага! — повторил Пятачок, тревожно оглядываясь в поисках остальных.

Но остальных не было. Кролик сидел дома и играл с Крошкой Ру, чувствуя, что с каждой минутой всё больше и больше его любит, а Пух, который решил попробовать стать Кенгой, всё ещё учился прыгать в той же ямке с песком.

— Не знаю, — сказала Кенга очень задумчивым голосом, — может быть, тебе лучше сегодня принять холодную ванну? Как ты думаешь, Ру, милый?

Пятачок, который никогда особенно не любил купаться, задрожал от возмущения и сказал самым мужественным голосом, каким только мог:

— Кенга! Я вижу, что пришло время поговорить начистоту.

— До чего ты смешной глупыш, Ру, — сказала Кенга, наливая воду в ванну.

— Я не Ру, — громко сказал Пятачок. — Я Пятачок!

— Да, милый, да, — сказала Кенга ласково. — Никто с тобой не спорит!… И голосу Пятачка подражает, какой умница! — пробормотала она, доставая с полки большой кусок жёлтого мыла. — Ну, что ты у меня ещё придумаешь?

 

— Ты что, не видишь? — закричал Пятачок, — Глаз у тебя, что ли, нет? Погляди на меня!

— Я-то гляжу, маленький мой Ру, — сказала Кенга довольно строго. — А вот ты помнишь, что я тебе вчера говорила про гримасы? Если ты будешь строить такие гримасы, как Пятачок, то, когда вырастешь, станешь похож на Пятачка, и ты тогда об этом очень-очень пожалеешь. А теперь — марш в ванну и не заставляй меня повторять это ещё раз!

И, не успев опомниться, Пятачок оказался в ванне, и Кенга принялась изо всех сил тереть его большой лохматой мочалкой.

— Ой! — пищал Пятачок. — Отпусти меня! Я же Пятачок!

— Не открывай рот, дорогой, а то в него попадёт мыло, — сказала Кенга. — Ну вот! Что я тебе говорила?

— Ты-ты-ты, ты это нарочно сделала, — булькнул было Пятачок, как только смог снова заговорить…

Но тут во рту у него оказалась мочалка.

— Вот так хорошо, милый, помалкивай, — сказала Кенга.

В следующее мгновение Пятачок был извлечён из ванны и крепко-накрепко вытерт мохнатым полотенцем.

— Ну, — сказала Кенга, — а теперь прими лекарство — ив постель.

— К-к-какое ле-ле-лекарство? — пролепетал Пятачок.

— Рыбий жир, чтобы ты вырос большим и сильным, милый. Ты же не хочешь быть таким маленьким и слабеньким, как Пятачок, правда? Ну, так вот.

В этот момент кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — сказала Кенга. И вошёл Кристофер Робин.

— Кристофер Робин, Кристофер Робин! — рыдал Пятачок. — Скажи Кенге, кто я. Она всё время говорит, что я Ру! А ведь я не Ру, правда?

Кристофер Робин осмотрел его очень тщательно и покачал головой.

— Конечно, ты не Ру, — сказал он, — потому что я только что видел Ру в гостях у Кролика. Они там играют.

— Ну и ну! — сказала Кенга. — Подумать только! Как это я могла так обознаться!

— Ага, ага! Вот видишь! — сказал Пятачок. — Что я тебе говорил? Я Пятачок!

Кристофер Робин снова покачал головой.

— Нет, ты не Пятачок, — сказал он. — Я хорошо знаю Пятачка, и он совершенно другого цвета.

«Это потому, что я только сию минуту принял ванну», — хотел сказать Пятачок, но успел сообразить, что, пожалуй, говорить этого не стоит. Едва он открыл рот, собираясь сказать что-то совсем другое, Кенга живо всунула ему в рот ложку с лекарством и похлопала его по спине и сказала ему, что рыбий жир очень, очень вкусный, когда к нему как следует привыкнешь.

— Я знала, что это не Пятачок, — сказала Кенга потом. — Интересно, кто это всё же может быть?

— Может быть, какой-нибудь родственник Пуха? — сказал Кристофер Робин. — Скажем, племянник, или дядя, или что-нибудь в этом духе?

— Вероятно, вероятно, — согласилась Кенга. — Только нам надо придумать ему какое-нибудь имя.

— Можно звать его Пушель, — сказал Кристофер Робин. — Например, Генри Пушель. Сокращённо.

Но, едва получив новое имя, Генри Пушель вывернулся из объятий Кенги и прыгнул вниз. К его великому счастью, Кристофер Робин оставил дверь открытой.

Никогда в жизни Генри Пушель — Пятачок не бегал так быстро, как сейчас! Он несся, не останавливаясь ни на секунду. Лишь в сотне шагов от дома он прекратил бег и покатился по земле, чтобы вновь обрести свой собственный — милый, уютный и привычный — цвет…

Так Кенга и Крошка Ру остались в Лесу. И каждый вторник Крошка Ру отправлялся на целый день в гости к своему новому другу — Кролику, а Кенга проводила весь день со своим новым другом — Пухом, обучая его прыгать, а Пятачок в эти дни гостил у своего старого друга Кристофера Робина.

И всем было ужасно весело!

 

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

в которой Кристофер Робин организует «искпедицию» к Северному Полюсу

 

Винни-Пух брёл по Лесу, собираясь повидать своего друга Кристофера Робина и выяснить, не позабыл ли он о том, что на свете существуют медведи. Утром за завтраком (завтрак был очень скромный — немножко мармеладу, намазанного на соты с мёдом) Пуху пришла в голову новая песня (Шумелка). Она начиналась так: «Хорошо быть медведем, ура!»

Придумав эту строчку, он почесал в голове и подумал: «Начало просто замечательное, но где же взять вторую строчку?»

Он попробовал повторить «ура» два или три раза, но это что-то не помогало. «Может быть, лучше, — подумал он, — спеть «Хорошо быть медведем, ого!». И он спел «ого». Но, увы, и так дело шло ничуть не лучше. «Ну, тогда ладно, — сказал он, — тогда я могу спеть эту первую строчку два раза, и, может быть, если я буду петь очень быстро, я, сам того не замечая, доберусь до третьей и четвёртой строчек, и тогда получится хорошая Шумелка. А ну-ка:

 

Хорошо быть медведем, ура!

Хорошо быть медведем, ура!

Побежу…

(нет, победю!)

Победю я жару и мороз,

Лишь бы мёдом был вымазан нос!

Победю…

(нет, побежду!)

Побежду я любую беду,

Лишь бы были все лапки в меду!…

Ура, Винни-Пух!

Ура, Винни-Пух!

Час- другой пролетит, словно птица,

И настанет пора подкрепиться!

 

Ему почему-то так понравилась эта песня (Шумелка), что он распевал её всю дорогу, шагая по лесу. «Но если я буду петь её дальше, — вдруг подумал он, — как раз придёт время чем-нибудь подкрепиться, и последняя строчка будет неправильная». Поэтому он замурлыкал эту песенку без слов.

Кристофер Робин сидел у порога, натягивая свои Походные Сапоги. Едва Пух увидел Походные Сапоги, он сразу понял, что предстоит Приключение, и, смахнув лапкой остатки мёда с мордочки, подтянулся как только мог, чтобы показать, что он ко всему готов.

— Доброе утро, Кристофер Робин! — крикнул он.

— Привет, Винни-Пух. Никак не натяну этот Сапог.

— Это плохо, — сказал Пух.

— Ты, пожалуйста, упрись мне в спину, а то я могу потянуть так сильно, что полечу вверх тормашками.

Пух сел и крепко, изо всех сил, упёрся лапками в землю, а спиной изо всех сил упёрся в спину Кристофера Робина, а Кристофер Робин изо всех сил упёрся в спину Пуха и стал тащить и тянуть свой Сапог, пока он наконец не наделся

— Ну, вот так, — сказал Пух. — Что будем делать дальше?

— Мы отправляемся в экспедицию. Все, — сказал Кристофер Робин, поднимаясь и отряхиваясь. — Спасибо, Пух.

— Отправляемся в искпедицию? — с интересом спросил Пух. — Никогда ни одной не видел. А где она, эта искпедиция?

— Экспедиция, глупенький мой мишка. Не «ск», а «кс».

— А-а, — сказал Винни-Пух. — Понятно. По правде говоря, он ничего не понял.

— Мы должны отыскать и открыть Северный Полюс.

— А-а! — снова сказал Пух. — А что такое Северный Полюс? — спросил он.

— Ну, это такая штука, которую открывают, — небрежно сказал Кристофер Робин, который и сам не очень точно знал, что это за штука.

— А-а, понятно, — сказал Пух. — А медведи помогают его открывать?

— Конечно, помогают. И Кролик, и Кенга, и все. Это же экспедиция. Экспедиция — это вот что значит: все идут друг за другом, гуськом… Ты бы лучше сказал всем остальным, чтобы они собрались, пока я почищу ружьё. И ещё надо не забыть провизию.

— Про что не забыть?

— Не про что, а то, что едят.

— А-а! — сказал Пух радостно. — А мне показалось, ты говорил про какую-то визию. Тогда я пойду и скажу им всем.

И он отправился в путь.

Первым, кого он встретил, был Кролик.

— Здравствуй, Кролик, — сказал Пух. — Это ты?

— Давай играть, как будто это не я, — сказал Кролик. — Посмотрим, что у нас тогда получится.

— У меня к тебе поручение.

— Ладно, я передам Кролику.

— Мы все отправляемся в искпедицию с Кристофером Робином.

— Кролик обязательно примет участие.

— Ой, Кролик, мне некогда, — сказал Пух. — Мы должны, главное, не забыть про… Словом, про то, что едят. А то вдруг нам есть захочется. Я теперь пойду к Пятачку, а ты скажи Кенге, ладно?

Он попрощался с Кроликом и побежал к дому Пятачка. Пятачок сидел на земле и гадал на ромашке, выясняя — любит, не любит, плюнет или поцелует. Оказалось, что плюнет, и он теперь старался вспомнить, на кого он загадал, надеясь, что это не Пух. И тут появился Винни-Пух.

— Эй, Пятачок! — взволнованно сказал Пух. — Мы все отправляемся в искпедицию. Все, все! И берём про… Покушать. Мы должны что-то открыть.

— Что открыть? — испуганно спросил Пятачок.

— Ну, что-то там такое.

— Не очень злое?

— Кристофер Робин ничего не говорил насчёт злости. Он сказал только, что в нём есть «кс».

— «Кысы» я не боюсь, — серьёзно сказал Пятачок. — Я боюсь только волков, но если с нами пойдёт Кристофер Робин, я тогда вообще ничего не боюсь!

Спустя немного времени все были в сборе, и экспедиция началась.

Первыми шли Кристофер Робин и Кролик, за ним Пятачок и Пух, далее Кенга с Крошкой Ру и Сова, ещё дальше — Иа, а в самом конце, растянувшись длинной цепочкой, шли все Родные и Знакомые Кролика.

— Я их не приглашал, — небрежно объяснил Кролик, — они просто взяли и пришли. Они всегда так. Они могут идти в конце, позади Иа.

— Я хотел бы сказать, — сказал Иа, — что это действует на нервы. Я вообще не собирался идти в эту ископе… или как там Пух выразился. Я пришёл только из чувства долга. Тем не менее я здесь, и если я должен идти в конце ископе — вы понимаете, о чём я говорю, — то пусть я и буду в конце. Но если каждый раз, когда мне захочется посидеть и отдохнуть, мне придётся сначала расчищать себе место от всей этой мелкоты — Родственников и Знакомых Кролика, то это будет не ископе — или как её там называют, — а просто суета и суматоха. Вот что я хотел сказать.

— Я понимаю, что Иа имеет в виду, — сказала Сова. — Если вы спросите меня…

— Я никого не спрашиваю, — сказал Иа. — Я, наоборот, всем объясняю. Можете искать Северный Полюс, а можете играть в «Сиди, сиди, Яша» на муравейнике. С моей стороны возражений нет.

Тут в голове колонны послышался крик.

— Вперёд! Вперёд! — кричал Кристофер Робин.

— Вперёд! — кричали Пух и Пятачок.

— Вперёд! — кричала Сова.

— Тронулись! — сказал Кролик. — Я должен бежать. — И он помчался в голову колонны к Кристоферу Робину.

— Вот именно, — сказал Иа. — Явно тронулись. Но я тут ни при чём.

Так они выступили в поход к Полюсу. По дороге они все болтали о разных разностях. Все, кроме Пуха, который сочинял песню.

— Вот и первая строфа, — сказал он Пятачку, когда она была наконец готова.

— Первая строфа чего?

— Моей песни.

— Какой песни?

— Этой самой.

— Какой?

— Если ты послушаешь, то всё узнаешь.

— А откуда ты знаешь, что я не слушаю?

На это Пух не нашёл, что ответить, и поэтому начал петь:

 

Все вышли в ИСКПЕДИЦИЮ

(Считая и меня).

Сова, и Ру, и Кролик,

И вся его родня!

 

 

Вся наша ИСКПЕДИЦИЯ

Весь день бродила по лесу,

Искала ИСКПЕДИЦИЯ

Везде дорогу к Полюсу,

 

 

И каждый в ИСКПЕДИЦИИ

Ужасно был бы рад

Узнать, что значит Полюс

И с чем его едят!

 

— Тсс! — сказал Кристофер Робин, обернувшись к Пуху. — Мы как раз подходим к опасному месту!

— Тсс! — сказал Пух, быстро обернувшись к поросёнку.

— Тсс! — сказал Пятачок Кенге.

— Тсс! — сказала Кенга Сове, а Крошка Ру несколько раз сказал «тсс» самому себе.

— Тсс! — сказала Сова, обернувшись к Иа.

— Цыц! — сказал Иа страшным голосом всем Родным и Знакомым Кролика, и они принялись поспешно говорить друг другу «тсс», пока не дошло до самого последнего. А последний, самый маленький Родственник и Знакомый, так испугался, решив, что вся экспедиция говорит ему «тсс», что немедленно зарылся в землю и просидел там вниз головой целых два дня, пока не убедился, что опасность окончательно миновала. Потом он отправился домой.

Его звали Сашка Букашка.

Экспедиция подошла к речке, которая весело вертелась и кувыркалась среди высоких каменных берегов, и Кристофер Робин сразу оценил обстановку.

— Это как раз подходящее место для засад.

 

— Какой сад? — шепнул Винни-Пух Пятачку. — Может, там малина есть?

— Дорогой мой Пух, — сказала Сова покровительственным тоном, — неужели ты не знаешь даже, что такое засада?

— Сова, — сказал Пятачок, строго посмотрев на неё, — Пух ведь не с тобой шептался, а со мной, и совершенно не обязательно было тебе…

— Засада, — сказала Сова, — это вроде сюрприза.

— Малина иногда тоже, — сказал Пух.

— Засада, как я собирался объяснить Винни-Пуху, — сказал Пятачок, — это вроде сюрприза.

— Если на тебя внезапно наскочат, это называется засадой, — сказала Сова.

— Засадой, Пух, называется, когда на тебя внезапно наскочат, — объяснил Пятачок.

Пух, который теперь уже знал, что такое засада, сказал, что однажды куст малины наскочил на него внезапно, когда он, Пух, падал с дерева и ему пришлось потом целую неделю вытаскивать колючки.

— Никто не говорил о малине, — довольно сердито сказала Сова.

— А я говорил, — сказал Пух.

 

Они очень осторожно шли по берегу, пробираясь между скал и камней, и вскоре дошли до места, где берег был пошире и незаметно превращался в ровную лужайку, поросшую зелёной травой, на которой так и хотелось посидеть и отдохнуть. Как только они пришли туда, Кристофер Робин скомандовал: «Стой!» — и все уселись отдыхать.

— По-моему, — сказал Кристофер Робин, — мы должны съесть всю нашу провизию, чтобы нам было легче идти дальше.

— Съесть всё наше что? — сказал Пух.

— Всё, что мы принесли, — сказал Пятачок и приступил к делу.

— Это хорошая мысль, — сказал Пух и тоже приступил к делу.

— У всех есть что поесть? — спросил Кристофер Робин с полным ртом.

— У всех, кроме меня, — сказал Иа. — Как обычно! — Он грустно оглянулся. — Интересно, никто из вас не сидит, случайно, на чертополохе?

— Кажется, я сижу, — сказал Пух. — Ой! - Он вскочил и оглянулся. — Да, я сидел. Я так и чувствовал!

— Спасибо, Пух. Если он тебе больше не нужен, то…

Иа-Иа перешёл на место Пуха и начал есть.

— Между прочим, чертополоху не на пользу, когда на нём сидят, — заговорил Иа, на минуту оторвавшись от еды. — Он теряет всякую свежесть. Помните об этом, друзья мои. Не мешает проявить внимание к товарищу. Надо иногда подумать и о других, я хочу сказать!

Как только Кристофер Робин покончил со своим завтраком, он что-то шепнул Кролику, а Кролик сказал: «Да, да, конечно», и они отошли в сторонку.

— Мне не хотелось говорить при всех, — начал Кристофер Робин.

— Понятно, — сказал Кролик, надувшись от гордости.

— Дело в том… я хотел… да нет, наверно, и ты, Кролик, не знаешь… Интересно, какой из себя этот Северный Полюс!

— Ну, — сказал Кролик, встопорщив усы, — надо было раньше спросить.

— Я раньше-то знал, но как будто позабыл, — небрежно сказал Кристофер Робин.

— Странное совпадение, — сказал Кролик, — я тоже как будто позабыл, хотя раньше-то я, конечно, знал.

— По-моему, там проходит земная ось. Наверно, она воткнута в землю. Правда?

— Конечно, там есть ось, и, конечно, она воткнута в землю, потому что больше же её некуда воткнуть, да к тому же она так и называется: «земляная».

— И я так думаю.

— Вопрос не в этом, — сказал Кролик. — Вопрос в том, где она, эта ось?

— Это мы скоро узнаем! — сказал Кристофер Робин.

Они вернулись к остальным участникам экспедиции. Пятачок лежал на травке и мирно посапывал; Ру мыл мордочку и лапки в речке возле запруды, и Кенга, исполненная гордости, объясняла всем и каждому, что Ру впервые в жизни умывается самостоятельно; а Сова рассказывала Кенге интересную историю, полную длинных слов, вроде «энциклопедия» и «рододендрон», хотя Кенга и не думала её слушать.

— Не одобряю я этих разных умываний, — ворчал Иа. — В особенности этой новой моды мыть за ушами. А ты, Пух?

— Ну, — сказал Пух, — я считаю…

Но мы никогда не узнаем, что считал Пух, потому что в этот момент раздался всплеск, послышался писк Ру и громкий испуганный крик Кенги.

— Ру упал в воду! — закричал Кролик.

— Доумывался! — сказал Иа-Иа.

Кристофер Робин и Пух кинулись на помощь. — Смотрите, как я плаваю! — пропищал Ру. Он был уже на середине речки, и течение быстро несло его к водопаду у плотины. — Ру, дорогой, ты цел? — кричала Кенга. — Да! - отвечал Ру. — Смотри, как я пла… Буль, буль! — И он вынырнул уже у следующей запруды. Все, как могли, старались ему помочь. Пятачок, совершенно проснувшийся, прыгал на месте и кричал: «Ой, ой!»; Сова объясняла, что в случае неожиданного погружения в воду самое важное — это держать голову над поверхностью; Кенга огромными скачками носилась по берегу, не забывая спрашивать: «Ру, дорогой, ты действительно цел?» — на что Ру отвечал: «Смотрите, как я плаваю!»; Иа сел возле запруды — той самой, где Ру упал, — и опустил в воду хвост. Повернувшись спиной ко всему происходящему, он приговаривал: «Всё из-за этого мытья, но ты только держись за мой хвост, Ру, и всё будет в порядке». А Кристофер Робин и Кролик носились взад и вперёд, созывая всех остальных.

 

— Ру, держись, мы идём к тебе! — кричал Кристофер Робин.

— Эй вы там, ребята, перебросьте что-нибудь через реку, немного пониже! — командовал Кролик.

И только Винни-Пух сделал что-то полезное. Он подхватил длинную палку и перебросил её на тот берег. Туда сразу же перескочила Кенга и схватила другой конец; они опустили палку к самой воде, и вскоре Ру, который продолжал радостно булькать: «Смотрите, как я плаваю!» — ухватился за неё и выкарабкался на берег.

 

— Вы видели, как я плаваю? — пищал Ру в восторге, пока Кенга вытирала его. — Пух, ты видел, как я плаваю? Вот это называется плавать! Кролик, ты видел, что я делал? Я плавал! Эй, Пятачок! Пятачок, слышишь? Как ты думаешь, что я сейчас делал? Я плавал! Кристофер Робин, ты видел, как я…

Но Кристофер Робин не слышал, он смотрел на Пуха.

— Пух, — сказал он, — где ты нашёл эту ось? Пух посмотрел на палку, которую всё ещё продолжал держать.

— Ну, просто нашёл, — сказал он. — Разве это ось? Я думал, это просто палка и она может пригодиться. Она там торчала в земле, а я её поднял.

— Пух, — сказал Кристофер Робин торжественно, — экспедиция окончена. Это — Земная Ось. Мы нашли Северный Полюс.

— Ох, правда? — сказал Пух.

Когда все вернулись на лужайку, Иа всё ещё продолжал сидеть, опустив хвост в воду.

— Пусть кто-нибудь скажет Ру, чтобы он поторопился, — сказал он. — Мой хвост озяб. Я не жалуюсь, я просто констатирую факт. Мой хвост замёрз.

— Вот я! — пропищал Ру.

— Ах, вот ты где!

— Ты видел, как я плаваю?

Иа вытащил хвост из воды и помахал им.

— Я так и думал, — сказал он. — Ничего не чувствует. Онемел. Вот до чего дошло. Он окоченел. Ну что ж, если это никого не беспокоит, значит, так и должно быть.

— Бедный мой ослик! Я его сейчас вытру, — сказал Кристофер Робин. Он достал носовой платок и начал вытирать хвост.

— Спасибо, Кристофер Робин. Ты здесь единственный, кто понимает в хвостах. Остальные не способны думать. Вот в чём их беда. У них нет воображения. Для них хвост — это не хвост, а просто добавочная порция спины.

— Не горюй, Иа! — сказал Кристофер Робин, растирая хвост изо всех сил. — Так лучше?

— Пожалуй, так он чувствует себя хвостом. Чувствует, что ты им владеешь. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Привет, Иа! — сказал Пух, подойдя со своей Осью.

— Привет, Пух. Спасибо за внимание. Я думаю, что через день-два я опять сумею им владеть.

— Чем владеть? — спросил Пух.

— Тем, о чём мы говорили.

— А я ни о чём не говорил, — сказал Пух, недоумевая.

— Значит, я опять ошибся. А я думал, ты сказал, как тебя огорчает история с моим хвостом, и спросил, не мог бы ты чем-нибудь помочь.

— Нет, — сказал Пух чистосердечно. — Это был не я. — Он подумал немножко и, желая помочь выяснить вопрос, добавил: — Наверно, это был кто-то другой.

— Ну что ж, тогда поблагодари его от моего имени, когда вы увидитесь.

Пух смущённо посмотрел на Кристофера Робина.

— Пух нашёл Северный Полюс, — сказал Кристофер Робин. — Здорово, правда? Вот Земная Ось.

Пух скромно опустил глаза.

— Вот это? — спросил Иа.

— Да, — сказал Кристофер Робин.

— Значит, мы вот эту штуку искали?

— Да, — сказал Пух.

— Гм, — сказал Иа-Иа. — Ну что ж. Во всяком случае, дождя не было, — добавил он.

Они воткнули Ось в землю, и Кристофер Робин привязал к ней дощечку с надписью:

 

СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС.

 

ОТКРЫТ ПУХОМ.

 

ПУХ ЕГО НАШЁЛ.

 

Потом все отправились по домам. И, по-моему, хотя я в этом и не вполне уверен, Крошке Ру пришлось принять горячую ванну и немедленно лечь спать. А Пух так гордился своим подвигом, что должен был очень-очень основательно подкрепиться.

 

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

в которой Пятачок совершенно окружён водой

 

Дождик лил, лил и лил. Пятачок сказал себе, что никогда за всю свою жизнь — а ему было ужасно много лет: может быть, три года, а может быть, даже четыре! — никогда он ещё не видел столько дождя сразу. А дождь лил, лил и лил. С утра до вечера. День за днём.

«Вот если бы, — думал Пятачок, выглядывая из окна, — я был в гостях у Пуха, или у Кристофера Робина, или хотя бы у Кролика, когда дождь начался, мне было бы всё время весело. А то сиди тут один-одинёшенек и думай, когда он перестанет!»

И он представлял себе, что он в гостях у Пуха и говорит ему: «Ты видел когда-нибудь такой дождь?» — а Пух отвечает: «Ну, прямо ужасно!», или он, Пятачок, в свою очередь говорит: «Интересно, не размыло ли дорогу к Кристоферу Робину?», а Пух отвечает: «А бедный старый Кролик, наверно, смылся из дому».

Конечно, такая беседа — это одно удовольствие!

И вообще какой толк в таких потрясающих вещах, как потопы и наводнения, если тебе не с кем даже о них поговорить?

А было, спору нет, потрясающе интересно. Маленькие сухие канавки, в которые Пятачок, бывало, так часто лазил, стали ручьями; ручейки, по которым он, бывало, шлёпал, подвернув штанишки, превратились в потоки, а речка, на берегах которой друзья часто играли, вылезла из своего ложа (так называется речкина постель) и разлилась так широко, что Пятачок начал беспокоиться, не заберётся ли она скоро в его собственное ложе (то есть в его постель).

«Да, немного страшновато, — сказал он сам себе, — быть Очень Маленьким Существом, совершенно окружённым водой! Кристофер Робин и Пух могут спастись, забравшись на дерево, Кенга может ускакать и тоже спастись, Кролик может спастись, зарывшись в землю, Сова может улететь, а Иа может спастись — ммм… если будет громко кричать, пока его не спасут.

А вот я сижу тут, весь окружённый водой, и совсем-совсем ничего не могу сделать!»

Дождь всё лил, и с каждым днём вода подымалась немножко выше, и вот она подошла уже к самому окошку, а Пятачок всё ещё ничего не сделал.

И вдруг он вспомнил историю, которую рассказывал ему Кристофер Робин, — историю про человека на необитаемом острове, который написал что-то на бумажке, положил её в бутылку и бросил бутылку в море; и Пятачок подумал, что если он напишет что-нибудь на бумажке, положит её в бутылку и бросит в воду, то, может быть, кто-нибудь придёт и спасёт его!

Он обыскал весь свой дом, вернее, всё, что в доме оставалось сухого, и наконец он нашёл сухой карандаш, кусочек сухой бумаги, сухую бутылку и сухую пробку и написал на одной стороне бумажки:

 

ПОМОГИТЕ! ПЯТАЧКУ (ЭТО Я),

 

а на обороте:

 

ЭТО Я, ПЯТАЧОК,

СПАСИТЕ, ПОМОГИТЕ!

 

Потом он положил бумагу в бутылку, как можно лучше закупорил бутылку, как можно дальше высунулся из окошка — но так, чтобы не выпасть, — и изо всех сил бросил бутылку.

— Плюх! — сказала бутылка и закачалась на волнах. Пятачок следил, как она медленно уплывает, пока у него глаза не заболели, и ему стало порой казаться, что это бутылка, а порой, что это просто рябь на воде, и наконец он понял, что больше он её никогда не увидит и что он сделал всё, что мог, для своего спасения.

«И, значит, теперь, — думал он, — кто-нибудь другой должен будет что-нибудь сделать. Я надеюсь, что он сделает это быстро, потому что иначе мне придётся плавать, а ведь я не умею». Тут он очень глубоко вздохнул и сказал:

— Хочу, чтобы Пух был тут, вдвоём намного веселее!

 

Когда дождь начался, Винни-Пух спал. Дождь лил, лил и лил, а он спал, спал и спал. Накануне он очень устал.

Как вы помните, он открыл Северный Полюс, и он так гордился этим, что спросил Кристофера Робина, нет ли ещё Полюсов, которые Медведь с опилками в голове мог бы открыть.

«Есть ещё Южный Полюс, — сказал Кристофер Робин, — и, по-моему, где-то есть Восточный Полюс и Западный Полюс, хотя люди почему-то не любят говорить о них».

Услышав это сообщение, Пух очень взволновался и предложил немедленно устроить искпедицию к Восточному Полюсу, но Кристофер Робин был чем-то занят с Кенгой, так что Пух отправился открывать Восточный Полюс сам. Открыл он его или нет, я забыл, но он вернулся домой таким усталым, что заснул в самый разгар ужина, спустя каких-нибудь полчаса после того, как сел за стол. И вот он спал, спал и спал.

И вдруг он увидел сон. Он, Пух, был на Восточном Полюсе, и это оказался очень холодный Полюс, весь покрытый самыми холодными сортами снега и льда. Пух разыскал пчелиный улей и улёгся там спать, но в улье не хватало места для задних лапок Пуха, и их пришлось оставить снаружи. И вдруг, откуда ни возьмись, пришли Дикие Буки, обитающие на Восточном Полюсе, и стали выщипывать мех на лапках Пуха, чтобы устроить гнёзда для своих малышей, и чем больше они щипали, тем холоднее становилось лапкам, и наконец Пух проснулся с криком и обнаружил, что сидит на стуле, а ноги у него в воде и вокруг него всюду тоже вода!

Он прошлёпал к двери и выглянул наружу…

— Положение серьёзное, — сказал Пух, — надо искать спасения.

Он схватил самый большой горшок с мёдом и спасся с ним на толстую-претолстую ветку своего дерева, торчавшую высоко-высоко над водой.

Потом он опять слез вниз и спасся с другим горшком.

А когда все спасательные операции были окончены, на ветке сидел Пух, болтая ногами, а рядом стояло десять горшков с мёдом…

На другой день на ветке сидел Пух, болтая ногами, а рядом стояло четыре горшка с мёдом.

 

На третий день на ветке сидел Пух, болтая ногами, а рядом стоял один горшок с мёдом.

На четвёртый день на ветке сидел Пух один-одинёшенек.

И в это самое утро бутылка Пятачка проплывала мимо Пуха.

И тут с громким криком «Мёд! Мёд!» Пух кинулся в воду, схватил бутылку и, по шейку в воде, храбро вернулся к дереву и влез на ветку.

— Жаль, жаль, — сказал Пух, открыв бутылку, — столько мокнуть, и совершенно зря!… Погодите, а что тут делает эта бумажка?

Он вытащил бумажку и посмотрел на неё.

— Это Спаслание, — сказал он, — вот что это такое. А вот это буква «Пы», да-да-да, да-да-да, а «Пы», наверно, значит «Пух», и, значит, это очень важное Спаслание для меня, а я не могу узнать, что оно значит! Надо бы найти Кристофера Робина, или Сову, или Пятачка — словом, какого-нибудь читателя, который умеет читать все слова, и они мне скажут, что тут написано; только вот плавать я не умею. Жалко!

И вдруг ему пришла в голову мысль, и я считаю, что для медведя с опилками в голове это была очень хорошая мысль. Он сказал себе:

«Раз бутылка может плавать, то и горшок может плавать, а когда горшок поплывёт, я могу сесть на него, если это будет очень большой горшок».

Он взял свой самый большой горшок и завязал его покрепче.

— У каждого корабля должно быть своё название, — сказал он, — значит, я назову свой — «Плавучий Медведь».

С этими словами он бросил свой корабль в воду и прыгнул вслед.

Некоторое время Пух и «Плавучий Медведь» не могли решить вопроса о том, кто из них должен быть сверху, но в конце концов они договорились. «Плавучий Медведь» оказался внизу, а на нём — Пух, отчаянно болтавший ногами.

 

Кристофер Робин жил в самом высоком месте Леса. Дождь лил, лил и лил, но вода не могла добраться до его дома. И, пожалуй, было довольно весело смотреть вниз и любоваться всей этой водой, но дождь был такой сильный, что Кристофер Робин почти всё время сидел дома и думал о разных вещах.

Каждое утро он выходил (с зонтиком) и втыкал палочку в том месте, до которого дошла вода, а на следующее утро палочка уже скрывалась под водой, так что ему приходилось втыкать новую палочку, и дорога домой становилась всё короче и короче.

Наутро пятого дня он понял, что впервые в жизни оказался на настоящем острове. Это, конечно, было очень-очень здорово!

И в это самое утро прилетела Сова, чтобы узнать, как поживает её друг Кристофер Робин.

— Слушай, Сова, — сказал Кристофер Робин, — до чего здорово! Я живу на острове!

— Атмосферные условия в последнее время были несколько неблагоприятными, — сказала Сова.

— Что, что?

— Дождик был, — пояснила Сова.

— Да, — сказал Кристофер Робин, — был.

— Уровень паводка достиг небывалой высоты.

— Кто?

— Я говорю, — воды кругом много, — пояснила Сова.

— Да, — согласился Кристофер Робин, — очень много.

— Однако перспективы быстро улучшаются. Прогноз показывает…

— Ты видела Пуха?

— Нет, прогноз…

— Я надеюсь, он жив и здоров, — сказал Кристофер Робин. — Я немного беспокоюсь о нём. Интересно, Пятачок с ним или нет? Ты думаешь, у них всё в порядке, Сова?

— Я полагаю, что всё в порядке. Ты понимаешь, прогноз…

— Знаешь что, Сова, погляди, как они там, потому что ведь у Пуха опилки в голове и он может сделать какую-нибудь глупость, а я его так люблю, Сова. Понимаешь, Сова?

— Очень хорошо, — сказала Сова, — я отправляюсь. Вернусь немедленно. — И она улетела.

Вскоре она вернулась.

— Пуха там нет, — сказала она.

— Нет?

— Он был там. Он сидел на ветке с десятью горшками мёда, но теперь его там нет.

— Пух, дорогой, — крикнул Кристофер Робин, — где ты?

— Вот где я, — ответил сзади ворчливый голосок.

— Пух!!

Они кинулись обниматься.

— Как ты сюда попал, Пух? — спросил Кристофер Робин, когда смог снова заговорить.

— На корабле! — сказал Пух гордо. — Я получил очень важное Спаслание в бутылке, но так как мне попала в глаза вода, я не мог его прочитать и привёз его тебе на своём корабле.

С этими гордыми словами он передал Кристоферу Робину послание.

— Это же от Пятачка! — закричал Кристофер Робин, прочитав послание.

— А про Пуха там ничего нет? — спросил медвежонок, заглядывая Кристоферу Робину через плечо.

Кристофер Робин прочёл послание вслух.

— Ах, так все эти «Пы» были Пятачки? А я думал, это были Пухи.

— Надо его немедленно спасать! Я-то думал, что он с тобой, Пух. Сова, ты можешь его спасти на спине?

— Не думаю, — отвечала Сова после длительного размышления. — Сомнительно, чтобы спинная мускулатура была в состоянии…

— Тогда полети к нему сейчас же и скажи, что спасение приближается, а мы с Пухом подумаем, как его спасти, и придём, как только сможем. Ой, Сова, только, ради бога, не разговаривай, лети скорее!

И, всё ещё повторяя про себя всё, что она хотела, но не успела высказать, Сова улетела.

— Ну вот, Пух, — сказал Кристофер Робин, — где твой корабль?

— Надо сказать, — объяснил Пух Кристоферу Робину по дороге к берегу, — что это не совсем обыкновенный корабль. Иногда это корабль, а иногда это вроде несчастного случая, смотря по тому…

— Смотря по чему?

— Ну, по тому — наверху я или внизу. На нём или под ним.

— Ну, а где он?

— Вот, — сказал Пух гордо и указал на «Плавучего Медведя».

Да, это было совсем не то, что Кристофер Робин ожидал увидеть.

И чем больше он глядел на «Плавучего Медведя», тем больше он думал о том, какой же храбрый и умный медведь Винни-Пух, но чем больше Кристофер Робин думал об этом, тем скромнее глядел Пух в землю, стараясь сделать вид, что это не он.

— Но только он слишком маленький для нас обоих, — сказал Кристофер Робин грустно.

— Для нас троих, считая Пятачка.

— Ну, значит, он ещё меньше. Винни-Пух, что же нам делать?

И тут медвежонок, Винни-Пух, Д. П. (Друг Пятачка), П. К. (Приятель Кролика), О. П. (Открыватель Полюса), У. И. и Н. X. (Утешитель Иа-Иа и Находитель Хвоста),- одним словом, наш Винни-Пух сказал такую мудрую вещь, что Кристофер Робин смог только вытаращить глаза и открыть рот, не понимая — неужели это тот самый медведь с опилками в голове, которого он так давно знает и любит.

— Мы поплывём в твоём зонтике, — сказал Пух.

— ??

— Мы поплывём в твоём зонтике, — сказал Пух.

— ???

— Мы поплывём в твоём зонтике, - сказал Пух.

— !!!

Да, Кристофер Робин вдруг понял, что это возможно. Он открыл свой зонтик и опустил его на воду. Зонтик поплыл, но закачался. Пух влез в него.

И он было уже хотел сказать, что всё в порядке, когда обнаружил, что не всё, и, после непродолжительного купания, он вброд вернулся к Кристоферу Робину. Потом они оба сели в зонтик, и зонтик больше не качался.

 

— Мы назовём это судно «Мудрость Пуха», — сказал Кристофер Робин.

И «Мудрость Пуха» на всех парусах поплыла в юго-восточном направлении, время от времени плавно вращаясь.

Представьте себе, как обрадовался Пятачок, когда наконец увидел Корабль! Потом долгие годы он любил думать, что был в очень большой опасности во время этого ужасного потопа, но единственная опасность угрожала ему только в последние полчаса его заключения, когда Сова уселась на ветку и, чтобы его морально поддержать, стала рассказывать ему длиннейшую историю про свою Тётку, которая однажды по ошибке снесла гусиное яйцо, и история эта тянулась и тянулась (совсем как эта фраза), пока Пятачок, который слушал Сову, высунувшись в окно, потеряв надежду на спасение, начал засыпать и, естественно, стал помаленьку вываливаться из окна; но, по счастью, в тот момент, когда он держался только одними копытцами задних ног, Сова громко вскрикнула, изображая ужас своей Тётки и её крик, когда она (Тётка) обнаружила, что яйцо было действительно гусиное, и Пятачок проснулся и как раз успел юркнуть обратно в окно и сказать: «Ах, как интересно! Да что вы говорите!» — словом, вы можете представить себе его радость, когда он увидел славный корабль «Мудрость Пуха» (Капитан — К. Робин, 1-й помощник — В.-Пух), который плыл ему на выручку, а К. Робин, и В.-Пух, в свою оче…

Ну, эта история здесь, по сути дела, кончается, а я так устал от этой последней фразы, что буду рад поставить точку. А вы?

 

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,

в которой Кристофер Робин устраивает торжественный Пиргорой и мы говорим Всем-Всем-Всем До Свиданья

 

В один прекрасный день, когда солнце снова встало над Лесом и в воздухе разлился майский аромат; когда все речонки и ручейки в Лесу звонко журчали, радуясь, что опять стали маленькими и хорошенькими, а вода в тихих, сонных лужицах только грезила о чудесах, которые ей довелось повидать, и о славных делах, которые она совершила; когда в тёплой лесной тишине Кукушка заботливо пробовала свой голос, и трепетно вслушивалась, стараясь понять — нравится он ей или нет; когда Горлицы кротко жаловались друг другу, лениво повторяя, что дрругой, дрругой виноват, но всё рравно, всё рравно всё прройдёт — именно в такой день Кристофер Робин свистнул на свой особенный манер и Сова тут же прилетела из Дремучего-Дремучего Леса — узнать, что требуется.

— Сова, — сказал Кристофер Робин, — я собираюсь устроить Пиргорой.

— Да ну! Подумать только, — сказала Сова.

— Да. И не простой Пиргорой, а торжественный, потому что он будет в честь Винни-Пуха, — в честь того, что Пух сделал, когда он сделал то, что сделал, когда спас Пятачка от наводнения.

— Нет, вы представьте себе! Подумать только! — сказала Сова.

— Да. Так что ты, пожалуйста, поскорей скажи Всем-Всем-Всем, потому что Пиргорой будет завтра.

— Нет, вы подумайте! Завтра! Не может быть! — сказала Сова, изо всех сил стараясь поддержать разговор.

— Нет, может, — сказал Кристофер Робин, — так что ты лети скорей, ладно?

Сова попыталась придумать ещё что-нибудь Очень Умное, но у неё не получилось, так что она полетела искать Всех-Всех-Всех. И первым, кого она встретила, был Винни-Пух.

— Пух, — сказала она, — Кристофер Робин устраивает Пиргорой.

— Ох! — сказал Пух. А потом, заметив, что Сова ожидает, что он ещё что-нибудь скажет, добавил: — А там будут такие вроде печеньиц с розовой глазурью?

Сова почувствовала, что говорить о таких вроде печеньиц с розовой глазурью как-то ниже её достоинства, поэтому она просто слово в слово повторила то, что сказал ей Кристофер Робин, и улетела искать Иа-Иа.

«Пиргорой в мою честь? — подумал Пух. — Вот это да!»

И он стал раздумывать, будут ли Все-Все-Все знать, что это специальный торжественный Пиргорой в честь Пуха, и расскажет ли Кристофер Робин Всем-Всем-Всем про «Плавучего Медведя» и про «Мудрость Пуха» — про те чудесные корабли, которые Пух придумал и спустил на воду, и он задумался о том, как было бы грустно, если бы все об этом забыли и никто бы не знал, в чью честь этот Торжественный Пиргорой; и чем больше он раздумывал, тем больше всё путалось у него в голове, как в беспокойном сне, когда всё вдруг идёт вкривь и вкось и ничто не слушается… И этот сон вдруг начал сам собою шуметь у него прямо в ушах, а сам Пух стал легонечко похрапывать и так получилось что-то вроде шумелки. Это была

 

БЕСПОКОЙНАЯ ПУХОВА ХРАПЕЛКА:

 

Ура! Да здравствует Пух!

(Ух!

А кто это — Пух?)

— Ну, наш Пиргорой!

— КТО, КТО?

— Наш герой!

(Неужто же это наш Винни-Пух?)

— Он самый!

Да разве возможны сомнения?

Он друга спас от беды!

(От беды?)

— Ну, проще тебе сказать — от воды!

Да здравствует Пух!

Он остался сух

Невзирая на все наводнения!

Он плыл в первый раз,

Но всё-таки спас

(Кого?)

— Его!

(Кого его?)

— Его!

То есть того, кого надо!

За это его

(Кого?)

Его самого!

Пуха, понятно!

Теперь ожидает награда.

Да, Пух — он медведь

с Большущим Умом!

Да здравствует Пух!

(Повтори это вслух!)

— С Большущим Умом!

(С умом — или, может, с животиком?)

С животиком тоже —

Поесть он любил —

Ну и что же?

Но всё же

Плавать он не умел, но всё же поплыл

На таком корабле,

Какой — что скрывать —

Мы не можем назвать

Ни бригом,

ни яхтой,

ни лодкой,

ни плотиком…

Да здравствует, здравствует,

здравствует Пух!

Чей бестрепетный дух…

(Ух!)

Так крикнем все вместе тройное ура!

(Давно пора!)

И дадим ему то, чем его наградим!…

(А может быть, просто ему зададим?)

Да нет же, —

Вручим или, лучше, вручем…

(Кому?!)

— Какой бестолковый!

Конечно, ему —

Кого мы поздравим,

А также прославим:

Да здравствует

Здравствует,

Здравствует Пух!

(Скажите мне только —

А ОН ТУТ ПРИ ЧЁМ?)

 

В то время, как в душе Пуха творилось всё это, Сова беседовала с Иа.

— Иа-Иа, — сказала Сова, — Кристофер Робин устраивает Пиргорой.

— Очень интересно, — сказал Иа-Иа. — Полагаю, они пришлют мне крошек, упавших со стола.

На которые успели наступить. Ногами. Очень любезно и заботливо с их стороны. Большое спасибо.

— Они прислали тебе приглашение.

— Любопытно. Можно поглядеть?

— Это при-гла-ше-ни-е.

— Да-да, я расслышал. А кто его обронил?

— Это не то, что едят. Это значит, что тебя зовут на Пиргорой. Приглашают. На завтра.

Иа-Иа медленно покачал головой.

 

— Ты хочешь сказать — Пятачка. Этого малыша с нервными ушками. Это Пятачок. Я ему передам.

— Да нет же, нет, — сказала Сова, всё же не давая сбить себя с толку. — Это ты!

— Ты уверена?

— Совершенно, совершенно уверена! Кристофер Робин сказал: «Пригласи Всех-Всех-Всех!»

— Всех-Всех-Всех, кроме Иа?

— Всех-Всех-Всех, — повторила Сова с досадой.

— Хм, — сказал Иа-Иа. — Несомненно, тут ошибка, но я всё-таки приду. Только не вините меня, если будет дождь.

Но дождя не было. Кристофер Робин устроил из дощечек длинный стол под деревом. На одном Председательском месте — в конце стола — сидел Кристофер Робин, а на другом Председательском месте — в другом конце стола — сидел сам Винни-Пух, а на остальных местах, между ними, расположились Гости — с одной стороны Сова, Иа-Иа и Пятачок, а напротив — Кролик, Крошка Ру и Кенга. А кругом, прямо на траве, разместились Родственники и Знакомые Кролика, всех сортов и размеров (начиная с тех, на которых вы нечаянно наступаете, и кончая теми, которые иногда нечаянно залетают вам в глаз), и терпеливо ждали, что кто-нибудь из Гостей заговорит с ними, или что-нибудь уронит, или хотя бы спросит у них, который час.

Крошка Ру попал на Пиргорой впервые в жизни, и он, понятно, был ужасно взволнован. Как только все сели за стол, он заговорил и никак не мог угомониться.

— Привет, Пух! — пискнул он первым делом.

— Привет, Ру! — ответил Пух.

Крошка Ру попрыгал на своём стульчике и снова начал.

— Привет, Пятачок! — пискнул он ещё громче. Пятачок в ответ только помахал ему лапкой, так как рот у него был слишком занят.

— Привет, Иа-Иа, — сказал Крошка Ру. Иа-Иа печально посмотрел на него.

— Скоро пойдёт дождь, вот увидишь, — сказал он.

— Привет, Сова!

Сова ласково ответила ему: «Привет, малыш!» — и продолжала рассказывать Кристоферу Робину о несчастном случае, который чуть не произошёл с одним её другом (о котором Кристофер Робин и не слыхивал), и Кенга сказала Ру:

— Сначала выпей молочко, дорогой, а потом говори.

И понятно, Крошка Ру, который как раз пил молоко, попытался сказать, что он может делать и то и другое одновременно… так что его пришлось похлопать по спинке, а потом довольно долго просушивать.

 

Когда Все-Все-Все славно угостились (и почти закончили), Кристофер Робин постучал ложкой по столу; разговоры сразу прекратились и все затихли, за исключением Крошки Ру, который только что справился с приступом икоты и теперь старался сделать вид, что это совсем не он, а кто-то из Родственников и Знакомых Кролика.

— Этот Пиргорой, — сказал Кристофер Робин, — Пиргорой в честь того, кто что-то сделал, и мы все знаем, кто этот Кто-то, и это — его Пиргорой, в честь того, что он сделал, и у меня есть для него подарок — вот он.

Тут он пошарил вокруг и шёпотом спросил:

— Где же он?

А пока он осматривался в поисках, Иа-Иа внушительно прокашлялся и заговорил.

— Друзья, — начал он, — друзья мои… включая прочих! Для меня большая радость — во всяком случае, до настоящей минуты было большой радостью — видеть вас на моём Пиргорое. То, что я совершил, — просто пустяк. Каждый из вас — конечно, за исключением Кролика, Совы и Кенги — на моём месте сделал бы то же самое. Ах, да и кроме Пуха. К Пятачку и Крошке Ру мои замечания, естественно, не относятся — оба они слишком малы. Словом, любой из присутствующих мог бы так поступить. Чисто случайно героем оказался я. Думаю, нет нужды упоминать о том, что я поступил так не ради того, что Кристофер Робин сейчас ищет…

Тут Иа-Иа поднёс ко рту переднюю ногу и страшным шёпотом произнёс:

— Посмотри под столом! — и продолжал: — Нет. Я совершил то, что совершил, исключительно из чувства долга, то есть поступил так, как обязан, мне кажется, поступать любой из нас, без всяких исключений, — делать всё, что в наших силах, чтобы помочь… И мне кажется, что все мы…

— И-ик! — громко, хотя и нечаянно, сказал Крошка Ру.

— Дорогой мой! — укоризненно сказала Кенга.

— Разве это я? — с искренним удивлением спросил Ру.

— О чём это Иа говорит? — шепнул Пятачок Пуху.

— Я не знаю, — ответил Пух не очень весело.

— Я думал, это твой Пиргорой.

— И я так сначала думал. Но теперь я уж перестал.

— Пусть бы лучше праздник был в твою честь, — сказал Пятачок.

— И я не против, — сказал Пух.

— И-ик! — снова сказал Крошка Ру.

— И — МНЕ — КАЖЕТСЯ, — произнёс Иа-Иа громко и строго, — мне кажется, как я говорил, пока мне не помешали разные бессмысленные звуки, мне кажется, что…

— Вот они! Нашёл! — радостно крикнул Кристофер Робин. — Передайте, пожалуйста, Винни-Пуху. Это для Пуха.

— Для Пуха? — сказал Иа-Иа.

— Конечно. Для самого лучшего медвежонка на свете!

— Я должен был это предвидеть, — сказал Иа-Иа. — Что ж, жаловаться не приходится. У меня есть друзья. Кто-то заговорил со мной не далее, как вчера. А на прошлой неделе — или это было на позапрошлой? — Кролик сбил меня с ног и почти извинился. Общество, общество. Постоянно что-то происходит.

Но никто его не слушал. Все столпились вокруг Винни-Пуха, крича наперебой: «Разворачивай, Пух!», «Открывай скорей!», «А я знаю, что там есть!», «Ничего ты не знаешь!» — и делая другие полезные замечания.

И, наконец, Пух развернул Подарок — а он был большой и тщательно упакованный — и хотя Пух очень спешил, он всё-таки не разрезал, а развязал ленточку — ведь она всегда может вдруг понадобиться. И тут Все-Все-Все так и ахнули. А сам Пух чуть не упал — так он обрадовался.

Потому что это оказалась красивая, большая Специальная Коробка с чудеснейшим набором карандашей!

Там были карандаши, помеченные «В» — в честь Винни-Пуха, и карандаши, помеченные «НВ» — в честь Неустрашимого Винни, и ещё карандаши, помеченные «ВВ» — в честь… в честь Выручательного Винни, потому что ведь это он выручил Пятачка; и ещё там была Машинка для точки карандашей, и Красная Резинка, которая очень хорошо стирает всё, что вы написали неправильно, и потом Линейка, и Синие Карандаши, и Красные Карандаши, и даже Зелёные, и Красно-Синие, совсем как у взрослых.

И всё это было для Пуха!

 

— Ох, — сказал Пух.

— Ой, Пух! — сказали Все-Все-Все, за исключением Иа-Иа.

— Спасибо! — еле-еле выговорил Пух. А Иа-Иа бормотал себе под нос:

— Подумаешь, карандаши или как их там… Писалки! Большое дело! Кому они нужны! Чепуха!

Потом, когда все уже сказали Кристоферу Робину «До свиданья» и «Спасибо», Пух и Пятачок вдвоём возвращались домой. Вечер был совсем золотой, и друзья долго молчали.

— Пух! Когда ты просыпаешься утром, — сказал, наконец, Пятачок, — что ты говоришь сам себе первым делом?

— Что у нас на завтрак? — сказал Пух. — А ты, Пятачок, что говоришь?

— Я говорю: «Интересно, что сегодня случится интересное?» — сказал Пятачок.

Пух задумчиво кивнул.

— Это то же самое, — сказал он.

 

— И что же случилось? — спросил Кристофер Робин.

— Когда?

— Завтра утром.

— Я не знаю — сказал Папа.

— А ты можешь подумать и когда-нибудь потом рассказать нам с Пухом?

— Если вам очень-очень захочется.

— Пуху очень-очень хочется, — сказал Кристофер Робин.

Он глубоко вздохнул, подхватил своего медвежонка за ногу и направился к двери, волоча Винни-Пуха за собой.

На пороге он обернулся и сказал:

— Придёшь посмотреть, как я купаюсь?

— Наверно, — сказал Папа.

— А Пухова коробка с карандашами была лучше моей?

— Один к одному, — ответил Папа.

Мальчик кивнул и вышел… и почти сразу же Папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лестнице: бум-бум-бум.

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке RoyalLib.ru

Написать рецензию к книге

Все книги автора

Эта же книга в других форматах

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.