Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Дилеммы интегрирования истории (историй) Украины



 

Однако энтузиасты переписывания истории Украины встают перед трудной задачей. Да, Украина будет иметь историю, но попытки восстановить прошлое, которым можно манипулировать, неизбежно и быстро ведут к столкновению с проблемой современной и исторической идентичности Украины. Какого рода украинские идентичности возникают в постсоветский период? Так же, как и в случае с политическими, социальными и экономическими структурами постсоветского ландшафта, много гибридных, переходных или нестабильных (но равно привлекательных) форм самоидентификации соревнуются на новых рынках идей.[28]

Главная задача, стоящая перед историками, заключается в интеграции этих конкурирующих вариантов прошлого в более или менее согласованный нарратив национальной истории. Как историки почти всех постсоветских государств, реинтегрирующие свое прошлое, украинские исследователи столкнулись с вопросом, который возвращает назад, к теме историографической нелегитимности: что такое Украина?[29] Кажущиеся очевидными категории этничности и географии мало чем могут помочь. Украинская история раздирается по крайней мере по двум основным направлениям, которые имеют параллели в дискуссиях об украинском гражданстве, харатерные и для других постсоветских стран. Должны ли гражданство и история принадлежать исключительно этническим украинцам (как бы их ни определять среди давно уже многонационального населения) или быть открытыми для всех этнических групп на территории современной Украины? Принимая во внимание особенно большое русское население, но также исторически значимые польскую, еврейскую и немецкую этнические группы, – поликультурный и территориальный нарратив украинской истории, который сохраняет разнообразие и пластичность самоидентификации, представляется более подходящим решением.[30] Сходным образом, современные территориальные границы Украины были установлены только в 1954 г. (для Крыма) и в 1939 (1945) гг. для Западной Украины. Как должен историк рассматривать галицийские земли Габсбургской империи, а также украинское население, которое доминировало в Восточной Польше в межвоенный период или в юго-западных губерниях Российской империи?[31] Сегодняшняя Украина является современным творением, не имеющим значительного прецедента, прочно укорененного в национальном прошлом.

Все эти помехи в определении понятия украинской национальной идентичности связаны с наследием «неисторической нации», о котором говорилось выше. Это еще одно свидетельство того, что в современной истории Украины недоставало преемственности государственных и национальных традиций. “Отец” украинской истории Михайло Грушевский прослеживал истоки современной Украины до Киевской Руси и казацкой гетманщины.[32] Киевское происхождение, конечно же, оспаривается историками России, которые настаивают на преемственности киевского и московского правления.[33] Казацкая гетманщина прочно относится к периоду до начала Нового времени и лучше всего может быть охарактеризована как протогосударство, особенно когда сравнивается с абсолютистскими национальными государствами, возникавшими в те времена в Западной Европе. И существование гетманщины закончилось (как и существование польской Речи Посполитой) как раз в момент появления “современного” национального государства в эпоху Великой французской революции. Короче говоря, историки современной Украины не могут установить прочную государственную или институциональную преемственность с до-современным периодом.[34] Значительное внимание уделяется еще одной очень важной группе институтов, церквям. Однако церкви, в особенности Украинская автокефальная православная, Греко-католическая и униатская, имеют множество тех же проблем фундаментального отсутствия преемственности и ассимиляции/унификации, что и институты управления и власти.

В связи с проблемой институциональной преемственности историки также встречают трудности в прослеживании преемственности элит, поскольку считается, что Украине не хватает того, что немцы называют staatstragende Elemente, особенно по контрасту с Польским дворянством и интеллигенцией девятнадцатого века, которые претендовали на роль хранителей нации в ситуации отсутствия государства в эпоху разделов. После отмены гетманщины и интеграции в структуры Российской империи, украинское дворянство ассимилировалось в польскую или русскую культуру.[35] Сходным образом, после достигнутой, но не удержанной независимости периода гражданской войны и экспериментов с коренизацией в 1920-х, украинские элиты были снова ассимилированы, на этот раз в соответствии с доминирующими и в сильной степени русифицированными советскими политическими и культурными нормами.

Так же, как и другие восточно- и центральноевропейские народы, которые испытывают сегодня недостаток государственных традиций, украинцы обратились к культурной сфере, чтобы выявить отличительные черты украинского самосознания. Реконструированная сквозь призму культуры, украинская история девятнадцатого века предстала как интеллектуальная и культурная предыстория независимого национального государства, но не как история политических институтов или хотя бы общественных слоев. Этот подход встречает яростное сопротивление внутри украинской диаспоры. Один из наиболее суровых критиков украинской политической мысли, Вячеслав Липинский, считает, что именно эти культурные и этнические проекты лежат в основе проблем государственного строительства на Украине.[36] Ради справедливости отметим, что политика культурной русификации, проводившаяся российским самодержавием, и запрет украинского языка политизировали вопросы культуры в последние десятилетия империи. Другими словами, культура неизменно оборачивалась политикой.[37]

Но даже в сфере культуры Украина страдает существенным разрывом преемственности. На вершине гетманского периода уровень образования на украинских землях был выше, чем в центре России. Процветала украинская традиция барокко, которая отличалась как от польской, так и от российской традиций. Украина служила важным посредником в процессе европейского культурного и интеллектуального влияния на Россию.[38] Но после отмены гетманщины Украинская культура пришла в упадок по сравнению с российской и польской, и украинские интеллектуалы с тех пор страдали от острого ощущения неполноценности на протяжении всего девятнадцатого века. Из-за низкого уровня народной грамотности появление украинского национального барда Тараса Шевченко не имело такого же влияния на эволюцию украинской литературы, какое имели его русские современники на русскую литературу.[39] Михайло Драгоманов, защитник идеи региональной автономии конца девятнадцатого века, призывал украинцев ориентироваться на Европу и европеизированную Россию, чтобы вытянуть украинскую культуру на мировой уровень.[40]

Отсутствие преемственности является одной стороной монеты; другой ее стороной является исключительная проницаемость национальных культурных границ. Века оккупации иноземными державами и попытки разрушить или подавить украинскую культуру и заменить ее русской, польской, немецкой, венгерской или румынской культурой и языком сменились поиском “чистой”, или неизменной, украинской идентичности, что является химерой.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.