Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Лекция 12. Особенности мемуарной, автобиографической прозы как жанра в СРЛП.



Сентиментализм в современном литературном процессе. Титульный слайд

 

План. Особенности мемуарной, автобиографической прозы как жанра. Образ автора, личностный взгляд на историю. Художественное произведение как источник истории развития общества и психологического развития души человека. А. Чудаков, Н. Коржавин, А. Терехов, А. Найман, Ст. Рассадин и др. Проблема подлинности (документальности) и фикциональности.

Долгое время, практически с зарождения литературы как искусства, жанр произведения «диктовал» стратегию авторского поведения. В древнерусской литературе автор безличен, он следует требованиям жанра, надевает литературную маску, выбирает определенную риторику, форму, фразы. Произведения одного жанра имели жесткую схему, нарушать которую было нельзя. Поэтому разные авторы терялись в жанровом каноне. Все воинские повести, жития, послания были похожи друг на друга.

Ситуация меняется в эпоху романтизма. Главный герой стоновится alter ego автора, его вторым «я», выражает авторские сомнения, точку зрения, философию, взгляд на мир. Зазор между автором и героем оставался очень небольшим, многие произведения романтизма написаны от первого лица. Личностное авторское начало впервые оказалось выше жанрового канона, автор достаточно вольно начал обходиться с жанрами, большое распространение получила романтическая поэма, роман в стихах, роман-поэма, драматические картины. Торжеством авторского начала стало появление в ХХ веке открыто биографических произведений. Биографическая, мемуарная литература выросла из жанра исповеди, образцом которой служила «Исповедь» (1782-89) Ж.-Ж. Руссо. Открытое имя автора предполагало абсолютную доверительность разговора, отражение авторской точки зрения, авторского мнения по различным вопросам. Примеры в русской литературе — мемуары Н. Э. Мандельштам, Э. Г. Герштейн (в 1998 году). «Современный читатель, сравнивая эти и другие автобиографические книги, не только добывает «свою истину», но и получает представление о масштабе личностей воспоминателей. В описаниях людей и эпох проявляется и личность создателя автобиографической книги[36]. Слайд Контекст автобиографической прозы СРЛП: Н. Коржавин «В кровавых соблазнах эпохи» (1996), А. Чудаков «Ложится мгла на старые ступени» (2000), А. Терехов «Бабаев» (2003), А. Найман «Славный конец бесславных поколений» (1997).

Слайд Роман А. П. Чудакова «Ложится мгла на старые ступени» (Знамя. 2000. № 10-11) имеет жанровое обозначение «роман-идиллия».

Роман автобиографичен, под главным героем Антоном А. П. подразумевает себя. Семья Чудакова была сослана в Казахстан, в г. Щучинске Кокчетавской области Чудаков родился. Сюжетную основу романа составляет дружба главного героя Антона с дедом. Опыт деда как более старшего поколения, разговоры на самые разные темы позволяет Антону обрести собственный взгляд на мир, историю, повседневность, свое предназначение.

В романе очень важен разрыв между бытовой, повседневной речью, разговорами деда и тем, что говорят по радио, пишут в газетах. Именно от деда Антон узнает о возможности ложного официального слова, репортажи о летчиках-героях, пионере, которому отрезали руку, но он не выдал военной тайны, диспут о красном галстуке (можно ли носить его с цветной рубашкой) отражают глобальное расхождение официальной пропаганды и жизни простых людей. Но Антон, сталкиваясь с ложью, не теряет веры в людей, в родину, в этом ему помогает дед. Родина — это не официоз, а конкретные люди, которых Антон узнает, доброту которых ощущает, это русская музыка, театр, литература, которые входят в жизнь Антона во время учебы в Москве.

В романе важен поколенческий аспект, когда человек, отказываясь от опыта «отцов», воспринимает как истину опыт «дедов». Как утверждает исследователь Т. А. Рытова, «произведения 2000-х проявляют интерес молодого человека именно к «дедам», а не к «отцам», во-первых, в связи с тем, что в 2000-е связь с «дедами» – уже не родовая и не массовая коммуникация, а индивидуальная черта, выявляющая личный труд отчужденного от корней человека. Во-вторых, отстранение от «дедов» во времени и в пространстве, в отличие

от «отцов», таково, что позволяет молодому герою сделать предметом рефлексии проблемы исторического существования. Хотя само историческое прошлое герои не рефлексируют, так как «деды» не делятся пережитым в устных рассказах, а молодые герои, подчиненные стереотипам, воспринимают прошлую историю как готовый «монолит»»[37].

В романе А. Чудакова «Ложится мгла на старые ступени» саморефлексия автобиографического повествователя и его воспоминания о себе молодом соотнесены с атмосферой семейного микромира, который он застал в 1940-е гг., в детстве, в казахстанском городке Чебачинске, переполненном ссыльными разных волн и различных национальностей. В контексте разрозненных географических топосов, где осуществлялась жизнь рода (упоминаются казахстанские Акмолинск, Чебачинск, Павлодар, поселок Смородиновка, Дальний Восток, Западная Украина, Германия, Белая Церковь, Саратов, Эльба, Берлин), дом ссыльного деда в Чебачинске не воспринимается как пространство рода, а лишь как место проживания деда и разрозненных членов семьи (двоюродная сестра «Катька год жила у нас, но потом ей пришлось от жилья отказать – с первых дней она подворовывала» (№ 10, С. 12). Во второй главе романа «Претенденты на наследство» аллюзии характеризуют «наследство», доставшееся поколению героя от старших поколений: Великая Отечественная война – финская война – японская война – смершевцы – бендеровцы – ЧСИР (члены семей репрессированных). Все это объясняет семейную разобщенность и трагическую открытость в мир родового гнезда (этот образ в романе сохраняется, но его семантика, как отмечено выше, размывается). Слайд То, что фрагменты воспоминаний героя не выстроены хронологически между главами и внутри глав, указывает, что автор подает жизнь семьи не как «историю рода» («истории» свойственны причинно-следственные отношения, линейность), а как одновременность прошлого и настоящего существования близких людей (в сознании автобиографического героя). Поэтому логика повествования строится не на хронологии, а на том, что от главы к главе постаревший герой открывает и проверяет знания, которые выработали члены его семьи и близкие им люди (ищет достоверные знания в современной ситуации «информационного взрыва»). Но оттого, что «все потоки времени текут параллельно», знания прошлых поколений предстают как обрывочные и противоречащие друг другу. Например, в третьей главе «Воспитанница института благородных девиц», посвященной бабке героя, все аллюзии репрезентируют вкусы дворянской аристократии рубежа XIX–XX вв. Слайд Так, бабкой упоминаются в рассказах о прошлом плетеный диванчик a la Луи Каторз, актриса Гоголева в роли королевы в «Стакане воды», «неприятная история с гранатовым браслетом», Зимний дворец, императрица Александра Федоровна, «граф Толстой и Пушкин с его шестисотлетним дворянством», «мадам Шанель», «кулон от Фаберже». Опереться на бабушкин круг знаний невозможно: в четвертой главе герой перечисляет систему ценностей следующей эпохи, полностью отменяющую предыдущую: «Трактористы», НКВД, «Артек», Коминтерн, Вернадский, РОНО, Царицын, Троцкий, Лубянка. Перечисленные в таком ряду символы воплощают в четвертой главе абсурд советской эпохи 1920–1930-х гг. Таким образом, в первых главах подчеркивается, что исторические и культурные знания «старших» противоречат друг другу («самоопровергаются») и не адекватны потребностям новых поколений (после домашних уроков деда «Антон еще долго будет… называть переносы единитной чертой и писать иногда по рассеянности в конце слова еры» [С. 41]).

СлайдПоэтому автобиографическим героем осуществляется ревизия «семейных знаний» не как «готовых знаний», а как результата семейного опыта. В центральных главах романа – «Натуральное хозяйство XX века», «Землекопы и матросы», «Вдовий угол», «ООН» – описан духовно-материальный «опыт» старших, нацеленный на выживание, т.е. на совпадение с новейшими условиями жизни, а не на отвлеченное хранение знаний (культурных текстов и знаков). «Выращивали и производили все. Для этого в семье имелись необходимые кадры: агроном (дед), химик-органик (мама), дипломированный зоотехник (тетя Лариса), повар-кухарка (бабка), лесоруб, слесарь и косарь (отец)» [С. 49]. Упомянуты неслыханные урожаи деда-«докучаевца», домашнее производство свечей, мыла, сахара, хлеба и крахмала, выделка кож и т.д. Однако герой убеждается, что процесс вырабатывания подлинного знания (опыта) всегда мучительный, потому что если «опыт» выходит за пределы частной жизни, на его усвоение всегда влияют «тексты» (идеология общества): в шестнадцатой главе «Приобретенные признаки наследуются» герой вспоминает имена биологов, влиявших на формирование естественнонаучного знания и опыта: наряду с Вавиловым, Лепешинской, Костычевым, Докучаевым в главе упоминаются фамилии Лысенко, Фиша, Вильямса, идеологизировавших науку, повлиявших на драматическую судьбу ведущих биологов.

В двадцатой главе («Отец») герой вспоминает «отцовский круг знаний» и воспринимает их сегодня не как «личностные» (выработанные самим отцом), а как «готовые» (навязанные идеологией и социумом середины XX в.). Например, отцу героя – историку – был присущ тот интерес к «сильным мира сего», который доминировал в массах во времена тоталитаризма и вытеснял интерес к частной жизни (упомянуты Талейран, Бисмарк, Рузвельт, Черчилль, Ленин, Сталин, Людовики).

В последней главе романа «И все они умерли» постаревший герой осознает, что для самоидентификации наиболее значим хаотичный и многообразный опыт, который рождается в процессе частного контакта человека с человеком. В этом смысле только дед стал для героя подлинным хранителем опыта: «Здесь лежит тот (размышляет герой на могиле деда. – Т.Р.), кого он (герой. – Т.Р.) помнит с тех пор, как помнит себя, у кого он, слушая его рассказы, часами сидел на коленях, кто учил читать, копать, пилить, видеть растение, облако, слышать птицу и слово; любой день детства не вспоминаем без него. И без него я был бы не я» [С. 94]. О значимости фигуры деда говорит то, что роман начинается ранними воспоминаниями героя о деде и заканчивается смертью деда. Воспоминания о деде позволяют герою понять, что хаос осколочных знаний человек упорядочивает и иерархизирует в ежедневной, ежечасной индивидуальной духовной работе: «Старый мир ощущался им (дедом. – Т.Р.) как более реальный, дед продолжал каждодневный диалог с его духовными и светскими писателями, со своими семинарскими наставниками, с друзьями, отцом, братьями, хотя никого из них не видел больше никогда» [С. 96]. СлайдВоспринятое героем от деда переживание жизни как реальной, подлинной предполагает необходимость постоянно, каждодневно длить в себе все уходящее, но бывшее твоим. Этот процесс дления есть сопротивление энтропии, историческому хаосу и распадающейся реальности.

 

Интересным вариантом интерпретации романа в современном отечественном литературоведении становится вписывание романа Чудакова в современную робинзонаду. Антон читает книгу Д. Дефо «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо», она входит в круг его постоянного чтения, производит на него неизгладимое впечатление. Исследователь Е. М. Гордеева отмечает, что книга «оказалась больше, чем литература: она вмешивалась в жизнь, становясь первопричиной реальных событий и поступков людей, она побудила мальчика к самостоятельному творчеству, дала выход тяге к сочинительству, стала источником вдохновения, порождающим новые смыслы».[38]

Тема романа Дефо актуализирует авторские представления о литературе, о ее связи с действительностью, о том, как «делается» роман. В метатекстовой проблематике рождаются определенные мысли-тезисы:

1. Роман Дефо, с точки зрения автора, позволяет ввести в роман тему эстетического отношения искусства к действительности, становящуюся в нем одной из основных. Эпизоды и подробности, связанные с чтением романа или сочинением на его основе новых историй, касаются краеугольного в эстетике вопроса: искусство отражает жизнь или искусство отражает само себя («чистое искусство»), действительность является источником литературы или сама литература.

2. Автобиографичность героя романа Антона позволяет размышлять о том, как сделан роман. Эстетические симпатии Антона есть симпатии самого автора. Как и Антона, автора интересует не вся жизнь героя-человека, но процесс его становления, как только герой становится взрослым, он не интересен. В этих отношениях автора и героя можно увидеть некий полифонизм.

3. Опыт Антона-сочинителя убеждает — литература может рождаться из литературы, а не из жизни, сначала был роман Дефо, потом «рассказы» Антона-героя, потом роман автора. Автобиографический роман ложится уже на готовую схему, но не литературы, а судьбы. Отсюда определение жанровой стратегии как филологического романа, в котором речь идет не только о жизни, но и о литературе.

 

Слайд Неосентиментальная традиция — Л. Улицкая. «Медея и её дети» (1996), «Казус Кукоцкого» (1999), «Искренне Ваш Шурик» (2005), «Люди нашего царя» (2006), "Даниэль Штайн — переводчик» (2006), «Зеленый шатер» (2011).

Слайд (от фр. sentiment — чувство, чувствительность) — литературное направление второй половины XVIII в. - нач. XIX в., в отличие от классицизма признающее основой человеческой природы не разум, а чувство. Возник как реакция на жесткие рамки классицизма. Важнейшее свойство С. - стремление исследовать человеческую личность в движениях души, мыслях, чувствах, переживаниях. Уходя от прямолинейности, свойственной классицизму, С. обращается к изображению частной человеческой жизни. Главными темами С. становятся любовь, дружба, страдание, противоречия внутренней жизни и т. п. Герой произведений С. - простой человек, представитель низших сословий, наделенный врожденной нравственной чистотой, неиспорченностью, богатым духовным миром. Писатели-сентименталисты пропагандировали ценность естественного чувства, органичную связь человека и природы, идеализировали патриархальный быт. Основные жанры С. - сентиментальный роман, повесть, дневник, путешествие, письмо, элегия, послание[39].

Слайд В сентиментально-реалистической прозе сохраняется строгая временная организация событий, которые следуют одно за другим. Но время объективного повествования совмещается с психологическим временем субъекта в прошлом, устанавливается временная ретроспектива, где главную роль играет переживание событий героем. Здесь важна жизнь субъективного чувства, духа, это доминирует над историческими событиями, над жизнью социума, субъективная жизнь человека оказывается важнее. Сентиментальность приобретает новое качество — свобода человека проявляется в его способности противостоять нравственному и бытовому давлению социума. В современной неосентименталистской традиции акцент делается на романтических мифах, культурных архетипах, теме семьи и семейных ценностях как основе жизни человека. Восприятие мифа как онтологической реальности, наполненной высоким духовным смыслом.

 

Слайд Рассказы «Счастливые», «Бронька» — показать как проявляется неосентиментализм, в объективном настоящем повествовании проявляется прошлое персонажа, которое он переживает.

В основу романа «Медея и её дети» ложится миф об античной Медее, волшебнице и дочери царя Колхиды. Именно крымские корни Медеи привлекают автора. Но миф переосмысливается в духе сентиментальной традиции. У главной героини Медеи Мендес нет родных детей, она становится хранительницей большой семьи: своих братьев, сестер и их детей, всего около 13 племянников и их детей. Родственные связи: брат Дмитрий и его жена Елена (близкая подруга Медеи, выдав её замуж за брата, она спасла ей жизнь), младшая сестра Александра — красавица и соблазнительница; муж Самуил Мендес — отдельный сюжет о предательстве и связи мужа и сестры. Этот сюжет зеркально повторяется во взаимоотношениях Дмитрия и Елены. Отдельными развилками сюжета здесь станут истории внучки Александры — Маши и любимого племянника Медеи — Георгия. Отправной и центральной точкой повествования становится дом Медеи в Крыму, куда каждый год съезжается отдыхать многочисленная родня, где завязываются любовные и драматические отношения, связываются и рушатся судьбы. Медея в этом пространстве является ангелом-хранителем семьи, она не только не убивает, но сохраняет всех детей, даже раскрывая тайну связи сестры и мужа. Миф акцентируется здесь в той степени, что Медея вступает в борьбу с судьбой, ценой своего личного счастья, своей жизни Медея спасает других людей, её девизом становится: «Я существую для других». В главной героине воплощается образ праведника, она святая и ничего не боится. Семья существует не как социально-экономическая ячейка, а как духовный институт, где ценятся любовь, верность, страдания, вечная память.

«Искренне Ваш Шурик». Главный герой — Александр Александрович Корн. В центре мысль семейная — существование одной интеллигентнейшей семьи, история которой тянется с конца 19 до 80-х годов 20 века. Сентиментальность реализуется в отношении Шурика к женщинам, сначала бабушке и матери, затем всем остальным, встречающимся на его пути. Перед бабушкой и матерью он чувствует неизбывную вину за непоступление в университет и последующую смерть бабушки, поэтому всю свою жизнь он отдает, жертвует матери (Веруся). И тот же комплекс неизбывной вины преследует Шурика в отношении женщин. Чувство жалости становится ведущим мотивом в отношении к женщинам. Лиля Ласкина — нереализованная любовь, тот тип женщины, который будет преследовать Шурика и от которого он избавится в финале романа. Матильда Павловна — любовница-наставница. Валерия — начальница и затем любовница-соратник. Аля Тогусова — сокурсница. Светлана — девушка с маниакальной тягой к самоубийству. Лена Стовба — сокурсница и фиктивная жена, отсюда линия Марии — возможной и нереализовавшейся дочери Шурика.История воспитания Елизаветы Ивановны. Происходила Е. И. из богатой купеческой семьи. Была очень некрасива, но умна и остроумна, по этой причине и от отсутствия наследника отец отправил её в гимназию, а затем определил в коммерческое училище, из которого она ушла и поехала учится в Швейцарию науке экономике. Она так преуспела, что три года работала для небольшого банка, выучила в совершенстве французский и французскую литературу. По возвращении в России устроилась в статистический отдел Министерства путей сообщения, сделала карьеру, её отчеты были замечены начальником Министерства Александром Николаевичем Корном, который стал её мужем. История о некрасавице, которая добилась прекрасной партии умом и воспитанием. Образование и воспитание затем спасли ей жизнь и жизнь её семьи. Воспитанием и языками Шурик обязан бабушке. «У Шурика с самого раннего возраста выработалось неосознанное чувство, что и само добро есть начало женское, находящееся вовне и окружающее его, находящегося в центре. Две женщины, от самого его рождения прикрывали его …. Эта семейная любовь не знала ни ревности, ни горечи…..

 

«Шурик её обожал. Он был воспитан предусмотрительной Елизаветой Ивановной в твердом убеждении, что мама его человек особенный, артистический, прозябает на мизерной работе, никак не соответствующей её уровню, исключительно по той причине, что творческая работа требует от человека полной отдачи, а Веруся выбрала для себя другую долю — растить его, Шурика. Пожертвовала для него артистической карьерой. И он, Шурик, должен это ценить. И он ценил».

Семейная тема становится главной в творчестве Улицкой, только родственный масштаб отношений имеет значение, поэтому разные типы семей Улицкая выделяет, семья — это традиционные ценности любого народа. И в романе «Даниэль Штайн» христианское человечество тоже представляет определенный уровень семейственности.

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.