Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Исследования катакомб в 90-х годах XX века.



До «основания Ольвии».

Закопченные стены пещеры, луч фонаря выхватывает из темноты ржавые бочки, разнообразный мусор и хлам под ногами. Пробираемся по бывшему складу ГСМ., вход в который расположен в склоне берега реки, прямо за современным баром «Ольвия» я Яхт-клубе. Тогда, в июне 1990 года, склад только недавно сгорел и его забросили. «Ольвии» еще не существует, вместо ее Тир и мастерские ДОСААФ.

Изучив планы Алексеева, выясняем, что из этой пещеры был вход в катакомбы, подвернулась возможность попробовать его найти. Несколько вечеров после работы ушло на обследование небольших помещений бывшего склада. Явного, открытого тоннеля обнаружить не удалось. Муляла, не вписывающаяся в интерьер природных стен пещеры, кладка из камня – известняка. За несколько часов разобрали стену, за ней такие же стены пещеры, но видно, что продолжение пещеры когда-то было, но свод обвалился. Нужно копать!

Сегодня я со Славяном подкапывались под упавшие пласты известнякового потолка, только вдвоем. На верху, на поверхности изумительное июньское утро, зелень деревьев, красота… особенно красивы выпускницы школ в белых передниках с лентами и огромными бантами – последний звонок. Выпуски 1990 года. Мы завидуем им, но по-доброму и лезем под землю. Работаем в черной, закопченной пещере роем лаз под потолком. Сегодняшний день будет решающим, после этого дня пещеру окрестили «Мясорубка».

Стоя на коленях и уперевшись спиной в потолок рою саперной лопаткой проход. Славик сидит сзади, попыхивая папироской профессиональной – «Шахтерские».

- Андрюха, а у Людки сегодня ведь тоже выпускной?

- Угу… Перевожу дух. – Она часа в три должна на конечную трамвая подойти.

- Да, хорошая она у тебя девчонка… Славик задумчиво рассматривает дым папиросы в луче своей каногонки. …красивая. А помнишь, как она увязалась с нами в тот бетонный ход под ТЭЦ. Ну дает подруга! Ты тоже, зачем ты ее с собой потащил, как она тогда поскользнулась и головой об арматурину… если б ты ей перед входом свой шлем не надел…

Я вылез из прорытой норы и сел рядом, вытащил профессиональную.

- Если бы… Слава Богу, что заставил одеть, на шлеме так и осталась памятная царапина ото лба до уха!

- Ты бы Андрюха еще бы с ней после свадьбы в катакомбы полез. А что, было бы романтическое свадебное путешествие в подземелья. Класс! Семейная пара «детей подземелий». Кстати когда свадьба?

- Да пошел ты… в преисподнюю! Я полез в нору копать дальше.

- Я и так под землей, к чертям поближе. Что, когда погуляем?

-Она на юридический в сентябре поступать будет, а мне ещё на истфак. попробовать надо. Какая свадьба? Поступим, там видно будет (расписались мы в том же году 13 октября, в этом пятнадцать лет совместной жизни, не верится).

Каждые пять, десять минут пещеру трясло, над нами прокатывался трамвай. К этой вибрации мы уже привыкли. Я подкапываюсь дальше, трамвай прошел, тихо – хорошо, слышно сопение Славика. Вдруг стены подземелий начали вибрировать, как будто наверху съехался весь трамвайный парк. Так же резко все стихло. В полной тишине, Славик замер – не дышал, я услышал тихое непонятное шуршание, словно мыши разбегались по глубинам преисподней. Гробовую тишину, шуршание прервал громкий возглас Славика:

- А е…ть, Твою Мать!

Какая-то непонятная сила, шестое чувство, заставило выскочить из моей берлоги под огромной плитой известняка. Шуршание прекратилось, и плита рухнула на мое место, туда, где я только что лежал. Под своим весом расколовшись на несколько больших кусков.

Я вытащил «профессиональную», руки плохо слушались. Оба луча наших фонарей ощупывали, как бы пробуя на вес, упавшие камни.

- Могла бы быть попа, или мясорубка… Слова Славика вырвали меня из оцепенения. – А как ты успел выскочить?

- Не знаю, сначала толчки, потом шуршание – словно полк мышей в тапочках разбегались, а потом и твое – А ё…, почувствовал, что-то не так!

- Ага, материться значит иногда полезно, даже нужно. А мне показалось, что плита на тебя падает. Начинать объяснять, что на всякий случай надо вылезти из под нее, тирада длинная и долгая. Да и вырвалось само сабой.

Славик посмотрел на часы. – Ого, без 15 три, пошли на конечную, твоя Людмилка заждется, она у тебя серьезная, «строгая, но авторитетная»!

- Иди к Черту, все издеваешься, я на тебя в будущем посмотрю?

Огрызнулся я, собирая вещи и снаряжение в свой рюкзак. На выходе пхнул напарника в затылок, намного перестарался, тот чуть не перелетел через обгоревшую железную бочку.

- Ты чего толкаешься, я же по-доброму, нормальная девчонка!

Но вместо оправдания я начал смеяться, истерически ржать. Славик, по началу мгновение недоуменно смотрел на меня, а потов присоединился. Произошел нервный срыв, точнее его последствия - «отходняк». Смеясь и подзадоривая друг друга, мы шли в Яхт-клуб.

Ждать, конечно, пришлось нам. В одинаковых черных, запыленных и вымазанных ХБ, с рюкзаками, под ногами, мы сидели на скамейке конечной трамвая. Прохожие, с любопытством и даже опаской, рассматривали нас. Недавно меня посетила идея покрасить желтые афганки в черный цвет, такие же черные мотоциклетные шлемы с пластиковыми забралами, вешались на черные станковые небольшие рюкзачки. В последних, у каждого были – веревка (конец), кирки, небольшие ломики (воровские фомки), саперные лопатки, несколько фонарей, батареи, фляга с водой, аптечка и так далее. Хороший набор взломщика. Одним словом видок не для слабонервных. Но срабатывало эффектно – когда таких три, четыре одинаковых архаровца вламывались в частный двор и не навящево просили открыть погреба и подвалы… Документы сотрудника музея вынимать приходилось крайне редко, а вид их даже расстраивал некоторых людей. Они ожидали бумаги, какие ни будь сверхъестественные – «охотники за привидениями» или «изгоняющие бесов» из преисподней, что-то в этом духе – мистическое, а не приземленное, музейное.

Я поднялся на встречу летящей к нам Людмиле, она была великолепна, в белом фартуке, белые банты, колокольчик на перевязи – необычная красота и опрятность, первоклассницы переростка, но для зрелых девушек – даже сексуально. Девушка кинулась мне на шею – Живые!

- Ты чего… Отстранил ее от себя. – запачкаешься. Что с нами будет, шутишь, конечно живые!

- Что конечно? Землетрясение ведь было, а вы под землей! Я, Андрей, прибежала сначала к твоим родителям, говорю, что землетрясение произошло, а ты в катакомбах! Знаешь, как твой отец отреагировал?

Людмила, уже успокоившись за мою жизнь, оставалась возмущенной поведением окружающих.

- Твой, говорит – Придурки! И все, это вся его реакция!

- На моего похоже… Я ее успокаиваю смеясь. – Они уже привыкли, что я где-то всегда в какой-нибудь… мягкой ситуации. Еще с армии. Мать мне писала, что они меня разыскивают по программе «Время». Как какое событие в стране происходит – то я уже там. Так и писал им, то из Литвы, то из России, Азербайджана, Грузии. Привыкли!

Мы медленно шли по великолепному зеленому парку в сторону спорт школы «Надежда». Мы еще не знали, что нас ждет впереди. Не знали, что в «Мясорубке» тоннеля мы не найдем, что скоро наша свадьба, через два года будет создана специальная подземная экспедиция для изучения подземелий и многое, многое другое. Мы были молоды, живы, счастливы, полны надежд и веры в наше светлое будущее, мы радовались сегодняшнему дню. И, слава Богу, что нам не суждено знать своего будущего!

Через два года моих утверждений о существовании подземелий под Николаевом, размахиванием планами Алексеева в различных инстанциях – все-таки была образована экспедиция. На одном из последних заседаний, на котором присутствовало все начальство, перечислять долго, мой директор музея, Жованник В.А., высказал замечательную фразу – Девиз чиновников!

Все внимательно, кивая, выслушали мои рассказы о подземельях, Жованник подытожил:

- Все это крайне интересно, но кому это нужно?

Чем поставил в тупик всех. Однако директором музея он был не очень долго. Он не был историком ни по образованию, ни по призванию, и история его мало интересовала. На его директорство выпал долгий, бесконечный ремонт Краеведческого музея. Правда, в нашем городе, ремонт музеев, это уже традиция, или закономерность.

Не смотря на сверх неожиданные выводы директора музея, все же экспедиция была создана. В целях проверки существующих легенд о наличии обширной системы подземных коммуникаций под городом Николаевом, а также для дальнейшего их использования и изучения, решением Николаевской городской администрации в 1992 году была создана научно-исследовательская экспедиция, при содействии архитектора старого города (Попова О.П.), общества самоуправления «Сухой фонтан» (Гречка Г.В.). Техническое обеспечение и создание документации было поручено спортивно-техническому клубу «Садко» - одному из старейших и известных на Украине водолазных клубов. Руководителем экспедиции назначен Коновалов М. Н. (председатель клуба). В ее состав вошли: водолазы, инженеры, горные техники, (автор, как научный сотрудник Николаевского Краеведческого музея), а также рядовые члены клуба.

Не могу не воспользоваться представившейся возможностью поблагодарить тех, кто участвовал в работе подземной экспедиции. Без преувеличения можно сказать, что дело, которым они занимались, было далеко не легким, а иногда связано с некоторым риском для здоровья и жизни. Изо дня в день они спускались под землю, делая это не только за зарплату, их интересовала история родного города. Самым сокровенным желанием было - попробовать разгадать загадку возникновения Николаевских катакомб. Только проникнув и исследовав их, можно ответить на интересующих многих вопрос – Кто, когда и для чего строил эти подземелья?

К примеру, краевед, доктор технических наук Крючков Ю.С., оперируя архивными документами, утверждает, что катакомбы Николаева это только «Спасский самотечный водопровод». И хотим мы этого, или не хотим, но, не обладая другой информацией, мы должны с ним согласиться. Приведу сведения опубликованные Ю. С. Крючковым:

«…Прежде всего, существовало три Спасских источника. Первый из них, самый мощный, за которым впоследствии закрепилось название Спасского, находился в Спасской балке; второй – на Варваровском спуске, на углу современных улиц Фрунзе и Спасский спуск; третий – на обрыве берега в углу Казенного сада (немного правее современного Варваровского моста). Именно от этих источников и предполагалось провести воду в город еще на заре существования Николаева (около 1795-1797 гг.). Сохранился план этого водопровода, подписанный вице-адмиралом Н. С. Мордвиновым.

Согласно плану, водопровод должен был идти от первого Спасского источника через второй и третий, далее берегом лимана, огибая современный мыс Порохового погреба, к устью Ингула и заканчиваться «водометом» на Ингульском спуске. На плане показана линия водопровода со всеми постройками и чертежи бассейнов и шахт для выхода воздуха. На втором плане города, подписанном Н. С. Мордвиновым (около 1795), указан пункт 81: «В косогоре перед биржею водомет с приводом к нему из Спасского ключевой воды». Однако этот проект не был осуществлен из-за отсутствия средств.

Вторично вопрос о снабжении города водой от Спасских источников был поднят вице-адмиралом А. С. Грейгом в 1818 г. в бытность в Николаеве императора Александра I. Грейг изложил свои доводы царю и получил разрешение на представление проекта.

В 1819 г. Грейг обращается к морскому министру маркизу И. И. Де Траверсе с письмом в котором обосновывает необходимость сооружения Спасского водопровода, поскольку доставка воды бочками очень дорогая, а «для бедных же жителей и служащих, кои составляют ¾ всех жителей города, сие ни в какое время невозможно и они будучи и вовсе лишены хорошей воды принуждены… употреблять оную из колодезей и реки Ингула, которая частично солоновата, известкована и иловата». Адмирал Грейг намеревался провести воду через весь город, Адмиралтейство и до самого госпиталя. Строительство предполагалось вести «хозяйственным способом» за счет «откупных сумм» Черноморского департамента.

Предваряя проектирование, Грейг еще в 1818 г. обратился в Луганский литейный завод с просьбой дать чертежи и указать стоимость чугунных труб…

В 1819 г. гидротехт 12 класса Б. В. Фан дер Флис разработал план и смету на постройку водопровода. Взамен дорогих чугунных труб он предложил применить глиняные – «из лучшей глины, вымурованные внутри», - что дешевле чугунных. Так как уклон был не более 3 футов, то для пропуска воды Фан дер Флис предложил «положить 3 ряда труб», для предохранения от морозов канал, в котором должны быть трубы, покрыть на 21/2 футов землей. На трассе предполагались бассейны «для пропускания ключа» и колодцы для выпуска воздуха. Длина водопровода от Спасска до города – 1689 саженей (около 3,4 километра). По пути предусматривалось 3 акведука и 3 стены через рвы (овраги). Первый приемный бассейн деревянный, а второй – каменный. Однако этот проект не был одобрен.

По поручению Грейга проект переработал морской инженер Ж. В. Аюн (Гаюн) в 1820 г. Вице-адмирал рапортом № 612 от 15. 02. 1820 г. обратился к морскому министру де Траверсе: «Известно вашему высокопревосходительству, что город Николаев крайне нуждается в получении здоровой и хорошей воды, ибо в обеих реках, город омывающих, вода солоновата, да и в колодцах в малом числе находящихся не пригодна. И потому некоторые жители привозят воду из урочища Спасское, расстоянием от 2-х до 4-х верст, что сопряжено и в хорошее время с большими затруднениями по причине тяжелой пещаной дороги от города до Спасска простирающейся и имеющей туда значительный наклон так, что при обратном пути с водою должно уже подыматься, а в дождливое осеннее и весеннее время от большой грязи в городе делается вовсе не возможным, да и вода сия может пользовать единственно тех людей, которые имеют достаток, а военные служители и бедные жители, кои составляют превосходнейшую часть города, во всякое время лишены хорошей воды.

Таковой недостаток в сей первейшей для жизни и здоровья человеческого потребности, заставил меня приискивать способы к проведению воды из Спасска в Николаев…

Ныне же по окончании плана и сметы, оные честь имею представить Вашему высокопревосходительству, через господина инженера капитана Аюн, который их сочинил, и может подать изъяснения о всех потребностей до сего дела касающихся. Я полагаю сию воду провести до города посредством мины, которая уже не будет подвержена никакой порче или исправлению и прослужит вечно…

Все сие побуждает меня покорнейше просить ваше высокопревосходительство о исходатайствовании высочайшего соизволения на ассигнование суммы для сего предмета только с пользою и щастьем города сопряженного».

Капитан Аюн отвез проект с рапортом Грейга царю, но Александр I положил его в стол и отложил рассмотрение, а Грейг, не дожидаясь разрешения, распорядился в ноябре 1820 г. начать работы. О дальнейшей судьбе водопровода можно узнать из судебного процесса по доносу бухгалтера Черноморского департамента Яцьта на Грейга: «… в 1820 г. приступлено к деланию водопровода к г. Николаеву из урочища Спасского в расстоянии до 4-х верст».

Строительство велось в две очереди: первая – от источника № 3 у Казенного сада к дому главного командира, трубы для которой были хорошего качества, и вторая – от Спасского источника № 1 до сборного колодца у источника № 3, а затем от дома главного командира вдоль Адмиральской улицы до Морского госпиталя. От этой магистрали предполагались ответвления в город. В частности на первом ответвлении на углу современных Спасской и Наваринской улиц стоял водоразборной колодец, который автор этих строк видел в 30-е годы прошлого века.

Можно предположить, что очередь водопровода была завершена в 1822 г., поскольку в проекте первых названий улиц Наваринская, начинавшаяся от дома главного командира, названа «Фонтальной».

С октября 1822 г. по декабрь 1823 г. строительством водопровода руководил инженер-полковник А. Рокур, переработавший проект Аюн. Для строительства использовались каторжники. Кто продолжал строительство, пока не удалось выяснить.

Возможно, что весь водопровод был сооружен в 1826 г. Из дела, начатого в 1826 г., выясняется, что «… хотя на водопровод и употреблено было казенных денег до 47 тыс. р., но от него не было никакой для города пользы, ибо глиняные трубы не выдержали напора воды и многие разбились; почему впоследствии и признано нужным устроить чугунные на каменном растворе». Далее: «В марте же 1826 года начальник главного штаба препроводил по высочайшему повелению к адмиралу Грейгу записку о водопроводе, найденную в кабинете блаженные памяти государя императора Александра I-го, которая по случаю кончины его величества, осталась не утвержденною».

Однако водопровод продолжали строить и позже. Так, в отчете Грейга Николаю I в 1828 г. сказано: «Устраивается водопровод из урочища Спасска. Для того, чтобы снабдить город свежей и здоровой водою; ибо жители его (Николаева), притерпевшиеся недостатком сей необходимой потребности, принуждены посылать за оною смотря по расстоянию за 11/2 и даже за 6 верст и, следовательно, одни только зажиточные люди могут пользоваться водою доброго качества».

Знаток нашего края А. Шмидт в своей монографии, вышедшей в 1863 г., писал: «Подспорьем этого водоснабжения является так называемый «Дворцовый фонтан», доставляющий в сутки до 1600 ведер воды». Кстати, этот участок водопровода показан действующим на плане Николаева 1832 г., подписанном полковником Кретшмаром. Остальные магистрали на плане не указаны из-за того, что далее «вода не пошла» (трубы полопались).

Как известно из опросов свидетелей и спелеологов, линия водопровода из-за малого уклона имела по пути несколько сборных колодцев. Такие колодцы обнаружены под домом флагманов и командиров (Дом офицеров флота) и под домом главного командира (Музей судостроения и флота). Трубы, соединявшие колодцы, проходили в штольнях («минах»), прорубленных в материке…

Строительство Спасского самотечного водопровода прекратилось с приходом к власти М. П. Лазарева (1833 г.), который посчитал, что сооружение водопровода относится только к городу и прекратил его финансирование. После этого водопровод напоминал о себе частыми провалами улиц по его трассе и легендами о «турецких подземных ходах»…»10.

Другой исследователь-краевед, Шинкаренко А.В., также опираясь на документацию, доказывает их строительство для ведения «минной» воины во время Крымской компании XIX века. Эта версия также имеет право на свое существование. В своей статье «Минная война в Николаеве и Севастополе» Шинкаренко пишет следующее:

«В своем историческом развитии два города – Николаев и Севастополь – неразрывно связаны между собой крепкими узами на протяжении последних столетий: вначале именно в Николаеве находился штаб Черноморского флота, канцелярия и главная база, жил Николаевский и Севастопольский военный губернатор, и лишь в самом конце XIX столетия все перечисленное было перенесено в Севастополь. Эти города принимали активное участие в Крымской войне 1853-1956 гг., которая значительным образом повлияла на развитие этих крупных морских военных центров Российской империи. Николаев и Севастополь еще роднит и то, что там практически одновременно строили фортификационные сооружения и загадочную сеть подземных сооружений…

…К началу Крымской войны общая площадь Севастопольских подземных сооружений превысила 25 тысяч квадратных метров. В первую очередь, они служили для размещения в них пороха, ядер и продовольственных складов. Кроме того, они служили надежным укрытием для гарнизона и гражданского населения при осаде города.

Одним из важнейших эпизодов севастопольской обороны стала так называемая «минная война». После безуспешных попыток союзнических войск овладеть городом посредством артиллерии и пехоты, противником была начата грандиозная подземная война, целью которой являлся прорыв при помощи минных галерей. Однако она не принесла ожидаемого результата, так как перед севастопольскими укреплениями была создана мощная подземная оборонительная система под руководством военного инженера Э. И. Тотлебена….

Тем не менее, важно остановиться на способностях Э. И. Тотлебена и его современников применять фортификационные сооружения во время боевых действий, поэтому для более полного представления о способе ведения минной войны хотелось бы обратиться к статье из книги М. Шварте «Военная техника современности». «Главной целью минной атаки было разрушение неприятельской позиции на поверхности земли; средством для достижения этой цели и побочной целью являлось сбитие с пути подземного противника. В качестве технического и тактического средства к тому развились взрывы горнов, дающих изрытие на поверхности земли, ровно как и камуфлетов; вспомогательным средством для этого служили минные галереи и служба прислушивания. Так, мало-помалу, возникли целые минные системы, состоявшие из расположенных рядом и одна над другой, направленных к неприятелю, боевых и слуховых галерей, которые соединялись между собою идущими параллельно окопу»…

Работая в Севастополе, Э. И. Толебен получил колоссальный опыт ведения подземной минной войны, и, вероятнее всего, именно этот опыт был положен в основу строительства Николаевских фортификационных сооружений. В. В. Яковлев указывал, что «Николаев после Севастополя был важнейшим стратегическим пунктом на всем Черноморском побережье. Здесь находились обширное адмиралтейство, верфь, множество зданий морского ведомства и склады корабельного леса. В городе насчитывалось до 40000 жителей; кроме того, здесь имелась переправа через р. Буг. С занятием союзниками южной стороны Севастополя важность Николаева возросла еще более, и наступало время обеспечить от атаки неприятеля этот важный пункт, который до 1855 г. не был укреплен. По проекту Э. И. Тотлебена, к осуществлению которого было немедленно преступлено, укрепления, прикрывающие Николаев с сухого пути, состояли из линии люнетов и батарей; на случай же возможности прорыва неприятельского флота были устроены земляные батареи для обстреливания Ю. Буга. В начале ноября эти батареи были уже вооружены, а доступ к ним со стороны реки подводными минами; вслед за этим начато было и вооружение сухопутных укреплений, где были устроены прочные пороховые погреба и блиндажи на 15000 человек».

Как видим, при строительстве оборонительных сооружений Николаева производится колоссальный объем работ: строится целая сеть редутов и люнетов на подступах к адмиралтейству. В акватории реки Южный Буг был насыпан искусственный остров, и на нем устроена Константиновская батарея. Вероятно, успешный опыт ведения минной войны в Севастополе, а именно противодействие противнику при помощи сети подземных галерей, обусловили появление подобных сооружений и в Николаеве…

При строительстве оборонительных сооружений Николаева в 1850-1856 гг. батареи располагались недалеко от нынешнего Ингульского моста, на мысе порохового погреба, в Спасске, на Лесковой косе в коммерческом порту и т. д. Возможно, что они соединялись подземными ходами с целью оперативной переброски боеприпасов, вооружения и войск. Другим предназначением подземных галерей под городом, вероятнее всего, была подготовка к ведению долговременной минной войны. Подтверждение этому можно найти в книге, изданной Гипроградом в 1931 году, в которой Николаевские катакомбы тоже называются минами…

Для того, чтобы понять, как именно производились подземные работы при строительстве минных и контрминных галерей, вновь обратимся к статье генерала М. Шварте – к той части, где описывается непосредственно технология работ. «Все галереи и колодцы, кроме как выделенные в скале, приходилось одевать для предохранения от обвалов грунта при стрельбе артиллерии… Удаление земли производилось почти исключительно земленоснывми мешками, которые тащились вручную, или при помощи минных тележек, или посредством подземных путей до поверхности земли или через отверстия колодца. В минных спусках удаление земли производилось при посредстве висячих или скользящих дорог, в колодцах – при помощи каната с бадьей. Для вентиляции первоначально служили ручные вентиляторы с зубчатой передачей.… В качестве воздухопроводных труб лучшими оказались картонные, обернутые непромокаемой материей»11

Эта теория может объяснить наличие большого количества тоннелей из подвальных помещений города Николаева, которые через несколько метров обрываются, оканчиваясь тупиком из материкового грунта. Возможно, это и есть - система не достроенных, или планируемых галерей-«мин», которые должны были быть прорыты в случае осады или захвата города неприятелем.

Можно допустить, что доля истины существует во всех теориях. По моему мнению, все это взаимосвязано, подобно звеньям одной длинной и крайне запутанной цепи. Не стоит отбрасывать ни одной версии и не вести между собой споры о том, кто прав, собрав больше архивных материалов, доказывая собственную теорию. Необходимо изучать Николаевские катакомбы, используя в совокупности все имеющиеся сведения.

Теоретики рассуждают, практики, рискуя, спускаются под землю. Благодаря им появляются новые неопровержимые факты. Хочу «приклонить колено» перед всеми членами клуба «Садко». С огромным рвением и энтузиазмом они старались пролить свет в Николаевские подземелья. Как и под водой, так и под землей работая уверенно и слаженно. На них можно положиться и спокойно идти даже во мрак преисподней. Не побоюсь этого слова, я просто, обязан перечислить несколько фамилий: Корчагин Вячеслав, Боев Виктор, Михайленко Константин, Реттер Александр, Скиба Владимир, Еремеев Виталий. Их назвали «Детьми подземелий». Этот состав экспедиции проводил ежедневную, порой не интересную, рутинную, но необходимую работу. Метр за метром, шаг за шагом, разбирая многочисленные завалы, они шли к своей цели. Кто, когда и зачем? Еще раз спасибо – мужики! И не ваша вина в том, что загадка так и осталась неразрешенной, вы делали все, что было возможно.

Экспедиция.

После того, как открылось финансирование экспедиции Попова Ольга Петровна, тогда, архитектор старого города и наш куратор, поступила довольно неординарно. Она пригласила из Киева специалистов «Биолокации», которые, успешно помогали в исследовании подземелий Киево-Печерской лавры нашей столицы.

Специалисты биолокации оказались обычные мужики, с рамками в руках – новый вариант лозаходцев, но обладающие, к тому же, эксторсенсорными способностями. Они, за неплохие деньги, целыми днями крутили свои рамки над асфальтом нашего города, создавая огромную систему подземелий. Чего мы и хотели, любой каприз за ваши деньги! В рядах экспедиции это «шаманство» прозвали «гуковщиной». У одного из специалистов, возглавлявших работы в Николаеве, фамилия была Гук.

«Гуковщина».

В первую очередь Гук и Попова отправились на остров «Батарея» и на сухопутные батареи в Радсаде, возле Коренихи. Всем не давали покоя «лавры» Жины Джановны и ее подземные храмы. Если по ее рассказу остров связан подземным ходом с городом под рекой, то остальные «батареи», следуя логике, тем более имеют между собой сообщения.

Гук, нас не подвел! Медитация с рамками, «подключение к космосу» и в конце концов, выдал план подземелий на трех батареях. Лучше не придумаешь, все они соединены подземными галереями, в насыпях – валах, многоярусные пустоты, но все они на глубине более 10 метров. Только в одном месте, Гук допустил оплошность, на дне защитного рва, опоясывающего укрепление, тоннель проходит на глубине 3 – 3,5 метра. За это мы и ухватились!

Получив разрешение, подкрепленное бумагами, на право заложить раскоп над тоннелем, выехали на батарею. Что для нас сделать яму 3 – 4 метра.

Основная задача была проникнуть в подземелья, другая – проверить сведения полученные от специалистов биолокации.

На глубине 3, 4 и даже 5 метров тоннеля не оказалось. Гук приехал снова, «медитировал», пожимал плечами и объяснял, что случайно «славил» отражение подземелья, а не сам коридор. Для него, случайность – ошибка, для всех членов экспедиции – глубокая яма, прозванная «пирамидой Скибобса» и судебные тяжбы с музеем по поводу раскопок без «открытого листа» (документ, получаемый из Киевского Института Археологии, дающий право проводить раскопки). Красота, со стороны! Как у нас в стране обожают историю, особенно подогреваемую наличными деньгами! Пока ни одна «собака не гавкала» в сторону катакомб, все спокойно! Только дали «кость», начали делить, забыв обо всем. Мне – маленькому щенку, оставалось только скулить, волки делили, забыв, что постареют, а волчата подрастут и вспомнят – историю!

Я и раньше не верил в точность исследований «шаманов – биолокации», подозрения начали подтверждаться. Мои слова, против метров из столицы, парень МНС, отдохни, не мешай делать… «свою работу, It est («то есть» лат.) – Деньги».

Последующей задачей экспедиции, по исследованию подземелий, была проверка сведений полученных в результате работ проводимых в 1953 году, Алексеевым.

Нами, то есть, членами экспедиции было визуально (глазами) осмотрено все побережье в черте города, рек Ю. Буг и Ингул. Облазили, буквально – обползали все побережье. Явных следов выходов тоннелей обнаружить не удалось.

Попробуйте найти черную кошку в пустой черной галерее! Мы, не сможем – Гук, поможет! Помнится мне, в 80-х годах XX века, возле «Варваровского моста», закрыли цементный завод. Под ним – тоннели, ведущие под «Лагерное поле». Бетон, арка, в центре - вагонетка по рельсам, два тоннеля, через метров сто, взорван, своды перевернуты в тоннель. Куда могли вести тоннели?

Вспоминаю, сейчас историю, когда-то не верилось!: Николаевские катакомбы – 1953-1958 года, провал земли в центре города, матросы опускаются в преисподнею – офицер ждет! Вернувшиеся, не многословно, рассказывают – тоннель, полуторка проедет, в центре рельсы и …. в три, четыре яруса, костяки, костяки (скелеты) справа и слева.

Как мы могли найти входы в подземелья, если, за последние пятьдесят лет городские набережные претерпели массу перестроек, что моги – засыпали, на столько старательно, что сами не верят? А, теперь отойди и посмотри, что ты наделал!

В районе бывшего пионерского лагеря «Партизанская искра» обследован бетонный бункер – ДОТ, оставшийся со времен второй мировой войны, и все прилегающее к нему побережье реки.

Десяток, хранителей тайн «Вервольфа», рассказывали мне о существовании подземного хода с берега, в районе «Партизанки». Все в один голос твердили именинно о ДОТе. «ДОТ» (долговременная огневая точка) имеет два помещения: первое - бетонный бункер, пристроенный к старинной стене, второе – комната с арочным сводом, под землей. Само помещение, под землей, напоминает начало длинного – нескончаемого тоннеля, что могло сбивать с толку очевидцев – старожилов, путешествовавших по гитлеровским подземельям. Меня же сбивало с толку, то что, вся комната – стены, потолок и пол были оштукатурены хорошим слоем старого, добротного цемента. Произошло это, ни как ни позже времен войны. Необходимо было сорвать весь цемент, и проверить – нет ли замурованного тоннеля или колодца в полу.

Несколько недель, с утра до вечера, мы, с надеждой раскрывали старую кладку. Вот, вот – откроются замурованные подземелья. Но, увы, мы в реальной жизни, а не в кино. Все стены оказались совершенно однородные, без малейшего признака на начало другой комнаты или тоннеля, «Вервольф» ищите на Винниичене!

Пыльные, грязные, замученные и главное – разочарованные, мы снова и снова, осматривали стены бункера, выдвигая всевозможные гипотезы о существовании подземных тоннелей.

- Надо вскрывать пол!… Предложил тогда я, не видя других вариантов.

- Мы, и так, весь цемент уже сняли!… Огрызнулся Скиба.

- Вовка, ты не понял! Грунт в комнате насыпной, надо его убрать и дойти до старого, «древнего» уровня пола, может там, еще есть колодец, или, что ни будь. … Пытался объяснить я.

- Не лечи меня, лучше бы Телегину это объяснял, когда были в экспедиции. У меня, все-таки, дед археолог, а ты объясняешь про «древнюю поверхность», издеваешься! А вообще, ризон есть!

- Скибон, у Телегина вы были давно, сейчас МНСина у нас археолог, ему виднее… Корчагина все уже начало доставать, и злить неопределенность. …- К, тому же, в этом действительно есть доля здравого смысла в нашем дурдоме, какого черта, засыпали пол? Мы нечего не теряем, зато проверим и будем спать спокойно! Больше здесь делать, после нас, будет нечего!

Оказалось, что чуть более полуметра насыпной земли закрывали старый, глинобитный пол. Но и в нем, ничего не было. Пол как пол, ни каких сюрпризов, ровный! Я думал, сравняют МНСа с «древней поверхностью», а что дальше? Работы можно сворачивать.

Но, не тут-то было, Попова привезла Гука. Мы повеселели.

- Сейчас намедетирует нам тоннель и «золотую карету» в нем! Но, покататься, на ней ни кому, не дадим!

Корчагин злорадствовал, да и было за что – Батарея!

- После «пирамиды Скибобса», (так окрестили пяти метровую яму на Батарее. «Скибобс» – Скиба Володя, который медитировал вокруг ямы) я от Гука могу ожидать новое отражение, даже кареты, в тоннеле! … Реттер поддержал Славика.

Я в диалогах не участвовал, ибо выслушивал нравоучения Поповой о неправильном проведении наших исследований. Коновалов Михаил Николаевич, за меня «отбивался». Мне было лучше иногда промолчать.

Наконец Гук, вытирая пот со лба, после сложнейшей связи с космосом и магнитными полями Николаева, отбросив все «отражения» блуждающих тоннелей, подошел к нам.

- Нашел. Тоннель ведет не в подземную комнату, где ребята работают, а выходит рядом с ней – в 2-х метрах и завален! Комната более новая, а тоннель древнее…

- Это вам такая информация пришла?… С сарказмом поинтересовался я, меня оставили живым после «древней поверхности» пола, а теперь два метра в сторону…! - А «отражение» тоннеля вы отсекли?

- Андрей, хватит! - Отсекла меня Ольга Петровна. – Лучше скажите, что будете делать? Коновалов, так же вопросительно смотрел на меня, ляпнул, нужно было умничать по делу.

- Если вход завален?… это могли сделать еще до войны, когда строили стену вдоль берега. Стену пробить сложно, да и можем не попасть! Если из внутренней комнаты можно пройти… Проложим горизонтальную штольню параллельно стене набережной и попадем… И если коридор существует, мы не промахнемся!

Вот это я выдал, сам испугался тому, что наговорил.

- Хорошо, работайте! Согласилась Попова. – Решите технические вопросы с Михаил Николаевичем.

Коновалов дал пол сотни дельных советов и то же уехал, а я пошел радовать открытием Гука и своими предложениями остальных членов экспедиции.

- Если, Гук, снова намудрил… ему же не пробивать стены? Ладно, будем ломать… Поддержал меня Корчагин. – Выбор у нас не велик, либо да, либо да! Но уже завтра. Реттер, по дружбе, сгоняй в магазин, а то совсем скучно стало.

Через 15 минут сидели в «пионерской» беседке, рядышком с ДОТом. Красота, берег реки, теплый сентябрьский день, хорошая компания. Полилась беседа, снова катакомбы, будущая штольня, надежды, что Гук не ошибается!

На следующий день, проломав стену, мы были чрезвычайно обрадованы. За каменной кладкой, начинался не мягкий грунт, а монолитная стена известняка.

Несколько дней ушли на пробивание штольни – высотой полтора, шириной метр. Можно открывать свои каменоломни, увеличивая систему подземелий. Нас ожидало разочарование: ни через два, ни через три метра тоннеля, в который мы должны врезаться, не было.

- Может замуруем здесь Гука! - Предложил Виталя.

- Нет, сделаем ему келию, пусть роет дальше в поисках тоннеля, строит монастырь. – Корчагин бросил кирку на пол. – Бес толку все это, мы на метр прошли его отметку. Может у него опять отражение?

- Я бы ему сделал… отражение личности, или раздвоение.

Реттер настраивался на беседу с Коноваловым и Поповой.

- Что думаешь МНС? - Корчагин ждал моего ответа, как и все остальные.

- Ничего не думаю. Нас снова поимели… «Гук № 2». Достали эти лозаходцы!

- Андрюха, это Гуковщина, чушь собачья. Они с экспедиции денег поимели! Нарисовали планы, которые проверить сложно! Что не проверяем – нет тоннеля. У них на все готов ответ – Не точная ведь наука!

Корчагин был прав.

- Я предлагаю учредить экспедиционный орден: Гук - 1, 2, 3-й степени. Награждаться будет тот, кто привел всех в какой-нибудь подвал, колодец где по легендам есть тоннель. А его не окажется…

Скиба разрядил обстановку.

- Тогда, Андрюха у нас уже кавалер всех степеней – полный «Гуковский бант»!

Идея Вовки понравилась всем.

- Думаю, что я кавалер уже раз десять! Скоро пора, как истинному рыцарю, награждать остальных.

У нас было много сил, столько же стремления и желания попасть в катакомбы. Очередная неудача только на мгновение омрачило настроение «Детей подземелий».

Съехалось все начальство. Гук облазил, с рамкой, обе комнаты, нашу штольню и в конце концов заявил:

- Вы промахнулись. Тоннель прямо под штольней!

- Ежкин кот…, мы промахнулись! Развиднелось!

Корчагин сорвался.

- Славик! Окликнул его Коновалов, что-то пробурчал себе под нос, а потом заявил.

- Хорошо, ребята сделают колодец вниз. Сколько надо?

Гук занервничал, не ожидал такого поворота событий.

- Как два пальца… Виталя кинул шлем на пол и сел в углу ДОТа.

- Кто б… сказал!? Корчагин сел рядом.

- Я б сказал, кто б подставил!!! Реттер присоединился.

Сидящие в углу, под стеной, «Дети подземелий», злые, в старых танковых комбинезонах, были похожи на обезоруженную гвардию.

Спасать положение! - Ну что, мужики, может забьем?… Предложил я, Коновалов, Попова и Гук, с интересом смотрели в нашу сторону. …- забьем колодец, что нам, метр туда, метр сюда? Отстоим честь орденов славы всех степеней!!!

«Забивать» пришлось не долго, через пол метра пошла вода. Река ведь рядом, вышел из ДОТа и мордой в песок, красота, для отдыха на природе.

Гук развел руками. – Тоннель ниже, затоплен водой!

Крыть нечем. Работы в «Партизанке» были полностью свернуты. Железная дверь в ДОТ наглухо заварена. Директор пионерского лагеря, облегченно вздыхая, провожал «Детей подземелий» увозивших, на громыхающей тачке, свои пожитки.

Дальнейшие исследования экспедиции были направлены в район подвалов здания Дома Офицеров Флота (ДОФ). В подвальном помещении, под колоннадой, был вторично (после Алексеева) найден колодец. Штольня, диаметром 1,5 метра, выложенная пиленым известняком, оказалась полностью забита землей. После выборки грунта, на глубине 19 метров от современной поверхности, открылись два тоннеля.

Легко написать: «после выборки грунта, на глубине 19 метров». Вскрывали колодец долго, используя простейшие подручные средства. Старые деревянные носилки нашлись у Михаил Юрьевича, завхоза ДОФа. Обойдя соседние дворы на Адмиральской, в заброшенном доме нашлось ржавое оцинкованное корыто, в будущем получившее гордое название «Челленджер». Его и прикрепили к носилкам.

Один опускался в колодец, набирал ведро, подавал наверх. Корыто с носилками заполнялось, а затем из подвала ДОФа, по ступеням, выносилось на задний двор. Так носилки за носилками, метр за метром открывался, уходящий в неизвестность, колодец. Он становился все глубже, ведро подымать становилось неудобным. Оно билось о стены, рассыпалось, причем, на голову копающему. Пришлось работы модернизировать. Из старых деревянных скамеек военного КАМАЗа соорудили перекрытие на колодец. Его скреплял брус с небольшим блоком – колесиком. Опускаться в колодец нужно было по веревочной лестнице. Ступеньки изготовили из алюминиевых трубок, засверлив по краям отверстия. В дальнейшем, из-за постоянной сырости под синтетической веревкой, обвязывающей трубки, образовались окисления. Ступени начали гнить на глазах. Спускаться и подниматься уже опасно. Несколько раз ступени ломались под ногами. Это создавало для «везунчика» некий дискомфорт. Кроме того, что он получал массу адреналина, цепляясь руками за уцелевшие ступеньки, но и, потеряв равновесие, крутился и спиной проверял на прочность стены древнего колодца. Находившись рядом, иногда, можно было записывать красноречивые изречения, доносящиеся из глубин веков. Многие известные люди нашего города успели «повисеть» на этой лестнице (Отказался спускаться вниз мер города Сандюк, посетив подвалы ДОФа. Не рискнул).

Теперь исследователю приходилось опускаться по лестнице на дно колодца. Ему же копать и тянуть за конец веревки, переброшенной через блок, поднимая заполненное песком железное ведро. Наверху его подхватывали и ссыпали в носилки. Особенно важно было принимающему ведра не зазеваться. Не обошлось и без казусов.

Однажды, один из принимавших не успел хорошо ухватить ручку ведра, а работавший на дне колодца уже отпустил другой конец веревки.

… ведро, выскользнув из руки, полетело вниз, на глубину более 15 метров. Я с напарником стоял возле носилок, принимающий разогнулся над колодцем и тихо произнес – Не удержал. Хорошо было слышно, как ведро, ударяясь о стены, летит вниз. В голове, как в замедленном кадре, мелькали варианты встречи ведра с землей или… Из глубины донесся глухой удар, и наступила тишина. Никто не отваживался подойти и заглянуть внутрь. Конечно, происходило все это в считанные секунды. Снизу, как из преисподней, послышался вполне актуальный вопрос – А что это было? (Обычно, когда работали внизу, старались экономить батареи, а, когда свет был не особо нужен, фонари выключали). Лучи наших коногонок, пробившись через мрак, наполнявший колодец, осветили сидящего на земле человека и стоящее рядом, вошедшее до половины в рыхлый песок, ведро. Снова наступила тишина. Сидевший медленно, не включая своего фонаря, переводил взгляд то на ведро, стоявшее у его ног, то на нас, наблюдавших сверху.

Живой! - Облегченно выдохнул, выпустивший ведро.

Вы что? Там наверху? Уснули? Вашу…!!!

Все остальное обращение к нам состояло из народной речи, заполнившей все пять этажей, разделявшие нас, и рассказывающего, о том, что он сейчас думает об этом ведре, о колодце и обо всех нас. Он уже успел осознать, что произошло и что могло произойти.

Однажды, когда наступил период апатии, никто не мог смотреть в колодец, а тем более, копать его. Скиба, заключив пари с остальными участниками экспедиции на определенное количество – в литрах, вылез со дна колодца, после того как лестницу убрали (страховочный конец его все-таки привязать заставили). Он поднимался, упираясь спиной и ногами в стены колодца. В результате гонца отправили в магазин, а в дневнике экспедиции появилась запись:

Работы в ДОФе прекращены по причине погодных условий – идет дождь.

Со дна колодца начиналось два тоннеля: Направление первого – в сторону улицы Адмиральской, второго – к зданию Николаевского государственного университета. Высота галерей - 2 метра, при ширине - 0,8 метра. Оба также заполнены песком.

Матросы Алексеева, после того как обследовали колодец и тоннели, не только засыпали его снова, но и поставили в каждой галерее стену. (Может для того, чтобы грунт, которым засыпали, меньше рассыпался по подземелью).

Первый тоннель. Под ул. Адмиральской.

Был забит грунтом на несколько метров. За ним исследователям открылась глухая стена. Камень и цемент были качественные, матросы не пожалели казенного добра. Так как сил и желания на расчистку всего тоннеля уже не хватило, все стремились вперед и только вперед. Что ждет впереди? В связи с этим, замуровку пришлось пробивать, работая в положении полу сидя, полу лежа. Не самое удобное положение даже для обычного отдыха.

За стеной открылся долгожданный, уходящий в неизвестность, тоннель. Но неизвестность продолжалась ровно 287 метров (На дневной поверхности, приблизительно, до музея Судостроения и Флота). Из-за произошедших обвалов, проход был перекрыт. Через завалы было возможно проползти под сводом еще 37 метров, далее обрушившийся потолок полностью перекрывал тоннель. Я вел «полевой дневник» экспедиции, теперь подошло время цитировать старые записи:

Из дневника экспедиции:

24 ноября 1992 года.

В 11 часов приехали Сандюк, Попова и Коновалов, смотрели колодец, спускаться вниз не захотели.

Скиба и я отправились в конец тоннеля, решили попробовать проползти, на сколько будет возможно. Скиба полз первым. Через несколько десятков метров продвижения змеей, я услышал его возглас:

Андрюха, посмотри вперед, на свод, тут полная ж…!!!

Луч моего фонаря осветил потолок, точнее сказать то, что от него оставалось. Под давлением, полу циркульная по своей форме арка стала ровной, как современный потолок. Камни свода в нескольких местах полопались и вышли из кладки, выглядывая как гнилые, поломанные зубы в пасти какого-то фантастического чудища. Ползти под этим «привлекательным» участком пришлось буквально на цыпочках – на пальцах рук и ног, голову развернув вбок. Шлем на голове и плечи то и дело терлись то о «пол», то о камни свода. Замытая водой в тоннель, глина заполнила его, практически, под потолок, оставив пространство высотой в 30-40 см., затем застыла, образовав совершенно ровный пол, по которому мы и ползли. Мучили сомнения. - Что я тут делаю? Если свод рухнет, сверху 20 метров, Мама, пикнуть не успею…! Легче будет закрасить, чем… Интересно, если отроют? Глистам, наверное, тоже узковато…, ни шагу назад?! Да назад, а как назад ползти? Ширина прохода 80, высота 30… Кажется засада, попали!? Как развернуться?

Через 10-15 метров, перед последним завалом тоннель стал выше. На полу были разбросаны обрывки истлевших проводов и несколько старых аккумуляторов (маркировка 1947 г.). Мы были здесь не первые. До последнего завала проникли и матросы Алексеева в 1953 году. Нам удалось развернуться и отправиться в обратный путь – «таков закон чертей и привидений, каким путем зашел, таким и выходи».

25 ноября.1992 года.

При осмотре стен галереи были обнаружены надписи. На цементных нашлепках нанесены цифры: (4.1.4.; 4.1.6½; 4.1.9½; 4.2.2.; 4.2.4½; 3.11.5½; и т. д.) Расстояние между «реперами» 15,5 метра. Особый интерес представляет надпись, нацарапанная на глиняной обмазке стены. (Рис. № 15). Текст выполнен старославянским алфавитом. По моему мнению, надпись гласит – «Свят Бог».

26 ноября.1992 года.

Получили в Сан. Эпидем. Станции специальный насос, для закачки воздуха, и ампулы. Меня со Скибой направили в тоннель делать пробы воздуха на наличие различных газов. Отойдя метров 200 от колодца, начали производить анализы. Процедура длительная: вставляешь ампулу в насос, набираешь воздух, ампула автоматически надламывается – затем ждешь, сидя на месте, минут 30-40. Так шесть ампул.

Через пару часов решили перекурить – не поднимаясь на поверхность. На дне колодца курили много раз, попробуем и здесь. Оказалось не так-то просто. Зажигалка гореть отказалась, спички гасли. Сера сгорала без пламени. Но настойчивости нам не занимать. Если зажечь сразу пол коробка и, пока горит сера, подкурить – получилось. Затягиваться приходилось постоянно, иначе сигарета гаснет. Одним словом - вышло мучение, а не перекур. Зато убили на этот процесс, как минимум, час времени. Сидели в полной темноте, обсуждая рабочие вопросы: как будим завтра вскрывать второй тоннель, и какие новые сюрпризы могут нас подстерегать. Очень хотелось пригласить остальных «детей подземелий», предварительно сбегав в район комендатуры. Темнота нам не помеха. В луче фонаря сигаретный дым, словно утренний туман стелился по полу подземелий. Романтика – черт подери! (Придурки – понимаешь через 13 лет). Вредных для здоровья человека газов в тоннеле обнаружено не было.

Второй тоннель. Направление Николаевского гос. Университета.

Где-то наверху, над нами институт, студенты «грызут гранит знаний». Никто из них даже не может себе представить, что прямо под ногами, на глубине 20 метров «дети подземелий» вгрызаются в землю, пробиваясь через завалы, пытаясь проникнуть в тайны Николаевских катакомб.

Начинаем расчистку второго тоннеля. В колодец было проведено освещение и полевой телефон. Один аппарат установили под землей, второй – наверху, в подвале ДОФа. Пробовали использовать радиостанции – бесполезно.

Из дневника экспедиции:

30 ноября 1992 года.

Расчищаем тоннель под ДОФом. Слава Богу, матросы засыпали все песком! Решили тоннель в полный рост не вскрывать. Снова работаем лежа. Прошли 4 метра.

1 декабря 1992 года.

Наверху на улице снег, а под землей тепло. Продолжаем расчищать тоннель, засыпке не видно конца. Неужели матросы здесь не поставили стену? Сегодня произошел курьезный случай.

Корчагин и я, в очередной раз вскарабкавшись по верёвочной лестнице на верх, отдыхали в подвале. Удобно устроившись, вытянув ноги, в старых деревянных креслах (такие раньше стояли во всех кинотеатрах) рассуждали о том, сколько еще может длиться засыпка тоннеля. Вдруг зазвонил телефон, Корчагин поднял трубку – встревоженный голос Еремеева Виталика был слышан и мне, сидящему в нескольких метрах от полевого телефона:

- Тут такое! Такое полезло! Ух ты, такое!

Корчагин посмотрел на меня и почти прошептал: - Началось! – Но, как можно спокойнее, спросил звонившего:

- Спокойно, Виталя. Что полезло?

- Такое! Таракан, а лапы как у кузнечика! Виталик продолжал нервничать.

- Тьфу ты, Господи! Виталя - это сверчок. Вы что с Костей сверчков ни когда не видели? Корчагин был невозмутим. Положив трубку, продолжил:

- А я то думал, хоть что-нибудь интересное произошло.

Фразу – Тут такое полезло! Члены экспедиции долго вспоминали, без злобы посмеиваясь над молодым, только окончившим школу, Виталиком.

Сегодня расчистили тоннель на 8 метров. Продолжается засыпка.

2 декабря 1992 года.

Продолжаем работы по расчистке тоннеля. Засыпка 1953 года закончилась, но началась глина. Часть арки свода обрушилась, через образовавшееся отверстие в тоннель попала вода с глиной и перекрыли проход.

3 декабря 1992 года.

Выбираем глину. Пролом в своде закончился, просматривается впереди продолжение арки. Надеемся завтра расчистим проход.

4 декабря 1992 года.

Вскрыли глиняную пробку, за ней открылся тоннель. Галерея в лучшем состоянии, чем под Адмиральской. Стены и свод, на сколько удается осветить фонарем, целые. Через несколько десятков метров нас ждал сюрприз, его предвидеть было просто невозможно! Путь преграждала гора чистейшего, давно застывшего, цемента. Этот сталагмит своей вершиной подпирал свод тоннеля. Цемент заливали через небольшой пролом в потолке, предварительно пробурив скважину с дневной поверхности. Коридор полностью перекрыт, проползти невозможно. Растекаясь, цемент оставил небольшое пространство под аркой. В лучах фонарей продолжение тоннеля прослеживалось еще на 5-6 метров. Неожиданный поворот событий!

Собрав общий консилиум в подвале ДОФа, приняли решение пробиваться через цемент.

7 декабря 1992 года.

Подвели освещение и телефон к бетонной пробке. Завели отбойный молоток и начали бить цемент. Его заливали жидким, растекаясь, он образовал пологий затяжной склон, длиной более 10 метров. Поверхность гладкая, отбойный молоток не берет. Пробуем делать зубилом и кувалдой небольшие уступы, чтобы затем сбивать их молотком. Цемент откалывается маленькими чешуйками. Переводя взгляд от отбойника на уходящие вдаль кубометры бетона, мне становится ясно – так нам никогда не пройти! Что за цементом? Зачем Алексеев закрыл тоннель столь надежной пробкой?

Версии и предположения высказывались разнообразнейшие.

8 декабря 1992 года.

Экспедиция берет на вооружение девиз – Ни дня без приключений!!!

Апатия! Безысходность! Проделано столько работы, потрачено столько сил и все напрасно. Этот цемент пробить вручную невозможно, можно взрывать, но скорее рухнет весь тоннель и ДОФ, чем от него отколется кусочек.

Сегодня нас «повеселил» начальник экспедиции Коновалов Михаил Николаевич. Выслушав наши рассказы о цементной пробке, он решил воочию убедиться во всем. Отмечу, что тогда ему было далеко за 60 лет. Старый водолаз, один из основателей клуба «Садко», не хуже нас спустился по веревочной лестнице на дно колодца. Перед этим Корчагин (в водолазных работах, на корабле, он обычно был начальником по спускам аквалангистов. Славик и меня не раз провожал под воду.) дал Коновалову массу инструкций:

- Михаил Николаевич, спуститесь на дно, там два тоннеля. Над ними остроумный Костя нарисовал две буквы: «М» и «Ж». Вам в «М», - под ДОФ. В тоннеле «Ж», - под Адмиральской, освещение снято, он темный. В «М» есть свет, уходят кабеля телефона. Немного проползете, а там и цемент увидите, ясно?

Коновалов кивнул, что-то пробурчал по-стариковски, мол, учить меня вздумали, и скрылся во мраке колодца. Мы наблюдали сверху, как дергается натянутая веревочная лестница. Затем, довольно скоро, со дна донесся его голос – На грунте! (водолазные привычки).

Корчагин должен был провести ему экскурсию по местам боевой славы. Он не спешил, представляя возможность Коновалову лучше освоиться под землей.

Костя, Виталик и я остались ждать, Славик исчез в тоннеле. Через несколько минут рядом зазвонил телефон, я поднял трубку.

- Коновалов исчез! Его здесь нет! Началось!!! – Мне показалось, что голос Корчагина срывается, он смеется. – Куда он мог деться, здесь 30 метров тоннеля, ни вправо ни влево, как в подводной лодке. Отсюда только один торпедный выход и то, только к вам!

Немая сцена. Со дна колодца до нас донеслись крики Славика:

- Да куда он мог деться, черт подери!? Кто-нибудь спуститься вниз ко мне?

Костя и я не заставили себя долго ждать, буквально слетев вниз, через мгновение стояли на дне колодца.

- Ну, и где мы будем его искать? Славик спросил у нас, подкуривая одну сигарету от другой.

Я выдвинул предположение, что Коновалов ушел в тоннель «Ж», под Адмиральскую, на что получил ответ одновременно двоих.

- Какого черта он туда попрется? Там полная темнота, а он и фонарь с собой не брал!

Но все понимали, что другого варианта просто не может быть. А если его там не будет… тогда прощай крыша! Будем всем, везде и всегда улыбаться, рассказывая как в экспедиции под землей исчез начальник.

Поползли в противоположный, темный тоннель под Адмиральскую. Конечно, все были согласны с тем, что единственный и здравый вариант - искать Михаила Николаевича в противоположном коридоре. Может, с непривычки потерял ориентацию, просто перепутал?

Метров через 200, почти в самом конце тоннеля, мы просто столкнулись с Коноваловым. Он тихонько сидел на полу, свесив ноги в заложенный нами шурф. Очевидно, эта яма и остановила его путешествие, в кромешной темноте он в нее упал. Начальник поднял голову и, прикрывая рукой глаза от слепящего света, невозмутимо поинтересовался:

- И долго я буду вас ждать? Где вы шляетесь?

- Так вы то, что здесь делаете? Я же вас куда направил, объяснил, как ребенку!

Казалось возмущению Корчагина не будет конца. – Куда нужно было идти? Какого черта вы сюда полезли, я вам на пальцах рассказал – ползти в тоннель под ДОФ, там кабеля, свет…!!!

Но Коновалов, как будто и не слышал его, прервал возмущенного и, делая вид, что к нему эта тирада не имеет ни малейшего отношения, произнес:

- Ладно, пошли смотреть тот ваш тоннель. Здесь мне все понятно!

Что ему было понятно? Коновалов не подавал и виду, что ошибся тоннелем. Хотя, мы до сих пор не знаем, почему он полез в кромешную темноту, оставив за спиной освещенный «проспект тоннеля-М».

Следующий день был потрачен на обдумывание вопроса, что делать дальше? Совещание перерастало в дебаты и споры с «пеной у рта». В конце концов, решили, что без пол-литра здесь не разберешься! К вечеру было принято неординарное решение. Разобрать арку свода над цементом и прорыть обходной лаз. Сказано и придумано легко, а оказалось дело не простое.

Из дневника экспедиции:

10 декабря 1992 год.

Пробиться через цемент – невозможно! Начинаем делать обходной лаз. Необходимо разобрать свод. Пытаемся, в течение целого дня, вынуть первый «замковый» камень из кладки арки. Арка легко разбирается, если камни выбивать изнутри тоннеля, но вовнутрь - задача не из легких! Пиленые блоки свода, тесаные под конус, выкладываются с краев, а верхний «замковый» - вставляется последним, распирая все остальные. Система свода рассчитана на колоссальное давление грунта сверху вниз. Пришлось практически вырубать первый камень, а остальные поддаются просто. Решили пробивать свод, как можно ближе к пику залитого в тоннель цемента, из-за этого опять делать все приходиться лежа. Работаем парами, по 1,5 часа под землей.

Корчагин и я спустились в тоннель сегодня уже во второй раз. Предыдущей парочке – Косте с Виталей - так же, как и нам в первом заходе, не удалось вынуть первый краеугольный камень.

Оставалось пол часа до конца смены и рабочего дня, а камень даже не шевелился. – Хорошо строили древние зодчие! Сменив Корчагина, я улегся на фуфайку, расстеленную на холодном бетоне, и снова начал вырубать камень. Если бы было больше места, сделали бы все быстрее, но простора для маневра просто не было! Неожиданно я почувствовал, что камень «ожил», он зашевелился, еще немного и выйдет. Переводя дух, разлегся на бетоне и, выключив фонарь, обратился к напарнику:

- Слышишь, Славян? Спорим, что я его за пять минут сделаю!

- За пять минут!? Сказочник. Щас! Целый день вчетвером уродуемся, а ты за пять минут! Корчагин светил мне прямо в глаза.

- Да, ровно за пять. Он же, наконец, должен выйти. Можешь засечь по часам.

- Хорошо, засеку. На что спорим? Славик не верил, что, наконец, удалось.

- На стрижку, моя Людмила и тебя подстрижет. Я заметил, что ты восхищен ее работой!?…

Необходимо сделать небольшой экскурс в прошлое. Месяц назад моя супруга Людмила, решила поупражняться в искусстве парикмахера. Впервые взяв в руки ножницы в роли цирюльника, она совершала надо мной «ритуал» с девяти вечера и до двух часов ночи. В конце работы, посмотрев ей в глаза, я увидел в них беспомощность (не хотела, чтоб так вышло – не получилось), она выглядела как нашкодивший котенок. Сделано то, что исправить невозможно, однако, и спрятать тоже. Своего затылка мне видеть не захотелось. Утром, придя на работу, я снял шапку… Слава Богу, на улице была зима. Когда остальные меня рассмотрели, наступила гробовая тишина. Костя, обходя меня вокруг и изучая результат работы моего стилиста, произнес: - Вырванные годы! На большее у него не хватило слов.

…- Не пойдет! Ответил Корчагин. …давай на что нибудь другое?

- Нет, неинтересно мне одному быть таким красивым! Спорить так спорить! – Воровать - так миллион, а спать - так с королевой! Ну, давай, решайся – гулять так гулять, ведро чая и буханка хлеба! Внесем краски в нашу мрачную жизнь!

Корчагин некоторое время, поразмыслив, предложил:

- Хорошо, она меня подстрижет, но только перед моей свадьбой!

Славик не собирался жениться и не строил планов о свадьбе на ближайшие годы. Правда - не стоит зарекаться.

Ударили по рукам. Засекли время. Камень упал на мое место ровно через три минуты и сорок секунд. Кончики усов Корчагина опустились одновременно с падением плиты. Частенько вспоминаем эту историю, ну а Славику, перед своей свадьбой, пришлось откупаться от Людмилы шампанским, конфетами и шоколадом, только не стричься!!!

Вернемся в подземелья:

11 декабря 1992 года.

Смогли разобрать полтора метра арки. Работать стало значительно легче. Снимая свод толщиной 40 см., добавляем себе столько же рабочего пространства. Можно стоять на коленях!

14 декабря 1992 года.

Продолжаем разбирать свод. Удалось пройти около трех метров. Возникла проблема – куда девать накапливающиеся камни из арки? Тащить их по всему тоннелю ползком, а затем поднимать наверх колодца и так далее. Мы, конечно, романтики, любим создавать себе проблемы, а затем с огромной гордостью их преодолевать, но всему есть предел! На такие подвиги желающих не нашлось!

Решили укладывать их рядом в тоннеле. Камни устанавливали один на другой, вдоль стены, загромождая и так узкий проход. В тусклом освещении они были похожи на могильные плиты и памятники, расставленные по старинному кладбищу. Позднее участники экспедиции назовут этот участок тоннеля – «Кладбище наших надежд».

Возникла еще проблема с уборкой глины, которую выбираем над разобранной аркой. Мало воздуха!

15 декабря 1992 года.

Продолжаем разбирать арку. Прошли еще полтора метра. Дошли до верхней точки застывшего цемента. Глины приходиться выбирать все больше, чтобы можно было работать хотя бы на коленях. Находиться под землей более трех часов невозможно – страшные головные боли. Переизбыток углекислоты.

16 декабря 1992 года.

Разбираем дальше. Прошли верхнюю точку цементной заливки. Дальше, насколько освещает свет фонаря, еще в перспективе около трех метров свода, которые необходимо убрать. Воздуха мало. Проработали под землей 4 часа, начала болеть голова.

17 декабря 1992 года.

Вскрытие арки продолжается. Сняли два ряда свода, продвинулись за пик цемента. Чуть дальше метра впереди виден выпавший из свода камень, лежащий на застывшей цементной глади. До уходящего вверх стержня заливки цемента в тоннель, остается около двух метров.

18 декабря 1992 года.

Прорываемся дальше. Убрали свод до выпавшего камня. В 1,5 метрах впереди стал виден второй стержень закачки цемента. – Надежно бетонировали, а что еще дальше?

21 декабря 1992 года.

Удалось снять еще один ряд арки. Работать становится практически невозможно.

22 декабря 1992 года.

Еше раз делали анализ воздуха в тоннелях, но сегодня о количестве кислорода. Перекуры под землей решили не устраивать. Следуя из результатов, головные боли возникали не по причине усталости, а из - за отсутствия кислорода. В 100 метрах от колодца, под Адмиральской: СО2 – 0,29%; О2 – 19%. В 30 метрах от колодца, под ДОФом: СО2 – 0,69%; О2 – 19%.

23 декабря 1992 года

Продолжали разбирать свод тоннеля. Вера в победу начинает угасать. Никто не знает какие сюрпризы ожидают впереди – военные оказались такие выдумщики. Остается только принцип, что мы должны обязательно прорваться!

24 декабря 1992 года.

Ведем работы в тоннеле. Разбираем свод. Все то же самое: цемент внизу, глина над головой, а между ними мы и проклятая арка. На поверхности, под прозрачным голубым небом, на свежем воздухе люди готовятся к наступающему Новому году. А мы с гордостью ищем приключения на свою… голову, роем тоннель в преисподнюю.

25 декабря 1992 года.

Все те же и на том же месте – то есть в подземельях под ДОФом. Продолжаем рыть новый тоннель. Граф Монтекристо может нам завидовать, или, как сейчас модно говорить, – он просто отдыхает!

28 декабря 1992 года.

Снова ДОФ, колодец, тоннель. Разбираем арку. Сегодня обратил внимание на то, что мы спустились в колодец, проползли к бетонной пробке не включая фонарей. Кажется, я знаю каждый камень, каждый свисающий с потолка корень дерева в этом тоннеле, все стало привычным. Мне, почему-то, становится все равно – сколько еще придется пробиваться. Уперлись во второй, уходящий вверх, столб цемента. Луч фонаря не может нащупать край застывшего бетона - ему не видно конца! Сняли ряд арки прямо над вторым пиком цемента. Установить протяженность цементной «пробки» пока невозможно.

Снова спускался вниз Коновалов. Корчагин, буквально, провел его за руку к пробке цемента. Осмотрев все, он тогда спросил нас:

-Будете рыть дальше или прекращаем

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.