Ностальгическая зарисовка, созданная под влиянием осеннего настроения, воспоминаний и остатков веры в светлое будущее

Как я в коммунизм верил

Десятый день ноября 2012 года. Шинкую капусту «под заквас», а на экране телевизора Брежнев… Всё как тогда, только ножом орудовал папа, а я лишь успевал подхватывать кочерыжки (есть ли что вкуснее из позднеосенних лакомств?)… Всё как тогда, только папы нет на этом свете… Ну, и Брежнева тоже. И страны нет, где дети упоённо грызли кочерыжные бруски. Ведь теперь, говорят, нельзя их категорически. Нитраты там, говорят, кадмий какой-то неведомый и соли меди ещё.

А была… Была страна, где дети верили в коммунизм.

Взрослые, кажется, уже не очень (точнее, очень не верили), а дети – да. Может и не все, но я точно верил.

Потому что там ведь как, в коммунизме-то. Там, во-первых, всё бесплатно, во-вторых – всё есть и всего много. А мне, тогдашнему шестилету, ох как много всего нужно было.

Ну, во-первых нужна была сабелька… Вот ведь как получается – батя мастерил для меня разности-разные. Прокатилась, скажем, в новёхоньком «Союзе» киношка про спартанцев, а на следующий день я уже во двор с почти всамделишним мечом вроде ксифоса выхожу… И другое всё мастерил, но почему-то очень хотелось, чтобы сабельку из «Детского мира».

Она и стоила-то копеек сорок, и уж конечно никто из старших чаду в такой сумме не отказал бы. Не просил… А отчего-то с тихим упрямством копил по копеечке да в магазин захаживал - всё смотрел на свою сабельку.

И очень мне хотелось, чтобы коммунизм и всем сабельки по потребностям.

Впрочем, уже тогда я осознавал, что накоплю те 40 коп. раньше, чем построено будет идеальное общество. Ну так кроме чудесного оружия была же ещё совершенно невозможная штукенция – автосимулятор «За рулём». Вот он уж стоил 10 рублей, и получить такое возможно было только при коммунизме.

Вы не подумайте чего – ради всех мечтал и верил. Чтобы всем и сабельки, и за рулём, и конфеты «Кара-Кум» чтобы не только в праздник. И ещё… Уж конечно, при коммунизме точно сделали бы такой телевизор… Ну, вы, наверное, тоже верили, что будут такие… Такие, из которых всё, что показали, можно было бы раз – и достать, и оно, то что достал, настоящее стало.

Не верили? А я вот верил… И в неизбежность коммунизма, и в чудо-телевизор.

Маленькие мечты маленького человека. Так и книжечная модель идеального общества формулировалась в историях про коротышек. Писатель Носов в первой части своего «Незнайки» рассказал про житьё-бытьё в этаком сверхсоциализме (уже без денег!), а, отправив нас вслед за своими героями в Солнечный город (привет тебе, о, Кампанелла!), показал почти что коммунизм.

И вот угнездишься этак в уголке с книжкой… В старом-престаром доме, где половицы скрипят уж более ста лет, а под завалиной нетрудно отыскать пятак царской ещё чеканки… Свернёшься, значит, как сверчок какой в тепле запечном и мечтаешь, что настанет время изобильное для всех-всех-всех. И тебе уж тогда точно достанется заветная третья часть – «Незнайка на Луне», непременно с картинками Генриха Валька.

На Луне, кстати, писатель Носов отвёл место злокозненному капитализму с Фиглями и Миглями, со злющими господами полицейскими при резиновых дубинках, с акциями и биржами, со сплетниками репортёрами и прочим там разным-всяким.

Это была лучшая книжка на всём белом свете. Самая-самая-самая-пресамая… И в магазине её было не купить – только про Солнечный город… И у меня её не было. У соседского Серёжки, мама которого работала в городском комитете коммунистической партии, была.

И коммунизм мне требовался, чтобы получить такую книжку. Только чтобы с картинками Генриха Валька.

Ждать оставалось недолго. Из агит-брошюрки времён массового кукурузоводства, что завалялась в старом чемодане среди кипы газетных вырезок и старых открыток, прозналась точная дата наступления новой Эры – 1980 год. Понадобились бы мне все эти сабельки и незнайки в пятнадцатилетнем возрасте?.. Ну не мне, так другие же подрастут.

Спрашивал, конечно, взрослых – когда же?! Папа, материалист, строитель и самый весёлый циник на свете, ответил коротко: «Завтра. Только не для всех»… Мама была более вдумчива и корректна: «Коммунизм – это больше идея. Пока она недостижима, но стремиться к ней надо», - сказала она серьёзно.

Взяв под мышку растрёпанный том с двумя первыми частями «Незнайки», я вышел на улку. В широченные ворота пытался протиснуться боком сосед дядя Витя. В три часа дня он возвращался с работы на весёлых ногах и отчаянно горланил песню про лесорубов. В углу двора, в тесноте сарайчика-стайки тётя Сима задавала поросёнку запар из краденого комбикорма. Поодаль на бревнышках Лёха-Лагун обучал молодняк уму-разуму, небрежно поигрывая пёрышком с наборной рукоятью. Милиционер дядя Саша с дядей Юрой-рыбнадзором, сидя на корточках перед жестяной лоханью, делили браконьерски добытую стерлядь.

Но я ничегошеньки не смыслил тогда в этих серьёзных взрослых делах. Я верил в коммунизм.

Поиск по сайту: