Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

ДЕВУШКИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА



ДО ВСТРЕЧИ В ВЕНЕЦИИ

Ольге Всеволожской

РОМАНС

К фильму Константина Селиверстова «Женитьба»

 

Отпусти ты меня, отпусти!

Не держи мою душу в тисках!

Ты прости этот крик ей, прости!

Это боль колошматит в висках.

 

Это сердце тревожно стучит,

рвут эмоции грешную плоть…

Все мы – сами себе палачи.

Все мы – жертвы. Храни нас Господь!

 

Отпусти же меня, отпусти!

Нет! Держи меня, не отпускай!

Без тебя не найти мне пути

в долгожданный обещанный Рай…

 

Без тебя мне – вертеться в Аду

на заслуженной сковороде…

Я и сам от тебя не уйду!

Я с тобой буду вместе везде…

 

Потому что я тоже – твой крест,

как нам Кто-то с небес прописал.

Даже если тебе надоест, -

не прогонишь, как блудного пса…

 

Потому что меж нами – магнит,

или «химия», или… свеча.

И горят золотые огни

в твоих серых бездонных очах!

 

Будем жить не во ржи, не по лжи!

Нас не съест никакая тоска…

Так держи меня, крепче держи!

Никуда меня не отпускай!

 

14.08.09

IMAGINE

«Представь, что война окончена…»

И. А. Бродский

 

Представь себе, что не было вообще никакой войны:

Те, кого мы считали убитыми, мирно жуют котлеты,

В садах поют соловьи, в магазинах полно ветчины,

И даже ночью на улицах – море света.

Никто и ведать – не ведает о бумажных крестах

На окне, о воздушной тревоге и криках истошных «мама!».

Если что и взрывается в разных публичных местах –

Только детский смех да неоновый бред рекламы.

Представь себе, что пространство стало бедней

На несколько монументов, богаче – на зелень клёнов.

Всё так же течёт река, но мосты над ней –

Не сожжены, а напротив, - новым влюблённым

Служат местом свиданий. По вечерам на закат

Здесь любуются пары (это пошло, но мило)…

Представь: торгует мороженым живой Неизвестный Солдат

На той самой площади, где нынче его могила.

А через площадь ползёт довоенный гремучий трамвай,

Белые голуби кружат над старой пожарной частью,

Воздух пахнет сиренью, и кружится голова

То ли от этого запаха, то ли просто от счастья…

Представь: ты выходишь из дому, вокруг – не разрушенные дома,

Не спиленные на дрова тополя тебя осыпают метелью,

Вокруг безмятежность такая, что можно сойти с ума…

И далёкий скрипач задумчиво терзает мотивчик Грапелли.

Ты бредёшь по бульвару, акварельный июньский свет

Отражается в неразбитых окнах чем-то рябым и конопатым,

Тебе улыбаются ангелы и прохожие вслед,

Но ты обращаешь внимание только на пернатых.

Потом ты выходишь к заливу, забыв свой ненужный зонт

В прокуренной тихой кофейне (значит, так было надо…)

Небо плавно перетекает в море, и призрачный горизонт –

Не более, чем иллюзия ограничения взгляда.

Воздух настолько прозрачен, что на той стороне Земли

Ты видишь такие же глупые и благословенные страны…

Мимо тебя проплывают элегантные корабли,

И гудками тебя приветствуют бородатые капитаны.

Лёгкие кудри ласкает сизый балтийский бриз,

Лодыжки щекочет тёплой волны барашек.

Мурлыкает дальняя скрипка, и каждый твой каприз

Немедленно превращается в лимонад и букет ромашек…

А потом наступает зевающий вечер «трудного дня».

Ты возвращаешься к дому по осоловелой Отчизне…

Представь, ты настолько счастлива, что проходишь мимо меня,

И мы никогда(!) не встречаемся в этой прекрасной жизни.

 

Весна 1996

 

 

LA BELLE EPOQUE

 

В нашем прекрасном прошлом мы с тобой незнакомы.

А зима за окошком зла и белым-бела.

Но в нашем прекрасном прошлом не надо сбегать из дома,

чтоб воровать у жизни цветные клочки тепла.

 

В нашем прекрасном прошлом нас окружают стеною

надёжные и замечательные товарищи и друзья.

С ними можно делиться весельем, бедой и виною,

можно петь и смеяться, только грустить нельзя.

 

В нашем прекрасном прошлом звучит беззаботное танго

пыльных рабочих окраин, и кружится голова…

В нашем прекрасном прошлом возвращаются бумерангом

брошенные случайно ласковые слова.

 

В нашем прекрасном прошлом можно жить беспечально,

в календарь не заглядывать и не вспоминать о войне.

Соблазнительная незнакомка в белом платье венчальном

улыбается, не старея, с фотокарточки на стене.

 

В нашем прекрасном прошлом исполняются все желанья,

рождаются дети в рубашках, не опаздывают поезда,

в ритме сердечной мышцы сокращаются расстоянья,

и синонимом слова «счастье» служит слово «всегда».

 

В нашем прекрасном прошлом страшно только выйти из круга,

страшно только проснуться в предрассветный тревожный час…

В нашем прекрасном прошлом нам так не хватает друг друга,

что это одно и вышвыривает в будущее нас.

 

Весна 1996

 

ДЕВУШКИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА

Ольге Всеволожской и всем остальным

Девушки Серебряного Века,

Музы вожделенные поэтов,
хрупкие натурщицы с полотен

мирискусников… Где ныне ваша нега?
Ваша нежность рубежа столетий,
тягучая, изысканная, плотью

стройной, чуть прохладной, изощрённой
полная? Несущая касанье
музыки и строф с волшебным ритмом?

Девушки Серебряной эпохи,

Музы, жёны, верные подруги,
все вы прикоснулись к этой тайне.

Декаданс без вас – сплошные вздохи

об абстрактных чувствах. И заслуги
ваши пред Отчизной – процветанье

галерей, театров и «Бродячих
собак». (Внутри – кипенье-изверженье
творческих страстей. Все – гениальны

и работоспособны!) Лишь незрячий
не увидит – это поколенье
ослепительно, изнежено, летально.

Девушки времён Сецессиона,
где вы ныне? В чём вы преуспели,
кроме вдохновленья всяких рыжих

клоунов эпохи? Обречённо
вы одели серые шинели
и медсёстрами ушли на фронт. В Париже

оказались позже иль в ГУЛАГе,
Треблинке, Дахау, пражском гетто…
Но сквозь казусы судьбы непоправимые,

сквозь глухие петли всех Елабуг
пронесли серебряного света

отблеск на челе невытравимый.

Девушки Серебряного Века…
Кокаин, Распутин, Кама Сутра…
Все грехи отпущены давно вам

лишь за то, что званье Человека
вы нам завещали нежно, мудро,
и в душе всегда хранили Слово.

 

04.12.98

*****

Когда окончится война

Сквозь павших прорастут ромашки.

Такая будет тишина,

Что просто по спине – мурашки.

Когда окончится война

Мы вдруг бояться перестанем.

Придут иные времена.

Для нас другая жизнь настанет

Когда окончится война.

Когда окончится война

Пойдут детишки снова в школу,

На небеса взойдёт Луна,

Цензура вычеркнет крамолу

Из всех учебников про нас,

Про наше злое поколенье.

Мы примем верное решенье

Когда окончится война.

Не станем мы претендовать

На статус праведных героев.

Ведь нас похоронили в Трое,

И нас уже не раскопать.

Мы предпочтём забвенье всем

Почестям. Мы были просто

Солдатами, и не затем

Ложились в землю в строй, по росту,

Чтоб после наши имена

Писали бы на монументах.

Когда окончится война

Оставшиеся непременно

Построят новый свой уют

На наших кладбищах случайных.

Мы станем безымянной тайной.

Зато ромашки прорастут.

Когда окончится война

Живые будут жить богато

И счастливо. Судьба сполна

Воздаст за героизм солдатам.

Каждому – по прекрасной женщине.

Каждому – гениальный стих…

И мы с тобой, может быть, поженимся,

Если останемся в живых.

Осень 2000

 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Ольге Всеволожской

Ну вот и кончается год…
Самый грустный наш год, самый горький.
В магазинах толпится народ,
как обычно, в конце декабря.
Выбирает подарки,
скупает пушистые ёлки,
убитые в раннем детстве,
чтоб несколько дней, даря
дому весёлый праздник,
окончить печальные дни на свалке…
Но сложат из них костёр
дворники – гуманисты.
Начнутся морозы Крещенские,
а на дворе – жарко.
… и как парашюты салюта –
в небе хвойные искры…

А потом наступит весна,
и мы пробудимся от спячки.
Мы выйдем с тобою из дому
и увидим – Новая Жизнь.
Прохожие улыбаются. Дети играют в прятки
и догонялки. В пустынях – уютные миражи
в духе полотен Климта и пейзажей Брейгеля-старшего.
Вежливый экскурсовод приглашает

осмотреть их изнутри и извне.
Старые друзья ездят в новых красивых машинах.
Не происходит ничего страшного.
Ни в одной газете нет упоминания
ни об одной войне.
Мы с тобою вновь влюблены
друг в друга, и не дождаться ночи,
чтоб прошептать друг другу
самые волшебные слова…
Вокруг цветут апельсины,
кузнечики стрекочут,
птицы демонстрируют высший пилотаж,
и манит прилечь трава.
Всё это обязательно будет…

Мы с тобою проводим год,
в котором нам было плохо,

в котором были разлуки, потери,

и на любовь уже не осталось сил…
Засыпай, моя милая, спи…
Завтра наступит другая эпоха.
И ты, улыбнувшись с рассветом, мне скажешь:

«Он будет у нас… Обязательно сын.»

 

30 декабря 1998

 

 

VITA NUOVA

Ольге Всеволожской

Наконец начинается Новая Жизнь. Столько лет

ты этого ждал, что давно игнорируешь радио и газеты.
Выходишь на улицу – даже жара и насыщенный зеленью цвет
окрестностей не убеждают тебя в наступлении лета.
Настороженно смотришь вокруг и ищешь подвох,
цепляясь взглядом за привычные ориентиры.
Пытаешься доказать себе, что вокруг ничего
не изменилось, что неподвижны основы миро-
зданья. Однако пейзаж отвечает тебе иным
раскладом акцентов. Взгляд спотыкается на незнакомых
постройках и монументах. Традиционный дым
Отечества, как и прежде сладок. Но по-другому.
Может быть, слишком сладок. До оскомины, до
отвращенья. И потому ты не веришь в дурные вести.
Подслушав в ближайшей пивной анекдот с седой бородой,
обнадеживаешь себя тем, что до сих пор на месте
и в изобилии глупость и пошлость. Значит, надежда есть

на незыблемость миропорядка, на лживость зренья.
Новая Жизнь – всего лишь красивая, нежная лесть
дуракам и лентяям, поверившим в изобретенье
перпетуум-мобиле или в кисельные берега
молочных рек. Тебя уже не купишь на эти сказки.
Всё, что ты видишь вокруг, - только ширма… и вся недолга.
Внутри ничего не меняется. Ты почти без опаски
ступаешь по новым улицам, топчешь другой асфальт,
разглядываешь чужие зданья… Но вот что странно:
ты не видишь обмана, как ни стараешься. Словно фальшь
в Новой Жизни запрещена. Словно старые раны
залечены… Навстречу тебе идут и обгоняют тебя
люди, у которых на лицах – естественные улыбки.
Ты удивлён самому себе: ни о чём не скорбя,
впервые задумываешься о возможной ошибке,

о том, что прорух на старух, похоже, не избежать,
о том, что порой сбываются и безнадёжные ожиданья.
Ты пронзаешь ландшафт окрестный взглядом острей ножа

и постепенно осознаёшь – на смену привычному мирозданью
приходит нечто иное, и здесь уже не найти

знакомых примет. Здесь царит неизвестность
(во всяком случае для тебя). На твоём пути -
Новая Жизнь. Наблюдай же когда-то хмурую местность,
преображённую ныне в почти библейский Эдем.
Ты видишь, на газонах – цветники, а не окопы пехоты?

По аллеям бегают дети, на скамейках – родители, и надо всем
городом – чистое небо, в котором – мирные самолёты
с грузом игрушек или туристов да обилие птиц,
прославляющих Новую Жизнь мелодичными голосами?
Ты видишь, уже давно никто не падает ниц

перед твоими кумирами, которые ныне сами
по себе не представляют уже ничего, разве только кошмар
прочно забытого прошлого? Нарядные небоскрёбы
кружат голову высотой и весело сводят с ума
буйным великолепьем фасадов… Здесь не найдёшь трущобы,
известные с детства не понаслышке, а на ощупь и вкус.
Новая Жизнь, как лента Мёбиуса, - мир без изнанки.
Если в прошлом ты был в душе эгоист и трус,
то ныне готов бескорыстно бросаться под танки.
Вот только танков в помине нет. Забыты стрельба
на улицах и ночные вопли воздушной тревоги.
Ты идёшь по красивому городу и понимаешь – Судьба.
От неё никуда не скроешься, не сделаешь ноги.
Да и стоит ли? Ты же сам мечтал про Новую Жизнь,
про ожидание перемен пел в ожидающем хоре…

Теперь постигай этот мир, где нет пустословия лжи,
где обязательно Волга впадает в Каспийское море,
а корабли возвращаются в порт и самолёты – на аэродром,
где никто не сомневается в истине Божьего Слова
и грехи искупаются искренне, а если раскаешься в том,
что натворил, получаешь шанс попробовать снова,
попытаться стать таким, каким мечтал и хотел.
Новая Жизнь окружает тебя, берёт в кольцо, зажимает
в клещи. Выхода нет. И не надо. Где-то на высоте
птичьих полётов ты видишь ангела. Он загребает
устало крылами воздух, впервые за много лет
отправляясь в давно заслуженный отпуск. Он тебя оставляет
на этой спокойной, цветущей и благополучной земле.
Не беспокойся, в небесной канцелярии знают
лучше, чем здесь, о том, что тебе не грозит беда.
Броди по улицам светлым, разыскивай старых знакомых,
былых возлюбленных, и, быть может, тогда
ты перестанешь бояться Новой Жизни. В оконных
стёклах отражается город, в котором нет
грусти и боли, есть солнце, тепло, улыбки.
Тебе в этом городе – жить. Постарайся с течением лет
привыкнуть к нему и перестать повторять ошибки
прошлого, считая, что хорошо только там, где нет тебя.

В Новой Жизни утеряно за ненадобностью слово плохо.
Ты шагаешь по новому городу, видишь весёлых ребят
и жизнерадостных взрослых, доказывающих, что эпоха
существования без проблем и забот наконец пришла.
Тревожное прошлое безвозвратно осталась в прошлом.
В Новой Жизни никто не помнит старого зла,

И каждый прохожий тебе желает всего хорошего.
Красивые автомобили катают красивых людей.
Красивые девушки обнимают мирных солдат и офицеров
в красивых парадных формах. На каждом углу павильоны, где
раздают детишкам мороженое и ласковые эклеры.
Вечером – над рекой фейерверк, разноцветный, как калейдоскоп,
и на каждой площади – задорный концерт артистов эстрады…
Наконец твои губы растягиваются в невольной улыбке. С тоской
и печалью покончено. Новая Жизнь – это твоя награда
за все былые увечья души, за твоё одиночество в том
мире, что безнадёжно канул и забыт навсегда безбедно.
Наступает ночь. Ты устало возвращаешься в старый дом,
и здесь тебя ожидают те, кого ты считал бесследно
исчезнувшими, пропавшими без вести. Вот они все – вокруг
тебя. Шампанское пенится, в меру счастливые лица…
Наконец, ты поверил в Новую Жизнь. Только видишь вдруг
старое зеркало, в котором тебе уже не отразиться.

 

11-14 февраля 1999

 

*****

 

 

В этом умышленном городе

каждый художник старается

к пейзажу добавить крошечную,

но личную свою деталь…

 

… теперь среди цинковых тучек

летают кокетливые ундины шагаловские

с зонтиками ажурными и ядовитой помадой…

… теперь по аллеям Михайловского

сада носятся с поросячьим хрюканьем

кривоногие и мохнатые мирискуснические сатиры…

… теперь расползаются по набережным

бухенвальдские сфинксы шемякинские,

от их оскалов загробных родители оберегают детей…

… в очередях к раритетным пивным ларькам перемешиваются

экспортированные нон-конформистами монстры Босха

и местная шушера с кастетами и кистенями

(за тридцать лет они стали практически близнецами)…

… не хватает только верблюдов,

чёрно-белых драмодеров и бактрианов,

которых не успел, вдохновлённый горячечным бредом Гала,

впечатать титаническими шлепками краски

в перспективы проспектов сумрачный одинокий гений Дали…

 

Мы живём в этом северном, простуженном бестиарии,

где неотличимы ослепший Борхес и бестия,

которую он описывает на ощупь…

Эпоха мирного сосуществованья.

Зима 1998

КУПЧИНСКАЯ ЭЛЕГИЯ

 

Смурные сумерки. Желтуха фонарей.

На челюсть – фиксы, по карманам – финки.

Тревога злых трущоб – десантные ботинки…

Не коммунист, и даже не еврей –

латунный ангел на столбе повешен

(единственный, кто в сём краю безгрешен).

 

А между одиноких матерей

с колясками б/у и детворой,

(которой здесь гуманнее порой

расти с закрытыми глазами и ушами,

чем наблюдать размашистую трель

обдолбанной шпаны, которой скоро станут сами),

 

меж этих матерей хромают синяки,

покачиваясь как при шторме в 9 баллов.

Они свои чугунные ебала

уродуют движением руки

с зажатой в ней ноль-семью «33»

И тускло тухнут суки-фонари…

 

Не стоит верить импортным словам

в названьях улиц… Сонная Европа

давным-давно уже послала в жопу

проспекты Славы, где по нашим головам

стучат трамваи и простые матюги

усталых пролов, убежавших от пурги

 

в разливно-водочные комнатки в тупых

и грязно-развалящихся хрущобах.

Там мы с тобою назюзюкаемся оба.

Там невозможно по-другому… Вспых

сушёной беломорины с травой,

И злой, бессмысленный салют над головой…

 

Поскольку офицеры тут живут

в общагах с протекающими кранами,

они похмельные встают утрами ранними

и охранять идут убогий наш уют.

А мы идём трудиться на завод:

из бронированной и крепкой стали

к подводным лодкам делаем детали,

чтоб тоже защищали наш народ

от австралийцев или сомалийцев –

укуренных пиратов-кровопийцев.

 

Такое Купчино, такая, блин, страна…

Над ней плывёт такая же Луна,

что над Исаакием или над Невским.

Но начитавшись до аборта Достоевским,

вдруг видишь: здесь иные времена!

Советский строй незыблем и упрям,

по лужам шлёпает народ вьетнамских кедов,

по Бухарестским шляются «Победы»,

и каждый третий славу лагерям

гулаговским поёт, как вечный гимн…

Нет, Купчину уже не стать другим.

Да и не надо. Разным ротозеям

нужны такие города-музеи.

 

Вот только мне там неуютно никогда.

Видать такая неказистая звезда…

И сколько мне там не бывать (ох, НЕ бывать!),

Я буду злое это графство проклинать…

А, впрочем, пусть себе живёт своей судьбой!

Ведь сесть в троллейбус может здесь любой…

21 июня 2009 г.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.