Обстоятельства, исключающие ответственность: общая характеристика

Исторически учение об обстоятельствах, исключающих ответственность, развивалось в общем праве по двум направлениям: во-первых, выделялись общие (т.е. приложимые ко всем преступлениям) обстоятельства, исключающие ответственность {grounds of excuse, excuses), и, во-вторых, существовала особая группа таких обстоятельств, связанная с выделение двух видов лишения жизни - оправданного (justifiable homicide) и извинительного {excusable homicide). Такой подход господствовал вплоть до середины XX в., а классическое своё отображение нашёл в блэкстоуновских «Комментариях», на которые в затронутом аспекте ориентировались все последующие доктринальные работы.

Следуя мысли Уильяма Блэкстоуна, общие обстоятельства, исключающие ответственность, можно охарактеризовать как обстоятельства, исключающие mens геа на стороне действующего лица, хотя и не лишающие совершённый поступок его противоправной природы. В блэкстоуновских «Комментариях», в частности, указывается следующее: «...Теперь мы подошли... к вопросу о том, какие лица способны или неспособны к совершению преступлений; или, что одно и тоже, кто изъят от порицания правом за совершение тех деяний, за которые другие лица сурово наказываются... Все особые возражения (pleas) и извинительные обстоятельства (excufes), что защищают совершившего запрещённое деяние от наказания, которое в иной ситуации связывается с первым, могут быть сведены к простому обсуждению отсутствия или дефекта намерения (will). ...Для того, чтобы оконченное преступление стало подсудно человеческим законам, должны наличествовать как намерение, так и деяние. ...И так как злобное намерение (vitious will) без злобного деяния не является гражданским пре 253 ступлением, то, с другой стороны, непростительное деяние {unwarrantable act) без злобного намерения вовсе не является преступлением... Далее, существуют три случая, в которых намерение не соединено с деянием: 1. Когда имеет место дефект понимания . Ибо когда нет умения различения, нет выбора, а когда нет выбора, тогда не может быть намеренного действия, которое есть не что иное, как разрешение человеческого выбора в пользу совершения или воздержания от совершения конкретного действия; следовательно, тот, кто не обладает пониманием, не имеет намерения, руководящего его поведением. 2. Когда имеют место понимание и намерение, присущие стороне в достаточной мере, но не вызванные и не приложенные в момент совершения действия, чем и являются случаи всех правонарушений, совершённых случайно или в неведении2. Здесь намерение остаётся нейтральным; оно не совпадает с деянием, но и не несогласно с ним. 3. Когда действие сдерживается некоторой внешней силой или насилием3. Здесь намерение противодействует деянию, и настолько далеко от совпадения с ним, что оно ненавидит и не соглашается с тем, что человек обязан совершить».

Схема общих обстоятельств, исключающих ответственность, предложенная Уильямом Блэкстоуном, получила безоговорочное признание в англоамериканской доктрине уголовного права. В частности, как указывал Кортни С. Кении, «предлагаемая Блекстоном классификация различных условий, с точки зрения права исключающих наличие вины..., получила настолько широкую из Сюда относятся малолетие, невменяемость и опьянение.

Не меньшее распространение получила трактовка Уильямом Блэкстоуном второй группы обстоятельств, исключающих ответственность, связанных исключительно с убийством. Ключевым моментом здесь является выделение наряду с преступным человекоубийством (felonious homicide) лишения жизни непреступной природы - правомерного (justifiable) и извинительного (excusable), связанных, соответственно, с обстоятельствами, исключающими противоправность (justifications), и обстоятельствами, исключающими виновность (excuses).

Согласно Уильяму Блэкстоуну, оправданное лишение жизни «не имеет ни частички вины вообще», тогда как извинительное - «весьма мало»5. К первой разновидности относятся, во-первых, неизбежная необходимость, заключающаяся в исполнении смертного приговора, где палач действует «без какой-либо воли, намерения или желания, а также без какой-либо невнимательности или небрежности..., и, следовательно, без какой-либо тени упречности»6; во-вторых, содействие правосудию, к которому сводятся случаи убийства при пресечении неправомерных деяний; и, в-третьих, ситуации предотвращения пре-ступлений . Основанием оправдания здесь служит отсутствие у деятеля «какого бы то ни было вида вины (fault), хотя бы и в наименьшей степени», так что оправдывается он «скорее с похвалой, чем с упрёком»8, т.е. отсутствие mens геа, понимаемой именно в смысле морально порицаемого состояния ума.

Совершенно иной подход имеет место при извинительном убийстве, т.е. убийстве per infortunium и se defendendo. Как случайное причинение смерти при совершении правомерного деяния, так и убийство в состоянии самообороны хотя и освобождают человека от строгого уголовного наказания (единственное наказание или, скорее, квази-наказание, которому подвергался в блэкстоунов-ские времена в этих случаях виновный, заключалось в конфискации его движимого имущества, причём эта практика применялась всё реже и реже), сопряжены, по мнению Уильяма Блэкстоуна, с некоей толикой моральной порицаемо-сти настроя ума деятеля: «Поскольку право наделяет столь высокой ценностью жизнь человека, то оно всегда предполагает некоторое ненадлежащее поведение (mifbehaviour) в том человеке, который отбирает её, если это не совершается по предписанию или точному разрешению права. В ситуации со случайностью оно презюмирует небрежность или, по крайней мере, отсутствие достаточной внимательности у того, кто был столь неудачен, что допустил её, и кто, следовательно, не вполне невиновен. Что же до необходимости, которая извиняет человека, который убивает другого fe defendendo, то лорд Бэкон1 называет её neceffitas culpabilis и тем самым отделяет её от вышеупомянутой (имеется в виду в ситуации оправданного убийства. -Г.Е.) необходимости в убийстве вора или злодея. Поскольку право подразумевает, что ссора или нападение возникли из некоторого неизвестного правонарушения или некоторой провокации, или словом, или делом, и так как в ссорах обеим сторонам может быть (и обычно так оно и есть) приписана некоторая вина {fault), хотя и редко можно установить, кто изначально совершил правонарушение, то право не считает выжившего полностью невиновным».

Покушение

Доктрина уголовно наказуемого покушения в том виде, как она была выработана общим правом, суммирована в «Дигестах» Джеймса Ф. Стифена следующим образом: «Покушение на совершение преступления есть действие, учинённое с намерением совершить такое преступление и составляющее часть из цепочки действий, которые привели бы к его реальному совершению, если бы не были прерваны. Момент, с которого начинается такая цепочка действий, не может быть определён, однако зависит от обстоятельств каждого отдельного дела. Действие, учинённое с намерением совершить преступление, совершение которого предполагавшимся образом являлось фактически невозможным, является покушением на совершение такого преступления. Правонарушение покушения на совершение преступления может быть совершено в случаях, когда правонарушитель добровольно отказывается от реального совершения преступления самого по себе» . Из приведённого совершенно чётко могут быть выявлены два конституирующих признака покушения: во-первых, явное действие, направленное к совершению преступления, и прерванность совершения преступления (actus reus покушения) и, во-вторых, намерение совершить преступление (mens геа покушения). Покушение на всякое преступление рассматривалось как мисдиминор по общему праву, если иное не предусматривалось статутом; покушение на совершение фелонии наказывалось лишением свободы.

Обозревая доктрину покушения по общему праву, все видные английские криминалисты XIX-XX вв. подчёркивали неизбежно присущую ей неопределённость в установлении той грани, за которой физическое действие во исполнение ранее сформировавшегося преступного намерения становится actus reus покушения. Кортни С. Кении, отмечая, что «общего критерия для определения того, какие действия в достаточной мере "приближают" преступление к его завершению, чтобы их можно было назвать покушением, указать невозможно» , ограничивался в своей работе приведением ad hoc примеров действий, образующих наказуемое покушение и, на-против, не образующих его . Дж.У. Сесил Тёрнэр, отмечая либо чрезмерную узость, либо чрезмерную широту в понимании actus reus покушения, предложил критерий, основанный на субъективной оценке присяжными действий как связанных единственно с совершением преступления: «Actus reus покушения на совершение определённого преступления образуется, когда обвиняемое лицо совершает действие, которое является шагом в направлении совершения такого определённого преступления, и совершение такового действия не может разумно рассматриваться как имеющее какую-либо иную цель, кроме как совершения такого определённого преступления (курсив мой. -Г.Е.)»4.

В целом же английские судьи предпочитали следовать критерию «непосредственной близости», сформулированному бароном Парком в деле 1855 г.: «Действия, отдалённо ведущие к совершению правонарушения, не должны рассматриваться как покушение на его совершение, однако действия, непосредственно сопряжённые с ним, таковым являются» . Кроме того, барон Парк добавил, что данный критерий следует рассматривать как соблюдённый в том случае, когда обвиняемый выполнил последнее от него зависящее действие, веду 1 Stephen J.F. A History of the Criminal Law of England. Vol. II. P. На этом неясном фундаменте общего права сложилась современная доктрина наказуемого покушения.

В частности, в Англии доктрина покушения по общему праву с незначительными изменениями и с учётом рекомендаций Правовой комиссии для Англии и Уэльса1 была воспроизведена статутным законодательством в Законе о преступном покушении 1981 г. Законом было создано самостоятельное преступление - «покушение на совершение преступления»; ст. 6(1) закона покушение как преступление по общему праву было отменено.

Статьёй 1 Закона о преступном покушении предусмотрено, в частности, следующее: «(1) Если с намерением совершить правонарушение, к которому применима настоящая статья, лицо совершает действие, которое является более чем просто приготовительным к совершению правонарушения (an act which is more than merely preparatory to the commission of the offence), оно виновно в покушении на совершение правонарушения». В силу ст. 1(4) Закона о преступном покушении ipso iure невозможно, во-первых, покушение на суммарные правонарушения; во-вторых, покушение на сговор; в-третьих, покушение на соучаст-нические действия (ситуация неудавшегося соучастия, в которой исполнитель не предпринял вследствие ли своей воли или по независящим от него причинам реальных шагов к совершению преступления); и, в-четвёртых, покушение на действия, образующие прикосновенность к преступлению.

Поиск по сайту: