ЧАСТЬ II. ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЕ ПЛЕМЕНА В СОСТАВЕ ДРЕВНЕРУССКОЙ НАРОДНОСТИ

К принадлежности мужской одежды относятся пряжки, поясные кольца и поясные наборы (табл. XLIX, 6—11; L, 20). Женская одежда, видимо, не имела пояса с металлической пряжкой, поэтому в женских курганах кривичей поясные принадлежно­сти не попадаются.

Неоднократно найдены подковообразные застежки (табл. XLIX, 12) для плащей или накидок. К принад­лежностям одежды относятся также небольшие ме­таллические пуговицы грибовидной или шарообраз­ной формы (табл. L, 12—14).

В погребениях и мужчин и женщин попадаются железные ножи и глиняные горшки. Горшки преиму­щественно поставлены у ног. Ножи носили у пояса, где их обычно и обнаруживают при раскопках. Отме­чены случаи размещения железных ножей на груди или у плечевых костей погребенного, что свидетель­ствует о ритуальном значении этих предметов в сла­вянских захоронениях.

В курганах с трупоположениями смоленско-полоц-ких кривичей встречаются также украшения балт-ских типов. Так, головной венок латгальского типа (вайнаги) обнаружен не только в курганах, исследо­ванных поблизости от латгальской территории (Овси-новка, Остенец, Федотково, Шакелево), но и в глуби­не кривичского ареала (например, Дымово под Оршей, Стерж в Осташковском р-не). Еще чаще встречаются отдельные элементы этого головного убо­ра. В кривичских курганах Смоленской и Полоцкой земель много и других украшений балтских типов: браслеты и шейные гривны со стилизованными змеи­ными головками на концах, шейные гривны из про­волоки круглого сечения с уплощенной передней частью и заходящими концами, шейные гривны из толстого прута, спирально обвитого тонкой проволо­кой, спиральные перстни, лучевые кольцеобразные пряжки и некоторые виды подковообразных застежек. Подобные находки, как и курганные захоронения с восточной ориентировкой, свидетельствуют о том, что в XI—XII вв. здесь продолжался процесс славяни­зации местных балтов. В этой связи, по-видимому, нужно рассматривать находки топоров и копий в кри­вичских курганах. Хотя они спорадически встречают­ся на всей территории смоленско-полоцких кривичей, но распространены здесь довольно неравномерно. Зна­чительная часть топоров и наконечников копий про­исходит из курганов западных областей, где кривичи вплотную соприкасались с латгалами и литовцами. В срединной части кривичского ареала топоры и на­конечники находят редко и обычно вместе с предме­тами балтских типов.

Единичными находками в кривичском ареале пред­ставлены железные наконечники стрел, серпы, косы, сошник, рыболовные крючки, острога, долото, пешня и костяные гребни. Несколько чаще попадаются кала-чевидные и овальные кресала, а в женских погребе­ниях — шиферные пряслица.

Смоленско-полоцкие кривичи были отдельной эт­нографической единицей восточного славянства. Аре­ал смоленско-полоцких кривичей в раннее время со­ответствует области распространения днепро-двин-ской культуры периода раннего железа. Балтские эле­менты в кривичских курганах VIII—XII вв. бесспор­но свидетельствуют об участии дославянского этни­ческого элемента в генезисе смоленско-полоцких кри-

вичей. Очевидно, важнейшие культурно-племенные признаки их и обособление от псковских кривичей обу­словлены славянизацией балтов — потомков носите­лей днепро-двинской культуры.

В русских летописях несколько раз упоминаются полочане. Так, рассказывая о славянском расселении на территории Восточной Европы, автор Повести вре­менных лет сообщает: «...инии седоша на Двине и на-рекошася полочане, речьки ради, яже втечеть въ Дви­ну, имянемъ Полота, от сея прозвашася полочане» (ПВЛ, I, с. 11). Далее он пишет: «И по сихъ братьи держати почаша родъ ихъ княженье в поляхъ, а в де-ревляхъ свое, а дреговичи свое, а словени свое в Но-вегороде, а другое на Полоте, иже полочане... Се бо токмо словенескъ языкъ в Руси: поляне, деревляне, ноугородьци, полочане, дреговичи...» (ПВЛ, I, с. 13). Эти сообщения дали основания некоторым исследова­телям считать полочан отдельным восточнославянским племенем. Между тем, в той же летописи говорится, что «перьвии насельници... въ Полотьски кривичи» (ПВЛ, I, с. 18). В историографии XIX в. высказано мнение, что полочане являлись ветвью кривичей, рас­селившейся в полоцком течении Западной Двины и назвавшейся по имени реки Полоты (Барсов Н. П., 1885, с. 71, 85; Довнар-Запольский М. В., 1891, с. 24; Данилевич В. Е., 1896, с. 49). Существует противопо­ложная точка зрения, согласно которой кривичи про­изошли от полочан (Голубовский П. В., 1895, с. 46).

П. Н. Третьяков, рассмотрев письменные свиде­тельства о полочанах, пришел к заключению, что лето­писные полочане не были восточнославянским племе­нем (Третьяков Я. Я., 1953, с. 222, 223). Исследова­тель отметил, что в древних летописных сводах, пред­шествующих Повести временных лет и реконструиро­ванных А. А. Шахматовым, полочане не упоминают­ся. Нет этого имени и в тех частях Повести времен­ных лет, которые имеют северное происхождение: в легенде о призвании варягов названы словене, криви­чи, чудь и меря; в рассказе о походе Олега на Киев в 882 г. упомянуты варяги, чудь, меря «и все кривичи». Олег обложил данью словен, кривичей и мерю. Нет по­лочан и в перечне племен — участников похода 907 г. па Византию, но жители Полоцка, видимо, все же бы­ли среди воинов-дружинников этого похода. Не упо­минаются полочане и среди племен, принимавших участие в походе Игоря 944 г. на Царьград. Посколь­ку летопись сообщает, что первыми поселенцами в Полоцке были кривичи, нужно думать, полагал П. Н. Третьяков, что полочанами назывались в XI—XII вв. жители Полоцка и Полоцкой земли, подобно тому как новгородцами называлось все население Новгород­ской земли.

Недавно А. Г. Кузьмин попытался показать, что места летописи, где названы полочане, являются вставками авторов-редакторов XI в. (Кузьмин А. Г., 1970, с. 125—127). Эти вставки были обусловлены взаимоотношениями Киева и Полоцка того времени.

Такому решению вопроса о полочанах целиком соответствуют археологические выводы. Бесспорно, что земли вокруг Полоцка были заселены кривича­ми. Длинные курганы Полоцкой земли идентичны таким же памятникам Смоленщины. Тождественны и круглые курганы с трупосожжениями на этих тер­риториях. Погребальный обряд полоцких кривичей XI—XIII вв. не отличается от ритуала смоленских

Рис. 11. Один из круганов близ д. Казиха

кривичей. Как на Смоленщине, так и в Полоцкой земле распространены одинаковые браслетообраз-ные завязанные височные кольца. Тождественны н другие украшения в курганах этих территорий.

Иногда обращают внимание на то, что в полоц­ких курганах встречается меньше украшений, чем в смоленских, или на то, что в курганах Полоцкого Подвинья известны височные кольца с завязанными концами малых размеров и грубо скрученные (Алексеев Л. В., 1966, с. 55). Однако эти элементы нельзя считать этнографическими. Среди височных украшений Полоцкой земли нередки и браслетооб-разные завязанные кольца, не отличимые от смо­ленских, и, наоборот, на Смоленщине встречены подобные кольца небольших размеров.

Таким образом, археологический материал не дает возможности считать полочан отдельной этно­графической (племенной) группой кривичей. Оче­видно, полочане летописей были такими же кривича­ми, как и население Смоленской земли. Назывались они полочанами исключительно по политико-геогра­фическим мотивам. Это — население, подвластное полоцким князьям, или жители Полоцкой земли.

Какого-либо этнографического рубежа между Смо­ленской и Полоцкой землями XI—XIV вв. не об­наруживается. И для смоленских кривичей, и для полочан характерен общий диалект, выявленный на основе изучения письменных памятников XIII— XV вв. (Соболевский А. И., 1886).

Некоторые русские историки высказывали пред­положение, что полоцкими кривичами были заселе­ны земли Верхнего Понеманья. Так, например, И. Д. Беляев допускал, что выходцами из Полоцкой ^мли были основаны города Новогрудок, Слоним, Волковыск, Турейск, Гродно и др. (Беляев И. Д., 1872, с. 7—10). М. К. Любавский писал, что полоц­кими кривичами были освоены области, составившие Черную Русь (Любаускг М., 1929, с. 15). Такую же мысль проводили в своих исследованиях В. И. Пичета и другие. В. Б. Антонович отмечал, что в западных источниках Черная Русь до XIV в. иногда называ­лась «кривичской землей» (Антонович В. Б., 1878, с. 9, 19, 49). Однако большинство исследователей при­знавали, что наряду с кривичским проникновением в Понеманье происходило расселение дреговичей и других славянских племен. В частности, Н. П. Бар­сов писал, что славянское население Понемапья при­шло «из коренных земель кривичей, дреговичей, древ­лян и полян» (Барсов Н. Я., 1885, с. 133).

Поиск по сайту: