Отплывая от пьяццале Рома, вы окажетесь в эпицентре бурных погрузочно-разгрузочных операций; рядом чалят полицейские катера, вы сжаты баржами и сомнительными отелями для командированных. Но вот уже перед вами церковь Сан-Симеоне-Пикколо с зеленым куполом, дальше вереница маленьких палаццо, постепенно красоты налаживаются, так что здание напротив остановки San Marcuola - древнее по виду Турецкое подворье (Fondaco dei Turchi) с аркадой и зубцами наверху - даже может показаться вам подлинной Венецией. Увы, это реставрация, как ее понимали в XIX веке: здание XII века подчистую снесено и выстроено из новых материалов без малейшего чувства детали, равно как и вины. Турецкие купцы жили в городе всегда, несмотря на войны с Оттоманской империей (на время военных действий их интернировали в особом здании, чтобы защитить от погромов). Сюда турок переселили в 1620-е годы. Теперь здесь Музей естественной истории (см. стр. 112). Следующая постройка, зубчатая и украшенная львом, - настоящий XIV век; это Зернохранилище (Deposito del Megio), важнейшая институция для республики, о жителях которой хронисты древности удивленно сообщали, что сами они "не сеют и не жнут". Крепостной характер здания и отсутствие портала на воде говорят о том, что это был неприкосновенный запас (четыре раза за всю историю республики государство пекло хлеб из этой муки и продавало его по демпинговым ценам, спасая население от голода). Соседнее здание - палаццо Беллони-Батталья (Palazzo Belloni Battaglia, 1650) с двумя высокими обелисками (они означают, что дом строился для адмирала) и эффектными разорванными фронтонами: архитектура явно исполнена великой рукой - скорее всего, это Бальдассаре Лонгена. После остановки вапоретто San Stae (на которую выходит церковь Сан-Стае) вы увидите другую постройку Лонгены - мощный, скульптурный куб Ка-Пезаро (Ca Pesaro) с бриллиантовым рустом цоколя, который высокомерно отталкивает и влечет одновременно. Ныне здесь Музей современного искусства (см. cтр. 198). Палаццо поистине огромное - на его месте стояло три. Лонгена строил Ка-Пезаро с 1652 по 1682 год и довел до второго этажа; после его смерти закончил строительство Антонио Гаспари. Попытка соорудить нечто подобное (не вполне удачная) - это следующее большое здание, палаццо Корнер-делла-Реджина (Palazzo Corner della Regina, 1724) на месте дома Катерины Корнаро, королевы Кипра (отсюда название). Дальше по этой стороне - рынок Риальто (Mercato di Rialto), который хорош всем, кроме архитектуры: вначале идет наивная, детсадовская стилизация готики - рыбный рынок (Pescheria, 1907); затем скучные хозблоки, по обязанности выстроенные в 1520-1550-е годы архитектурными чиновниками: Новые торговые ряды (Fabbriche Nuove, Сансовино) и Старые торговые ряды (Fabbriche Vecchie, Скарпаньино). Набережная была предназначена для оптовой торговли, и лишь в последние годы здесь начали устраивать рестораны - пока хорошие, в отличие от тех, что на набережной после моста. Угол прямо перед мостом образует Палаццо Камерленги (Palazzo dei Camerlenghi, 1525), казначейство. Пока вы плывете, можете исследовать капители колонн нижнего этажа: считается, что фигуры на них недвусмысленно рекламируют Риальто как район красных фонарей. Автору книги, к сожалению, никаких вольностей обнаружить не удалось. За мостом Риальто идет длинная набережная Fondamenta del Vin, а перед следующим каналом палаццо Барбариго-делла-Террацца (Palazzo Barbarigo della Terrazza, 1568-1569), картинную галерею которого купил в XIX веке Николай I. В ее составе было несколько картин Тициана; "Мария Магдалина" до сих пор в Эрмитаже, а "Венеру перед зеркалом" советское правительство продало в США. Сразу за каналом ренессансное палаццо Пападополи, оно же палаццо Тьеполо (1560), фигурирующее в анекдоте про палаццо Гримани на другой стороне (см. выше). Дальше краткое повторение основ венецианской архитектуры: кусок отсюда до следующего канала занимают два палаццо Дона (Palazzi Dona, соответственно XII и XIII века), сохранившие свои византийские арочки. Сразу за каналом готическое палаццо Бернардо (XV век), почти копия лоджии Дворца дожей. А на повороте Большого канала вы минуете белое барочное палаццо Бальби с обелисками (Palazzo Balbi, Алессандро Витториа, 1580-е). Именно здесь строилась трибуна для дожа во время регат на канале.
Соседнее здание на повороте канала - длинное Ка-Фоскари (Ca Foscari, 1435), у которого над готической аркадой фриз с херувимами эпохи Возрождения. Теперь это университет, а прежде самый большой в Венеции частный дом принадлежал дожу Франческо Фоскари, который верой и правдой служил городу 34 года (1423-1457), ввергнув его в долгую, накладную и ненужную войну за территории в Ломбардии. Здесь же в 1574 году поселили юного французского короля Генриха III. Он и так уже был ошарашен (пока король подплывал к Венеции, рядом с ним на плоту муранские стеклодувы выдували все новых и новых фантастических морских чудовищ), а здесь Генрих жил среди шелков, золота, картин и украшений стола, выполненных по рисункам Сансовино из дорогого тогда сахара. В дальнейшем король сошел с ума, что всегда приписывалось его венецианским впечатлениям. Соседние здания (XV века) - владения семьи Джустиниан. В одном из палаццо Джустиниан зимой 1858-1859 годов писал часть "Тристана и Изольды" Вагнер. Известно, что звуками охотничьего рожка в увертюре третьего акта он хотел передать короткий дикий вскрик гондольера перед крутым поворотом - это хриплое "ахой" (или просто "ой") вы можете услышать и сейчас. Чуть дальше еще одно монументальное творение Лонгены, <Ка-Реццонико (Ca Rezzonico), похожее на Ка-Пезаро, но не такое ураганное. Оно было начато в 1667 году по заказу семьи Бон, но, разорившись, Боны вынуждены были продать дом семье генуэзских банкиров-нуворишей Реццонико, которые заодно купили и место в реестре знати (за сто тысяч дукатов - по нынешним меркам десять миллионов долларов). Для Реццонико достраивал палаццо уже Джорджо Массари. Теперь здесь Музей XVIII века (cм. стр. 197). В этой части Большого канала есть виллы под старину; готический домик с садом и балюстрадой с двумя табернаклями - палаццетто Штерн (Palazzetto Stern, 1909-1912), тотальный арт-продукт эпохи модерн: мебель и интерьеры стилизованы под Византию. Рядом с ним палаццо Лоредан (Palazzo Loredan, XV век), знаменитое cвоими скульптурами в нишах (мастерская Антонио Риццо - того, что строил новое крыло Дворца дожей). Следующий канал раздваивается, и в глубине открывается вид на виллу, где в XIX веке находилось русское посольство. Теперь там гостиница Accademia, ставшая первым пристанищем Бродского в Венеции. Хотите вы того или нет, но вам не удастся не заметить палаццо Барбариго (Palazzo Barbarigo) с огромными мозаиками невыносимой красоты, исполненными в конце XIX века; они изображают визит Карла V в мастерскую Тициана и Генриха III на Мурано. Дальше идет нечто необычное для Большого канала: недостроенное (а фактически не построенное вовсе) палаццо Веньер-деи-Леони (Palazzo Venier dei Leoni). Оно принадлежало старинной семье Веньер, утверждавшей, что ведет свое происхождение от самой Венеры; слово "леони" указывает на зоологические амбиции Веньеров, у которых по саду разгуливали львы. Палаццо начали строить в 1750-е годы, когда было уже готово Ка-Пезаро, достраивались Ка-Реццонико и палаццо Грасси; хозяева, разумеется, тщились их превзойти. В те годы модно было строить на высоких пьедесталах: разительный контраст с первыми венецианскими палаццо, чьи нижние этажи скромно открыты прямо в воду из чисто хозяйственных соображений. Теперь во дворцах выродившейся Республики жили светские бездельники, мерившиеся постаментами. В случае с палаццо Веньер пьедесталом все и ограничилось - на прочее денег не хватило. Весьма символично, что на руинах старой эстетики поселилась в 1947 году поклонница эстетики новой - коллекционерша и меценатка Пегги Гуггенхайм. Ее коллекция составила высококлассный музей, который здесь находится (см. стр. 198). Однако и ребенку известно, что настоящий дворец - лишь тот, что связан с какими-нибудь ужасами. С этой точки зрения, сто очков вперед даст всему Большому каналу маленькое, ядовито-прекрасное палаццо Дарио (Palazzo Dario), которое вы узнаете по резным круглым окнам и многоцветному мрамору фасада (дизайн семьи Ломбардо, ранний Ренессанс, 1487). Генри Джеймс сравнил его с карточным домиком, к которому страшно прикоснуться. Здание было построено для посла Венеции в Константинополе. Его дочь, зять и несколько других владельцев погибли; один английский ученый покончил с собой, разорившись на реконструкции дворца; главный редактор журнала Who был убит; некий граф в 1979 году столкнулся с канделябром, брошенным его любовницей, а последний владелец (1993) был найден мертвым в Милане. Не так давно палаццо чуть не купил Вуди Аллен, но отчего-то передумал. Прежде чем выйти на простор, вы минуете церковь Салюте и Морскую таможню (Dogana di Mare). Странное эфемерное здание (1677-1682) построено по проекту инженера-гидравлика Джузеппе Бенони. На крыше балансирует золотой шар, а на нем очаровательно отставившая ножку Фортуна всегда благосклонная к венецианцам, к XVII веку она уже стала легкомысленно забывать о них. С этого места открывается потрясающий вид, на котором собирается умножать свои капиталы Музей Гуггенхайма (в здании Таможни планируется открыть Музей современного искусства). Но пока планы подвешены в воздухе, подобно золотой ножке Фортуны.
07. Сан-Поло и Санта-Кроче Ориентация
Районы Сан-Поло и Санта-Кроче лежат между рынком Риальто и вокзалом на левом - если смотреть по карте - берегу Большого канала, и даже не все местные знают, где точно граница между ними. Если Сан-Марко - фасад Венеции, то здесь ее фундамент: Риальто, главный рынок города, с X по XVI век был торговым и финансовым центром Европы. В наши дни район вокруг Риальто - одно из самых реальных мест в городе, где всякие разговоры о Венеции призрачной и поэтической могут вызвать лишь урчание в животе. Главный пеший путь в этом районе один: от Риальто на запад параллельно Большому каналу, мимо церкви Фрари к мосту Академии. Отрезок от Риальто до Фрари - торговый, людный и довольно скромный, но дальше нарастает драма. От гигантского монастырского комплекса Фрари, от скуолы Сан-Рокко исходят мощные испарения интенсивной веры и страстной живописи: здесь Тициан и Тинторетто в опасной концентрации. Это не достопримечательности - это переживания. На дороге от рынка к вокзалу вас ждут маленькие церкви, неказистые снаружи, но с приятными сюрпризами внутри (Сан-Кассиано, Сан-Джакомо-дaль-Орио), а также рестораны и бары, подходящие под то же описание.
Рынок Риальто
Когда почти вся Венеция была покрыта водой, здесь находился большой остров Ривоальто ("высокий берег"). В 810 году, вскоре после того как Пипин захватил тогдашнюю столицу островной конфедерации Маламокко, столичные функции были перенесены как раз сюда. Дворец построили на Сан-Марко, а у Риальто, где у моста сходились корабли, возник торговый и банковский мир. Поскольку в Венеции бизнесом занимались все (и аристократы, записанные в Золотую книгу, и буржуазия, имевшая статус граждан), это был подлинный центр города. Мост Риальто (Ponte di Rialto) красивый с воды, при телесном знакомстве напоминает сарай в Крыму, где из жажды наживы сдан в аренду каждый сантиметр. Людям нервным имеет смысл переходить по самому правому (от Сан-Марко) пролету, где народу почти нет. Той же линии надо держаться и дальше. Мост продолжает ряд лотков с сувенирной мертвечиной, но сдвиньтесь правее - и там будет настоящий рынок, где все просто лопается от жизни: бранчливые хозяйки, жирные окорока, сыры, помидоры и, чуть подальше, рыба. Зимой 1514 года все, кроме церкви Сан-Джакомо, здесь было уничтожено пожаром, в ходе которого граждане ревностно спасали свое добро, но никто не догадался начать тушить пламя. По проекту главных архитектурных чиновников (Скарпаньино, затем Сансовино) рынок быстро построили заново на деньги дожа. Ничего прекрасного принципиально сооружать не стали, оставив эти глупости Сан-Марко. Все тут по-домашнему: в палаццо Камерленги (Palazzo dei Camerlenghi, 1525-1528) у самого моста справа разместились дирекция рынка, лоджия для переговоров купцов, а заодно и долговая тюрьма; в продолжение моста встали две линии рядов, которые потом назвали Старыми торговыми рядами (Fabbriche Vecchie, 1520-1522) в отличие от аналогичной линии Новых (Fabbriche Nuove, 1550-е) вдоль Большого канала. В правой части Старых рядов и в Новых сейчас находятся отличные бары, где можно стоя пропустить стаканчик, а у воды - более современные рестораны. Топонимы ароматные: Naranzaria - Апельсиновая улица, Erbaria - Зеленая, Cordaria - Пеньковая. Следует, конечно, внимательно изучить и Рыбный рынок (Pescheria, вт-сб 7.00-12.00 ) на берегу Большого канала. Торговля рыбой cчиталась выгодной и почетной профессией: лицензию выдавали только пожилым рыбакам, проработавшим в море не меньше двадцати лет; это была своего рода пенсия. Нынешнее здание 1907 года - реплика, почти шутка на тему венецианской готики. По вечерам это одно из самых пустынных мест в городе - странный провал во времени и пространстве, находящийся в двух толпах от толпы.
В Венеции - городе-государстве, построенном на свободном предпринимательстве, - отношение к рынку было самое серьезное: над ним надзирали начальники земные (в верхних этажах торговых рядов были судебные конторы) и небесные. Штаб-квартирой последних была и остается маленькая церковь Сан-Джакомо-ди-Риальто (San Giacomo di Rialto), затерянная на рынке. У торговцев каждым видом товара тут были особые алтари, и своим святым они клялись не обсчитывать, а когда случалось, замаливали грех. Сегодня здесь происходит все то же: чувствуется, что это церковь для своих, любителю чистого искусства здесь делать нечего. Моральными устоями веет и от архитектуры: здание XI века перестраивалось много раз, но всегда сохраняло план в форме греческого креста с куполом - в Венеции, как и в России, он отчетливо выражает дух доброго старого времени. Именно доброе, старое, но довольно бесполезное в практическом отношении время показывают и часы на фасаде, чей циферблат поделен на 24 части. Напротив входа в церковь установлен постамент, откуда оглашались законы (одновременно те же законы зачитывались и на Сан-Марко). Его держит скульптура XVI века, известная под именем "Горбун" (Gobbo di Rialto). Гримаса Горбуна заставляет думать о "жестоких, но справедливых" законах Средневековья. Перед церковью по периметру площади располагались прилавки ростовщиков и менял, а потом и настоящих банкиров. Здесь же в XV веке открылся первый государственный банк. На рынке была и есть еще одна церковь, о существовании которой знают даже не все венецианцы, -Сан-Джованни-Элемозинарио (San Giovanni Elemosinario, то есть Святого Иоанна Нищенствующего, пн-сб 10.00-17.00, вс 13.00-17.00, июль-август пн-сб 10.00-17.00, вход €2, церковь входит в систему Chorus). Примыкающая к Старым торговым рядам, она построена вместе с ними, по проекту Скарпаньино (пожар всех так напугал, что на колокольне Сан-Джованни каждый вечер между девятью и десятью стали бить в колокол, напоминая о необходимости загасить огонь). Вход в церковь- с Ruga Vecchia San Giovanni, но его надо еще найти среди лотков со скатертями. В сводчатом вестибюле была читальня, где купцы могли свериться со сводом коммерческих договоров между Венецией и другими странами, а также с бестселлером того времени - книгой Марко Поло. Интерьер - скромный ренессанс; алтарь принадлежит Тициану, боковой алтарь (со святыми Екатериной, Себастьяном и Рохом) и купол - его завистливому сопернику Порденоне. У последнего святые так отлично заламывают руки, а ангелы так лихо, подобно гроздьям сосисок, свисают с неба, что он, безусловно, выигрывает
Двигаясь по Руга-Веккья-Сан-Джованни, вы остаетесь в мире торговцев с их скромными рюмочными (в переулках напротив церкви Сан-Джованни) и небогатыми церквями. И в тех и в других вещи простые и чистосердечные почти всегда лучше, чем сложные и именитые. В этих местах смех - правильная реакция на искусство (пока вы не пришли к Фрари и Сан-Рокко, где искусство потребует большего). К церкви Сан-Сильвестро (San Silvestro) от Руга-Веккья - пара шагов по калле Галицци. Здание - правильный и скучный неоклассицизм XIX века; внутри справа - "Крещение Христа" Тинторетто (1580), тоже довольно правильное. Так что вам может больше понравиться прелестный "Святой Томас Беккет" некоего Джироламо да Санта-Кроче, который для своего времени (XVI век) был ужасно отсталым художником. Вернувшись на главную улицу, вы обнаружите на ней кампо Сант-Апонал (Campo Sant Aponal) с церковью Святого Аполлинария 1550 года: у нее готические башенки, сохранившийся с XVI века рельеф, над входом и испорченный врезанными позже окнами фасад. Кампанила - византийская (XI век). Когда Наполеон закрыл церковь, ее выставили на аукцион, и теперь в здании архив местного загса (Anagrafe). Слева над входом в калле Мадонна - деревянный рельеф с рассказом о папе Александре III, который, спасаясь от армии Барбароссы в 1177 году, якобы укрылся в этой церкви и даровал спасение всем, кто произнесет "Отче наш" на этом самом месте. Дальше следует двигаться через кампьелло Мелони и калле Мадонета, пока справа неожиданно не разверзнется огромное кампо Сан-Поло (Campo San Polo). Поток занятых граждан теребит только его край - гладь остается неразорванной, кампо спокойно занимается своими делами, среди которых питье пива, подкрепление бутербродами, а летом - популярное кино на свежем воздухе. Восточную линию площади образуют палаццо, которые, как почему-то кажется, остановились как вкопанные. Так оно и есть: канал перед ними засыпан, именно поэтому парадные фасады, вопреки венецианским правилам, выходят не на воду. Владелец одного из них, двойного палаццо Соранцо (Palazzo Soranzo, N2170-2171), восхищенный талантом 20-летнего Казановы-скрипача, усыновил его, что принесло Казанове первые в его жизни деньги
Фрари
Монастырь Девы Марии во Славе (Santa Maria Gloriosa dei Frari, пн-сб 9.00-18.00, вс 13.00-18.00. Вход - €2), традиционно называемый просто Фрари, принадлежал францисканцам. Фрари - это, видимо, сокращение от frati minori, малые братья, одной из частей ордена, впервые прибывшего в Венецию в 1220 году (как считается, вместе с самим Франциском Ассизским). Это типично францисканская церковь, какие строились в XIII веке по всей Европе: лаконичная (орден проповедовал опрощение) и огромная, чтобы вместить как можно больше новых прихожан. Монахи получили землеотвод в 1250 году, церковь была завершена в 1433-м. Самая древняя часть - как обычно, кампанила (еще не знающая готики, 1396), а также апсида (вид с Campo San Rocco). Самая лучшая - рельеф XV века на боковом фасаде (Мадонна, отпускающая от себя младенца); его приписывали великим тосканским скульпторам раннего Возрождения, но так и не остановились ни на ком. Если вас не пленит голый кирпичный фасад Фрари, интерьер должен утолить жажду высоких стрельчатых арок и огромного пространства (правда, храм перегорожен галереей для монахов конца XV века). Но все же не архитектура царит здесь. Уже от входа в алтаре видна ослепительная "Ассунта" Тициана, тянущая за собой вверх и ваш дух. Тициан писал картину именно для этой церкви; он отреагировал на контекст, как это сделал бы современный автор: вертикальное движение отвечает готическому интерьеру, комментирует его и придает смысл. Внутри церковь полна живописи и скульптуры высочайшего класса: духовное решило тут идти чисто художественными каналами. В этом смысле Фрари "женственная" церковь, дополняющая второй готический храм Венеции - "мужественный" Санти-Джованни-э-Паоло, пантеон героев. Двигайтесь вдоль правой стены, и вы не минуете гигантскую гробницу Тициана (1843-1852), который, правда, к высочайшему классу не относится. Памятник художнику, умершему в 1576 году от чумы, поставлен австрийской администрацией; "Ассунта" вырезана в мраморе взамен настоящей, которая в тот момент находилась в Академии. Жаль, что вместо всей этой нелепой затеи могилу не отмечает, как хотел того сам Тициан, его последнее полотно, душераздирающая "Пьета" (она в Академии так и осталась). Тему Тициана продолжает скульптура Алессандро Витториа "Святой Иероним" (1564), возможно, портрет Тициана. На противоположной стене - полотно самого Тициана <STRONG."МАДОННА strong Пезаро?<>(1519-1526), написанное по заказу Якопо Пезаро, епископа кипрского Пафоса. Мадонну со святыми и заказчиком писали в Венеции и раньше - жанр "святого собеседования", где все участники погружены в молитву, задал Беллини. Тициан совершил революцию: после него такая сцена стала писаться как представление бедных родственников начальству. Святой Франциск любезно рекомендует Марии семью Пезаро, а строгий Петр проверяет по книге, записывался ли епископ на прием; последний в подтверждение заслуг привел с собой персонажа в чалме (Пезаро умудрился быть еще и военачальником и в 1502-м разгромил турок). Еще раз епископа можно увидеть прикорнувшим на собственной гробнице за углом (1524, мастерская братьев Ломбардо).3
Другое революционное полотно Тициана вы видели издали: "Ассунта", или "Вознесение Богоматери" (1518). Первый алтарный образ молодого художника был оглушительно великолепен и дерзок: никто еще не ориентировал алтарный образ вертикально - да так, что екает сердце и у Марии, и у апостолов, и у вас. Вытянутая рука, которая тщится схватить облако, многое здесь объясняет. Бравура предвосхищает барокко, которое научится еще более беззастенчиво (хотя и не так гениально) манипулировать зрителем. Более раннюю живопись, которую Тициан мгновенно затмил, можно видеть в боковых апсидах. В левой - "Святой Амвросий со святыми" Альвизе Виварини (1503); в капелле Корнер (в левом торце трансепта) - еще один Виварини, Бартоломео (дядя Альвизе), - "Святой Марк на троне" (1474) в золотой готической оправе; в правой апсиде - его же полиптих 1482 года, на сей раз в оправе ренессансной. Живопись, как у всех Виварини, - мужественная и яркая вплоть до бесчувственности; хорошо видно, какое строгое табу (не только эстетическое, но и моральное) нарушил Тициан, позволив себе играть на эмоциях. В одной из правых апсид - "Иоанн Креститель", раскрашенная скульптура Донателло (1438), которая мало отвечает представлениям об авторе надоевшего "Давида". Представления придется пересмотреть: в Возрождении был и натурализм, и гротеск (мысленно приставьте Иоанну утраченный указательный палец). Величайший предшественник Тициана, Джованни Белллини, представлен в сакристии, в правом торце трансепта. Его "Мадонна со святыми" (1488) не так бравурна, как "Ассунта", но долго не отпустит; правильно было бы немного побегать между двумя шедеврами и сравнить их между собой. Возможно, Мадонна Беллини еще не знает о возможности летать? Или (теологически это, безусловно, так) она уже вознесена в золото: все, чего победоносно добивается Тициан, Беллини дается без напряжения, он уже там, куда Тициан только рвется. Но современная душа видит ценность в движении, а не пребывании, так что Тициан ей куда ближе. Из сакристии открыта дверь в следующее помещение, где находится гробница дожа Франческо Дандоло (1340) с иконоподобной живописью Паоло Венециано. Вернувшись в алтарную часть храма, вы можете пройти краткий курс венецианской надгробной скульптуры. Левую стену алтаря занимает многоярусная гробница дожа Николо Трона, один из главных памятников скульптуры Возрождения в Венеции (Антонио Риццо, 1476). Дож представлен дважды: в нижнем ярусе и на смертном одре. В эпоху Ренессанса гробница говорит не о смерти и не о воскресении, но о подвиге; при этом амбиции человека всегда дисциплинированы, усмирены. Насколько это непохоже на готику, можно видеть по соседнему (на правой стене алтаря) надгробию Франческо Фоскари (Никколо Фьорентино, 1457), где Христос возносит к небу душу покойного, пока тот лежит себе мертвый. Дож Фоскари был сильной и противоречивой фигурой, и его настиг шекспировский конец: он проиграл войну, в которую вверг Венецию, из-за нее выросли налоги и поползло недовольство, сын его был изгнан как предатель, а потом убит; дож впал в глубокое горе, его вынудили отречься (редчайший в истории республики случай). Через неделю он умер
В правом торце трансепта на стене три очень разные гробницы. Слева едет по своим делам конный монумент Паоло Савелли (1406). Справа - терракотовый гроб блаженного Пачифико, основателя церкви; не ищите его фигуру - гробница делалась в 1437 году для другого человека, который ее просто уступил. В центре - памятник адмиралу Бенедетто Пезаро (1503), человеку вполне ренессансному. Бизнесмен и политик, он стал адмиралом уже в 70 и добился огромных успехов в морских битвах, несмотря на прискорбно низкий моральный облик (Пезаро держал на корабле свою любовницу, а офицерам, не согласным с его решениями, рубил головы). Наискосок от него, на правой стене, три странные фигурки поддерживают гроб другого адмирала, Якопо Марчелло (Пьетро Ломбардо, 1485). За углом, в главном нефе, высоко висит простой черный гроб, который предназначался для кондотьера Карманьолы, но так и не дождался его, поскольку тот был казнен за предательство в 1432 году. Идея подвешивать гроб может показаться странной, но смысл всех этих гробниц - в том, как спокойно герой ожидает воскресения; мы же должны спиной чувствовать присутствие героев. С героями, однако, у Венеции было с годами все хуже - как и с гробницами. Боковой вход в храм обрамляет гигантский монумент дожу Джованни Пезаро (1669): бритые мавры в рваных тренировочных штанах, недосохшие скелеты и дож, который взирает на все это сверху с ужасом; ответственны за это безобразие скульпторы Мельхиор Бартель из Дрездена и Бернардо Фальконе из Лугано. По правой стене ближе к выходу завершит вашу экскурсию меланхолическая гробница скульптора Антонио Кановы, сооруженная в 1827 году на деньги, собранные по подписке по всей Европе, по проекту самого Кановы (сделанному для гробницы Тициана в 1794 году и позже реализованному в гробнице Марии Австрийской в Вене). Перед вами триумф чистого искусства, к теме героя и гражданина уже не имеющий никакого отношения. Умер не только Канова - умерла Венецианская республика. После этого наполеоновская администрация открыла в гигантском монастыре Фрари (под боком у церкви) Государственный архив, где сейчас более 700 миллионов документов. Типы документов много говорят о Венеции: довольно мало мемуаров и хроник (жители сочинять не любили), нет газет, зато масса доносов на соседей и бюрократических реляций. Так, в XVI веке коменданта одной крепости обязывали при сдаче дел - через несколько лет - сказать преемнику определенную формальную фразу, а отсебятина хотя бы в одно слово стоила бы ему гигантского штрафа
Вокруг Фрари
Под стенами Фрари находятся две крупнейшие венецианские Большие скуолы. Одна из них (скуола Сан-Рокко) представляет собой выдающийся памятник живописи и пользуется мировой известностью; другая (скуола Сан-Джованни) - cлавна архитектурой, но туристам не известна практически совсем. Скуола Сан-Рокко (Scuola Grande di San Rocco, лето: пн-вс 9.00-17.30; зима: пн-вс 10.00-16.00. Вход - €5,16) cвязана с именем французского святого Роха, которого почитали по всей Европе как избавителя от болезней и, в частности, чумы (самого Роха исцелил его пес, поэтому они всегда изображаются вместе). В 1485 году венецианцы, которые очень боялись чумы, перевезли мощи Роха к себе, и в городе развился истерический его культ, который сразу же озолотил только что созданную скуолу. Уже в 1489 году она получила статус Большой и заказала новое здание Бартоломео Бону. Строительство затянулось (1515-1560), и в итоге фасад вышел неудачный, колонны опоясаны лишаем ненужных цветов; но владельцы с самого начала, затаив дыхание, ждали живописи (век был такой: венецианцы на ней помешались). В 1564 году состоялся конкурс, который хитростью выиграл Тинторетто: вместо маленького эскиза он, театрально откинув занавес, показал готовый плафон прямо на потолке. После этого за 23 года "стахановец кист", как назвал его один итальянский историк искусства, заполнил своими полотнами всю постройку. Оценки результата существуют самые полярные. Иные утверждают, что видели тут взрослых зрителей мужского пола в слезах; другие заявляют, что здесь дышать невозможно. Во всяком случае, Тинторетто показал, на что он способен. Чтобы вынести свое суждение, честно пройдите весь путь до конца, начав с самых ранних росписей, в зале Альберго (Albergo) на втором этаже (1564-1567). Плафон со святым Рохом был только разминкой. Дальше Тинторетто написал 12-метровую "Голгофу", о которой существует мнение, что это лучшая картина в мире. "Голгофа" и правда целый роман с мастерски построенной интригой, детали которой вы лучше рассмотрите на репродукциях в книжном ларьке. Сам Тинторетто наблюдает за происходящим (в правой части картины он опирается на камень, в профиль). За этим последовали эпизоды Страстей на входной стене (лучшая вещь - "Христос перед Пилатом"). Во вторую очередь (1576-1581) были написаны картины для Большого зала на этом же этаже, причем Тинторетто сделал все бесплатно, только бы работу поручили ему одному. На потолке он написал ветхозаветные сцены чудесного расточения даров ("Извлечение воды из скалы"), подходившие ему по размаху, а администрации скуолы - как символ благотворительности. На стенах с той же бравурой представлены новозаветные сцены: со свистом проносится множество обнаженных тел и эфемерных душ. Алтарный образ "Видение святого Роха" - это Тинторетто & сын. На мольбертах около алтаря выставлено также не лучшее "Благовещение" Тициана (1540). Деревянная резьба нижнего яруса стен относится к XVII веку и включает карикатуру на самого Тинторетто (ниже и левее "Моления о чаше").
В последнюю очередь, в 1580-е годы, уже старый Тинторетто написал полотна нижнего этажа. Постарайтесь сохранить на них силы, поскольку вещи тонкие и даже грустные. Верен себе Тинторетто в умопомрачительном "Благовещении", где голубь камнем падает прямо Марии на лоно, пока она отмахивается от роя ангелов. Тут Тинторетто выполнял прямые указания католической церкви, которая на Тридентском соборе (1545-1563) постановила дать отпор протестантизму, настаивая на буквальном присутствии в мире чуда и на том, что живопись должна быть единственным средством общения католиков с Библией (чтение не поощрялось). Стоящая к скуоле под углом церковь Сан-Рокко(пн-вс 8.00-12.30, 15.00-17.00) построена в эпоху Раннего Ренессанса, но радикально перекроена в XVIII веке и в результате имеет весьма официозный вид. Почти вся живопись в ней эмоционально фальшивая, а картины Тинторетто (которые он написал еще до скуолы, без участия учеников) практически не видны из-за освещения - то бликуют, то в тени. Если все это вас не пугает, то четыре собственноручных Тинторетто, посвященные истории святого Роха (1549), находятся в алтаре, в нижнем ряду. Чтобы отдохнуть от вакханалии живописи и увидеть хрупкую, нежную архитектурускуолы Сан-Джованни-Эванджелиста (Scuola Grande di San Giovanni Evangelista, San Polo 2454, Campiello della Scuola 041 71 82 34, пн 16.00-18.00), нужно обойти монастырь Фрари с любой стороны и выйти на калле Магадзен (Calle del Magazzen). Скуола будет слева. Она основана в 1261 году флагеллантами - монахами, предававшимися самобичеванию (эта практика была популярна в глубоко религиозном XIII веке и потом угасла). Получив в 1369 году в дар кусок креста, на котором был распят Христос, община стала купаться в пожертвованиях и смогла заказать цикл картин, посвященный Святому Кресту (шедевр Карпаччо и Джентиле Беллини, ныне в Академии художеств). А в XV веке построили новое здание. Оно раскрывается постепенно, как шкатулка, у которой множество потайных отделений. С калле Дзане (Calle Zane) театральная перспектива видна лучше всего: резное основание для флагштока, за ним великолепные врата, похожие на иконостас и увенчанные орлом (Пьетро Ломбардо, 1481); за этим "вестибюлем" открывается кампо с церковью слева и готическим фасадом скуолы справа; замыкает композицию палаццо. В здании скуолы - двухпролетная лестница (Мауро Кодусси, 1498), ведущая в часовню и парадный зал, законченный уже в XVIII веке. Попасть внутрь не очень просто, но возможно, заранее позвонив; живопись в парадном зале малоинтересная, как и церковь Иоанна Евангелиста, так что смотреть надо только лестницу.
От Риальто к вокзалу
В начале пути к вокзалу рынок все еще крепко держит вас: торговля идет и и на поперечном калле Боттери (Calle dei Botteri). Если вы пойдете по нему налево, то попадете в квартал весьма своеобразной торговли, от которого, правда, остались только атмосфера и название - Карампане (Carampane, как написано на стене первого же двора). На улице Карампане (Rio TerrИ delle Carampane, она же Rio TerrИ Rampani) вы заметите ограду с античными гермами и иначе взглянете на их обнаженную грудь, узнав, что оказались в гнезде жриц любви прошлого. Это не район красных фонарей - тот был в другом месте; девицам запрещалось покидать его на ночь, но они запрет нарушали и приходили cюда, на островок, где домами владела семья Рампани (палаццо Ка-Рампани на Rio Terra Rampani). Поэтому проститутки в Венеции - не куртизанки, а те, что попроще - получили имя карампане. Проститутки в целом были в Венеции гигантским социальным слоем; в начале XVI века их насчитывалось 11 650 на 160 тысяч жителей, треть всех женщин вообще. Дорогие рекламировали себя в специальном каталоге. В Венеции их не только не преследовали, но даже слегка поощряли, надеясь тем самым развить здоровую гетеросексуальность в матросском городе. Набережная у Риальто на стороне Сан-Марко до сих пор называется Fondamenta del Traghetto del Buso (buso означает "дырка"); по Rio Terra Rampani направо вы выйдете на Fondamenta delle Tette, "набережную сисек". На том же острове, к северо-востоку, находится скромная церковь Сан-Кассиано (San Cassiano, пн-вс 9.00-12.00, 17.00-19.15) которую проститутки считали своей. Проходя мимо, неплохо получить неожиданный подарок в виде трех хороших Тинторетто. Все три в алтаре, все 1565-1568 годов: "Голгофа", "Воскресение" и "Сошествие во ад", причем первая (слева) - с очень низким горизонтом, увиденная глазами человека, поверженного ниц перед ужасом истории, - есть памятник мирового класса. Что касается святого Касьяна, то он был учителем, которого убили его собственные ученики - перьевыми ручками (картина Антонио Балестра представляет этот достойный осуждения факт), после чего он покровительствует своим бывшим коллегам. Отсюда вы выйдете на кампо Санта-Мария-Матер-Домини (Campo Santa Maria Mater Domini), где древние палаццо и современные бары - в равной пропорции. Похоже, что с районом Карампане тут шла конкуренция: кампанилу в 1488 году заперли по решению Совета Десяти, поскольку она стала местом ночных оргий "содомитов и прочих непорядочных личностей". Вход в церковь Санта-Мария-Матер-Домини (Santa Maria Mater Domini, Девы Марии Матери Божьей) - из переулка. Миниатюрный храм - кристальный пример раннего Ренессанса (Джованни Буора или Мауро Кодусси, 1503): план стянут к центру (то есть к человеку), строгий серый мрамор, акцент на архитектуре, а не на картинах. Среди последних есть любопытный экземпляр - "Мучение святой Христины" Винченцо Катены, загадочного типа начала XVI века, который сочетал живопись с торговлей пряностями (был ли это самодеятельный художник или, что вполне по-венециански, практичный человек?). В чем мучение, уловить нелегко: Христина поклоняется Христу, стоящему на мягком коврике. Действие происходит на поверхности Больсенского озера (близ Рима), куда малолетнюю Христину бросили с привязанным к ногам мельничным жерновом, но он всплыл и вытянул ее за собой (здесь жернов держит стайка ангелов).
Через длинный Corte Tiossi и налево вы выйдете на небольшую набережную к гигантскому Ка-Пезаро (Сa Pesaro). Сейчас это Музей современного искусства (если честнее - искусства конца XIX начала XX века), и первым, что вы к своему изумлению увидите, будет огромное полотно Филиппа Малявина. Эти впечатления, однако, диссонируют с атмосферой квартала. Посмотрите лучше на палаццо напротив набережной Ка-Пезаро: оно украшено очень хорошей романской и готической скульптуройXIII-XIV веков. По медальону с изображением упитанного агнца палаццо получило название палаццо Агнусдио (Palazzo Agnusdio, то есть агнца Божьего). В соседнем переулке (Calle Tiossi) тоже кое-где скромно ведут себя красивые рельефы. Пересеките еще один канал, и вы выйдете на Salizzada San Stae, в правом конце которой стоит церковь Святого Евстахия (по-венециански Сан-Стае - San Stae, пн-сб 10.00-17.00, вс 13.00-17.00, июль-август пн-сб 10.00-17.00, вход €2, церковь входит в систему Chorus), чей фасад исполнен в шикарном стиле позднего барокко (1709) швейцарским архитектором Доменико Росси. Известна она главным образом представительной коллекцией современной ей живописи (заказ одновременно сделали крупнейшим художникам Венеции). Все картины в алтарной части. На правой стене "Мучение святого Варфоломея" Тьеполо (между нами говоря, ничего особенного), на левой "Освобождение святого Петра из темницы" Себастьяно Риччи (страшно лезут в глаза розовые пятки ангела); но идти сюда надо ради "Святого Иакова, ведомого к месту казни" Пьяццетты (на левой стене, 1717). Слепого старика скручивает веревкой молодой бандит с широким загривком, а тот даже не понимает, куда его тянут; Пьяццетта был одним из немногих, кто умел вырастить жестокую трагедию на почве прозы, а не поэзии. Миниатюрное здание слева, своими круглыми карнизами похожее на петровское барокко, - скуола-Тираоро-э-Баттиоро (Scuola Tiraoro e Battiloro, золотых дел мастеров) -это начало XVIII века, возможно, Гаспари. К концу республики скуола в прах разорилась: ревизоры обнаружили в ее активе 132 лиры против десяти тысяч долгов. Уходя по Salizzada San Stae, с левой стороны вы увидите палаццо Мочениго (Palazzo Mocenigo) начала XVII века с убранством следующего столетия. Сейчас в нем музей костюма; не стоит искать тут шедевров живописи, но если вас хоть сколько-нибудь интересуют шелковые чулки, сюда стоит заглянуть. Салиццада Сан-Стае и ее продолжения выводят на небанальное кампо Сан-Больдо (Сampo San Boldo), о котором вам вряд ли сообщат путеводители. От церкви Сан-Больдо (венецианское искажение святого Убальдо) осталась одна кампанила, но ее не сразу узнаешь: она переделана в жилой дом, к которому прильнуло палаццо XVII века. Геометрический узор с колодцем в центре воспроизводит (как обычно на венецианских кампо) линии тропинок, протоптанных когда-то в траве; но правильность узора странно неуместна. Здесь теперь не ходят не только туристы, но даже и венецианцы, и время забыло течь, как зеленая вода, окружающая кампо почти со всех сторон.
Направо по Calle del Tintor вы выйдете на Campo San Giacomo dell Orio, которое, возможно, называется по росшему тут лавру (alloro). Здесь солнечно, весело, люди заняты делом: изнутри церкви хорошо слышны удары бомбардирующего ее мяча. Церковь Святого Иакова, Сан-Джакомо-дель-Орио(пн-сб 10.00-17.00, вс 13.00-17.00, июль-август пн-сб 10.00-17.00, вход €2, церковь входит в систему Chorus), как обычно, стоит спиной к кампо, лицом к берегу бывшего островка. Храм, дошедший до нас, - XIII века, кампанила веком старше. Интерьер проникнут довольно живым духом: кажется, должно пахнуть ладаном, но не противно, а как где-нибудь в Вологде. Храм провинциально приземистый - пол много раз поднимали; уюта придает и деревянный свод XIV века. Капители - XII века, а две колонны (одна за кафедрой и одна в правом трансепте) привезены в 1204 году из IV Крестового похода (ионическая, из зеленого гранита, - возможно, древнеримская). Купель - XIII века, в стене "Оранта" того же времени. Что касается живописи, то более архаичные картины расцветают тут во всем своем обаянии. Это не относится ни к вещам из Старой сакристии (слева от алтаря), которые все написаны излишне продуктивным Пальмой Младшим в XVI веке, ни к полотнам в Новой сакристии (справа от алтаря), где все покрыла скучноватая школа Веронезе и Франческо Бассано (XVI век). В капелле Святого Лаврентия (по левой стене) - тоже вездесущий младший Пальма. Зато в алтаре "Мадонна со святыми" редкого художника Лоренцо Лотто (1546), перед ней икона распятия, приписываемая Паоло Венециано, а у входа в старую сакристию - алтарный образ Джованни Буонконсильо. В общем, если вы не будете здесь смотреть на этикетки, вы окажетесь правы. На том же острове, ближе к Большому каналу, в тихом месте стоит маленькая старая церковь Иоанна Обезглавленного (San Giovanni Decollato), то есть Иоанна Крестителя, по-венециански именуемаяСан-Зан-Дегола (San Zan Degola). Базилика начала XI века - уникальный случай в Венеции - полностью сохранила интерьер: деревянный свод, византийские колонны, в левой апсиде фрески XIII века, в правой - XIV. На внешней стене справа рельеф с изображением обезглавленного Иоанна, но на этом ужасы не кончаются: говорят, что здесь когда-то жил мясник Бьязио, скверный человек, который скормил своему кварталу немало расчлененных младенцев, прежде чем его разоблачили и казнили (не забыв назвать его именем набережную Большого канала Riva di Biasio). Если этой истории для развлечения ваших детей не достаточно, вы можете пройти несколько шагов до Музея естественной истории на берегу Большого канала в живописном здании Фондако-деи-Турки (XIV век, заново построенный в XIX, подробнее см. стр. 89). Там они смогут увидеть семиметровый скелет уранозавра, выкопанный в Сахаре. Музей давно закрыт на реставрацию, но вот-вот его обещают открыть. Ближе к вокзалу находится церковь Сан-Симеоне-Гранде (San Simeone Grande) - к ней вас выведет указатель на железную дорогу (Ferrovia). Слово "большой" относится к святому, а не к церкви: это пророк Симеон, в отличие от Симеона-апостола, патрона соседней Сан-Симеоне-Пикколо. Под навесом сбоку вы увидите рельеф, в местном фольклоре известный как "Святой-Симеон-я-здесь-ни-при-чем" (из-за жеста). На самом деле это изображение святого Ермолая (XIV век), чьи мощи находятся в церкви. Фасад 1755 года, скучный, как все фасады Джорджо Массари; внутри есть византийские колонны, а слева - "Тайная вечеря" Тинторетто (с фигурой заказчика). Большее впечатление произведет на вас статуя лежащего бородатого Симеона с открытым ртом; считается, что это 1317 год, однако ученые до сих пор сомневаются, так как ничего подобного в это время в итальянской скульптуре найти нельзя. Отсюда вы выйдете к мосту, а чуть левее стоит церковь Сан-Симеоне-Пикколо (San Simeone Piccolo). Лучший вид на нее - от вокзала: оттуда эта странная постройка с дегенеративно вытянутым куполом (малоизвестный архитектор Скальфаротто, 1718-1738) кажется гротескным видением, особенно если, не отрываясь, смотреть прямо в фас.3640576
Вокруг пьяццале Рома
Этот район не назовешь самым красивым или самым интересным в Венеции, но если вы в городе уже давно или не впервые, здесь стоит прогуляться, чтобы увидеть нечто совершенно нетипичное - открыток с этими зданиями вы не найдете. Начать следует с лежбища венецианских автобусов, пьяццале Рома (Piazzale Roma): желание уйти отсюда как можно скорее вполне понятно, но тем не менее бросьте взгляд на крытый гараж (garage comunale), неплохое произведение муссолиниевского модернизма (1931-1934). Обойдите его справа, и на пустынной набережной сзади вы обнаружите настоящий перл - церковь Иль-Номе-дель-Джезу (Il Nome di GesЭ, Имени Христова), она же Санта-Кьяра. Если слова -"Павловск", "Тома де Томон", "стиль ампир" отзываются в вашей душе облаком смутных чувств, - это ваша церковь (Джанантонио Сельва и Антонио Дьедо, 1815-1834). Монументальный портал - только начало; внутри две одинокие ионические колонны, алтарь перекрыт цилиндрическим сводом с серой гризайлевой живописью: церковь мужественная и грустная, как мавзолей архитектурной классике. Впечатление сильное, но к Венеции имеет отдаленное отношение. Более типичная постройка - дальше по той же набережной: церковь Сант-Андреа-делла-Дзирада (Sant Andrea della Zirada) XV века. Она всегда закрыта, снаружи рельеф с изображением апостолов Андрея и Петра. Вернувшись на пьяццале Рома, сверните на Fondamenta delle Burchielle вдоль узкого прямого канала; живописное здание табачной фабрики (ex-manifattura di tabacchi, XVIII век с дополнениями 1850-х и 1920-х) может против всякой логики настроить вас на мысли о Кармен. Духом романтического криминала овеяна и тюрьма в здании монастыря (от Fondamenta delle Burchielle по любому переулку; почему-то хочется идти по "улице мыслителей", Сalle dei Pensieri). В ее ансамбль включена и церковь Санта-Мария-Маджоре. Внутрь вы, понятно, не попадете, но Fondamenta Santa Maria Maggiore, где вход в тюрьму, - одно из самых идиллических мест в Венеции. Здесь никого нет, и можно часами лежать на зеленой траве и глядеть в небо. Самая оживленная артерия этого квартала - набережная Rio Nuovo. Если по ней вы вернетесь к неизбежной пьяццале Рома, то сможете опробовать редкое для Венеции удовольствие - городской парк, сад Пападополи (Giardini Papadopoli, по имени бывшего владельца). Именно на этом месте стояла церковь Санта-Кроче, которая дала название всему району; остатки ее можно вычитать в здании отеля Canal на набережной Большого канала. За безликим отелем Sofitel вы обнаружите то, чего полно в Москве, Петербурге или Париже, а в Венеции - как вы вдруг поймете - нет совсем: тяжелый коринфский портик правительственного вида. Это гигантская церковь Сан-Николо-да-Толентино (San NicolШ da Tolentino или просто Толентини); портик 1714 года (Андреа Тирали), интерьер 1602-го (Винченцо Скамоцци). Снаружи - импозантный причал (церковь раз в году посещалась дожем), а внутри, опять-таки, редкости: две картины приезжих авторов. Слева от алтаря "Святой Иероним с ангелами" немца фламандской школы Иоганна Лисса (1628), под углом к нему одновременное "Милосердие святого Лаврентия" генуэзца Бернардо Строцци. В алтаре по левой стене еще одно барочное чудо, и тоже генуэзского автора: монумент патриарху Франческо Морозини (не путать с адмиралом) работы скульптора Филиппо Пароди (1678). Здесь так много суетящихся фигур, что даже покойник не выдерживает и привстает на ложе. Не ставьте точку на церкви Толентини: выйдя из нее и выдохнув разом тяжелую атмосферу барокко, сойдите по ступенькам направо, и вы увидите миниатюрный шедевр XX века - вход в зданиеархитектурного факультета университета, (Facolta di Architettura) исполненный в 1985 году по проекту изумительного венецианского архитектора Карло Скарпа (в течение многих лет он был деканом факультета). Эту тонкую архитектуру нужно созерцать долго и внимательно. Внутри есть (его же) водоем в виде лежащего классического фронтона, а также магазин книг по архитектуре и кафе. Все это располагается в здании бывшего монастыря ордена театинов, откуда и пошло слово "Толентини".3
Дорсодуро Ориентация
Дорсодуро означает "твердый хребет": первые беглецы с суши обнаружили здесь куски устойчивой почвы. Эта безмятежная твердость как-то чувствуется до сих пор. Здесь, как нигде в Венеции, много воздуха и простора; не только красота, но и время и пространство, чтобы ее пережить. На площади Сан-Марко вы один из тысяч; в Дорсодуро Венеция дарит вам иллюзию того, что вы единственный, эту вечную предпосылку любви. У Дорсодуро две очень разные части: восточная и западная, правая и левая. В первой высокие цены на жилье, здесь царит состоятельная тишина, продуктового магазина не найдешь. В этом районе есть нечто абстрактное, и не случайно его облюбовали модернисты. Их храм - музей Пегги Гуггенхайм, подруги сюрреалистов. Глазами сюрреалиста стоит взглянуть и на другие сокровища этого квартала: Джорджоне в Академии; "век маски" в Ка-Реццонико, музее XVIII века; облако барочной церкви Салюте. Здесь нет реального государства Венеция - только миф о светлой Аркадии; почти все в этом районе напоминает о конце Венеции, а не о ее начале. Иначе в западной части: здесь много здоровой бедности. Можно поесть макарон, забрести в порт, увидеть древнюю церковь венецианских бандитов (Сан-Николо-деи-Мендиколи), и даже самый крепкий в мире настой Веронезе (в церкви Сан-Себастьяно) кажется простым и полезным для души и тела. Между правым и левым флангом есть и центральный, центристский Дорсодуро, университетский квартал. Это кампо Санта-Маргерита, неофициальный центр города: интеллект, современность, открытость, в том числе и открытость далеко за полночь.
От Академии до Салюте
Перейдя мост Академии, турист появляется в Дорсодуро только для того, чтобы тут же встать в очередь в галерею Академии художеств. Но не стоит следовать дурному примеру: Академия (Accademia) - один из крупнейших музеев мира, так что сюда стоит прийти отдельно, причем с самого раннего утра. Тем более что этот музей - нечто внешнее по отношению не только к Дорсодуро, но и к Венеции: он родился, когда республика умерла, потому что, пока она была жива, живопись жила в церквях, а не в музеях. Наполеон, придя в ужас от финансовых дел Венеции, которая только и тратилась что на косметику, искусство и опиум для народа, в 1805 году закрыл монастыри-паразиты, а их сокровища (те, что не увез в Париж) сосредоточил в одном месте, создав картинную галерею. Были соединены три здания: церковь Санта-Мария-делла-Карита, стоящая боком к Большому каналу (Бартоломео Бон, 1441-1452), примыкающая к ней одноименная скуола (1343, виден готический портал) и монастырь (проект Палладио, 1561; во дворе фрагмент его архитектуры - два яруса застекленных арок). Заметнее всего, как обычно, худший кусок - банальный белый фасад с колоннами (1807-1811). У церкви была когда-то и кампанила, но еще до Наполеона, в 1741 году, она рухнула в Большой канал, аккуратно подняв на волне и выложив на берег все гондолы, что в этот момент находились неподалеку. Налево по Calle Nuova Sant Agnese идет путь к Музею Пегги Гуггенхайм. Перед сюрреализмом правильно будет вкусить немного маньеризма в палаццо Чини (Palazzo Cini) с коллекцией тосканской и феррарской живописи XV-XVI веков, однако пока (2003) коллекция на реставрации. Через кампо Сан-Вио, названное в честь святых Вита и Модеста, беззаботно слитых воедино (церковь Сан-Вио разрушена; на ее месте капелла с поздней мозаикой) вы выйдете на Fondamenta Venier на маленьком канале, живописно уставленном цветными лодками; отсюда вход в музей, а точнее Фонд Пегги Гуггенхайм (Fondazione Peggy Guggenheim). Он обосновался в цоколе недостроенного палаццо Веньер-деи-Леони, которое уже в XIX веке сдавалось внаем вместе с садом; там, где сейчас музейный магазин, в 1853 году снимал комнаты Петр Андреевич Вяземский. На его долю выпала страшная жара: князь сокрушался о недостатке зелени и называл Венецию "лысой красавицей". В начале XX века в бывшем палаццо жила поклонница футуризма маркиза Казати, красившая кусты в саду в лиловый цвет, а в 1948 году его купила племянница Соломона Гуггенхайма, не юная уже Пегги, которая как раз начала собирать коллекцию своих друзей и частично мужей - сюрреалистов и других гениев модернизма. Она прожила здесь тридцать лет, и теперь ее блестящая коллекция совершенно вросла в венецианский пейзаж. Зайти сюда нужно не по обязанности, а из желания приятно провести время: здесь прелестный сад, ресторан и выход на Большой канал.
За каналом лежит пустынный район тайных садов и кирпичных оград, украшенных старинными рельефами (вокруг Rio TerrИ San Vio). Если, напротив, пойти вдоль канала, то вы выйдете на крошечное кампьелло Барбаро (Campiello Barbaro), которое дается в руки только внимательным: они заметят мост идеальных пропорций, сельскую идиллию, замок людоеда за высокой стеной (палаццо Дарио, главный фасад которого выходит на Большой канал). Мемориальная доска сообщает, что в 1899-1911 годах здесь "жил и писал очень по-венециански" француз Анри де Ренье; именно романы Ренье (в переводе Кузмина) в свое время навели молодого ленинградца Бродского на мечту о Венеции. Тот же путь выводит к кампо Сан-Грегорио (Сampo San Gregorio) и сурового вида одноименной церкви (XV век). Ныне здесь реставрационные мастерские, а когда-то было бенедиктинское аббатство. У него два готических клуатра, один из которых спрятан в здании слева: можно приникнуть к щели в заборе, но лучше на секунду поймать его видение в открытых окнах здания, около которого вапоретто причаливает к остановке Salute. Церковь Санта-Мария-делла-Салюте (Santa Maria della Salute, пн-вс 9.00-12.00, 15.00-17.30), Марии Целительницы, или просто Салюте, была заложена во время эпидемии чумы 1630-1631 годов, третьей и последней. В предыдущую был поставлен палладиевский Иль- Реденторе (тогда обращались к Христу Спасителю); теперь настала пора просить защиты у Богоматери. В архитектурном конкурсе победил 26-летний Бальдассаре Лонгена, который предложил архаичный, византийский, восьмигранный план, прямо выражающий символику Марии (чрево, пребывание, защита, слава). Огромную церковь, для которой в ил было вбито более миллиона деревянных свай, строили полвека, и Лонгена еще успел за год до кончины увидеть свое лучшее творение завершенным. Бело-серый узор мостовой у подножия тоже нарисован им: перед нами очень сделанный, очень совершенный, очень округлый художественный продукт. Архитектор возводил не здание, но метафору: пышные формы облакоподобны, купол, вытянутый к небу, возносит статую Марии во славу, гигантские волюты поддерживают купол без труда (они в действительности ложные: купол деревянный и в поддержке не нуждается). Сегодня эти волюты напоминают скрученные пожарные шланги, и кажется, они вот-вот развернутся и брызнут во все стороны оргиастическим фонтаном. Эта очень католическая архитектура (мотив коронации Марии в православной иконографии не встречается) всегда пользовалась огромным успехом в России благодаря своему византийскому происхождению и огромному заряду мечты, который в ней заложен. Салюте посвящен особый праздник - 21 ноября; еще и в наши дни тысячи людей переходят в этот день Большой канал по наведенному мосту, чтобы попросить у Богоматери защиты для заболевших близких (моленная икона - критская, XII века, и считается чудотворной). Только в этот день можно увидеть церковь, какой ее нарисовал Лонгена: с широко распахнутыми дверями, откуда люди вступают прямо в центр - в лоно Марии. Обычно вход сбоку, а подкупольное пространство закрыто. Архитектура внутри главенствует над живописью, которая довольно посредственна (на стенах картины Луки Джордано XVII века, при входе в сакристию позднее "Преображение" Тициана). Чуть лучше живопись в сакристии: ранний алтарный образ Тициана ("Святой Марк со святыми", 1510) и три его плафона 1540-х годов ("Давид и Голиаф", "Авраам и Исаак" и "Каин и Авель"), а также "Брак в Кане" Тинторетто (1561), где резкая перспектива свидетельствует о стремительном наступлении чуда (на этом пиру Христос превратил воду в вино). От Салюте, переступив через студенток художественных вузов с альбомами на коленках, можно было бы выйти к стрелке острова (Punta della Dogana), но вот уже много лет этому мешает реставрация набережной. Пока только с воды можно увидеть Морскую таможню (Dogana di Mare), театральную декорацию работы инженера Джузеппе Бенони (1677-1682).37
Вдоль Дзаттере
Длинная широкая набережная между таможней и портом идеальна для прогулок философов, тренировок бегунов и безумств больших собак (их в Венеции можно встретить только здесь). В прошлом она была местом разгрузки товара: Дзаттере (Zattere) означает "плоты". Сегодня о них напоминают многочисленные наплавные рестораны. Здесь всегда солнце, а утром и вечером фотогеничные длинные тени. Отдельные куски Дзаттере имеют свои названия. От таможни идет Дзаттере-аи-Салони (Zattere ai Saloni), но если тут и есть салоны, они прячутся за зеркальными стеклами; на самом деле имеются в виду соляные склады, серьезный источник дохода республики. Помимо соли в этом квартале хранился и человеческий материал - здесь были приюты (а скорее тюрьмы) для рабов с Востока, которых готовили к обращению в христианство. О них напоминает название Rio TerrИ dei Catecumeni, "улицы неофитов". Длинное желтое здание с белым фронтоном (N108) построено Джорджо Массари в 1727 году и до XIX века было окружено рвами со всех сторон, пребывая в строгой и живописной изоляции. Дальше по Дзаттере - те самые соляные склады (нынешнее здание XIX века) и открыточный вид на узкий Rio della Fornace, на правой стороне которого, в розовом домике с альтаной (N252), квартировал английский поэт-авангардист и музыкальный критик Эзра Паунд. Паунд пользуется безупречной литературной и неоднозначной политической репутацией - после того как поддерживал фашистский режим и за это провел годы в тюрьме. Дальше по набережной, за непримечательной церковью Святого Духа (Spirito Santo) XVI века, идет кусочек, который почему-то не называется Дзаттере - вы увидите ту самую надпись "Fondamenta degli Incurabili", "Набережная неисцелимых", которая в свое время поразила Бродского и дала название его эссе. Весь квартал занимает каре Каза-дельи-Инкурабили (Casa degli Incurabili), приюта для неисцелимых (больных сифилисом) постройки Сансовино (XVI век). Как обычно в Венеции, здание совмещало функции больницы, приюта и публичного концертного зала. Неотъемлемой частью Дзаттере является и вид на Джудекку, отделенную широким каналом, - это единственное место в Венеции, бередящее память о Неве, прежде всего о Васильевском острове, и неудивительно, что оно так тронуло Бродского. Джудекка застраивалась как роскошный задник, театральный вид; прежде всего к нему приложил руку Палладио, нарисовавший главные фасады этой божественной линии - скульптурный Сан-Джорджо на острове слева, плоскую бумажную Дзителле чуть правее, куб Иль-Реденторе еще дальше вправо. Именно отсюда, а не с самой Джудекки, хорошо сравнивать их между собой. Этим занимался и английский романтик, фанатик Средневековья Джон Рескин - из своего окна в гостинице La Calcina на вашем пути. Он, правда, страстно ненавидел Палладио, которого считал королем официоза, и проводил время за выдумыванием все более бранных слов для описания его архитектуры
Справа открывается симпатичное (то есть с деревьями и лавочками) campo Sant Agnese, на котором стоит невзрачная ранняя (XII XIII веков) базиликаСант-Аньезе (Sant Agnese, открыта только для мессы утром по воскресеньям). Затмевает ее стоящая на Дзаттере импозантная церковь Санта-Мария-дель-Розарио, больше известная как Джезуати (Gesuati, пн-сб 10.00-17.00, вс 13.00-17.00, июль-август пн-сб 10.00-17.00, вход €2, церковь входит в систему Chorus). Это название связывает ее с орденом иезуатов (не путать с иезуитами), но построена она в 1726-1735 годах, когда орден иезуатов уже прекратил свое существование, и принадлежит доминиканцам, рьяным пропагандистам католичества, прежде всего - культа Марии и связанных с ней мистических таинств (отвергнутых протестантами). Одним из символов этих таинств выступали четки (rosario). Церковь Джезуати - выдающийся пример эмоционального зомбирования прихожан, над которым трудились архитектор Джорджо Массари, скульптор Джанмария Морлайтер и живописец Джамбаттиста Тьеполо. Внутри глубокий алтарь с колоннадой и куполом эффективно кружит верующим головы. Великолепно обманчивые росписи Тьеполо зашкаливают то в скульптуру, то в архитектуру, то в реальное пространство: святые то и дело в него вываливаются, заступая за край рамы. Росписи плафона лучше всего смотреть во второй половине дня, когда реальный свет падает оттуда же, откуда нарисованный. По правой стене храма прихожан с притворной скромностью соблазняют дамы Тьеполо (Мария со святыми Екатериной, Розой и Агнессой, 1740) и мальчики Пьяццетты (святые Винцент, Гиацинт и Людовик Бельтран, нервически бьющиеся среди облаков). Посреди всего этого канкана чужим кажется трагическое "Распятие" Тинторетто (около 1555, третий образ по левой стене) - вещь из совершенно другой оперы и уж точно не из оперетты. Рядом с этой церковью - более скромная Санта-Мария- делла-Визитацьоне (Santa Maria della Visitazione, пн-вс 8.00-12.00, 15.00-19.00) с изящным ломбардским фасадом раннего ренессанса (1423). Она разграблена Наполеоном, остался только драгоценный потолок XVI века, расписанный художниками из Умбрии, но это немало: примеров искусства из центральной Италии в Венеции почти нет. Справа от входа в церковь - редчайший образец почти исчезнувших в Венеции "львиных пастей" (bocca di leone), окошечек для анонимных доносов (они использовались вплоть до наполеоновских времен). Эта была предназначена для жалоб по линии тогдашней санэпидстанции (magistrato della SanitИ). По такой жалобе виновного в неурочном выбрасывании мусора (большая проблема современной Венеции) могли и посадить.
Дальше на вашем пути кафе-мороженое Nico, столь же прославленное, сколь и скромное; тут объявления об обмене квартир и высиживании кошек, тут центр социальной жизни квартала. Другая важная институция - за углом, на Fondamenta Nani: рюмочнаяAl Botegon, где пьют и закусывают, сидя прямо на ступеньках моста. Белая церковь Сан-Тровазо (San Trovaso, пн-сб 8.30-12.00, 15.00-18.00 )названа, как канал и находящиеся рядом мастерские по ремонту гондол (squero, с их сползшими в воду черными скользкими гондолами), в честь святых Гервасия и Протасия, на которых венецианский язык сэкономил. Теперешнее здание - рубежа XVI-XVII веков, но церковь тут стояла с древности: по преданию, она разграничивала территории двух люмпен-пролетарских кланов - николотти (приход Сан-Николо, в конце Дорсодуро) и кастеллани (приход Сан-Пьетро-ин-Кастелло, далеко на востоке). Якобы именно поэтому у церкви два одинаковых фасада - чтобы в случае браков между семьями из разных кланов гости выходили с разных сторон. Внутри церковь бесплатная и простая, даже простодушная. При этом она служит обрамлением двум выдающимся Тинторетто: "Искушению святого Антония" с ангелом, летящим вниз головой (в левой апсиде алтаря), и "Тайной вечере" (в соседней капелле). В главном алтаре еще два Тинторетто, но его руки там уже мало, в основном это сын. Рядом с "Искушением" небольшая картина, на которую не надо жалеть 50 центов на освещение: "Святой Хризогон" Микеле Джамбоно (около 1450) очаровательный, золотой, игрушечный продукт поздней "интернациональной готики". Кампо перед церковью, как часто бывает в Венеции, приподнято: это делалось для изоляции колодца (то есть цистерны с дождевой водой) от соленых вод лагуны. Рядом можно безнаказанно полежать под деревом в кусочке сельского пейзажа, который относится к гондольным мастерским (squero). В прошлом такие мастерские были распространены, как сегодня шиномонтаж; сегодня это скорее туристический аттракцион. Если вы пойдете отсюда не по Дзаттере, а параллельно, вдоль узкого канала по Fondamenta Bonlini (мимо тайных садиков и интимных причалов домов, выходящих на Дзаттере), то метров через двести, миновав больницу Оньиссанти (на канале за ней - один из немногих в городе светофоров), увидите настоящую, а не туристскую лодочную мастерскую D.Tramontin & Figli, где гондолы непринужденно валяются рядом с моторками.
