В “Слове” говорится об историческом событии, неудачном походе на половцев князя Новгород-Северской земли Игоря Святославовича в 1185 году, в котором он потерпел поражение и потерял войско.
История открытия
Слово о полку Игореве" было открыто в начале 90-х годов XVIII в. в одной древней рукописи знатоком старинной книги, историком и археологом графом А.И. Мусиным-Пушкиным. Высокую оценку поэтических достоинств древнего произведения сразу же дали М.М. Херасков, Н.М. Карамзин. А в 1800 г. "Слово..." было издано под заглавием "Ироическая песнь о походе удельного князя Новагорода- Северского Игоря Святославича. ". Ближайшими помощниками А.И. Мусина-Пушкина в осуществлении этого издания были А.Ф. Малиновский и Н.Н. Бантыш- Каменский. Они же были первыми исследователями "Слова...", открытие которого было большим событием в культурной и литературной жизни России. Из-за трудности чтения текста, который относится, по-видимому, к XVI веку, когда в Новгородской или Псковской области был переписан этот сборник, в печатное издание вкралось много ошибок, а некоторые места так и остались тёмными, непонятными. Исправить же их в более позднее время стало ещё труднее, так как во время пожара Москвы в 1812 году дом Мусина-Пушкина сгорел; сгорела и вся библиотека, в том числе и найденный в Ярославле сборник. Сохранились первое печатное издание «Слова» и тот рукописный экземпляр, который был послан Екатерине II.
Факт пожара стал поводом для появления сомнений в подлинности и древности "Слова...". Подделку приписывали то самому А.И. Мусину-Пушкину, то Н.М. Карамзину . В защиту произведения выступили многие ученые, поэты, историки (Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин, В.К. Кюхельбекер и др.). В XX в. скептическое отношение к "Слову..." вновь возродилось, несмотря на то, что еще во второй половине XIX в. были открыты произведения XIV-XV вв., в которых налицо влияние "Слова..." ("Задонщина", "Сказание о Мамаевом побоище
Датировка:
Автор:
11. Своеобразие композиции, стиля, образной системы «Слова о полку Игореве». Художественная форма «Слова о полку Игореве» тесно связана с его идейным содержанием и не отделима от него. Она народна в самом широком смысле этого выражения: она близка к народному устному творчеству , она тесно связана с живой устной русской речью и с русской действительностью. Образная устная русская речь XII в. во многом определила собой поэтическую систему «Слова о полку Игореве». Автор «Слова» берет свои образы не только из фольклора, он извлекает их из деловой речи, из лексики военной и феодальной. Автор «Слова о полку Игореве» поэтически развивает существенную образную систему деловой речи и существующую феодальную символику. Деловая выразительность превращается под его пером в выразительность поэтическую. Терминология получает новую эстетическую функцию. Он использует богатства русского языка для создания поэтического произведения, и это поэтическое произведение не вступает в противоречие с деловым и обыденным языком, а, наоборот, вырастает на его основе. Образы, которыми пользуется «Слово», никогда не основываются на внешнем, поверхностном сходстве. Они не являются плодом индивидуального «изобретательства» автора. Поэтическая система «Слова о полку Игореве» развивает уже существующие в языке эстетические связи и не стремится к созданию совершенно новых метафор, метонимий, эпитетов, оторванных от идейного содержания всего произведения в целом. Целый ряд образов «Слова о полку Игореве» связан с понятием «меч»: «Олегъ мечемъ крамолу коваше»; Святослав Киевский «бяшеть притрепалъ... харалужными мечи» ложь половцев; Игорь и Всеволод «рано еста начала Половецкую землю мечи цвълити»; «половци... главы своя подклониша подъ тыи мечи харалужныи»; Изяслав Василькович «позвони своими острыми мечи о шеломы литовьскыя», а сам был «притрепанъ литовскыми мечи»; обращаясь к Ярославичам и Всеславичам, автор «Слова» говорит: «Вонзите свои мечи вережени».
Такое обилие в «Слове о полку Игореве» образов, связанных с мечом, не должно вызывать удивления. С мечом в древнерусской жизни был связан целый круг понятий. Меч был прежде всего символом войны. «Зайти мечем» означало завоевать; «обнажить мечь» означало открыть военные действия, напасть. Меч был эмблемой княжеской власти. Миниатюры Радзивиловской летописи неоднократно изображают князей, сидящих на престоле с обнаженным мечом в правой руке. Меч был символом независимости. Прислать свой меч, отдать меч врагу символизировало сдачу. Меч был, кроме того, священным предметом. Еще языческая Русь клялась на мечах при заключении договоров с греками (911 и 944 гг.). Позднее мечи князей-святых сами становились предметами культа (меч князя Бориса, меч Всеволода-Гавриила Псковского). При этом меч всегда был оружием аристократическим. Он употреблялся либо князем, либо высшими дружинниками по преимуществу.
Эта символика меча в древнерусском дружинном обиходе накладывает особый отпечаток на употребление слова «меч» в «Слове о полку Игореве», создает ему особую смысловую насыщенность. «Половци... главы своя подклониша подъ тыи мечи харалужныи», — здесь слово «мечи» употреблено во всем богатстве его значений: повержены половцы мечом войны и мечом власти. «Подклонить головы под меч» означает одновременно и быть ранеными, и быть покоренными. Особая группа образов в «Слове о полку Игореве» связана с географической терминологией и географической символикой своего времени. В Древней Руси были обычными определения страны по протекающей в ней реке. Выражения «повоевать Волгу», «ходить на Дон» — обычны в древнерусском языке для обозначения «повоевать страны по Волге» или «ходить походом в земли по Дону». Так же точно и в «Слове о полку Игореве» реками обычно определяются страны, расположенные по этим рекам: по Дону, по Волге, по Немиге, по Дунаю и др. Границы княжеств не запечатлевались в сознании автора «Слова». Он никогда не говорит о княжествах, не называет их, а определяет страны по городам или по рекам. Образы «Слова» тесно связаны с его идеями. Эстетический и идеологический моменты в образе неотделимы в «Слове о полку Игореве», и в этом одна из характернейших его особенностей. Так, например, обычные образы народной поэзии, заимствованные из области земледелия, входят не только в художественный замысел автора «Слова», но и в идейный. Образы земледельческого труда всегда привлекаются автором «Слова» для противопоставления войне. В них противопоставляется созидание разрушению, мир войне. Благодаря образам мирного труда, пронизывающим всю поэму в целом, она представляет собой апофеоз мира. Она призывает к борьбе с половцами для защиты мирного труда в первую очередь: «тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждьбожа внука»; «тогда по Руской земли ретко ратаеве кикахуть, нъ часто врани граяхуть, трупиа себе деляче, а галици свою речь говоряхуть, хотять полегьти на уедие»; «чръна земля подъ копыты костьми была посеяна, а кровию польяна: тугою взыдоша по Руской земли»; «на Немизе снопы стелютъ головами, молотятъ чепи харалужными, на тоце животъ кладутъ, веютъ душу отъ тела. Немизе кровави брезе не бологомъ бяхуть посеяни, посеяни костьми рускихъ сыновъ».В этом противопоставлении созидательного труда разрушению, мира — войне автор «Слова» привлекает не только образы земледельческого труда, свойственные и народной поэзии (как это неоднократно отмечалось), но и образы ремесленного труда, в народной поэзии отразившегося гораздо слабее, но как бы подтверждающего открытия археологов последнего времени о высоком развитии ремесла на Руси: «тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше и стрелы по земли сеяше», «и начяша князи... сами на себе крамолу ковати»; «а князи сами на себе крамолу коваху»; «ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харалузе скована, а въ буести закалена». «Слово» — не запись устно произнесенной речи или спетой исторической песни. «Слово» было с самого начала написано его автором, хотя автор и «слышал» все то, что он писал, проверял на слух его ритм, звучание, обращался к своим читателям, как оратор к слушателям, а иногда и как собеседник.Письменное происхождение «Слова» сказывается прежде всего в смешении различных приемов устного народного творчества. В «Слове» можно найти близость и к устной народной причети, и к былинам, и к славам, которые пелись князьям, и к лирической народной песне. Такого смешения фольклор не знает. Не знает фольклор и того сложного построения, каким отличается «Слово». В особенности противоречат фольклору постоянные и типичные для «Слова» обращения от современности к прошлому. Наконец, в «Слове» имеются и отдельные книжные выражения: «растекашется мыслию по древу», «скача, славию, по мыслену древу», «истягну умь крепостию своею», «свивая славы оба полы сего времени, рища въ тропу Трояню», «спала князю умь похоти» и некоторые другие. Замечательно, однако, что все эти немногие книжные обороты встречаются по преимуществу в начале «Слова». Из всех частей «Слова» его первая часть — там, где автор колеблется в выборе своей манеры, — ближе всего стоит к книжной традиции, хотя и не подчинена ей целиком. С развитием своего произведения автор «Слова» решительно отбрасывает все эти отдельные элементы книжной речи и пишет так, как говорит: горячо, страстно, проникаясь единственным стремлением убедить, взволновать, возбудить в своих читателях патриотические чувства. Перед нами, таким образом, не следование традициям книжности, а отход от этих традиций, отход, который совершается в «Слове» тут же, на глазах у читателя, по мере того как голос автора крепнет в его обращении к своим современникам.Несмотря на всю сложность эстетической структуры «Слова», несмотря на то, что «Слово» тесно связано с устной народной поэзией, несмотря на то, что в основе многих образов «Слова» лежат военные, феодальные, географические и тому подобные термины своего времени, обычаи, формулы и символы эпохи феодальной раздробленности, взятые из разных сфер языка и из разных сторон действительности, поэтическая система «Слова» отличается строгим единством. Это единство обусловлено тем, что вся терминология, все формулы, все символы подверглись в «Слове» поэтической переработке, все они конкретизированы, образная сущность их подчеркнута, выявлена, все они в своей основе связаны с русской действительностью XII в., и все они в той или иной мере подчинены идейному содержанию произведения.
Датировка:
Автор: