Вас пригласили в гости

Сотворение двух миров

Сначала был Петр I и он создал всё сущее, но было оно кривое, корявое и кое-как, зато на века, потому что из гранита. А потом пришел Пушкин и стал вокруг сущего бродить: то песнь заводит, то сказку говорит, воспевает, словом. От такого воспевания всё сущее обросло легендами, мифами, мхами и паутинами и стало тем, чем стало – Петербургом.

В то же самое легендарное время, но хронологически значительно раньше, жил да был Юрий Долгорукий и руки у него были очень долгими. Этими руками он подгребал под себя землю и всякое другое разное, подгребал, подгребал, а потом вылепил Москву. И была она чудо как хороша, потому что лепные изделия гораздо нежнее каменных. А если у мастера ещё и руки долгие, а не кривые, то вообще заглядение. И стали на Москву зариться всякие басурмане, и зарились 333 года и ещё потом недели три, пока не пришел Иван Сусанин и не увёл всех басурманинов в леса и болота, где они и сгинули. После этого бусурмане на Москву зариться перестали, а начали в неё просто понаезжать.

Конспирология

Петр I, задумывая организовать на болоте столицу, радел не только о том, чтобы беспрепятственно грозить отсель шведу, окопавшемуся на том берегу, где сейчас окопалось Ленэнерго. Впервые царь посетил болото, раскинувшееся на месте будущего города-музея в ноябре. По свидетельству очевидцев, поздней осенью Питер практически непригоден для жизни. Так, для существования разве. Заметив это, царь задумал думу. "Революции, - мыслил он, - Бунты и восстания - они от чего происходят? От того, что простой человек смотрит и видит, как хорошо живется царю и его боярам и сравнивает это "хорошо" со своим "ничего" или даже "ничего хорошего". Так вот по замыслу моему надобно царя и всяких его бояр поселить в таких нечеловеческих условиях, чтобы простые люди навсегда уяснили - плохо, очень плохо живется начальству. Здесь как раз условия подходящие Во дворцах, впрочем, придется поставить дополнительные печки."

Так задумал он, так и устроил. Но Петр-царь опередил свое время. Никто не понял сей хитрой задумки и после его смерти в Санкт-Петербург потянулись всякие люди, жадные до столичной жизни. Когда в этих разрозненных людских массах постепенно пробудилось революционное сознание, на дворе как раз случилась осень. "И так жить тяжело, а тут еще это!" - сказали революционные массы и устроили революцию. Потому все проекты перенесения столицы из Москвы в Петербург следует рассматривать как попытку восстановить историческую справедливость и сделать так, как Петр задумал. Чтоб самому главному начальству жилось зябко, тревожно и промозгло, и на его место никто не претендовал.

Волшебные слова

Вообще москвичи - люди очень вежливые. Они "спасибо", "пожалуйста", "извините" и "будьте любезны" произносят по сто раз на дню. Идёшь, бывало, по бульварному кольцу, а там только и слышно: спасибо-пожалуйста, извините-разрешите.

-Дайте мне, пожалуйста, денег.
-Пожалуйста!
-Вот спасибо!
-А вернёте когда?
-Прошу прощения, никогда!
-Будьте любезны сейчас же отдать мне то, что я вам дал!
-Извините, мне некогда! Спасибо! Всего хорошего!

Или:

-Простите, я наступил вам на ногу, извините, я очень спешу на важную деловую встречу.
-Спасибо, что по головам не прошел.
-Извините, не подумал, в следующий раз так и сделаю!

То ли дело питерцы. Люди совсем невежливые и невоспитанные. Хмурые. Молчаливые.
Молча уступают друг другу дорогу - как будто так и надо. И место в транспорте тоже уступают - без слов. Денег в долг могут дать без всякой просьбы. И даже бровью не поведут, когда им возвращают всю сумму до копейки ровно через месяц. Хоть бы спасибо сказали - так нет же, воспринимают это как должное. Никакой культуры, словом.

И все-таки – поребрик

Поребрик - в дорожном строительстве — способ укладки профильного разделителя в случаях, когда тротуар приподнят по сравнению с проезжей частью.

Таким образом, для границы между тротуаром и проезжей частью, в случаях, когда тротуар приподнят над поверхностью проезжей части, а профильный разделитель уложен под углом к поверхности тротуара и дороги, верно название «поребрик». В случае же, когда тротуар и проезжая часть находятся на одном уровне и бордюрный камень уложен «заподлицо», верно наименование «бордюр».

Магия слова

Всем известно, что в Москве и Петербурге по-разному называют некоторые, совершенно одинаковые по сути своей предметы, как то - крупные хлебобулочные изделия из пшеничной муки, каменную каёмку, ограничивающую тротуар, внутреннюю общедоступную часть жилого дома, и так далее. Считается, что это происходит исключительно из-за культурно-климатических особенностей. Но наши добровольцы, посредством нечеловеческих экспериментов, поставленных друг на друге, установили, что каждое название возникло неспроста, в каждом заложена своя магия.

- Как можно есть булку с рыбным салатом? - возмущается оголодавший, но еще не впавший в грех всеяденья Питерец, - Булка - это же на сладкое!

- А ты представь, что это не булка, а белый хлеб! - предлагает рациональный Москвич и подмена срабатывает: с хлебом, даже и белым, салаты есть можно.
Бордюр, на который совершенно невозможно лихо запрыгнуть на велосипеде: такой он огромный, широкий, одно слово - бордюр, будучи временно переименованным в поребрик, перестает быть препятствием, превратившись в часть окружающей природы.

Ну и совершенно очевидно, что пьянствовать водку, курить сигареты и ругаться матом следует только в парадной (парадке, парадняке). В подъезде же можно разве что целоваться, да и то лучше добежать ради такого дела до лифта.

Вежливость и скорость

Московскому жителю, когда он приезжает в Питер, очень трудно бывает привыкнуть к тому, что все там такие ме-едленные и ве-ежливые. Медленный эскалатор, длинный-предлинный, везет его в недра медленного метро, а медленная тетка из будочки снизу вежливо, но тоже медленно ему кричит: "Пожалуйста, не бегите по эскалатору!" Москвич от этого "пожалуйста" офигевает и уже никуда не бежит, а только нетерпеливо топчется на ступеньке, на которой остановился.

Питерец, когда приезжает в Москву, тоже не сразу врубается, что к чему. Он подходит к кассе протягивает деньги и тихо так, чтобы не услышал стоящий за его спиною шпион, говорит: "Дайте, пожалуйста, проездную карточку." "Чего? Кого? Быстрее говорите! Не задерживайте очередь!" - кричит касса. Пока питерец собирается с мыслями и пытается говорить быстрее, очередь понимает, что из-за этого отморозка она уже везде опоздала и лупит его башмаками и авоськами, а стоящий за спиной шпион достаёт из кармана секретное шпионское оружие и добивает несчастного.

В Питере автомобильных пробок нет. Это просто автомобилисты так медленно передвигаются, что сторонним людям кажется, будто они попали в пробку. В Москве пробкой считается такое скопление машин, которое движется по проезжей плоскости со скоростью 60 км\ч и меньше. Питерский джентльмен всегда поможет даме выйти из автобуса - подаст ей руку, поможет медленно и величаво спуститься на асфальт. Московский джентльмен тоже поможет даме - обхватит ее за талию и кинет на тротуар. А потом еще одну, и еще. Когда ребенок просит что-то ему подарить, питерская мама хитро улыбается и говорит: "А где волшебное слово?" И ребенок говорит волшебное слово: "Пожалуйста!" А московский ребенок говорит волшебное слово "Быстро!"

Реклама по-питерски: "Зайдите, пожалуйста, к нам - вам у нас очень понравится!" Реклама по-московски: "Зайдите к нам сегодня, потому что завтра это будет уже неактуально!"
Питерские чиновники терзают посетителей так: "Пожалуйста, приходите завтра, а лучше послезавтра. Мы все это спокойненько с вами обсудим." Московские насмешничают в телефонную трубку: "Я через три минуты улетаю в Норильск на полгода, успеете подъехать – подпишу ваши бумаги."

-К нам вчера водопроводчик приходил, - рассказывает по телефону простая питерская старушка, - Три часа копался - так ничего не починил. Зато обращался ко мне на вы и по имени-отчеству. Очень обходительный юноша, я ему десятку в карман сунула.
-Вчера водопроводчик заходил, - сообщает в ответ московская бабушка, - В пять минут все починил, в три этажа меня матом обложил – тут я сразу поняла, что человек-то он серьезный, и дала ему полтинник.

Многоликие питерцы

У Питерца много имён. Ну, начать надо с того, что звать его могут как угодно: Вася, Марина, Азиз, Уважаемая Зоя Ивановна или, скажем, Галадриэль. Но так могут звать практически любого человека (а Галадриэлью - ещё и любого эльфа). Главная интрига заключается в том, что питерцы по-разному подчёркивают свою принадлежность к родному городу.

Вот, скажем, идёт нам навстречу Питерец. О нём мы можем сказать только одно: это человек культурный и воспитанный, живёт он в Санкт-Петербурге и не любит оригинальничать (потому что скромный, или потому, что у него нет фантазии, а может быть, его зовут Галадриэль - куда уж тут оригинальнее)

-Эй, Питерец! - кричат ему из окна, - Заходи вечером водку пить!
-Здравствуйте! - отвечает Питерец, задрав голову вверх, - Непременно зайду, спасибо.
Следом за ним, глядите-ка, топает Петербуржец. Он человек культурный, но невоспитанный. Свою культуру он несёт в тёмные и невежественные народные массы вполне агрессивно. Кого глаголом заживо сожжет, кому прилагательным наподдаст, кого существительным прихлопнет, а кого и междометием пырнёт.

-Эй, Питерец! - кричат ему из окна, - Заходи вечером водку пить!
-Здравствуйте! - отвечает Петербуржец, не подымая взгляда от асфальта, где он от своего дома до этого самого места насчитал уже пятьдесят восемь окурков, - Во-первых, я - Петербуржец. Питерец - это безграмотный вульгаризм, придуманный необразованными жителями Москвы и прочего Замкадья. Во-вторых…

-Ой, извините, мы обознались! - пугаются там, наверху, и окно со звоном захлопывается.
-Во-вторых - непременно зайду, - удивлённо бормочет Петербуржец.

Вот - Питерский. Его нетрудно отличить от собратьев.

-Эй, уроды с третьего этажа! - орёт он, - Это я, Питерский, с вами разговариваю. Я к вам вечером зайду и всю водку выпью!

-Здравствуйте! - робко откликаются с третьего этажа "уроды с третьего этажа",

- Во-первых, мы не уроды, а Питерцы. А во-вторых, водку вы обычно пьёте на четвёртом.
-Да буду я ещё этажи считать. Короче, уроды, я всё сказал! - отвечает Питерский.

А вот идёт Ленинградец. Это - человек старой закалки. Он может быть культурным, воспитанным, может быть культурным, но невоспитанным, воспитанным, но некультурным, не это главное. Главное - это то, что он родился в старые добрые времена, и примерно тогда же умер. В смысле - заживо законсервировался.

-Эй, Питерец! - кричат ему из окна, - Заходи вечером водку пить!

-Я - Ленинградец! - гордо отвечает Ленинградец, - Совсем распустились! В старые-то времена никто не орал: приходи, дескать, водку пить, сами приходили и наливали!

-Так не придёшь, что ли?

-В старые-то времена не пошел бы, а сейчас - какие времена, такие нравы, - отвечает Ленинградец, - Да приду, приду, каждый день прихожу ведь, чего орёте.

Теперь мысленно перенесёмся в Москву и поглядим на москвичей. В природе встречаются два вида москвичей: Москвич и Москвичка. Вот, поглядите сами. Это - Москвич, а рядом с ним - Москвичка. А вот - Москвич и Москвич. А это - Москвичка и Москвичка. Вот две Москвички и один Москвич. А это - его ни с кем не спутаешь - Петербуржец. Он мысленно перенёсся в Москву вслед за нами, чтобы под покровом ночи написать на Кремлёвской стене выстраданную истину: "Неправильно говорить "Питерцы", а правильно - "Петербуржцы", вы все - неучи, а я один умный!"

Психи

В каждом городе, особенно большом, всегда можно пойти по улице и встретить какого-нибудь психа. Развлечений много, поэтому психов пока не трогают, разве что поколачивают, да и то редко когда до смерти. Питерские психи, впрочем, и от побоев умудряются увильнуть. Идет питерский псих по улице, и в каждом человеке подозревает преступника или хотя бы маньяка. "Вот, вот, этот. Чего он на меня так смотрит? Ну и пусть у меня ширинка расстегнута, шапка набекрень, а ботинки разного цвета. Но дело-то не в этом! Он, наверное, просто убить меня хочет." А тот, что навстречу идет, он как раз тоже псих. Идет и думает: "И чего этот урод с расстегнутой ширинкой и в шапке набекрень на меня так смотрит? Ну и пусть на мне из одежды только купальная шапочка и болотные сапоги с начесом, но дело-то в другом. Он, наверное, что-то против меня замышляет!" И разбегаются в разные стороны.

Питерские психи вообще-то безобидные. Совсем не то - психи московские. Если питерский псих любит затаиться, так, что никто и не догадывается о том, что он псих, и вообще мало кто подозревает о его существовании, то московскому скрываться незачем. Он идет по главной улице, сам себе оркестр и дирижер, разговаривает на три голоса и вообще - производит много шума. Иной псих увяжется за каким-нибудь приличным господином, бежит за ним следом и на три голоса дразнится. Очень это оскорбительно приличным господам.
Вышагивает московский псих по улице, все на него оборачиваются, ему и любо. "Так, а почему этот на меня не смотрит? Этот урод, в шапке набекрень и с расстегнутой ширинкой? Ему что, неинтересно?" А это просто питерский псих перебегает из укрытия в укрытие, стараясь не обращать на себя лишнего внимания.
Если честно, то каждый горожанин в чем-то псих. Поэтому когда в Москве идешь, скажем, по подземному переходу в метро, слышен непрерывный гул. Люди думают, что это гудит разное мудрёное оборудование, и всякие там электрические поезда. А на самом деле это пассажиры тихонечко сами с собой разговаривают. Но это способен заметить только питерский псих, которому кажется, что все эти люди сговариваются, как бы лично ему какую пакость подстроить.

Романтика

Вообще-то у каждого человека свое представление о романтике. Один любит погружать руки (по локоть) в теплую кровь свежеубитой жертвы, другому достаточно посмотреть, как ежи совокупляются, а кому-то вообще цветочки больше нравятся. И все-таки есть какие-то общечеловеческие романтические шаблоны - их еще на святых валентинках рисуют и в день свадьбы желают.

По мнению москвича, романтика - это когда идешь с любимым человеком по свежевымытой утренней улице, светит солнце, любимый человек прижимается к тебе и ест мороженое, вокруг тепло, благостно и хочется целоваться. Питерец не согласен. Он убежден, что настоящая романтика - это когда ночь кромешная, молния блещет, гром громыхает, с небес изливаются рекордные количества дождя, любимый человек с кем-то другим ест мороженое у себя дома, а ты стоишь под окном, пьешь пиво и одновременно пытаешься терзать струны гитары.

Москвич считает, что разводные мосты - это страсть как романтично. Надо ночью обязательно всех перебудить и бежать смотреть, как большой кусок асфальта поднимается над уровнем остального асфальта, и медленно ползет вверх. А через час за километр от него другой такой же точно кусок асфальта ползет вверх. И еще один потом. С точки зрения питерца, разводные мосты - это не романтика, а крушение всех надежд. Бежишь-бежишь к любимому человеку - а на пути большой кусок асфальта вырастает. Или сидишь-сидишь у любимого человека, а он говорит: "Ну, пора тебе домой, а то скоро мосты разведут!" Ужасно бодрит!

Ужин при свечах москвич считает вполне себе романтическим времяпрепровождением. Если один москвич другому москвичу устраивает такой ужин - значит, он тонко чувствующий и нежно любящий индивидуум. С точки зрения питерца, ужин при свечах – это не романтика, а прекрасный способ сокрыть от своей половины наличие прыщей на лице, пятен на потолке, грязных ботинок на люстре, кошачьего писсуара посреди гостиной и нескольких престарелых родственниц, аккуратно распределившихся по всей квартире с целью подслушивания.
Москвич, недолго думая, покупает романтические подарки в Магазине Романтических Подарков, чему его половина радуется и тут же на месте вручает ответный романтический подарок – из этого же самого магазина. Питерец куда изобретательнее. А все потому, что до Магазина Романтических Подарков ему ещё ехать и ехать - собственно, в Москву. Зато он может подарок своими руками сделать, а может на барахолке купить. И половина его обрадуется - потому что в романтическом-то магазине всё одинаковое, рассчитанное на бездуховных, вечно спешащих москвичей, а тут – эксклюзив, пусть корявенький, чумазый какой-то, зато его не жалко для красоты на кухонную стенку повесить.

Под дождем

Москвич всеми средствами старается избежать попадания под дождь. Даже в самый солнечный день он берёт с собой три зонтика, болотные сапоги, плащ-палатку и отрез полиэтилена три на три метра.

В дождливый день москвич забирается в одноместный батискаф и сидит там, в ожидании конца света или хотя бы окончания дождя.

Питерец очень любит дождливую погоду. Когда-то давно он бежал через дождь, по лужам, со своей первой любовью, они держались за руки, и мир был совершенным, как одна огромная, сверкающая на солнце дождевая капля. Первая любовь давно исчезла из поля зрения, бегать уже как-то несолидно, но вдоволь промокнуть под дождём - о, этого удовольствия Питерца не лишит никто.

К тому же, в детстве у Питерца была очень суровая бабушка. Она ему запрещала ходить по лужам, чем нанесла серьёзную психологическую травму. Теперь, когда он сам себе хозяин, Питерец только и делает, что шлёпает по лужам, назло всем бабушкам, москвичам и исчезнувшим из поля зрения возлюбленным. Но главное - на радость себе.

Когда Москвич в детстве решил побегать по лужам, родители сразу поняли, что в доме растёт будущий мастер спорта по плаванью и отвели ребёнка в бассейн. Мастером спорта Москвич так и не стал, но чётко усвоил, что подавать надежды надо аккуратнее. С тех пор он контролирует всё, в том числе и погоду. Москва большая, и если дождь идёт в северной её части, то можете быть уверены, что в южной части его нет, и все настоящие москвичи собрались именно на юге, отправив на север туристов, гастарбайтеров и гостей из Санкт-Петербурга. Любой москвич скажет вам: "Как, вчера был дождь? Надо же, а я не заметил. Надо мной весь день светило солнце!" Попасть под дождь - это как расписаться в своей никчёмности, признать, что тебе подвластно всё-всё-всё, да не всё.

Питерцу не подвластно ничего, ну, разве что, погода. Всякий раз, когда он вспоминает о первой любви, над ним начинает накрапывать дождь. Если все питерцы одновременно выходят на улицу, чтобы повспоминать о первой любви, происходит наводнение, и Медный всадник скачет по лужам по колено в воде, вспоминая мимолётного Евгения. Только летом в Санкт-Петербурге случаются засушливые дни и даже недели: питерцы берут отпуск и уезжают в жаркие страны. И там сразу же начинаются тропические ливни.

Внутренний синоптик

Внутренний синоптик – это такой полезный и умный механизм, вмонтированный в каждого человека. Только вот не каждый человек умеет им пользоваться. Ну, он просто не знает, что в нём есть ещё и такая замечательная функция – встречаются же индивидуумы, которые, к примеру, по мобильному телефону только разговаривают, а фотографии фотографируют, извините, фотоаппаратом, в интернет ходят с ноутбука, а для побудки используют самый настоящий будильник: огромный, механический, дедовских ещё времён, потому что к остальным у них давно уже выработался иммунитет. Так и с внутренним синоптиком. Знакомая ситуация - с самого утра ещё точно знаешь, что будет дождь, и потому оставляешь зонтик дома, чтобы уж наверняка промокнуть. Но синоптик не виноват в том, что его не слушают, ему вообще на такие мелочи, как человеческое внимание, наплевать, он создан для того, чтобы погоду предсказывать.

Поскольку внутренний синоптик обычно настраивается на определенный климат, то глобальные переезды для него губительны. Он может либо сойти с ума и начать предсказывать разную фигню, либо ничего не заметить и шпарить, как и прежде.

Да что далеко ходить за примерами – вот смотрите, идёт по улице питерец. Он две недели назад переехал в Москву вместе со своим внутренним синоптиком, и наивно полагает, что уже акклиматизировался. Внутренний синоптик его не разубеждает. Не его это дело – разубеждать, он, как уже было сказано, создан для того, чтобы погоду предсказывать. Так вот, топает эта распрекрасная парочка по московским улицам, а в воздухе типичная такая предгрозовая тревога разливается. Ну, то есть, это питерец думает, что тревога, а москвичи, нечуткие люди, не замечают ничего, бегут по своим делам или прогуливаются по тротуарам. "Бегите-бегите! Гуляйте-гуляйте! Я-то знаю, что буря, скоро грянет буря." – неистовствует питерец. И не смотря на то, что зонтик он сегодня дома не забыл, бодрой рысью несется в какой-нибудь гостеприимный дом и там остается до вечера. А тревога продолжает клубиться над городом, но никакого «запланированного дождя» почему-то не происходит.

"Завтра будет дождь!" - демонически хохоча, объявляет питерцу его внутренний синоптик, и оба они - синоптик и его хозяин - заваливаются спать, перед сном твердо решив, что никуда завтра не пойдут и все планы отменят, потому что мокнуть до нитки дураков нет. На следующий день, как и предполагалось, небо чистое и ясное, ни следа былой тревоги. Никакого, даже самого завалящего дождичка не происходит. Внутренний синоптик посрамлен и на всякий случай предсказывает наводнение. Но питерец уже не верит ему, плещется себе спокойно в ванне, заливает соседей снизу – продолжать не буду, слишком уж это печальная история.

А вот, поглядите, другой сюжет - любознательный москвич решил посетить с ознакомительным визитом град Петров. Его уже предупредили, что на всё время поездки зонтик должен стать неотъемлемой частью его гардероба, а лучше даже завести сразу два зонтика - один для красоты, а второй - от дождя. Москвич исправно таскает с собой оба зонтика и не ошибается - всю неделю шпарит отборнейший дождь, бедняга полагает, что это город так подготовился к его приезду, а городу плевать, у него всегда такая погода. Но вот в одно прекрасное утро внутренний синоптик москвича протирает глаза и видит, что никакого дождя нет, а есть вместо него яркое солнышко. "Хозяин! Все путем! Вечером наконец-то пойдем гулять по набережным! Дождь кончился!» - ликует он и размахивает руками.

Вечером, прячась под мостом от ливня и порывистого ветра, легкомысленный москвич оплакивает свою горькую участь, а его внутренний синоптик уходит в глухую несознанку, оставив вместо себя автоответчик, который в любое время дня и ночи откликается на запрос хозяина бодрым перестуком капель по жестяной крыше. И, что самое обидное, ни разу не ошибается.

Хорошо выглядеть

Когда питерский житель утром подходит к зеркалу и без труда разлепляет глаза, чтобы рассмотреть свое прекрасное отражение, он говорит: "О, а сегодня я еще ничего, хорошо выгляжу. Можно будет вечером снова забухать."

А москвич тем временем тоже проснулся, глядит в зеркало, пытаясь ладонями разогнать в сторону ушей мешки под глазами, образовавшиеся от недосыпа, и если ему это удается, говорит: "О, а я неплохо сегодня выгляжу! Можно опять работать до полуночи!"

Когда злая сила гонит ленивого питерца в Москву, он, если не умирает в первые несколько дней от тягот столичной жизни, привыкает и начинает неуловимо меняться. Его приятное, округлое личико с ленивыми светлыми глазками приобретает резкие черты. Глазки начинают яростно и нетерпеливо блестеть из-под браво разросшихся в столичном климате строгих бровей, рынок изучать. Заскорузлые пальцы, заточенные под то, чтобы без труда открывать пивные бутылки, истончаются, выпрямляются и споро начинают бегать по клавиатуре. Когда такой, совершенно на себя непохожий питерец возвращается на родину, его встречают друзья, критически осматривают и говорят: "А ты ничего, хорошо выглядишь!" Даже если перед встречей с друзьями столичный гость несколько тягостных минут потратил на то, чтобы раздвинуть, как тучи, унылые мешки под глазами.

Когда москвич отправляется по делам в Питер и застревает там на несколько месяцев в приятной компании, с ним постепенно начинает происходить непонятное. Узкие плечики, которыми он привык пожимать в ответ на вопрос, а что он делает в субботу вечером, стали шире и крепче - теперь в субботу вечером, а также в воскресенье вечером, и в понедельник вечером, и уж непременно во вторник вечером москвич выпивает с друзьями. Его впалые щечки, которые он прежде то и дело пощипывал, когда узнавал о падении курса доллара, теперь налились здоровым румянцем, ну, относительно здоровым, таким румянцем, какой можно позволить себе в гнилом болотистом Петербурге. Узкий хищный нос с тремя ступенями очистки воздуха стал чутким и округлым: теперь он за два или три квартала чует аромат, источаемый свежеоткупоренной водочной бутылкой.

Возвращаясь в Москву, этот человек предстает перед коллегами по работе совсем в ином имидже. "Как ты отдохнул. Похорошел!" - фальшиво радуются за него коллеги, в остром приступе зависти даже не замечая того, что левый глаз пришельцу разлепить так и не удалось.

Вас пригласили в гости

Если вас приглашают в гости в незнакомый дом, в Питере как делают? Называют адрес: улица такая-то, дом такой-то, корпус-квартира-код, иногда станцию метро сообщат - от особого расположения к приглашаемому. В Москве все наоборот. Улицу и номер дома вам, скорее всего, не скажут. А объяснят так: "Такой-то вагон из центра. Направо-прямо, снова налево, выходишь из перехода, прямо через перекресток, налево будет стройка, направо - помойка, ты на них не смотри, потому что они выглядят неэстетично, потом будет такой столбик, ты не принюхивайся, на него собаки писают, но зато не пропустишь его ни за что, от него пять шагов направо, рядом будет камешек такой увесистый, ты подними его и кинь в третье слева окно пятого этажа, я выйду и встречу, потому что домофон не работает, значит, номер моей квартиры тебе знать не обязательно." С точки зрения ориентации на местности - весьма информативно. Но представьте себе, как человек, опаздывающий в гости, пытается на коленке быстро-быстро записать этот адрес. "напр. пр. пом. дом." Ничего не поймешь уже через день - вот и ходят по Москве унылые слоняльцы с бумажками, и заглядывают в окна третьих слева окон пятого этажа во всех подряд домах, в надежде отыскать заветные гости, пусть они были назначены хоть год назад. Поэтому постороннему наблюдателю ошибочно кажется, будто в Москве очень толпливо. На самом деле если приглядеться - это все одни и те же люди, их надобно взять за руку и отвести туда, куда им надо, а то прямо жалость разбирает.

Питерский хозяин, бывало, начнет объяснять гостю про налево-направо-мимо-парадной-по-поребрику, а потом отвлечется на пробегающую по двору мышку, а потом - на крадущуюся за ней кошку, а там - на вынюхивающую ее след собаку, а еще потом - на выкрикивающего имя утраченной собаки собаковода, а совсем уже после - на бегающую по двору жену собаковода, решившую, что муж ушел бухать к приятелю, но сперва собаку пропил, а собака была дорогая, породистая! Короче, не может питерец объяснить, как к нему идти. "Ну ты это, выйдешь из метро… Как выйдешь, там будет… Это… Ну, типа, я там и буду. Так и быть, встречу." Гость думает: "Вот какой радушный хозяин мне попался!" А хозяин не радушный, ему просто лень прокручивать в голове маршрут от ближайшего транспорта до своего дома - легче выйти на улицу и встретить, честное слово, тем более, что сигареты очень кстати закончились.

В Питере каждый вам готов дорогу указать и даже провести увлекательную обзорную экскурсию, потому что несколько лет назад власти города, в связи с юбилеем Санкт-Петербурга, заставили всех жителей вызубрить краткий туристический справочник за 1989 год, а тех, кто из Центрального района - за 2000, потому что они элита. "Ах, вы заблудились? - спрашивает питерец и ласково так улыбается, - Вам, стало быть, дорогу не найти? Вы, выходит, не знаете, где вы находитесь? Ну, так я вам скажу. Посмотрите налево - это гастроном. Данный гастроном был построен в 1978 году по ошибке прораба Петрова. Сначала здесь располагалась строительная площадка, а потом воздвиглись мощные сваи. Через несколько лет гастроном заработал. Сначала в нем продавали мужские носки, но потом началась Перестройка и…" - недослушав, гость в ужасе убегает в ближайший переулок и плачет там, от сознания своего бессилия и немножко - от величия развернувшейся перед ним истории отдельно стоящего гастронома, а еще от того, что хочется очень писать, а куда идти - непонятно, а писать в исторической подворотне - стыдно.

В Москве же, напротив, дороги вам никто не укажет. Коренные москвичи (то есть, люди, родившиеся и выросшие в столице) из коренного своего снобизма просто не снисходят до вопрошающего, а все прочие сами у всех дорогу спрашивают, но вы их опередили, и теперь они стоят перед вами, печально понурив голову, и думают, как бы этак ловко разговор поддержать. "Вам случайно не нужен подержанный автомат по переработке использованных стержней от шариковых ручек?" - бывало, найдётся иной сообразительный приезжий. "Ой, да, как раз нужен, а как вы догадались?" - и всё, дорогу можно уже ни у кого не спрашивать, потому что выгодный бизнес - вот он, сам пришел.

Поддерживать контакты

Москвич начинает заводить контакты ещё в детском саду. Запоминает: вот эта девочка, которую зовут Лида, может пригодиться через 20 лет, когда мне понадобится вне очереди сделать загранпаспорт, не стану дёргать её за косичку и называть жирной дурой. Потом школа, институт, работа. Если москвич пришел на вечеринку и познакомился там с любовью всей своей жизни, значит, это была плохая вечеринка: контакт-то по её результатам завёлся только один.

Даже у самого нелюдимого москвича к середине жизни накапливается такое количество знакомых, с которыми он не то, что встречаться не успевает – он имена-то их не помнит. Для того, чтобы москвич (и даже самый нелюдимый) не растерял свои контакты, человечеством изобретены социальные сети, блоги, ICQ, мобильные телефоны и электронная почта. Над устройством, которое само бы поддерживало за нас наши контакты: ходило в кафе поболтать с другими такими же устройствами, гуляло по улицам, пересекалось на встречах и показах – ученые пока ещё размышляют.

У педантичного москвича всё расписано: если пять часов в день отводить на поддержание контактов (отбирая эти заветные часы у сна), то за год как раз можно успеть увидеть всех-всех-всех. Если вы видите москвича, перебегающего с вечеринки на вечеринку, знайте – у него год заканчивается, и ему надо успеть повидаться с какими-то 1439-ю знакомыми. Уже с 365-ю. Уже с 46-ю. Уф, успел.

Где хранят свои контакты питерцы – неведомо, как они ими обзаводятся – тоже загадка, известно только, что если в хорошую погоду выйти на Невский проспект, то там можно встретить всех нужных людей разом. Невский проспект – это такое специальное устройство, помогающее питерцам поддерживать контакты. В том числе и с москвичами.

Экстрим

В Москве много есть такого экстрима, какого в Питере и не сыщешь. И, соответственно, наоборот. Идешь, например, по улице, кругом гололед и скользко. Что с тобой в Питере при таком раскладе может случиться? Да ничего страшного! Ну, может, упадешь, ногу сломаешь, или, если особенно повезет, сосулькой по голове огребешь. И все. Никакого адреналина. Тупо, банально, возможно - насмерть. То ли дело - гололед в Москве. Москву, как известно, убирает целая армия трудолюбивых дворников и не мене трудолюбивых машин. А еще Москва славится тем, что стоит на семи холмах. В теплое время года все эти изгибы городского рельефа выглядят весьма живописно. Но в гололед живописные коленца улиц превращаются в смертельно опасные аттракционы. Идет, например, москвич по какой-нибудь Трёхгорной улице, а это уже не улица, а ледяная горка. Москвич, конечно, радуется, что без всякого труда попадет на работу быстро и с ветерком. Весело скользит вниз - и попадает под трудолюбивую снегоуборочную машину.

Согласитесь, это гораздо эффектнее какой-то жалкой питерской сосульки, которая, может быть, еще и мимо просвистит. Да наверняка мимо! Питерские сосульки - они же такие непрактичные! Другая-то сосулька чётко видит свою цель - голову несчастного прохожего, а эти что? По сторонам глядят, любуются городом, ещё и цитировать начнут про себя что-нибудь про "люблю тебя, Петра творенье" - и тут - фшшш - втыкаются в сугроб и затихают. А могли бы сэкономить какому-нибудь хорошему человеку дипломат денег (на киллера).

Помимо зимнего экстрима, существует, понятное дело, экстрим летний, чтобы люди не оставались без адреналина на целых полгода. Потому что всё в природе устроено мудро и справедливо, а если мы этого не понимаем - нам же хуже! Вот, скажем, идёт подвыпивший питерец по мосту, идет-идет да и падает в речку. Потому что мост развели не ко времени, а оградить его специальными рогульками забыли. Или рогульками оградили, даже милиционерами оградили, но милиционеры погнались за неожиданным хулиганом, а тем временем из кустов вылезли неожиданные мародеры и утащили рогульки к себе на дачный участок.

Ни за что слегка подвыпившему москвичу не совершить в своей столице головокружительного полета с Дворцового моста в холодную отрезвляющую Неву. Они, москвичи, то есть, только и могут, что плескаться в теплых илистых озерах. Что с ними случится в таком озере? Ну, разве что рыба за ногу укусит, и то, не благородная корюшка, а килька какая-нибудь пошлая. А всего вернее - пустая консервная банка из-под этой пошлой кильки, с острыми ржавыми краями.

Одним из лучших поставщиков круглогодичного экстрима можно считать метро. Чего стоят одни только опасные московские турникеты, прихлопывающие неосторожного пассажира в самом интересном месте и в самый неожиданный момент! Разве могут убогие питерские вертушки с ними сравниться? Ну, намотается на неё ваш модный зенитовский шарфик, ну придушит вас слегка - вы даже испугаться не успеете. Чепуха! Никакого адреналина, гоните обратно деньги за жетон!

Ну и конечно - гвоздь программы - знаменитые ночные гонки на выживание. Изнеженные москвичи, привыкшие к тому, что до часу ночи метро еще вполне работает, очень редко опускаются до того, чтобы за ним бегать. "Ты что, дяревня? - элегантно растягивая гласные, спрашивают они у приезжего, - Чего за ним бегать? Оно же на месте стоит!" Зато привыкшие преодолевать и собственноручно создавать себе тяготы жизни питерцы частенько бывают замечены в бессмысленном беге вниз по эскалатору после того уже, как специальная будочная тетенька четко и внятно произнесла: "Куда прёшь, спортсмЭн, ушел уже последний поезд на Купчино!" А спортсмЭн продолжает бежать. Такие одинокие и бесстрашные бегуны никогда уже потом не выходят на поверхность. Всю ночь их терзают подземные чудовища, в дневное время скрывающиеся за дверцей с надписью "ДМС", а на утро глядишь - одной будочкой в питерском метро стало больше, а в будочке - тетенька какая-то новая и незнакомая, сидит, молчит и смотрит жалобно. А вспомнить о том, кем она была раньше и как сюда попала - не может.

Употребим?

Если питерцу сказать: "Ну что, употребим?" - он радостно убежит куда-то, а потом столь же радостно прибежит обратно, но уже с индивидуальной граненой посудиной. Он врубается! А если то же самое сказать москвичу, он никуда не побежит. Он рукав закатает и будет ждать, чем дело закончится, на понт его берут или чего вообще такое? Традиционное питерское обозначение занятия, отнимающего все свободное время и даже несколько часов от сна - запой. Напр.:"Мой-то работает запоем! Уж месяц как! Небось, бабу себе на работе завел." А вот москвич в подобной ситуации скорее употребит неологизм "подсесть": "Мой-то подсел на интернет! Уж месяц как! Небось, бабу себе в интернете завел!" Питерец считает наркотики несерьезным делом, развлечением клубной золотой молодежи, пить по-настоящему не умеющей. Ну подумаешь - укол! Укололся - и пошел. Вот ты попробуй в себя 2 литра водки влить - и не сблевать, тогда посмотрим. Москвич, в свою очередь, несерьезным делом считает алкоголь. Ха, водка, эка невидаль! В любом ларьке, на любом углу, любому дураку продадут бутылку, какую он сам захочет. Вот наркотики - признак избранности, элитарности. Если ты знаешь, где их добыть - значит, тебе доверяют, тебе сказали пароль, ты - особенный человек! Употребление алкоголесодержащих напитков считается в Питере занятием основательным, серьезным, кто не пьет - тот шпион, это уж точно, а если не шпион - значит, есть ему что скрывать, а это как дважды шпион. Неприятный человек. Нет ему веры. Наркоману тоже нет в Питере особой веры. А чего это он не пьет, когда все пьют? Ах, он курит? А все курят! Ах, он не то, что все курит? Да он, наверное, шпион! Пьющий, особенно часто и помногу человек в Москве вызывает чувство некой ласковой брезгливости пополам с жалостью - сходное чувство вызывают бородавчатые дети, которых жалко, конечно - такие маленькие, а уже в бородавках, а с другой стороны - противно гладить по голове - вдруг укусят и у тебя тоже бородавки образуются? Вечно опасающемуся шпионов и соглядатаев питерцу, куда легче честно и открыто затариться пузырем водки. Совершив это нехитрое деяние, питерец изыскивает средства на следующий пузырь. Затем, опустошив и его, изыскивает на улице неожиданных друзей, у которых обнаруживаются неучтенные средства на пузырь - так, постепенно, к концу рабочей недели, средства заканчиваются у всех алкоголиков квартала, надо бы на работу идти, а тут, как назло, суббота. А в понедельник у начальника зачем-то лопается терпение - и, глядишь, ты уже без работы. Какие тут наркотики! Было бы на что похмелиться. Москвич всегда деятелен и погружен в работу: ему надо работать, чтобы обеспечивать себя наркотиком, без которого у него ломки, из-за которых он не может работать, чтобы обеспечивать себя наркотиками…. Иной москвич так запутается, что начинает думать, будто работа - это и есть основной его наркотик, то есть - удовольствие. Поэтому в Москве так много трудоголиков. На самом деле это просто заблудившиеся наркоманы.

Культура пития

Культурное питие, как всем известно, происходит в культурных заведениях. Где надо сидеть за столом, наливать напиток из большой емкости в малую, говорить разнообразные слова и окурки засовывать в пепельницу, а не в ухо соседу. Питерцы в своих заведениях культурно выпивают водку, а москвичи почему-то чай. То есть, и те, и другие, конечно, пьют многие прекрасные напитки, но это так, баловство, а водка и чай - это практически ритуал.

Москвич говорит: "Вчера вкушали чай! Вкусили 8 сортов," - и прочие москвичи понимают, что имеют дело с настоящим интеллектуалом, у которого, к тому же, нет проблем с мочевым пузырём. А питерец говорит: "Мы вчера вкушали водку. Вкусили 5 литров!" - и с ним тоже все понятно сразу делается.

Выпив чаю, москвич становится самоуглублен и медитативен, что твой питерец. Сидит, молчит, в чашку смотрит, глаза ясные, сейчас поэму скажет. Но не скажет - потому что самоуглублен. Питерец, напротив того, хлебнув водки, покрывается нежным московским румянцем, говорит быстрее и громче обычного, даже иногда смеется, руками размахивает, заигрывает с питерцами симпатичного ему пола, и так далее. Когда "и так далее" начинает оскорблять нежные органы чувств прочих посетителей культурного заведения, питерца выводят вон и кладут на снег, чтобы пришел в себя и стал нормальным питерцем. Когда снега нет - питерца суют головой в ближайшую речку. Потому что в Питере везде поблизости от культурных заведений текут какие-нибудь речки: Мойка, Фонтанка, Нева разнообразного разлива, Грибоедов канал, Крюков канал, Карповка, Шкиперский проток, Пряжка вот тоже, Охта там разная, Лубья, Сестра, Оккервиль, Муринский Ручей, так что если снега нет - все равно можно в момент протрезветь. В особо засушливый районах всегда есть надежда на внезапный и своевременный прорыв канализации.

Дома, конечно, питерец пьет чай, очень горячий, чтобы согреться - потому что у него малокровие, батареи всю зиму холодные, электронагреватель сперли молдавские водопроводчики, приходившие чинить батареи, и вообще есть нечего, потому что жена-стерва не хочет готовить (муж-поэт не хочет зарабатывать). А москвич - тот дома пьет водку. Потому что он тоже живой человек и выпить ему хочется

Климат

В давние времена Москва очень часто страдала и портилась от пожаров. А Петербург чуть попозже, но все равно в давние времена, страдал и портился от наводнений. С тех пор многое изменилось, в Москве завелись пожарные, в Питере - водолазы, так что еще ничего, жить можно. Но климат, вот в чем пакость, остался прежним. То, что для москвича - ливень, для питерца - изморось. То, что для питерца засуха, для москвича опять же - изморось. Так что если, скажем, москвич приезжает в Петербург, он сразу заболевает насморком. Потому что ему кажется, что кругом очень мокро. Москвич спит на сырых простынях, укрывается сырым одеялом, вытирает лицо сырым полотенцем, пьет сырую воду, ест сырые завтраки, пока, наконец, в одно прекрасное полнолунье не приходят сырые болотные черти и не утаскивают его с собой. Они немножко мучают москвича и обидно над ним шутят, но потом отпускают. И понимает он, что это - хорошо! Постель уже не кажется ему сырой, полотенце - влажным, молоко - излишне жидким. Это с ним произошла акклиматизация и он уже больше не москвич, а питерец. Когда питерец приезжает в Москву, ему наоборот становится очень сухо и он заболевает кашлем. У него сохнут волосы, сохнет кожа, чай, поставленный около компьютера, высыхает за 2 дня, и сам питерец тоже сохнет, чахнет, но сдохнуть ему не дают, так как из недр земли в самое темное новолуние вылезают страшные Сушеные Рыбы, глумятся над питерцем три дня и три ночи в заброшенном сухом бассейне, а затем выпускают, и ему уже не кажется, что все вокруг сухое и ломкое. Это значит, что он теперь стал москвичом и мэр Лужков может смело ставить ему в паспорт штамп о прописке. Когда Сушеных Рыб научат брать взятки, они и сами будут такой штамп ставить. Прямо хвостами.

Почему так названы

Когда Москва создалась из глины, стало понятно, что всё в ней надо как-то называть. Лепил-то ее Юрий Долгорукий без чертежей и предварительных графиков, по вдохновению, потому что руки у него были долгие, а глины подходящей вокруг было хоть завались. "Хочу, чтобы стало много всего!" - воскликнул Юрий. И стало всего много - по слову его. И пришлось это великое множество всего как-то называть.

Долгорукий за словом в карман не лез. У него и карманов-то не было: зачем человеку карманы, когда у него руки такие долгие, всё равно ведь в карманы не поместятся. Пошел он тогда за названиями к будущим своим боярам (а тогда они были еще не бояре, а просто люди, как все остальные). Те посовещались минуту, попросили помощь клуба и звонок другу, а потом и говорят: "Было нам видение. Назови-ка ты то, что вылепил, Большой Золотой Супергород!" "Хорошо придумано! - сказал Юрий Долгорукий. - Только слов многовато. Я их потомкам лучше завещаю!"

И ушел, радостно посвистывая. А советчиков своих многомудрых назначил боярами, в награду за то, что они для потомков такую клёвую штуку придумали, будет, что в наследство, помимо самого города (пока еще безымянного), оставить.
Потом, конечно, как все правители, оказавшиеся в безвыходных ситуациях, Юрий Долгорукий пошел в народ. А народ ему и говорит: "Раньше это место Москвой называлось, мы привыкли уже. Давай оставим, как есть?" "Четко! - обрадовался тот. - А теперь для улиц давайте варианты накидывайте!" Народ накидал варианты: Солянка да Варварка, Петровка да Покровка. Ну и так далее. С тех пор в Москве так и повелось: что не по-народному названо, то именуется гордым составным именем - Большое Золотое Суперчто-то.
С Питером было сложнее: всех креативных бояр креативно казнил Иван Грозный, прочие же пребывали в депрессии по случаю отстрижения бород, а народ безмолвствовал (чтобы как бы чего не вышло). И пришлось Петру называть город самому. Позвал он в помощь иностранных послов. Те притащили по словечку из закромов родины, каждый - своей. Кронверк, равелин, першпектива, ну и так далее. У одного посла слов при себе не оказалось - онемел от восхищения при виде града Петрова, так он не растерялся, выудил из кармана горстку цифр. А у другого при себе даже цифр не случилось, а были только линии. Но Петр не осерчал, а принял и эти дары с благодарностью и украсил Васильевский остров номерными линиями. Когда иностранцы закончились, а неназванные места в городе еще остались, Петр свистнул своих верных друзей-собутыльников, и пировали они 3 дня и 3 ночи, и таких названий напридумывали в священном своем безумии, что стыдливая дева история донесла до нас отнюдь не все из них. С тех пор так в Питере и повелось: которые названия не иностранные - те такие, что не всякая история вынесет. Эта история, к примеру, решила от их перечисления воздержаться. Но вы вполне можете найти их сами: на карте или прямо в городе. Опытные краеведы рекомендуют начинать с Дороги на Турухтанные острова.

У врача

Вообще-то москвич и питерец болеть не любят — а кто любит, спрашивается? Москвич — потому что это же так обидно — валяться дома с градусником подмышкой и грелкой на голове, когда другие заняты делом — каким угодно, даже пусть написанием скучных отчетов. Всё-таки даже самый скучный отчет в мониторе лучше, чем самая веселая грелка на голове. Питерец не любит болеть, потому что всё равно о нём никто не позаботится, а если никто о тебе не заботится — то какой смысл болеть? И всё-таки иногда болезнь хватает их своими трясущимися кривыми жгутиками…

Москвич до последнего надеется, что он не болен. Продолжая надеяться, находит ближайшую к дому платную поликлинику. Записывается на прием. Вызывает такси. В кабинете у врача ведет себя непочтительно: во-первых, за свои деньги он собирается оторваться по полной. Во-вторых, доктор явно перестраховывается.

— Зачем вы выписываете мне больничный? — сердится москвич, — Я разве просил больничный? Нет. Я просил осмотреть меня и сказать, что я здоров.

— Но вы нездоровы! — отвечает врач, — Взгляните на рентген своей правой ноги!
— Может быть, рентген и болен. А я — здоров.

— Ну, хорошо, — терпеливо говорит врач, — Посмотрите на вашу правую ногу. Видите — кость торчит наружу? Так не должно быть. У вас перелом и вам требуется лечение.
— Кость? Ну да, торчит. А она тут у меня с рождения торчит. Я, может быть, мутант. А вы нетолерантный человек, если указываете мне на это.
— Больничный будете брать? — свирепеет врач.
Москвич гордо мотает головой.

Врач достает из ящика стола красный фломастер и крупными буквами пишет поперек всей медицинской карточки: «Мутант!»

Потом успокаивается, загипсовывает вырывающемуся пациенту ногу и отправляет его домой, лечиться. Москвич сидит дома целых три часа. Из которых два посвящает переговорам с коллегами (раздает им поручения), а третий — отковыриванию гипса. Вечером москвич уже сидит в своем офисе, углубившись в отчеты. Никаких последствий перелома у него не наблюдается: то ли это сила воли, то ли он и вправду мутант.

Питерец очень мнительный, поэтому в районную поликлинику по месту жительства он ходит довольно часто. Приходит без записи, наудачу. Занимает очередь. Пропускает всех, кого по какой-то причине надо пропускать. Слушает истории, которые рассказывают друг другу старушки, забывшие дома слуховые аппараты. Проникается сознанием бренности и бессмысленности жизни. Параллельно открывает у себя симптомы десятка неизвестных ему ранее заболеваний. Войдя в кабинет врача, обессиленной тушкой падает на смотровую кушетку. Врач тем временем падает на стол: этого пациента он уже видеть не может.

— Всё с вами нормально! – говорит питерцу врач, — Больничный хотите? На работу ходить надоело?
— Нет, ну вдруг я правда болен? Вот у меня чешется левый бок и одновременно мерзнет большой палец правой ноги. Это ведь что-то значит?

— О, — саркастически усмехается врач, — Это симптомы очень серьезного заболевания.
— Правда? — питерец в ужасе закрывает лицо руками.

— Конечно, правда. Вы забыли отрезать ярлычок от новой футболки, вот он вам бок и чешет. А палец мерзнет, потому что у вас дырка на носке. Это я и без всякого осмотра скажу.
— А еще бабушки в коридоре говорили про какую-то мучнистую росу. Ужасное ведь, если подумать, заболевание. Мне по утрам как раз кажется, что на мне выступает роса, такая мучнистая-мучнистая…
— Вы что — растение? — устало спрашивает доктор и выписывает питерцу направление на анализ крови (из пальца), десять витаминных уколов (в попу) и диету, лишенную всех радостей жизни. Но питерец не понимает, что это над ним так издеваются, и честно следует всем предписаниям. Через день ему становится лучше. Через неделю он обнаруживает у себя симптомы картофельного фитофтороза.

Субкульт-ура!

Однажды питерцу становится тошно от массовой культуры, поэтому для себя и своих друзей он придумывает субкультуру. Давайте, говорит, будем играть гаммы задом наперед, рисовать картины снизу вверх, сочинять стихотворения с матерными словами и не запипикивать их стыдливо, читая со сцены, давайте хрипеть в микрофон, бить пятками в барабаны, танцевать босыми ногами по зеленой траве, слушать тишину и выбрасывать в Фонтанку телевизоры. Друзья соглашаются по всем пунктам, кроме последнего: из предназначенных к утоплению телевизоров строят небольшое укрепление, покрывают его тремя слоями граффити и отныне именуют "Клуб". В клубе тесно и темно, поэтому одеваются там в облегающие одежды (чтобы не занять ненароком больше места, чем необходимо). Иногда, в темноте и тесноте, одежды рвутся и пачкаются, но никто не обращает на это внимания - потому что на сцене в этот момент царит свобода, и все следят за ее выступлением.

Однажды в клуб случайно заходит москвич. Он шел совсем в другой клуб, о котором ему рассказали модные друзья, но по дороге решил забежать в три рюмочные и одну пышечную, так что слегка заблудился. В клубе москвичу очень нравится - свободно, весело, никто не ходит с нарисованными улыбками клоунов из "Макдональдса" и секретарш, замученных корпоративным бытом, а если и ходит, то оказывается, что это был перфоманс. Клоуны и секретарши смывают корпоративные улыбки и становятся симпатичными, милыми, хмурыми людьми.

- Вау! - говорит москвич. - Как вы здорово это придумали! Приезжайте, ребята, к нам! Я покажу вас в телевизоре всей России. Да что России - всей Москве я вас покажу. Ну, кто хочет в телевизор?

- М… А мы разве сейчас не в телевизоре? - стучит по стенке клуба самый старый клубожитель. - Зачем нам еще куда-то ехать?

Но кое-кто всё же уходит вслед за москвичом.

Через пару месяцев в Москве открывается сеть модных клубов, сложенных из самых современных телевизоров, повернутых экранами внутрь. Где бы ты ни находился - на танцполе, в туалете, в баре, в чилауте - на тебя всегда смотрит немигающий голубой глаз. Посетители обязаны приходить в облегающих одеждах, как бы случайно порванных и запачканных. Эти одежды шьют специальные, очень дорогие модельеры и продают в специальных, очень дорогих бутиках. Такие одежды называются дресс-кодом. Кто без дресс-кода, того просто не пустят в клуб улыбающиеся, как клоуны из "Макдональдса", охранники и не напоят вкусной водкой улыбающиеся, как измученные корпоративным бытом секретарши, бармены и барменши.

Через некоторое время питерец, придумавший эту субкультуру, случайно заходит в один из московских клубов. Сначала его не пускают, потом узнают, и, чтобы загладить неловкость, приносят дорогому гостю бутылку шампанского в серебряном ведре со льдом. Питерца начинает тошнить - и вряд ли от дорогого шампанского. Он возвращается домой и вскоре придумывает новую субкультуру.

Мезальянс

Иногда они встречаются. Она и он. Московская девушка и питерец. Питерская девушка и москвич. Они встречаются где угодно — в любом произвольном городе, может быть, случайно — но оказывается, что это совсем не случайно. Когда такое оказывается — они договариваются, что встретятся ещё раз. И обязательно делают это.

Московская девушка и питерец стоят в утреннем зябком тумане на платформе и глядят друг на друга. Не может быть! А вот может.

— Я… — начинает было питерец, но его перебивают.

— Значит так, времени у нас мало, — тараторит его подруга. — Завтракаем в восемь тридцать, в кофейне, тут рядом открылась, об этом Афиша писала. Потом идём смотреть достопримечательности (следует список достопримечательностей — московских, питерских, киевских — каких угодно. Московская девушка как следует подготовилась с помощью путеводителя и навигатора). Обедаем в два часа вот тут. Я забронировала столик на двоих. Если у тебя денег нет — ничего, отдашь потом, мне вчера премию дали (следует вставная новелла о том, за что именно премия). Затем в три тридцать идём в кино, обязательно надо сходить, такой фильм модный, все только и говорят. После фильма прогуляемся до ресторана, окажемся там в восемь. И в десять ноль-ноль поймём, что нам делать дальше.

— ...тебя люблю, — продолжает начатую мысль питерец.

— Можно, то есть, в клубец прошвырнуться, а можно как-нибудь более романтично время провести… Ты что-то сказал?

— Люблю я тебя! — очень быстро, чтобы его опять не перебили, повторяет питерец.

— Правда? — меняется в лице московская девушка и сразу становится такой удивлённо-прекрасной, что питерец влюбляется в неё ещё раз.

— Тогда давай сразу начнём с романтичного! — решительно говорит она и вырывает из блокнота листочек с планами на день.

Ни один москвич не говорил ей такого. «Чего-то ты раскомандовалась, дорогая» — это говорили, да. А вот чтобы сразу — о любви — это нет. Всё-таки питерцы — очень тонко чувствующие натуры, надо будет потом написать об этом в ЖЖ.

Питерская девушка долго мечется по платформе в поисках москвича. Нежный утренний туман давно рассеялся, вернее, это она разогнала его своими хаотическими передвижениями. Совершенно случайно она натыкается на москвича, стоящего там, где и договаривались.

— Ну, дорогая, чего ты хочешь? — галантно спрашивает москвич. Чтоб не говорила потом, что он раскомандовался.

— Я… хочу… — пауза, длиною в Петропавловский шпиль, — …завтракать!

Причём «завтракать» она произносит таким тоном, как будто вложила в это слово целую поэму Ахматовой.

— Где же ты хочешь завтракать? — интересуется москвич.

— Там! — указывает рукой питерская девушка в далёкую неопределённость.

— Нет, там, — говорит она через некоторое время и указывает в другую сторону.

— Или вон там? — поворачивается она на 180 градусов.

Время, приличествующее завтраку, стремительно уходит. Окончательно проголодавшись, москвич вталкивает нерешительную барышню в первое попавшееся заведение, и оно оказывается ничего себе, хотя завтраки там уже кончились. Но москвич хмурит брови, морщит бумажник — и оказывается, что два завтрака всё же есть, надо же, ха-ха-ха, как вам повезло.

— Чего ты хочешь теперь? — подобрев после трёх запеканок и пяти двойных эспрессо, улыбается москвич.

— Гулять… — произносит питерская девушка. — Гулять и любоваться!

Поскольку гулять и любоваться можно практически где угодно, этот пункт программы удаётся выполнить без потерь. Они гуляют и любуются, любуются и гуляют, пока не приходит время обедать.

—Там! — привычно помавает рукою питерская девушка, но москвич уже знает этот прикол, так что обедают они в нормальное, обеденное время в нормальном, обеденном зале.

После обеда они снова гуляют и любуются. До самого ужина.

— Ужин — это самый загадочный из всех приёмов пищи… — говорит питерская девушка, но москвичу это всё уже надоело.

— Поэтому ужинать будем дома! — строго говорит он и останавливает такси.

— Я люблю тебя, — уже в машине шепчет ему на ухо питерская девушка.

Надо же, какие умные, какие догадливые и решительные эти москвичи — всё понял и организовал в две минуты. Питерец бы послушно гулял и любовался ещё десять лет кряду.

Первое свидание

Питерская девушка идёт на свидание с мыслью не о самом свидании, а о том, как бы ей там не опозориться. Во-первых, он не должен догадаться, что нравится ей - а то начнёт манипулировать, водить за нос, и в конце концов - обманет. Для того, чтобы он не догадался о её чувствах, питерская девушка достаёт с антресолей боты, в которых её бабушка в особо дождливые дни ездит на дачу, мамину стройотрядовскую куртку, старательно прикрывает добытыми артефактами все достоинства своей фигуры (и даже некоторые недостатки, но, поскольку достоинств прикрыто всё-таки больше, можно считать, что куртка и боты исполнили своё предназначение).

Собравшись за два часа до нужного времени (обычно питерская девушка везде опаздывает, но тут как-то вдруг взяла и мобилизовалась), она приезжает на место свидания за полчаса до встречи и начинает тревожно бродить вокруг. Он, конечно, не должен догадаться о том, как рано она явилась, поэтому питерская девушка залезает на крышу ближайшего дома и ведёт наблюдение оттуда. Кажется, он опаздывает. Ну и что, что до свидания ещё 15 минут. Он наверняка не придёт. И обманет её. И посмеётся. Ну, точно, можно уже не ждать - зачем тратить время? Он даже если и придёт, то скажет - между нами всё кончено. (Как он может сказать такое, если между ними ничего ещё не начиналось - питерская девушка предпочитает не задумываться).

Московская девушка собирается на свидание ещё с вечера. Причёска должна быть безупречной, поэтому её надо начать обрабатывать ядовитыми веществами с содержанием протеинов шелка и эфиров лайма как можно раньше. Ногти. Нельзя доверять их маникюрше - она из зависти всё испортит. Московская девушка остервенело точит ногти под запилы электрической скрипки Ванессы Мэй. От ужина отказывается. От завтрака - тоже. Для того, чтобы влезть в купленное к свиданию платье, московской девушке надо ужаться, а лучше - усохнуть.
Ура, платье налезло! Причёска улеглась как надо. Ногти сияют. Накладные ресницы, длиной в два локтя, похожи на опахала. Что ж, теперь пусть он только попробует не обратить на неё внимание! О том, что он уже обратил на неё внимание - иначе бы не пригласил на свидание - московская девушка предпочитает не задумываться.

Питерец не идёт - он летит над землёю. Ведь скоро он увидит её. И сможет взять её за руку. А может быть - потрогать за ногу. Как бы случайно, под столом. А может быть… Ой, столько всего может быть! Голова кружится.

-Дорогой, ты опоздал на две минуты, нет, это нормально, я сама опоздала, но ты мог бы поторопиться! - встречает его девушка.

-Эээ.. - мямлит питерец. Кажется, ему не очень рады.

-Я

Поиск по сайту: