Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

III. СТРАТЕГИЯ ЯЗЫКОВОЙ ДЕНАЦИОНАЛИЗАЦИИ



 

Путь к окончательной победе коммунизма в национальном и мировом масштабе лежит, по Ле­нину, как это мы видели, через ассимиляцию малых народов большими народами, что он называет слия­нием всех народов мира в одну коммунистическую нацию с одним или двумя языками.

Правда, Ленин был против насильственного или искусственного навязывания русского языка нерус­ским народам России, но он считал, что, когда в Рос­сии победит коммунизм, то все национальные язы­ки обречены на исчезновение, сохранится только русский, который и станет языком всех народов России. Сравнивая несравнимые исторические про­цессы – образование американской нации из разных этнических групп и даже разных рас с единым анг­лийским языком, Ленин думал, что таким же «американским путем» пойдет и образование единой коммунистической нации народов России с единым русским языком.

Ленин писал: «Всемирно-историческая тенден­ция капитализма к ломке национальных перегоро­док, к стиранию национальных различий, к ассими­лированию наций... которая составляет один из ве­личайших двигателей, превращающих капитализм в социализм» (Ленин, О национальном и национально-колониальном вопросе, стр. 123, М., 1956).

Хорошо известно из истории, с каким неистов­ством Ленин боролся с еврейским социалистическим Бундом, который выступал за «культурно-национальную автономию» евреев в Российской Империи и против их ассимиляции в русском наро­де. Ленин писал, что Америка «походит на мельни­цу, перемалывающую национальные различия», а весь этот процесс называет «прогрессивным пере­малыванием наций в Америке» (там же, стр. 124, 126), что он считал аргументом в пользу еще более быстрого «перемалывания» нерусских народов вместе с русским в будущей коммунистической России.

Ленин упускал из виду одну «мелочь»: амери­канская нация образовалась из разных этнических групп, добровольно эмигрировавших в Америку, чтобы стать американцами. Российская империя образовалась в основном из насильственно завое­ванных народов, которые не хотели, как не хотят и сейчас, стать русскими. Эту «мелочь» первым за­метил сам Ленин, когда он захватил власть над многонациональной империей. Не только заметил, но и сделал отсюда и трезвые выводы: ассимиляция нерусских народов, как и вся теория слияния наций – утопия, что же касается судьбы его новой советской империи, то ее стабильность, несмотря на действие центробежных сил нерусских нацио­нальностей, может быть достигнута только на пу­тях создания федерации и юридически и фактиче­ски равноправных и суверенных национальных республик. Таким ему рисовался СССР как фе­дерация.

Наследники Ленина, сохраняя ленинскую шир­му, решили вернуться к дореволюционному Лени­ну и стать на новый, «советский», путь «перемалы­вания народов», чтобы создать одну общую комму­нистическую нацию с одним общим языком. Для этой цели была разработана новая «национальная» стратегия, в которой четыре компонента играли ре­шающую роль: во-первых, вместо федерации, не меняя ее формы, провести во всех сферах государ­ственной жизни иерархический принцип абсолютист­ского централизма, превращающий союзные рес­публики в чисто административно-географические понятия; во-вторых, отказаться от прежней кон­цепции национальной экономики республик, до­пуская в этих республиках только такие «строй­ки коммунизма», которые составляют интеграль­ную часть общесоюзной экономики, и называя это «разделением труда» между союзными республика­ми; в-третьих, проводить в союзных республиках такую социальную политику, которая способствует максимальной, не только классовой, но и нацио­нальной нивелировке, для чего практиковать массо­вую миграцию славянского населения в прибал­тийские, кавказские и восточноазиатские районы; в-четвертых, держать курс на перевод всех партий­ных, государственных, хозяйственных, научных учреждений и школ на русский язык, ограничив действие местных языков только сферой пропа­ганды, художественной литературы и искусства.

Отцом этой стратегии был сам Сталин. Эту национальную стратегию последовательно и методи­чески проводят и наследники Сталина.

В отношении первых двух компонентов «на­циональная стратегия» Сталина имела полный успех по одной общеизвестной причине: Сталин начисто уничтожил местные национальные кадры, которые считал потенциальными врагами новой стратегии, и выдвигал на их место нерассуждающих карьеристов. Что же касается последних двух ком­понентов национального лица и национальных языков – то тут дело оказалось сложнее, чем себе его представлял Сталин и сменяющиеся лидеры партии. Уже из определения, которое дал Сталин нации, видно, почему партия потерпела и продолжает тер­петь здесь поражение.

По Сталину, «нация есть исторически сложив­шаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности четырех основных признаков, а именно: на базе общности языка, общности терри­тории, общности экономической жизни и общности психического склада, проявляющегося в общности специфических особенностей национальной культу­ры» (Сталин, Национальный вопрос и ленинизм).

Как раз из этого, далеко не полного, опреде­ления нации видно, что если территория есть вели­чина данная, то все другие признаки нации сложи­лись тысячелетиями, а потому не только «устойчи­вы», но и неистребимы какими-либо декретами. Некоторые из этих признаков, например, языки, продолжают служить человечеству даже после ис­чезновения народов, говоривших на этих языках, если сохранились их письменные памятники (я имею в виду так называемые «мертвые языки», один из которых – латинский – служил языком дипломатов и ученых в средние века, да еще осно­вой образования романских языков). Все главные языки нерусских народов Российской Империи являлись письменными языками, некоторые еще за несколько веков до возникновения самой этой империи. Письменные памятники древнейших наро­дов на нынешней территории Советского Союза – армян и грузин – относятся уже к началу Vвека нового летоисчисления. Мусульманские народы России, которых советская пропаганда называла «бесписьменными», чтобы подчеркнуть, что пись­менность им принесла советская власть, уже с VII-VIIIвеков пользовались письменностью на основе арабской графики. Даже книгопечатание у некоторых нерусских народов Кавказа и Балтики появилось за полвека до знаменитого русского первопечатника Ивана Федорова, организовавшего свою типографию в 1573 году во Львове на Украи­не. Книгопечатание в Армении появилось в первой половине XVIвека, в Грузии – в начале XVIIвека, в Азербайджане значительно позднее – в начале XIXвека, в Литве, Латвии и Эстонии в первой по­ловине XVIIIвека (организатором первой типо­графии здесь был белорусский просветитель Фран­циск Скорина в 1723-25 годах).

Все это говорится не для умаления культуры русского народа, а чтобы подчеркнуть трудность проблемы, которую большевики хотят решить де­кретами чиновников. Проблема эта гласит: чтобы создать общую коммунистическую нацию, надо создать главный и ведущий принцип нации и нацио­нальной культуры – один общий для всех язык. Таким языком в условиях России мог быть только русский язык. Эту проблему тоже поставил сам Сталин еще в конце 20-х годов в статье «Националь­ный вопрос и ленинизм», заявив, что на первом эта­пе развития советской культуры преобладал прио­ритет расцвета национальных языков, а вот на вто­ром этапе, по словам Сталина, сами нерусские на­ции почувствуют необходимость иметь, наряду со своим национальным языком, «один общий, меж­национальный язык», то есть нерусские народы са­ми объявят русский язык сначала вторым, а потом и первым родным языком. Практическая языковая политика Кремля отныне переключается на осуще­ствление сталинской идеи создания одного общего языка для всех национальных республик. Значи­тельный вклад в теорию Сталина внес здесь, как мы видели, его наследник и разоблачитель Хрущев, объявив, что изучение родного языка и обучение детей в школах на родном языке – дело добро­вольное.

Однако, русские генсеки ЦК были достаточно тактичными, чтобы перепоручить эту великодер­жавную миссию своим национальным вассалам на местах – тамошним первым секретарям. В Москве руководство по проведению в жизнь этой новой программы русификации было возложено на члена президиума ЦК и секретаря ЦК узбека Мухитдино­ва. На XXIсъезде КПСС Хрущев вложил в его уста требование партии, что «овладению в совершенстве местным и русским языком нужно уделить самое серьезное внимание» («Правда», 31. 1. 1959 г.). «Местный язык» пристегнули сюда для соблюдения «интернациональной» проформы. На деле речь шла о радикальном пересмотре старых языковых про­грамм, согласно которым обучение во всех школах происходило на родном языке, а русский язык был только обязательным предметом. Теперь начали переводить все типы школ на русский язык обу­чения, сохранив родной язык только как предмет добровольного изучения.

Вот как обосновывал орган ЦК КПСС журнал «Вопросы истории КПСС» новый языковый курс партии: «Все большее число родителей нерусской национальности совершенно добровольно отдают де­тей в русские школы или ставят вопрос о перево­де обучения в национальных школах на русский язык... Опыт показывает, что обучение нерусских детей на русском языке с младшего возраста значи­тельно облегчает им изучение основ наук» («Во­просы истории КПСС», № 4, 1959) .

Эту установку Хрущева и XXIсъезда последова­тельно и интенсивно проводил в жизнь Брежнев. Плоды этой языковой политики сказались очень скоро. Если, например, в 1955 году, по данным профессора Е.Н. Медынского, на Украине «началь­ное и среднее обучение проводится на родном язы­ке учащихся» («Просвещение в СССР», М., 1955), то сегодня картина резко изменилась, до того рез­ко, что по данным заведующего Киевского гороно Тимчука, из более чем трехсот тысяч киевских школьников на украинском языке обучаются только 70 тысяч («Литературна Украина», 9 апре­ля 1987). И эти 70 тысяч, вероятно, относятся к создаваемым ныне для «показухи» параллельным классам с обучением на украинском языке.

Вне всякого сомнения, родители добровольно отдают своих детей не в национальные школы, а в школы на русском языке, по одной, всем извест­ной, причине: только для тех детей открыта воз­можность успешной жизненной карьеры, кто кончил русскую школу. Для такой карьеры необязательно знать родной язык даже в собственной республике. Таким образом, добровольность выбора языка обучения – русского или родного – на деле выяв­ляется как замаскированная форма русификации. Ведь если союзные республики суверенны и их национальная культура не пустая формула, то обучение детей на родном языке должно быть не добровольным, а обязательным. Это касается и высших школ, дипломы которых должны быть признаны на всей территории СССР. Вот тогда приверженцев добровольной русификации будет меньше.

Еще хуже обстоит дело в другой советской, тоже славянской республике – в Белоруссии. Об этом рассказал большой белорусский писатель Нил Гилевич на пленуме правления Союза советских писателей в апреле 1987 года. Вот краткая выдерж­ка из его выступления: «Ни в столице Белоруссии Минске, ни в одном из областных центров, ни в городе и даже городском поселке республики практи­чески нет ни одной белорусской школы. Есть ан­глийские, французские, испанские – а белорусских нет» («Литературная газета», 8. 5. 87). Гилевич до­бавил: «Без языка нет и литературы... Мы глубоко озабочены сложившейся в Белоруссии языковой ситуацией. Но разве наша забота – это только на­ша забота?» На том же пленуме известный украин­ский писатель Борис Олейник процитировал Лени­на, требовавшего «всячески противодействовать по­пыткам оттеснить украинский язык на второй план», с таким комментарием: «В некоторых наших областных центрах количество украинских школ приближается к нулевой отметке» (там же).

Выступления Гилевича и Олейника поддержали и другие участники пленума, в том числе и русские писатели Сергей Залыгин, Юрий Суровцев, Виктор Розов, Сергей Михалков, Юрий Бондарев, Станислав Куняев. Руководитель писательской организации Украины Юрий Мушкетик сообщил: «Школьный устав, старый и новый, который ныне обсуждается в стране и ляжет в основу закона о школе, одним из своих пунктов разрешает родителям выбирать на территории республики для своих детей школу с языком преподавания». Мушкетик добавил, что это «на практике привело к тому, что, скажем, в моем родном Чернигове, где во время моей юности большинство школ были украинские, как и во многих других городах, не осталось ни одной шко­лы на украинском языке».

Станислав Куняев привел любопытный пример, когда любовь националов к своему родному языку объявляется в советской печати «национальным эгоизмом». Вот этот пример: «Недавно напечатал один казахский поэт в своей местной прессе: ''Гор­диться родным языком, заботиться о его чистоте, способствовать его развитию – одна из главных обязанностей каждого казаха... Сила народа – сила языка. Мы должны превратить родной язык в один из самых ... грамотных и богатых языков''». Куняев добавляет: «Наверное, каждый из нас, думая о своем родном языке, скажет в душе то же самое. Но как комментируется (в центральной печати) этот естественный призыв: ''В словах за заботой о разви­тии родного языка ... проглядывается националь­ный эгоизм'', – писала центральная газета.

''Я думаю, – продолжает Куняев, – что любой нормальный казах возмутится, прочитав это в га­зете, и я возмутился бы на его месте и подумал бы: вот она, русификация''. Куняев добавляет: «К счастью, настоящие русские интеллигенты не несут за такую русификацию никакой ответственности». Писатель Куняев дипломатически умолчал, откуда он взял цитату казаха о родном языке и кому принадлежит комментарий к ней. Это будет по­нятно, если мы скажем: Куняев взял все это из статьи «Цена самолюбования», в «Правде» от 11.2. 1987 года.

Но сам факт, что в данной связи русский писа­тель осмеливается критиковать великорусский шо­винизм самой «Правды», весьма симптоматичен.

Исключительно важным явилось выступление председателя Союза писателей РСФСР Сергея Михал­кова. Он сказал: «Если мы хотим сохранить нацио­нальные литературы, мы должны срочно принять самые решительные меры по изучению в школах двух языков: русского и родного. Первым языком должен быть свой, родной, а вторым русский. В Башкирской и Марийской АССР растет поколение, не знающее своего родного языка. Как может раз­виваться в этих республиках национальная куль­тура?»

Действительно, во всех программах партия проповедует расцвет наций и национальных куль­тур, а на деле проводит планомерную и системати­ческую денационализацию. Объявляя русский язык государственным языком нерусских советских союзных республик, также ссылаются на Ленина и на ленинскую национальную политику. Между тем в статье «Нужен ли обязательный государственный язык?» Ленин четко и безапелляционно утверждал: «Русские марксисты говорят, что необходимо – отсутствие (подчеркнуто Лениным. – А. А.) обяза­тельного государственного языка, при обеспечении населению школ на всех местных языках, и при включении в конституцию основного закона, объ­являющего недействительными какие бы то ни бы­ло привилегии одной из наций» (Ленин, О нацио­нально-колониальном вопросе, стр. 148). Вся язы­ковая политика Кремля в последние 50 лет являет­ся кричащим опровержением этих установок Ле­нина.

 

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.