Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

V. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС НА XIIСЪЕЗДЕ ПАРТИИ



 

Сталин и сталинисты, как и их наследники, всег­да были и остаются великорусскими идеологами в своей национальной политике, по сравнению с ко­торыми русские цари и их идеологи Уваровы, По­бедоносцевы и Пуришкевичи были сущими диле­тантами. Разница здесь между царской и советской Россией заключается в том, что цари и их министры в своей внутренней и внешней политике были ис­кренни и честны, называя вещи своими именами, а большевики и их лидеры вынуждены маскировать свою империалистическую политику интернацио­нальной фразеологией (классический пример: по словам Кремля, советская армия ведет в Афгани­стане не колониальную войну, а выполняет «ин­тернациональный долг» или, еще циничнее, оказы­вает афганцам «братскую помощь», практикуя там варварское народоубийство). Расхождение между Лениным и Сталиным по национальному вопросу состояло в том, что Ленин предпочитал для успеха своей стратегии проводить большевизацию нацио­нальных окраин национальными, а не русскими ру­ками. Ленин поэтому предлагал передать всю мест­ную власть в руки националов, ликвидируя там ви­димость русского присутствия. Иначе, писал Ленин, «свобода выхода (этих республик) из СССР ока­жется пустой бумажкой, неспособной защитить рос­сийских инородцев от нашествия того истинно рус­ского человека, великоросса, шовиниста, в сущно­сти, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ. Нет сомнения, что ничтож­ный процент советских и советизированных рабочих будет тонуть в этом море шовинистической велико­русской швали, как муха в молоке» (Ленин, ПСС, т. 45, стр. 361).

Это, прямо-таки, гениально-пророческая харак­теристика всей послеленинской национальной поли­тики партии. В глазах Ленина, из-за великодержав­ной практики Сталина настолько грозной стала опасность гибели советской империи, что он прямо потребовал вернуться к исходной позиции, суще­ствовавшей до создания СССР – до 30 декабря 1922 г. Вот его слова: разработать «детальный ко­декс, который могут составить сколько-нибудь успешно только националы, живущие в данной рес­публике. Причем не следует зарекаться заранее ни­коим образом от того, чтобы в результате всей этой работы вернуться на следующем съезде Советов на­зад, то есть оставить Союз Советских Социалисти­ческих республик лишь в отношении военном и ди­пломатическом, а во всех других отношениях вос­становить полную самостоятельность отдельных нар­коматов» (там же, стр. 362, курсив мой – А. А.).

Ленин откровенно пишет, что нечего говорить о борьбе против западного империализма, если мы до­ма заводим свой собственный советский империа­лизм. Вот слова Ленина: «Одно дело необходимость сплочения против империалистов Запада... Другое дело, когда мы сами попадаем в империалистиче­ские отношения к угнетенным народностям, подры­вая этим совершенно всю свою принципиальную искренность, всю свою принципиальную защиту борьбы с империализмом» (там же). ЦК согласился с требованием Ленина обсудить и решить нацио­нальный вопрос на XIIсъезде в апреле 1923 года. Доклад по этому вопросу собирался делать сам Ленин. (Уже одно поручение Сталину сделать до­клад по национальному вопросу на этом съезде бы­ло прямым издевательством ЦК над своим больным вождем.) Поскольку статья Ленина по националь­ному вопросу, вопреки желанию «тройки», стала достоянием делегатов съезда (по требованию секре­тарей Ленина она была оглашена на неофициальных встречах делегаций съезда), то Сталину ничего не оставалось, как повторить политические установки Ленина, тщательно обходя факты великодержавной политики своей группы в Грузии, против которой статья была направлена. Сталин вынужден был за­явить, что опасность великорусского шовинизма су­ществует не только в партии, но и в ЦК; так как Сталин себя и свою группу причислял к истинным ленинцам в данном вопросе, то никто не понял, кто же тогда в ЦК великорусские шовинисты?

Пикантно, что для подтверждения этого тезиса Сталин сослался не на Ленина, а на авторитет бело­гвардейского профессора Устрялова и его «смено­веховцев», мнение которых, впрочем, вполне под­тверждала практика шовинистов из группы Стали­на. Вот соответствующее место из доклада Сталина: «Не случайно, что господа сменовеховцы похвали­вают коммунистов-большевиков, как бы говоря: вы о большевизме сколько угодно говорите, о ва­ших интернациональных тенденциях сколько угодно болтайте, а мы-то знаем, что то, что не удалось устроить Деникину, вы это устроите, что идею ве­ликой России вы, большевики, восстановили, или вы ее, во всяком случае, восстановите! Не случай­но и то, что даже и в некоторые наши партийные учреждения проникла эта идея». Что же касается обвинения со стороны Ленина, что в этой великорус­ской идее и практике виновата группировка самого Сталина, то его Сталин обошел полным молчанием.

Более того, Сталин прямо пошел против установок Ленина насчет «социал-национализма», утверждая, что кроме русского великодержавного шовинизма есть еще опасность и «местного национализма», представителями которого в Грузии являются яко­бы грузинские «национал-уклонисты» во главе с Мдивани. Сталин доказывал не только вопреки фактам, но даже и здравому смыслу, что эти «на­ционал-уклонисты» хотят установить господство грузин над всем Закавказьем. Увы, как выяснилось после, одному грузину – Сталину – оказалось ку­да легче установить свое личное господство над всей Россией, чем всем грузинам вместе владеть Кав­казом.

В позитивной части своего доклада Сталин вы­двинул требование, прозвучавшее для угнетенных народов весьма обнадеживающе, но на деле проти­воречащее целям коммунизма, а потому и нереаль­ное, – требование о создании своей собственной на­циональной экономики в каждой национальной рес­публике. Вот как Сталин обосновывал это положе­ние: «На школах тут далеко не уедешь... Но факти­ческое неравенство остается основой всех недо­вольств и всех трений... Необходимо, чтобы кроме школ и языка... на окраинах, в отставших в куль­турном отношении республиках, а отстали они по­тому, что их рассматривали раньше, как источники сырья, – необходимо добиться того, чтобы в этих республиках были устроены очаги промышленно­сти» (Сталин, Сочинения, т. 5). Всем известно те­перь, как сам Сталин осуществлял это программное требование партии. Как в старой империи, так и те­перь, национальные окраины, оставаясь во многом источниками сырья, становятся дополнительно и сферой экспансии централизованного капитала, в связи с чем происходит заселение национальных окраин колонизаторами в виде руководителей про­мышленности и мастеров производства. Это приве­ло к тому, что в некоторых азиатских республиках коренное население составляет меньшинство, а в балтийских республиках соотношение между мест­ным населением и пришельцами резко меняется в пользу имперского элемента. Что касается развития национальной экономики, то ее объекты в нацио­нальных республиках строятся, только если они за­планированы в местных бюджетах, одобренных Москвой. При этом центральное планирование об­щесоюзных и республиканских промышленных объектов ведется с таким расчетом, чтобы ни в одной из союзных республик, кроме РСФСР, не создалось чего-то вроде внутринациональной эко­номической «автаркии», при которой та или иная республика могла бы самостоятельно существовать, если ей представится возможность выхода из России. Однобокое развитие индустриальных оази­сов в национальных республиках, к доходам кото­рых они не имеют никакого отношения, особенно, если речь идет о природных богатствах, должно соз­дать в них вечную экономическую зависимость, во-первых, друг от друга, во-вторых, и это главное, от метрополии.

Вернемся к съезду. Прения по докладу Сталина велись со стороны «уклонистов» с большим тактом и в полном согласии с Лениным. Прения со стороны сторонников Сталина были агрессивными и вызы­вающими по своей антиленинской направленности, ибо как «тройка», так и ее последователи были убеждены, что Ленин уже больше не вернется к вла­сти и поэтому им ничего не грозит. Но имя Ленина с его непререкаемым авторитетом в партии им бы­ло нужно, поэтому они всегда ссылались на него, когда даже намеренно фальсифицировали его идеи.

Поскольку критика Лениным Сталина, Орджо­никидзе и Дзержинского была столь же обосно­вана, сколь для них и опасна, то группа Сталина объявляет эту критику фантазией больного чело­века, к тому же ставшего жертвой «дезинфор­мации уклонистов». Остановимся сначала на вы­ступлениях «уклонистов». Первым на съезде вы­ступил сам лидер «уклонистов» Буду Мдивани, которого Сталин вместе со своими единомыш­ленниками отозвал из Грузии и посадил на уче­ническую скамью курсов марксизма при Ком-академии. Буду Мдивани, несмотря на все изде­вательства сталинцев над ним, вплоть до пощечи­ны со стороны Орджоникидзе, был в своем вы­ступлении по форме сдержан, а по существу дела весьма решителен. Имея в виду письмо Ленина, он сказал: «По национальному вопросу были раз­ногласия, и эти разногласия решены теперь в поль­зу нашей группы. Группа эта существует, поли­тика ее должна проводиться там, а люди остают­ся здесь. Так что же т. Сталин, политика для лиц или лица для политики?». Центральным пунктом своего выступления Мдивани, с одной стороны, сделал письмо Ленина против великорусского шовинизма Сталина, а, с другой, кампанию Сталина против «великогрузинского шовинизма» «уклони­стов». Мдивани сказал:

«У нас существует школа Ленина по нацио­нальному вопросу, которая раз и навсегда разре­шила национальный вопрос... Многие наши товари­щи не отвергли национальную программу, а ото­двинули в сторону... Один из членов ЦК заявил, что национальный вопрос для нас – вопрос такти­ки... Нам нужно то, чему нас всегда учил т. Ильич и к чему нас призывал в последних своих письмах, известных съезду только через отдельные делегации... В письмах Владимира Ильича очень твердо и выразительно сказано как раз то, из-за чего мы боролись.

Реплика Орджоникидзе: Гении.

Мдивани: Нет, мы не гении, у нас имеются дру­гие, возведенные в сан гениев... Мне приходится воз­ражать, чего я не думал, и докладчику. Товарищ до­кладчик очень много места уделил Грузии и грузин­скому шовинизму.

Реплика Сталина: В знак особого уважения!

Мдивани: Спасибо, т. Сталин. Но разрешите мне в знак ''особеннейшего'' уважения напомнить вам кое-что из прошлой нашей жизни...».

И Мдивани рассказал обо всех ущемлениях и интригах в Грузии против грузинских националь­ных меньшинств (аджарцев, абхазцев, южных осе­тин и т.д.), которые предпринимались по приказу самого Сталина. Мдивани добавил: «Когда это де­лается с распоряжения Сталина, то я должен ска­зать: слушаюсь, товарищ Сталин!» (XIIсъезд РКП(б). Протоколы. М., 1923 г., стр. 456-457). Мдивани заключил речь словами: «Да, мы все совет­ское объединение! Дайте в это советское объедине­ние самые главные комиссариаты, определяющие нашу внешнюю политику, защиту нашей республи­ки. Отдайте этим отдельным национальностям дру­гие комиссариаты, где они могут проявить свою волю, свое умение хозяйничать, свое умение тво­рить новую жизнь» (там же, стр. 455, 458).

Бедный Буду Мдивани! Активный большевик еще с тех времен, когда Сталин якшался с грузин­скими меньшевиками, завоеватель Грузии, во главе Красной Армии сокрушивший республику меньше­виков, автор знаменитого тогда каламбура: «Я буду не Буду, если через неделю в Тифлисе не буду», ученик Ленина и его первый наместник в советской Грузии, – этот Буду Мдивани никак не мог понять, что тот член ЦК (возможно Сталин), который говорил, что для большевизма националь­ный вопрос есть вопрос тактики, был глубоко прав, а он, Мдивани, требуя сохранения суверенитета рес­публик, шел против воли партии, ставшей за какой-нибудь год на открыто шовинистическую позицию своего генсека, против которого оказался беспо­мощным сам Ленин. Это особенно ярко продемон­стрировали в своих речах на съезде те старые боль­шевики, которых Сталин успел завербовать в свою сеть.

У Сталина был исключительный дар подкупать людей: равных себе – лестью, стоящих ниже – обе­щанием блестящей карьеры. Свою способность льстить соратникам Сталин доказал во время болез­ни Ленина. Готовился XIIсъезд партии. Политбюро, как обычно, поручает Ленину сделать на съезде по­литический отчет ЦК. Но выясняется, что болезнь не позволит Ленину выступить на съезде. Тогда Сталин предлагает Троцкому выступить вместо Ленина, мотивируя свое предложение тем, что наиболее по­пулярным вождем партии после Ленина является именно Троцкий. Троцкий отказывается, выдвигая политически наивный аргумент – «Я не хотел, -говорит Троцкий, – чтобы партия подумала, что я претендую стать наследником Ленина». Предложе­ние Сталина было завуалированной лестью истинно­го претендента на ленинский престол, с целью дез­ориентировать своего главного конкурента. С той же целью и с тем же мотивом Сталин сделал пред­ложение Зиновьеву, который открыто претендуя как глава Коминтерна, на роль второго после Ле­нина вождя партии, тотчас же оценил скромность Сталина и принял предложение. Расположил к себе Сталин и третьего претендента на трон Ленина – Каменева, предложив ему открыть съезд вступи­тельным словом и закрыть его заключительным сло­вом. Эту роль до сих пор также выполнял Ленин. Этими лестными предложениями ведущим членам Политбюро Сталин добился своей ближайшей цели: Троцкого нейтрализовал, а Зиновьева и Каменева окончательно перетянул на свою сторону с тем, что­бы избежать, несмотря на требование Ленина, огла­шения на съезде его статьи по национальному вопро­су и «Политического завещания». Да и подготовил Сталин свой первый съезд в качестве генсека с та­кой основательностью в расстановке активных сил и резервов, что ему мог бы завидовать сих дел мастер – сам Ленин, если бы на нем участвовал. Это было наглядно продемонстрировано и на самом XIIсъез­де, когда Сталин громя позицию Ленина по нацио­нальному вопросу, выдавал это за ее защиту. Свою способность подкупать людей обещанием карьеры -Сталин продемонстрировал уже в своем организа­ционном отчете о работе ЦК. Он обещал тем моло­дым партийным деятелям, которые умеют думать «независимо», членство в ЦК партии, путем расши­рения его состава. Идею расширения ЦК выдвинул сам Ленин в своих «Записках» по организационно­му вопросу, которые «тройка» – Сталин, Зиновьев, Каменев – утаила от съезда. Сталин выдал ленин­скую идею за свою собственную, умолчав, что Ле­нин предложил расширение состава ЦК за счет ра­бочих, а не партаппаратчиков: «Есть один вопрос о расширении ЦК... Пора подумать о том, чтобы вы­ковать новую смену. Для этого есть одно средство – втянуть в работу ЦК новых, свежих работников и в ходе работы поднять их вверх, поднять наиболее способных и независимых, имеющих головы на плечах» (там же). Каждый сидящий в зале делегат съезда знал, что в историческом споре Сталина с Лениным только тот делегат имеет шансы попасть в расширенный ЦК, кто по национальному вопросу имеет просталинскую «голову на плечах». Такими оказались во время прений почти все ораторы, кро­ме «уклонистов» и трех членов ЦК. Всех участни­ков прений было 11 человек, в числе которых три «уклониста» (Мдивани, Махарадзе, Цинцадзе), пять сталинцев (Орджоникидзе, Орахелашвили, Енукидзе, Стуруа, Ахундов) и три члена ЦК (Бухарин, Ра-дек и Раковский). Кроме уже цитированной речи Мдивани, из остальных речей заслуживают внима­ния выступления Раковского, Енукидзе и Буха­рина.

Речь председателя Украинского правительства Раковского против сталинской политики велико­русского шовинизма прозвучала в ушах Сталина, как гром среди ясного неба. Почему это было так, объясняет в своей ценной работе «Национальная по­литика КПСС» участник событий тех времен укра­инский публицист Иван Майстренко: «Раковский, европейский левый социалист, родом болгарин из румынской Добруджи. Из румынской тюрьмы его освободили русские войска во время революции 1917 г. С этого времени он присоединился к боль­шевикам. Одно время занимал ярко антиукраин­скую позицию, не признавал даже украинского язы­ка. За это был назначен Москвой председателем Совнаркома советской Украины. Но в процессе своей работы на Украине Раковский убедился в своих антиукраинских ошибках. Пришел к выводу, что советской власти угрожает великодержавный шовинизм и перерождение в новую 'единую и неде­лимую Россию' « (стр. 89). Раковский начал речь с того, что выразил свое сожаление о том, что нет на съезде Ленина, который «своим авторитетным словом громко ударил бы по нашей партии и показал ей, что она в национальном вопросе совер­шает фатальные ошибки... Когда я смотрю на спо­койствие, с которым в особенности русская часть нашей партии относится к спорам по национальному вопросу... я тревожусь за судьбу нашей партии... Некоторое время мы питали надежду накануне съезда, что национальный вопрос, как предпола­гал Ильич, станет центром нашего съезда, а он стал хвостом нашего съезда... Дело в том, что наши центральные органы начинают смотреть на управ­ление страной с точки зрения их канцелярских удобств. Конечно, неудобно управлять двенадцатью республиками, а вот если бы все это было одно, ес­ли бы, нажав на одну кнопку, можно было управ­лять всей страной, – это было бы удобно... Цент­ральным органам дано в десять, в двадцать раз боль­ше прав, чем они имели раньше, до создания союз­ной Конституции... После первого союзного съезда Советов они стали хозяевами всей нашей жизни... Нужно отнять от союзных комиссариатов девять десятых их прав и передать их национальным рес­публикам. ... Уездный исполком больше знает свои права, чем национальные республики. Союзное строительство пошло по неправильному пути. Как вам известно, это есть мнение не только мое, это есть мнение Владимира Ильича» («XIIсъезд РКП(б)...», стр. 529, 532).

Когда внимательно анализируешь материалы XIIсъезда, то поражают следующие факты: не­смотря на категоричность требований Ленина по на­циональному вопросу, несмотря на неоспоримость указанных Лениным фактов великодержавно-шови­нистической политики Сталина, Дзержинского, Орд­жоникидзе, несмотря на безоговорочную поддерж­ку Лениным политики Мдивани и его группы в Гру­зии, обсуждение национального вопроса группа Сталина ведет с открыто антиленинских позиций. Это тем более странно, что статья Ленина по нацио­нальному вопросу была известна всем делегатам съезда, так как ее огласили на заседаниях отдель­ных делегаций. К тому же Ленин еще был жив. Открывая съезд, Каменев заверил, ссылаясь на медицинские авторитеты, что есть все шансы, что Ленин преодолеет свой недуг. Но тогда спраши­вается, почему так бесцеремонно издевались ста­линцы над Лениным, сознательно фальсифицируя его документы? Единственный ответ на это я вижу в убеждении Сталина, что Ленин обречен на смерть. Может быть, даже прав был Троцкий, когда писал, что Сталин дал яд умирающему Ленину, который Ленин, по заявлению в Политбюро самого Сталина, просил у него, чтобы избавиться от тяжких бо­лей. Отрицать способность к этому Сталина было бы сверхнаивно. Остановимся теперь на некото­рых антиленинских выступлениях на съезде. Од­но такое выступление Сталин поручил секрета­рю ЦИК СССР грузину Енукидзе. Вот его главные тезисы:

1) Вопросы, поднятые Лениным, не имеют значения для Грузии или Украины, а только для нашего международного положения (то есть, ина­че говоря, все это Ленин писал в пропагандист­ских целях для заграницы);

1. «Много здесь было нареканий, что политика Орджоникидзе была политикой насилия, политикой Держиморды. Это слово значится и в письме т. Ле­нина... На самом деле Орджоникидзе проводил по­литику ЦК» (иначе говоря, Орджоникидзе действо­вал так по приказу самого Ленина);

2. «Теперь о письме т. Ленина. Тут т. Мдивани ежесекундно склонял имя т. Ильича и он хотел соз­дать впечатление, что т. Ленин будто специально написал это письмо, чтобы поддержать товарищей уклонистов и оправдать их политику...»

Реплика Бухарина: Конечно, с этой целью.

Енукидзе: Не с этой целью, т. Бухарин.

В отношении критики Ленина против Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского Енукидзе само­уверенно заявил: «т. Ленин сделался жертвой одно­сторонней неправильной информации» (там же, стр. 537-541).

Реплика Мдивани: Отчего не опубликовывают письмо?

Тогда ни Енукидзе, столь развязно защищавший Сталина, за что Сталин потом отблагодарил его пу­лей в затылок, ни тем более Буду Мдивани не зна­ли, что существовало не одно, а целых три письма Ленина, и все они были направлены против Сталина. Кроме письма по национальному вопросу, сущест­вовали два других письма Ленина – одно, так на­зываемое «Политическое завещание» Ленина от 24-25 декабря 1922 г. с припиской 4 января 1923 го­да. В этом письме, как стало известно после XXсъезда 1956 г., стояло требование Ленина снять Ста­лина с поста генсека.

Впервые «Завещание» Ленина было опублико­вано в Америке троцкистом Истменом по свежим следам съезда. «Тройка» заставила Троцкого за­явить на страницах журнала «Большевик» (теперь «Коммунист»), что никакого «Завещания» Ленин не оставил и публикация Истмена фальшивка. По­сле XXсъезда весь мир узнал, что не только «трой­ка», но и Троцкий обманывали партию, заявляя, что никакого письма о снятии Сталина к XIIсъезду Ленин не писал. Как члены «тройки» – Сталин, Зи­новьев, Каменев, так и Троцкий, имели личное осно­вание считать письмо Ленина несуществующим. Ле­нин писал, что ошибки Зиновьева и Каменева, когда они голосовали в 1917 г. против октябрьского пе­реворота, не случайны, но что этот эпизод «так же мало может быть ставим им в вину лично, как не­большевизм Троцкому». Однако уже одним этим упоминанием Ленин ставил им в вину названные грехи именно из-за их прямой (Зиновьев и Каме­нев) или косвенной (Троцкий) поддержки сталин­ской политики великорусского Держиморды. Но о самом Сталине Ленин отзывался внешне сдержанно, но на деле безапелляционно. Сталин точно знал, что оглашение письма Ленина на съезде партии – означает для него верную политическую смерть. В самом деле, вспомним, что Ленин в нем говорит о Сталине: «т. Сталин, сделавшись генсеком, сосре­доточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». Но суть письма Лени­на в постскриптуме, который он дописал 4 ян­варя 1923 года: «Сталин слишком груб... Этот не­достаток становится нетерпимым в должности ген­сека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и на­значить на это место другого человека».

Кроме статьи Ленина по «грузинскому делу», кроме «письма» Ленина к съезду партии о снятии Сталина, было еще и другое письмо Ленина от 5 марта 1923 г. о разрыве со Сталиным всяких личных отношений, если он не извинится перед его женой Крупской за грубое оскорбление по теле­фону. Об этом письме знали только три человека – Зиновьев, Каменев и Троцкий. Разумеется, Сталин и не думал извиняться перед Крупской (на этот счет нет никаких документов, кроме фальшивки, при­писываемой сестре Ленина, о том, будто Сталин из­винялся перед Крупской, но сама Крупская это не подтверждала). Важно другое: Сталин готов был на бой с Лениным, ибо был полным хозяином XIIсъез­да именно из-за своего великорусского шовинизма. Это засвидетельствовал Бухарин: «Вы заметьте, что с Зиновьевым произошло, когда он говорил против местного шовинизма, – гром аплодисментов ото­всюду посыпался. Какая замечательная солидар­ность! Но что это означает? Это означает, что в тех местах речей, где речь идет о местных шовинистах, все против... Но когда речь идет о русском шови­низме, там только кончик торчит, и это есть самое опасное» (XIIсъезд РКП (б). Протоколы). Вот именно из этой открыто шовинистической позиции новых Держиморд, стоящих во главе партии, и исхо­дил Ленин, когда выдвинул тактический лозунг уси­ления борьбы с великорусским шовинизмом. Цель Ленина – предупреждение опасности развала совет­ской империи. Стратегические расчеты у Ленина бы­ли старые: – признание права на отделение нерус­ских народов облегчало ему задачу сохранения «единой и неделимой России», объявление войны русскому шовинизму позволяло предупредить опас­ность ее распада. Эту тактику Ленина хорошо понял Бухарин, понял также и то, что после преодоления великодержавного уклона наступит новая, «вторая фаза» в национальной политике, когда начнется борьба с местным национализмом. Вот слова Буха­рина: «Почему т. Ленин с такой бешеной энергией стал бить тревогу в грузинском вопросе? И почему т. Ленин не сказал ни слова в своем письме об ошибках уклонистов, и, наоборот, все слова ска­зал, и четырехаршинные слова сказал против поли­тики, которая велась против уклонистов? Потому, что не знал, что существует местный шовинизм? А потому, что т. Ленин гениальный стратег. Он знает, что нужно бить главного врага. Например, на этом съезде нечего говорить о местном шовинизме. Это – вторая фазанашей борьбы» (там же, стр. 561-564).

Член ЦК Карл Радек присоединился к Бухари­ну: «Я разделяю мнение о растущем значении нацио­нального вопроса... И лучше здесь Мдивани орал во­всю, чем мужики в Грузии» (там же, стр. 565-563). Сталин отвел в заключительном слове все требова­ния и аргументы своих оппонентов (т.е. аргументы и требования Ленина), а после съезда приступил к «перепашке» Грузии от меньшевистско-уклонистского «сорняка». В ответ на сталинские репрессии случилось тогда то, чего опасался Ленин: грузины подняли в августе 1924 года всеобщее восстание за независимую республику Грузию. До пяти тысяч убитых и раненых, тысячи арестованных и расстре­лянных, – таковы были жертвы грузинского вос­стания. Интернациональный инквизитор всероссий­скую мясорубку начал с родной Грузии. Он даже предупредил о ней, когда в одной из речей в ЦК от­крыто заявил: «То, что произошло в Грузии, может повториться по всей России» (Сталин, т. 4, стр. 326-327). И повторилось: через пять лет по всей России, включая ее окраины, началась насильственная кол­лективизация, сопровождавшаяся антиколхозными восстаниями, которые приняли наиболее широкий размах в национальных республиках. Позднее, в беседе с Черчиллем Сталин признался, что эта кол­лективизация стоила Советскому Союзу до десяти миллионов человеческих жертв.

 

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.