Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

I. ПРАВО НАЦИЙ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ



 

Демократическое право наций на самоопреде­ление также старо, как стара и сама демократия. Как идея и практический принцип оно находит при­менение начиная с XVII– XVIIIвеков. Величайший толчок движению национальной независимости дали два исторических события: в 1775-1783 годах «На­циональная революция» за независимость Америки и в 1789 году Великая французская революция с ее вечно живыми лозунгами: «Свобода, равенство, братство». Вот с этих пор собственно и началась эпо­ха движения за независимость и самоопределение современных больших и малых национальностей. С тех пор и само «право наций на самоопределение» становится движущим мотивом национально-осво­бодительного движения зависимых и угнетенных на­родов на всех материках земли. В мировом социали­стическом движении право народов на самоопреде­ление было впервые сформулировано на Лондон­ском конгрессе Второго Интернационала в 1896 го­ду в следующих словах: «Конгресс объявляет, что он стоит за полное право самоопределения всех на­ций и выражает свое сочувствие рабочим всякой страны, страдающей в настоящее время под игом военного, национального и другого абсолютизма». В программу РСДРП требование права на самоопре­деление нерусских народов Российской Империи было включено на ее Втором съезде в 1903 г., со­стоявшемся в том же Лондоне.

Знакомясь с богатой, но чисто пропагандной со­ветской литературой по теории и истории националь­ного вопроса, читатель никогда не узнает двух эле­ментарных фактов: во-первых, право народов на са­моопределение есть общепризнанный принцип демо­кратии вообще, а не изобретение Ленина, во-вторых, в русское социалистическое движение этот принцип внесли не большевики и не Ленин, а меньшевики и их лидеры Плеханов и Мартов. Плеханов, как осно­воположник русского марксизма, каким его при­знавал и сам Ленин, а Мартов, как автор и доклад­чик по первой Программе партии на ее Втором съез­де. Заслуги Ленина в данном вопросе лежат в дру­гой плоскости в антинациональной интерпретации права народов на самоопределение и в мастерском использовании национального вопроса в стратегиче­ских целях на путях к власти.

Право на самоопределение народов России при­знавали не только русские социал-демократы, но и партия русских эсеров (социалистов-революционе­ров) , только в более категорической формулиров­ке. Их центральный орган печати «Революционная Россия» в №18 за 1903 год писал, что партия эсеров стоит на точке зрения «полного и безусловного при­знания на самоопределение», а тем народам, кото­рые захотят остаться после революции в составе Рос­сии, эсеры предлагали свободную федерацию. Поле­мизируя с эсерами насчет «полного и безусловного признания самоопределения» и по-своему интерпре­тируя решение Второго съезда, Ленин писал: «Безус­ловное признание борьбы за свободу самоопределе­ния вовсе не обязывает нас поддерживать всякое требование национального самоопределения. Со­циал-демократы, как партия пролетариата, ставят своей положительной и главной задачей содействие самоопределению не народов и наций, а пролетариата в каждой национальности»(Ленин. О националь­ном и национально-колониальном вопросе. М., 1956, стр. 13. Курсив мой – А.А.).

Ту же мысль Ленин повторил накануне Первой мировой войны в следующих словах: «Отдельные требования демократии, в том числе самоопределе­ние, не абсолют, а частичка общедемократического (ныне: общесоциалистического) мирового движе­ния. Возможно, что в отдельных конкретных слу­чаях частичка противоречит общему, тогда надо от­вергнуть ее» (Ленин, 3 изд., т. XIX, стр. 257-258).

Вот когда произошла Октябрьская революция, Ленин нашел, что такая маленькая «частичка» как половина царской империи в лице нерусских наро­дов, не «абсолют» и на штыках Красной Армии за­гнал ее в свою новую советскую империю.

Противореча самому себе, Ленин в другом ме­сте правильно определял суть самоопределения.

Вот его определение: «Если мы хотим понять значение самоопределения наций, не играя в юриди­ческие дефиниции, не ''сочиняя'' абстрактных опреде­лений, а разбирая историко-экономические условия национальных движений, то мы неизбежно придем к выводу: под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятель­ного национального государства» (Ленин. О праве наций на самоопределение. М., 1956, стр. 5).

Был ли сам Ленин готов позволить нерусским народам выйти из Российской Империи, если он придет к власти в России? Нет, конечно. Как указы­валось выше, когда почти все нерусские народы по­сле Октябрьской революции, пользуясь правом на самоопределение, вышли из империи, он их вер­нул обратно силой оружия. Фактическое использо­вание права на самоопределение Ленин признавал за народами любых других империй – Британской, Австро-Венгерской, Оттоманской, но никак не за народами Российской Империи, включая даже Польшу. Ленин даже изобрел в национальной по­литике такой изощренный тактический прием, до которого не додумался еще ни один макиавел­лист нового времени. Ленин провел своеобразное разделение труда между своими сторонниками в партии: русские большевики должны были про­поведовать «право нерусских народов на само­определение», а большевики нерусской нацио­нальности, наоборот, должны были писать и на­стаивать на праве нерусских народов «присоеди­ниться» к России.

Когда Ленину указывали на эту его двойную иг­ру в национальном вопросе, то он невозмутимо от­вечал: «Люди, не вдумавшиеся в вопрос, находят ''противоречивым'', чтобы социал-демократы угне­тающих наций настаивали на ''свободе отделения'', а социал-демократы угнетенных наций – ''на свобо­де соединения''. Но небольшие размышления пока­зывают, что иного пути к интернационализму и слиянию наций, иного пути к этой цели от данного положения нет и быть не может» (Ленин, О нацио­нальном и национально-колониальном вопросе, стр. 338).

В этом тезисе «слияния наций» и заключается истинная и конечная цель Ленина. Он хочет слить не­русские народы с русским народом, чтобы искусст­венно создать один единый народ с единым языком. Ленин так и писал:

«Разграничение наций в пределах одного госу­дарства вредно, и мы, марксисты, стремимся сбли­зить и слить их» (там же, стр. ИЗ).

В другом месте: «Марксизм непримирим с на­ционализмом, будь то самый ''справедливый''...

Марксизм выдвигает на место всякого национализ­ма – интернационализм, слияние всех наций в выс­шем единстве» (там же, стр. 128-129).

В третьем месте: «Целью социализма является не только уничтожение раздробленности на мелкие государства.... не только сближение наций, но и слия­ние их» (там же, стр. 261).

Словом, Ленин полон решимости, осуществив свой план мировой революции, создать единое ин­тернациональное сообщество людей с одним или, может быть, с двумя языками. Вот его утвержде­ние на этот счет:

«Всемирным языком, может быть, будет ан­глийский, а, может быть, плюс, русский» (Ленин. ПСС, т. 24, стр. 387).

Уже отсюда ясно, что для России и ее нерусских народов единым языком станет русский язык. Дру­гими словами, Ленин стоял за ассимиляцию нерус­ских народов в русском народе, за такую нацио­нальную политику русификации, от которой отка­залась даже царская Россия, по крайней мере, на­чиная с Екатерины II.

Когда критики напоминали ему этот факт, Ле­нин отвечал:

«Против ассимиляторства могут кричать только еврейские реакционные мещане, желающие повер­нуть назад колесо истории» (там же, стр. 126).

Однако все это относилось к далекой стра­тегической цели после победы марксизма в Рос­сии и во всемирном масштабе. Пока что надо было разработать гибкую тактику использования на­циональных чаяний угнетенных народов, желав­ших создания своих независимых государств, в интересах собственной стратегии, прямо по прин­ципу: «цель оправдывает средства». Вот здесь Ленин был гениальным мастером.

Больше великодержавник, чем все русские цари вместе взятые, и больше империалист, чем лю­бой император в истории, Ленин, однако, не был русским шовинистом. Это было его колоссальным личным преимуществом как политического деяте­ля в многонациональном государстве. Его первое Политбюро на путях к революции состояло из семи человек: два русских (Ленин и Бубнов), четыре ев­рея (Троцкий, Зиновьев, Каменев и Сокольников) и один грузин (Сталин). Находясь уже у власти, он всегда воевал в своей партии с русскими шовини­стами, которые своими открыто великодержавны­ми действиями вредили его планам создания совет­ской империи в России, а на ее базе создания и ми­ровой советской империи.

Мы знаем из документов XXсъезда, что к этим русским шовинистам он причислял и нерусских ли­деров большевизма Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе. Ленин хочет, где это возможно, из­бегать насилия в процессе слияния наций или пре­вращения русского языка в общий и единый язык в новом государстве. В этом отношении, как идеал, Ленину рисуются Соединенные Штаты Америки. Ле­нин приводит статистику разных народов в Америке и указывает, как происходил мирный процесс об­разований единой американской нации с единым английским языком и в заключение приходит к выводу:

«Кто не погряз в националистических предрас­судках, тот не может не видеть в этом процессе ас­симиляции наций капитализмом величайшего исто­рического прогресса, разрушения национальной за­скорузлости различных медвежьих углов – особен­но в отсталых странах, вроде России» (Ленин. О на­циональном и национально-колониальном вопросе, стр. 124).

Ленин взял явно неудачный пример и сравнивал исторические процессы совершенно несравнимые. Поэтому вместо добросовестного анализа получи­лась пропагандная подтасовка фактов и фальсифи­кация истории. Америка была и остается образ­цом для России только в других отношениях: как государство величайшей в мире демократии с науч­ной, технической и творческой интеллигенцией, под­нявшей Америку на такую материальную, научно-техническую высоту, что ее вот уже более 70 лет не может «догнать и перегнать» самая «передовая в мире страна социализма», исключая область воен­ной индустрии.

Америка образовалась как государство из раз­ных народов Европы и, отчасти, Азии, доброволь­но – кроме негров – переселившихся туда, а Рос­сия образовалась как империя из присоединен­ных к ней чужих народов. Причем многие из них культурно, религиозно и исторически были бо­лее древними народами, чем сама относительно молодая русская нация и русское государство. Образование единого языка – английского – для американской нации было процессом стихийным и добровольным, тогда как в России принять единый язык для всех было бы возможно только искус­ственно, то есть посредством прямой или косвенной русификацией нерусских. Ленин знал это не хуже нас. Знал также, что насильственная русификация может иметь тяжкие последствия в смысле ускоре­ния центробежных сил в его будущем социали­стическом государстве. Поэтому он хотел идти по пути мирной, добровольной русификации. Ленин писал:

«И мы, разумеется, стоим за то, чтобы каждый житель России имел возможность научиться вели­кому русскому языку. Мы не хотим только одного: элемента принудительности. Мы не хотим загонять в рай дубиной» (там же, стр. 147).

Ученики Ленина сегодня вполне обходятся без принудительности и дубины: если хочешь учиться техническим и точным наукам, то нет возможности учиться им, кроме как по-русски, если хочешь сде­лать карьеру в своей национальной республике -партийную, государственную, ученую – можешь не знать родного языка, но должен знать русский язык. Это и есть косвенная русификация.

Ни в одной из работ Ленина по вопросам такти­ки и стратегии русской и мировой революции не присутствует такое виртуозное мастерство вели­кого макиавеллиста, как в его трактовке демокра­тического принципа права народов на самоопреде­ление. В искусстве маскировать свои истинные стра­тегические цели туманом фразеологии и словесного жонглирования Ленин был мастером самого высо­кого класса. Даже такой великий мастер лицеме­рить, как его ученик Сталин, и тот не всегда мог разглядеть в ленинской маскировке истинного ли­ца Ленина, о чем у нас будет потом случай пого­ворить.

Если вкратце, но абсолютно точно, сформули­ровать идею Ленина в национальном вопросе, то она следующая: Ленин признает, и то условно, право на­ций на самоопределение при капитализме, но Ленин категорически отрицает право наций на самоопре­деление при социализме. Вот классический пример постановки данного вопроса Лениным до револю­ции в отношении зависимых народов в Европе. Разбирая историю отделения Норвегии от Швеции в 1905 году, Ленин писал, что такой случай возможен при капитализме только как исключение и что его интересует не самоопределение норвежской нации от шведской нации, а самоопределение там и здесь национального пролетариата. Вот его вывод из этой истории:

«В вопросе о самоопределении наций нас инте­ресует прежде всего и более всего самоопределе­ние пролетариата внутри наций» (Ленин. О праве наций на самоопределение. М., 1956, стр. 35).

Другими словами, Ленина интересует не созда­ние национальных независимых государств, а созда­ние марксистских национальных государств, зави­симых от одного революционного марксистского центра. Еще ярче вырисовывается марксистское великодержавие Ленина в его дискуссии с лидером польских марксистов Розой Люксембург. В поль­ском королевстве, входившем в состав Российской Империи, в начале века образовались две социали­стические партии. Польская партия социалистов (ППС), лидером которой был Юзеф Пилсудский, и Польская социал-демократическая партия, руково­димая Розой Люксембург. По национальному вопросу ППС стояла на позиции безусловной поль­ской независимости и выхода из состава Российской Империи. Польская социал-демократическая партия, как партия ортодоксально марксистская ленинско­го типа, не признавала принципа полной польской независимости, а требовала для Польши только автономии в пределах России. Ленин категорически отвергал национальную программу ППС с ее требо­ванием о выходе Польши из царской России, а Розу Люксембург, поддерживая ее позицию по существу, порицал только за ее неэластичность в политике, за то, что она не хочет понять, что лозунг самоопреде­ления не цель, а тактика марксистов. Вот вывод Ле­нина из его дискуссии с Розой Люксембург:

«Ни один российский марксист никогда и не думал ставить в вину польским социал-демократам, что они против отделения Польши. Ошибку делают эти лишь тогда, когда пробуют – подобно Розе Люксембург – отрицать необходимость признания права на самоопределение в программе российских марксистов» (там же, стр. 37).

Что может быть нелепее: Ленин писал, что он признает право ППС требовать выхода Польши из Российской Империи, но сам выход он не признает! Тогда почему выставлять в программе российских марксистов требование права наций на самоопреде­ление, если ты собираешься бороться всеми силами против его практического осуществления? Ответ Ленина на этот раз неотразим в своей искренности:

«Признание права на отделение, – писал Ле­нин, – уменьшает (подчеркнуто Лениным) опас­ность распада государства» (там же, стр. 29). Такую фиктивную «независимость» Ленин был готов предоставить даже Украине. Вот что писал Ленин о праве Украины на создание своего независимого от России государства: «Суждено ли Украине составить самостоятельное государство, зависит от тысячи факторов, неизвестных заранее. И, не пытаясь гадать попусту, мы твердо стоим на том, что несомненно: право Украины на такое государство» (там же, стр.21).

Когда участились атаки на Ленина открытых русских великодержавников за то, что он в своей национальной политике поощряет украинских се­паратистов, Ленин ответил:

«Обвинять сторонников свободы самоопреде­ления, то есть свободы отделения в поощрении се­паратизма – такая же глупость и такое же лицеме­рие, как обвинять сторонников свободы развода в поощрении разрушения семейных связей» (там же, стр. 30).

Будучи изощренным тактиком, Ленин не может прямо заявить великодержавникам: «Господа глупые, поймите, что в сущности я хочу сохранить, как и вы, Российскую Империю, но к этому нет иного пути, кроме формального, и для нас необязательно­го, признания права на самоопределение». Только специалист в области тактического искусства лени­низма поймет, что Ленин вкладывает как раз эту мысль в следующую свою аргументацию:

«Пролетариат ограничивается отрицательным, так сказать, требованием признания права на само­определение, не гарантируя ни одной нации, не обя­зуясь дать ничего насчет другой нации» (там же, стр. 18).

В другом месте в споре с ППС Ленин уже более откровенно объясняет, какая реальная цена праву на самоопределение в его интерпретации:

«Безусловное признание борьбы за свободу са­моопределения вовсе не обязывает нас поддержи­вать всякое требование национального самоопреде­ления... Неужели признание права на самоопределе­ние наций требует поддержки всякого требования всякой нации самоопределяться? Ведь признание права всех граждан устраивать свободные союзы вовсе не обязывает нас поддержать образование вся­кого нового союза... Мы признаем праводаже иезуитов вести свободную агитацию, но мы боремся против союза иезуитов и пролетариев» (там же, стр. 13).

Говоря на человеческом языке, Ленин отвер­гает самоопределение на деле, поскольку оно про­тиворечит тому тоталитарному строю, который он хочет создать в России от имени марксизма и под названием «социализм». Однако в этом вопросе Ле­нин бесцеремонно издевается не только над демо­кратией, но и над своими вероучителями. Ведь это сам Ленин цитирует письмо Энгельса Каутскому по вопросу о том, какое должно быть отношение победившего социализма к требованию самоопределе­ния угнетенных наций. Энгельс писал:

«Победоносный пролетариат не может никако­му чужому народу навязывать никакого осчастли-вления, не подрывая этим своей собственной побе­ды. Разумеется, этим не исключаются оборонитель­ные войны различного рода» (Ленин. О националь­ном и национально-колониальном вопросе, М., 1956, стр. 343).

Как актуально звучат эти слова Энгельса как раз сегодня, когда Кремль совершает в Афганистане варварский геноцид, стараясь «осчастливить» афган­ский народ. Но я думаю, в свете произведенного на­ми анализа ленинской концепции о праве народов на самоопределение, наследники Ленина рассматри­вают свою нынешнюю колониальную войну в Афга­нистане – как «оборонительную войну» против американцев, пакистанцев и иранцев, которые не имеют в Афганистане ни одного солдата.

Конечно, цель Ленина в России была не демо­кратическая революция, а «пролетарская револю­ция», установление не демократии, а диктатуры одной партии под названием «диктатура пролетариа­та». Первым «пролетарием» Ленин, сын потомст­венного дворянина, считал самого себя (он так и пишет в цитируемых произведениях: «Мы, проле­тарии») .

Для такого многонационального государства, как Россия, это означало, что будущая большевист­ская форма правления, каким бы именем она себя ни нарекла, будет диктатурой одного имперского центра, а не федерацией суверенных и равноправных наций. Здесь уместно начать рассказ о карьере первого ученика Ленина по национальному вопросу – Джугашвили – Кобы – Сталина.

Два обстоятельства сыграли решающую роль как в начальной карьере Кобы-Джугашвили, буду­щего Сталина, в большевистской партии, так и в его сближении с Лениным: это, во-первых, руководя­щее участие Кобы в закавказских вооруженных гра­бежах банков и казначейства в 1906 – 1911 го­дах, деньги от которых шли в партийную кассу Ле­нина за границей; во-вторых, деятельность Ста­лина как информатора Ленина по кавказским со­бытиям и кавказским партиям, что делало Сталина в глазах Ленина экспертом по национальному во­просу, которому можно доверить более широкое поле деятельности. В обеих областях Сталин сыграл столь выдающуюся роль, что стоит на этом остано­виться. Сталин начал свою сознательную жизнь уго­ловником и уголовником завершил ее, возможно, став жертвой другого уголовника – своего сорат­ника и земляка Берии. Однако Сталин был не обыч­ным уголовником, а уголовником, действовавшим во имя политических целей на службе радикальной политической партии – большевистской партии, ко­торую Ленин создал вокруг себя. В те годы, после первой русской революции, карьеру в партии Лени­на делали люди двух типов: либо яркие публицисты, либо бесстрашные «эксы». Эксами или экспроприа­торами Ленин называл участников так называемых «боевых дружин» рабочей самообороны, которые создали большевики в революцию 1905-го года. Перед ними Ленин ставил цели:

1. добывать для партии деньги путем «экспро­приации экспроприаторов», то есть грабя банки и казначейства;

2. убивать, как выражался Ленин, «шпионов, черносотенцев и начальствующих лиц полиции, ар­мии и флота».

На Четвертом объединительном съезде РСДРП в 1906 году по предложению его меньшевистской части и при поддержке большинства фракции боль­шевиков, кроме Ленина, практика «боевых дру­жин» была осуждена и запрещена. Резолюция Лени­на, в которой говорилось, что «допустимы боевые выступления для захвата денежных средств», была отвергнута почти единодушно. Ленина поддержал на съезде уже известный ему кавказский экс – Коба-Джугашвили. На Пятом, лондонском съезде в 1907 году, на котором большинство делегатов состояло из большевиков, вновь обсуждался вопрос о «парти­занских выступлениях» и эксах. Пробольшевистский съезд и на этот раз осудил грабительскую дея­тельность партизан под названием «боевые дружи­ны» как анархистскую и бандитскую практику.

Ленин категорически протестовал против этого решения. Его опять поддержали только немногие из большевиков, в числе которых был опять-таки Коба.

И это понятно, если вспомнить, как началась карьера Сталина в большевистской партии. Зная, что ему, недоучке из духовной семинарии, невозможно состязаться не только с уже известными социал-де­мократическими публицистами от марксизма, как Мартов и Ленин, но даже со своими ровесниками, типа Троцкого, или более молодыми, типа Бухари­на, Сталин избрал поприще, на котором он имел все шансы отличиться – карьеру партийного руководи­теля «боевых дружин» для грабежей на Кавказе. Ве­ликолепный знаток кавказской психологии, Сталин взял себе в качестве клички окутанное героиче­скими легендами имя кавказского абрека из рома­на грузинского писателя Казбеги – Коба. Очень скоро новоявленный Коба затмил славу своего ли­тературного прототипа.

Еще в 1906-ом году Коба направил в эмигрант­скую кассу Ленина несколько десятков тысяч рублей, взятых в ходе ограбления почтового поезда в Чиатури, частных и казенных касс на кораблях в морских портах Баку и Батуми. Вместе с этими на­грабленными деньгами до Ленина впервые дошла и боевая слава бесстрашного экса, грузина Кобы. Свою славу большевистского героя и талантливого организатора эксов Коба закрепил за собой, когда он и его помощник Камо-Петросян после тайной встречи в Берлине с Лениным организовали беспри­мерное по своей дерзости ограбление тифлисского казначейства на Эриванской площади в Тифлисе в 1907-ом году, через пять недель после названной встречи Кобы и Камо с Лениным. Остались описания современников, как было организовано ограбление. 26-го июня 1907-го года около 11 часов дня, когда Эриванская площадь была полна людей, на площа­ди появились два конных экипажа, которые в со­провождении эскорта казаков везли большую сумму денег. В тот момент, когда человек в офи­церской форме подал команду, с разных сторон в один миг в экипаж с деньгами и эскорт казаков полетело около десятка бомб. Убитых оказалось трое, раненых более пятидесяти человек. Человек в офицерской форме был помощник Сталина – Камо. Добычу – 340 тысяч рублей – Сталин-Коба сейчас же перевел за границу Ленину через будущего наркома иностранных дел Литвинова. Через не­сколько недель беспрепятственно выехали к Лени­ну для доклада и организаторы эксов – сами Коба и Камо.

Ленин высоко оценил заслуги Сталина, на­значив его сначала агентом ЦК в России (1910-й год), а позже кооптировав его в состав ЦК (1912-й год). Сталина несколько раз ссылали за подполь­ную работу, но он каждый раз умудрялся бежать без всяких трудностей, ибо за политическими ссыльными у царя не охотились десятки сексо­тов, как теперь в Советском Союзе они охотятся за людьми, которых только подозревают в инако­мыслии.

Сталин пробовал свои таланты и в публицисти­ке. Сначала он писал по-грузински, а потом по-рус­ски, как по вопросам партийным, так и по нацио­нальному вопросу. Заслуги Кобы в качестве экспер­та по национальному вопросу были более скромные и менее славные. Публицистического таланта Сталин был лишен начисто. Троцкий его называл «плоским эмпириком». В этой отрицательной в глазах Троц­кого оценке содержится тем не менее вся правда превосходства Сталина, как практического полити­ка, над его квазиинтеллигентными соратниками. Там, где публицистические и теоретические таланты марксизма витали в эмпиреях, опытный наблюда­тель людских деяний Сталин обеими ногами нахо­дился на почве реальной жизни. Только такой и пре­успевает в достижении поставленной цели (что Ста­лин потом и доказал тому же Троцкому). Все рабо­ты Сталина тех лет, с точки зрения публицистичес­ких канонов, ученические упражнения. Но во всех его писаниях и тогда и после присутствует целе­устремленный утилитаризм, противопоказанный теоретику наукообразных обобщений, зато полез­ный политику с затаенной целью. Затаенная же цель Сталина была одна: войти в доверие Ленина, не толь­ко в качестве организатора, но и партийного идеоло­га, чтобы со временем принять от него его фирму -ЦК большевистской партии. Классический пример на этот счет – работа Сталина «Национальный во­прос и социал-демократия», написанная им в Вене в конце 1912-го года при помощи Бухарина, которого прикрепил к нему Ленин, чтобы Бухарин переводил для Сталина австро-марксистские источники по национальному вопросу. Ленин писал Горькому по этому поводу: «У нас один чудесный грузин засел и пишет для 'Просвещения' большую статью, собрав все австрийские и прочие материалы». Когда этот легальный большевистский журнал «Просвещение», издававшийся в Петербурге, решил напечатать статью Сталина в дискуссионном порядке, то Ленин запротестовал в письме в редакцию: «Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша. Вопрос бое­вой и мы не сдадим ни на йоту принципиальной по­зиции против бундовской сволочи». В другом ме­сте о той же статье Сталина он добавлял: «Надо вое­вать за истину против сепаратистов и оппортунистов из Бунда» (см. Сталин, «Марксизм и национальный вопрос», стр. 61).

За какую же истину Сталин воевал против сепа­ратистов в этой работе?

Сталин воевал последовательно и бескомпро­миссно за ленинскую истину в национальном вопро­се, которая, как мы видели, сводилась к следующе­му центральному тезису Ленина: грядущая больше­вистская Россия будет единым и неделимым госу­дарством, нерусские части империи, такие как Польша, Финляндия, Украина, Кавказ, получат ста­тус «областных автономий», как и чисто русские губернии. Сталин мастерски свел в целостную си­стему все, что Ленин писал по национальному во­просу. Сталин был признан самим Лениным не толь­ко экспертом, но и теоретиком партии по нацио­нальному вопросу.

Характерный для Сталина психологический мо­мент: этот свежеиспеченный национальный теоретик и «чудесный грузин» с сильным грузинским акцен­том публично никогда не признавал себя грузином, а считал себя русским. Его излюбленное выражение в статьях и выступлениях до и после революции гласит: «Мы, русские марксисты», «мы, русские коммунисты», но он ни разу не говорил «мы рос­сийские», тем более «мы кавказские» или «грузин­ские» марксисты. В России по Сталину только одна нация – это державная русская нация, а все осталь­ные просто инородцы или туземцы, находящиеся в подданстве русской нации.

Однако, каким бы русским Сталин себя не счи­тал, его всю жизнь преследовал болезненный комп­лекс чувства национальной неполноценности из-за того, что он родился как «туземец» на далекой ок­раине великой русской империи и что у него нет ни капли русской крови, а в его грузинской крови лю­ди находят еще даже осетинскую кровь (вспомните стихи Мандельштама). Он старался компенсировать это ущербное чувство подчеркиванием своей сверх-русскости в имперской политике, точь-в-точь, как корсиканец Наполеон выдавал себя за «великого француза» («гранд насион») или австриец Гитлер за «великогерманца» («гроссдойчланд»). Эта велико­державность Сталина вполне устраивала Ленина, пока Сталин, став генсеком, не начал ею злоупот­реблять.

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.