И другие жестокие заменят их.

Будах перестал улыбаться.

- Накажи жестоких, - твердо сказал он, - чтобы неповадно было сильным

Проявлять жестокость к слабым.

- Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг

Никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место

Займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не

Хочу этого.

- Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди

Получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.

- И это не пойдет людям на пользу, - вздохнул Румата, - ибо когда

Получат они все даром, без трудов, из рук моих, то забудут труд, потеряют

Вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду

Впредь кормить и одевать вечно.

Не давай им всего сразу! - горячо сказал Будах. - Давай понемногу,

постепенно!

- Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.

Будах неловко засмеялся.

- Да, я вижу, это не так просто, - сказал он. - Я как-то не думал

Раньше о таких вещах... Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем, - он

Подался вперед, - есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше

Всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным

смыслом их жизни!

Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая

Гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех

Экваториальных спутниках...

- Я мог бы сделать и это, - сказал он. - Но стоит ли лишать

Человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не

Будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и

Создать на его месте новое?

Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова

тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:

- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более

Совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

- Сердце мое полно жалости, - медленно сказал Румата. - Я не могу

Этого сделать.

И тут он увидел глаза Киры. Кира глядела на него с ужасом и надеждой.

Уложив Будаха отдохнуть перед дальней дорогой, Румата направился к

Себе в кабинет. Действие спорамина кончалось, он снова чувствовал себя

Усталым и разбитым, снова заныли ушибы и стали вспухать изуродованные

Веревкой запястья. Надо поспать, думал он, надо обязательно поспать, и

Надо связаться с доном Кондором. И надо связаться с патрульным дирижаблем,

Пусть сообщат на Базу. И надо прикинуть, что мы теперь должны делать, и

Можем ли мы что-нибудь сделать, и как быть, если мы ничего больше не

Сможем сделать.

В кабинете за столом сидел, сгорбившись в кресле, положив руки на

Высокие подлокотники, черный монах в низко надвинутом капюшоне. Ловко,

Подумал Румата.

- Кто ты такой? - устало спросил он. - Кто тебя пустил?

- Добрый день, благородный дон Румата, - произнес монах, откидывая

Капюшон.

Румата покачал головой.

- Ловко! - сказа он. - Добрый день, славный Арата. Почему вы здесь?

Что случилось?

- Все как обычно, - сказал Арата. - Армия разбрелась, все делят

Землю, на юг идти никто не хочет. Герцог собирает недорезанных и скоро

Развесит моих мужиков вверх ногами вдоль Эсторского тракта. Все как

Обычно, - повторил он.

- Понятно, - сказал Румата.

Он повалился на кушетку, заложил руки за голову и стал смотреть на

Арату. Двадцать лет назад, когда Антон мастерил модельки и играл в

Вильгельма Телля, этого человека звали Аратой Красивым, и был он тогда,

Вероятно, совсем не таким, как сейчас.

Не было у Араты Красивого на великолепном высоком лбу этого

Уродливого лилового клейма - оно появилось после мятежа соанских

Корабельщиков, когда три тысячи голых рабов-ремесленников, согнанных на

Соанские верфи со всех концов империи и замордованных до потери инстинкта

Самосохранения, в одну ненастную ночь вырвались из порта, прокатились по

Соану, оставляя за собой трупы и пожары, и были встречены на окраине

Закованной в латы имперской пехотой...

И были, конечно у Араты Красивого целы оба глаза. Правый глаз

Выскочил из орбиты от молодецкого удара баронской булавы, когда

Двадцатитысячная крестьянская армия, гоняясь по метрополии за баронскими

Дружинами, сшиблась в открытом поле с пятитысячной гвардией императора,

Поиск по сайту: