Докладов королю похвастался, что один-единственный обед его величества

стоит столько же, сколько полугодовое содержание Соанской Академии наук.

В ожидании, когда министр церемоний под звуки труб трижды

провозгласил "к столу!", Румата стоял в группе придворных и в десятый раз

Слушал рассказ дона Тамэо о королевском обеде, на котором он, дон Тамэо,

Имел честь присутствовать полгода назад.

- ...Я нахожу свое кресло, мы стоим, входит король, садится, садимся

И мы. Обед идет своим чередом. И вдруг, представьте себе, дорогие доны, я

чувствую, что подо мной мокро... Мокро! Ни повернуться, ни поерзать, ни

Пощупать рукой я не решаюсь. Однако, улучив момент, я запускаю руку под

себя - и что же? Действительно мокро! Нюхаю пальцы - нет, ничем особенным

не пахнет. Что за притча! Между тем обед кончается, все встают, а мне,

Представьте себе, благородные доны, встать как-то страшно... Я вижу, что

ко мне идет король - король! - но продолжаю сидеть на месте, словно

Барон-деревенщина, не знающий этикета. Его величество подходит ко мне,

милостиво улыбается и кладет руку мне на плечо. "Мой дорогой дон Тамэо, -

Говорит он, - мы уже встали и идем смотреть балет, а вы все еще сидите.

Что с вами, уж не объелись ли вы?" - "Ваше величество, - говорю я, -

отрубите мне голову, но подо мной мокро". Его величество изволил

рассмеяться и приказал мне встать. Я встал - и что же? Кругом хохот!

Благородные доны, я весь обед просидел на ромовом торте! Его величество

изволил очень смеяться. "Рэба, Рэба, - сказал, наконец, он, - это все ваши

шутки! Извольте почистить благородного дона, вы испачкали ему седалище!"

Дон Рэба, заливаясь смехом, вынимает кинжал и принимается счищать торт с

Моих штанов. Вы представляете мое состояние, благородные доны? Не скрою, я

Трясся от страха при мысли о том, что дон Рэба, униженный при всех,

Отомстит мне. К счастью, все обошлось. Уверяю вас, благородные доны, это

самое счастливое впечатление моей жизни! Как смеялся король! Как был

доволен его величество!

Придворные хохотали. Впрочем, такие шутки были в обычае за

Королевским столом. Приглашенных сажали в паштеты, в кресла с подпиленными

Ножками, на гусиные яйца. Саживали и на отравленные иглы. Король любил,

Чтобы его забавляли. Румата вдруг подумал: любопытно, как бы я поступил на

Месте этого идиота? Боюсь, что королю пришлось бы искать себе другого

Министра охраны, а Институту пришлось бы прислать в Арканар другого

Человека. В общем надо быть начеку. Как наш орел дон Рэба...

Загремели трубы, мелодично взревел министр церемоний, вошел,

Прихрамывая, король, и все стали рассаживаться. По углам залы, опершись на

Двуручные мечи, неподвижно стояли дежурные гвардейцы. Румате достались

Молчаливые соседи. Справа заполняла кресло трясущаяся туша угрюмого обжоры

Дона Пифы, супруга известной красавицы, слева бессмысленно смотрел в

Пустую тарелку Гур Сочинитель. Гости замерли, глядя на короля. Король

Затолкал за ворот сероватую салфетку, окинул взглядом блюда и схватил

Куриную ножку. Едва он впился в нее зубами, как сотня ножей с лязгом

Опустилась на тарелки и сотня рук протянулась над блюдами. Зал наполнился

Чавканьем и сосущими звуками, забулькало вино. У неподвижных гвардейцев с

Двуручными мечами алчно зашевелились усы. Когда-то Румату тошнило на этих

Обедах. Сейчас он привык.

Разделывая кинжалом баранью лопатку, он покосился направо и сейчас же

Отвернулся: дон Пифа висел над целиком зажаренным кабаном и работал, как

Землеройный автомат. Костей после него не оставалось. Румата задержал

Дыхание и залпом осушил стакан ируканского. Затем он покосился налево. Гур

Сочинитель вяло ковырял ложкой в блюдечке с салатом.

- Что нового пишете, отец Гур? - спросил Румата вполголоса.

Гур вздрогнул.

- Пишу?.. Я?.. Не знаю... Много.

- Стихи?

- Да... стихи...

- У вас отвратительные стихи, отец Гур. (Гур странно посмотрел на

Него.) Да-да, вы не поэт.

- Не поэт... Иногда я думаю, кто же я? И чего я боюсь? Не знаю.

- Глядите в тарелку и продолжайте кушать. Я вам скажу, кто вы. Вы

Гениальный сочинитель, открыватель новой и самой плодотворной дороги в

Литературе. (На щеках Гура медленно выступил румянец.) Через сто лет, а

Поиск по сайту: