Громадные толпы слепых от ужаса крестьян и горожан, бегущих в леса, в

горы, в пустыни; и твои сторонники - веселые люди, смелые люди! -

Вспарывающие друг другу животы в жесточайшей борьбе за власть и за право

Владеть пулеметом после твоей неизбежно насильственной смерти... И эта

Нелепая смерть - из чаши вина, поданной лучшим другом, или от арбалетной

Стрелы, свистнувшей в спину из-за портьеры. И окаменевшее лицо того, кто

Будет послан с Земли тебе на смену и найдет страну, обезлюдевшую, залитую

Кровью, догорающую пожарищами, в которой все, все, все придется начинать

Сначала...

Когда Румата пнул дверь своего дома и вошел в великолепную

Обветшавшую прихожую, он был мрачен, как туча. Муга, седой, сгорбленный

Слуга с сорокалетним лакейским стажем, при виде его съежился и только

Смотрел, втянув голову в плечи, как свирепый молодой хозяин срывает с себя

Шляпу, плащ и перчатки, швыряет на лавку перевязи с мечами и поднимается в

Свои покои. В гостиной Румату ждал мальчик Уно.

- Вели подать обедать, - прорычал Румата. - В кабинет.

Мальчик не двинулся с места.

- Вас там дожидаются, - угрюмо сообщил он.

- Кто еще?

- Девка какая-то. А может, дона. По обращению вроде девка - ласковая,

А одета по-благородному... Красивая.

Кира, подумал Румата с нежностью и облегчением. Ох, как славно! Как

Чувствовала, маленькая моя... Он постоял, закрыв глаза, собираясь с

Мыслями.

- Прогнать, что ли? - деловито спросил мальчик.

- Балда ты, - сказал Румата. - Я тебе прогоню!.. Где она?

- Да в кабинете, - сказал мальчик, неумело улыбаясь.

Румата скорым шагом направился в кабинет.

- Вели обед на двоих, - приказал он на ходу. - И смотри: никого не

пускать! Хоть король, хоть черт, хоть сам дон Рэба...

Она была в кабинете, сидела с ногами в кресле, подпершись кулачком, и

рассеянно перелистывала "Трактат о слухах". Когда он вошел, она

Вскинулась, но он не дал ей подняться, подбежал, обнял и сунул нос в

пышные душистые ее волосы, бормоча: "Как кстати, Кира!.. Как кстати!.."

Ничего в ней особенного не было. Девчонка как девчонка, восемнадцать

Лет, курносенькая, отец помощник писца в суде, брат - сержант у

Штурмовиков. И замуж ее медлили брать, потому что была рыжая, а рыжих в

Арканаре не жаловали. По той же причине была она на удивление тиха и

Застенчива, и ничего в ней не было от горластых, пышных мещанок, которые

Очень ценились во всех сословиях. Не была она похожа и на томных

Придворных красавиц, слишком рано и на всю жизнь познающих, в чем смысл

Женской доли. Но любить она умела, как любят сейчас на Земле, - спокойно и

Без оглядки...

- Почему ты плакала?

- Почему ты такой сердитый?

- Нет, ты скажи, почему ты плакала?

- Я тебе потом расскажу. У тебя глаза совсем-совсем усталые... Что

Случилось?

- Потом. Кто тебя обидел?

- Никто меня не обидел. Увези меня отсюда.

- Обязательно.

- Когда мы уедем?

- Я не знаю, маленькая. Но мы обязательно уедем.

- Далеко?

- Очень далеко.

- В метрополию?

- Да... в метрополию. Ко мне.

- Там хорошо?

- Там дивно хорошо. Там никто никогда не плачет.

- Так не бывает.

- Да, конечно. Так не бывает. Но ты там никогда не будешь плакать.

- А какие там люди?

- Как я.

- Все такие?

- Не все. Есть гораздо лучше.

- Вот это уж не бывает.

- Вот это уж как раз бывает!

- Почему тебе так легко верить? Отец никому не верит. Брат говорит,

Что все свиньи, только одни грязные, а другие нет. Но им я не верю, а тебе

Всегда верю...

- Я люблю тебя...

- Подожди... Румата... Сними обруч... Ты говорил - это грешно...

Румата счастливо засмеялся, стянул с головы обруч, положил его на

Стол и прикрыл книгой.

- Это глаз бога, - сказал он. - Пусть закроется... - Он поднял ее на

Руки. - Это очень грешно, но когда я с тобой, мне не нужен бог. Правда?

- Правда, - сказала она тихонько.

Когда они сели за стол, жаркое простыло, а вино, принесенное с

Ледника, степлилось. Пришел мальчик Уно и, неслышно ступая, как учил его

Старый Муга, пошел вдоль стен, зажигая светильники, хотя было еще светло.

- Это твой раб? - спросила Кира.

- Нет, это свободный мальчик. Очень славный мальчик, только очень

Скупой.

- Денежки счет любят, - заметил Уно, не оборачиваясь.

- Так и не купил новые простыни? - спросил Румата.

- Чего там, - сказал мальчик. - И старые сойдут...

- Слушай, Уно, - сказал Румата. - Я не могу месяц подряд спать на

Поиск по сайту: