ЛЕСНЫЕ СКАЗОЧНЫЕ ПТИЦЫ

Ворон –большая чёрная Птица-вестник. Её называют вещей за способность предсказывать будущее; ведает прошлое. Но сейчас только самые древние Вороны умеют разговаривать с человеком; остальные вороны криком своим вещают, предупреждая о беде или иных событиях. Эта птица – посредник между различными мирами, между жизнью и смертью, небом и землёй, богами и людьми. Ворон яв­ляется посланником ветров – Стрибожьих внуков, и может приносить на своих крыльях бурю и дождь. Может приносить в клюве Живую и Мёртвую воду, за которой летает на край земли в тридесятое царство (то есть – то в Ирий Небесный, то в миры Тёмной Нави к подземному источнику). В сказках Ворон Воронович часто помогает достойному человеку, становится его другом и даже может вступить за него в смертный бой. Часто бывает в «подземном мире» – возвращаясь оттуда на землю с вестью, кому скоро смерть назначена. По­этому называют его ещё вестником и служителем Чернобога, Нияна и прекрасной богини смерти Мары.

Есть у этих птиц свой Царь-ворон, который был первой птицей в нашем мире. По народным преданиям, сидит он в гнезде, свитом на семи дубах, и знает обо всём на свете. Все остальные Вороны – дети, внуки и правнуки его.

Вырии-птицы – первые весенние птицы, возвращающиеся после зимы из Ирия Небесного, обители богов Славян и Ариев. В Поучении Владимира Мономаха говорится: «И сему ся подивуемы, како птицы небесныя из Ирья идут». Иногда так называют Жаворонков – вестни­ков Весны. Говорят, что это они первыми прилетают весной из Ирия на Землю, принося тепло. Поэтому детвора в начале весны закликает Жаворонков: «Жаворонки, Жаворонки, прилетите – с собой Весну принесите!». Русский поэт Ф.И. Тютчев тоже считал, что с прилёта Жаворонков начинается весна:

«И всё засуетилось, всё нудит Зиму вон –

И Жаворонки в небе уж подняли трезвон».

Считается, что именно у Вырии-птиц находятся ключи от неба. Улетая в Ирий на зиму, они запирают Небеса и уносят ключи с собой, а возвращаясь оттуда весной – открывают небо для других птиц. И тогда отворяются не­бесные животворные источники, приходят на землю тепло и весенние дожди. Говорят, что они на своих крыльях несут на землю Весну из небесных садов. Весенние богини – Леля и её мать Лада – запрягают этих птиц в свои летучие повозки, облетая после зимы свои угодья.

Гриф-птица – наполовину птица, наполовину зверь. Перья у пти­цезверя орлиные, тяжёлые и заострены, как стрелы; когти и клюв у него – же­лезные. Величиною он – с гору. От взмаха крыльев вздымается буря, а летает он быстрее ветра. Называют ещё его Нагай или Могол-птица. Помогает он только таким же сильномогучим богатырям. Говорят, что птицезверь вьёт своё гнездо на самом краю земли, на 12-ти дубах. В греческих сказаниях есть Грифон – могучая птица-собака, страж входа в подземный мир и других тайных мест.

Леснь-птица – птица лесная, очень скрытная, видом скромная, в лесу и гнездо своё вьёт. Отличается тем, что уж если начи­нает петь, так поёт без устали и остановки день и ночь, много суток подряд. После чего замолкает и скрывается надолго. В народном старинном заговоре от зубной боли говорится: «Как Леснь-птица умолкает, умолкни у сына твоего зубы ночные, полу­ночные, денные, полуденные…». А.М. Ремизов написал о ней: «Там в синем лесе… там, на гиблом болоте в красном ивняке Леснь-птица гнездо вьёт». Никто её не видел, но слышали многие.

«Всё на солнышке искрится: и озёра, и ручьи.

И поют Лесные птицы песни дивные свои».

(А. Решетов)

«За морем Лукорье, там реки текут сытовые, берега там кисельные, источники сахарные, а Вырии-птицы не умолкают круглый год».

(«К Морю-Океану» А.М. Ремизов)

«В начале мира ключами от Ирия владел Ворон. Но его громкое карканье тревожило души умерших и пугало волшебных птицедев, которые обитают на ветвях райского древа. Тогда Сварог повелел Во­рону отдать ключи Ласточке».

(«Ключи от рая», русская сказка)

«Почуяв беду над его головой,

Вран каркал ему в опасенье,

И за­мысла, в пору смирясь пред судьбой,

Воздерживал он дерзновенье».

(«Приметы» Е. Баратынский)

«Ехал много ли, мало ли, долго ли и коротко ли, доехал Иван-царевич до Карки-богатыря. Приезжает, его дома не заставает, только одна его мать. Она его увидела и узнала. «Ох, Иван-царевич, давно тебя ждёт Карка-богатырь!». Иван-царевич и говорит: «А скажи-ка, баушка, где он?». «Третий год за невестой ездит, за царь-девицей»… А поди-ка выдь во чисто поле, во дикую степь, а возьми-ка подзорную трубу, а не едет ли Карка-богатырь? Если с радостью едет, вперёд его ясен Сокол летит, а если печальный едет, над ним чёрный Ворон вьётся».

(«Иван-царевич и Марья-краса, чёрная коса»,

русская народная сказка)

«День шёл (Иван-царевич), другой шёл, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на дубу Ворон сидит. Слетел Ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал: «Анна-царевна! Поскорей выходи, наш братец идёт…».

(«Марья Моревна», русская народная сказка)

«Шёл (Митя) близко ли, далёко, лесом и тайгой, не встретил ни одного живого существа, ни одной хижины. Шёл три дня. На четвёртый день видит: поляна, на поляне избушка; идёт прямо к избушке, в избушке живёт старуха, у ней нос – целых два аршина!

«Ого, вот и завтрак пришёл!».

«Ах ты, старая, ты сперва напои да накорми, тогда и завтракай!».

«Ох, как смело поступаешь! Ты кто такой, молодчик?».

«Я, бабушка, Ворона Вороновича сын».

Старуха затряслась, упала на колени, просит: «Ты, батюшка, не сказывай Ворону Вороновичу, а то он мне задаст!».

Напоила, накормила, спать в постель уложила. Утром накормила его завтраком и дала ему клубочек: «Куда клубок катится, туда и ты иди…».

(«Светлана Прекрасная», русская народная сказка)

«Настала зимняя ночь. В лесу то светло, то темно; по спелому снегу мороз потрескивает. Откуда ни возьмись, выскочил заяц; нало­жил Иван-царевич стрелу, а заяц обернулся клубком и покатился. Иван-царевич за ним следом побежал.

Летит клубок, хрустит снежок, и расступились сосны, открылась поляна, на поляне стоит белый те­рем. Сверху месяц горит, переливаются стрельчатые окна. Клубок до­катился, Лунь-птицей обернулся: сел на воротах. Испугался Иван-ца­ревич, – вещую птицу застрелить хотел, – снял шапку.

«Прости глупость мою, Лунь-птица, невдомёк мне, когда ты зай­цем бежал».

(«Иван-царевич и Алая-алица» А.Н. Толстой)

«Унялась погода, летит большая птица Нагай. Прилетела, под дуб села и спрашивает птенцов: «Детушки мои милые, не убила ли вас погодушка-ненастье?».

«Не кричи, мать, нас оберёг русский человек, своим кафтаном укрыл».

Птица Нагай спрашивает Ивана-царевича: «Для чего ты сюда попал, милый человек?».

(«О молодильных яблоках и живой воде», русская народная сказка)

«Пошёл однажды Иван – купеческий сын на охоту, видит – сидит на пне орёл. Только нацелился – а птица говорит человеческим голосом: «Не бей меня, я такой же человек, только заколдованный, лучше возьми меня к себе». Взял его купеческий сын к себе, поил-кормил… Прошло время. «А теперь, - сказал Орёл, - вытряхни меня из этой шкуры». И как шкура с него слезла – стал он статным добрым молодцем…».

(«Сказочная азбука»)

«Достал Проня жемчужину, на ладонь положил, чтоб красе земной само Небо порадовалось. В тот же миг пал с неба Белый сокол. Схватил жемчужину и в такие выси взмыл, что и не усмотришь.

Но в том самом месте, куда взлетела Белая птица, зажглась звёздочка, окатная, как жемчужина…».

(«Жемчужина окатная» В. Бахревский)

«Рассказывают, что когда Дый сотворил Землю, он хотел созвать всех Небесных богов, чтобы те полюбовались на дело рук его. Звал, звал их Дый снизу, даже устал, а они всё не слышат. Тогда поднял он камушек и бросил его так высоко, что добросил до самого Неба. И в вышине камушек вдруг обратился маленькой серой птичкой, которая звонко запела – и привлекла внимание богов. Глянули они на землю – и восхитились делом рук Дыя. Начали так громко кричать от восторга, что птичка камнем рухнула с высоты – если бы не крылышки, разби­лась бы вдребезги! С тех пор Жаворонок то парит высоко-высоко, то резко опускается с пронзительным криком. Но там, в небесных не­зримых высях, он поёт так сладко, что даже боги не могут остаться равнодушными к этому пению. А о людях и говорить нечего!»

(«Откуда взялись жаворонки», русская сказка)

ЛЕШИЙ

Служебный дух Светлой Нави – Хозяин леса и диких зверей, Царь лесной, Лешак. В своём лесу наделён большой сказочной силой, с которой считаются все. Может явиться к человеку в разных видах, но чаще всего показывается древним стариком или здоровенным мужиком без шапки. Его иногда описывают и рисуют одетым в звериную шкуру, иногда – с рогами и копытами. Так думают потому, что он легко может принимать облик самого крупного животного в лесу (медведя, оленя, кабана и прочих), но может вселяться и в малых зверей, в травы и дере­вья, даже в пни старые и коряги. Иногда его называют Душой леса, так как он чувствует и объединяет в единое сообщество всех лесных обитателей: все растения, всех зверей и птиц, духов лесных и болотных. Все лесные обитатели повинуются и служат ему. С Бабой Ягой он дружит, помогает ей в её служении, ходит к ней в гости.

Особенно любит Леший жить в больших еловых лесах. Любит лесную тишину, но может и побаловать: покричать в лесу на разные голоса, заухать филином, чтобы попугать народ, - а когда шутка удаётся, то хохочет и хлопает в ла­доши. Может и тумана напустить, и в чащу завести. Но Леший больше проказит и шутит, чем вредит людям. Если кто-то из людей заблудится в лесу, то думает, что это Леший завёл, и чтобы выйти из леса нужно вывернуть всю одежду наиз­нанку, чтобы он не узнал и отпустил, иногда нужно просто хорошо попросить его об этом.

Не любит тех, кто шумит и не умеет вести себя в лесу, собирает его дары без разрешения. Наказывает за употребление в лесу скверносло­вий и проклятий. Плохо приходится и тому, кто безпокоит его по пустякам. Нельзя кому-то, рассердившись, говорить: «Забери тебя, леший!». А то и правда забрать может – и де­тей, и взрослых, и скотину. Если уж такая беда случится (пропал кто-то), надо обяза­тельно сказать: «Леший, Леший! Какого взял, такого и верни!», – а то может в шутку подменить пропажу своим «лесным детищем».

Приходя в лес, каждый должен с ним поздороваться и попросить разрешение на ночёвку или сбор лесных даров; нужно оставить под деревьями или на пеньке угощение для Лесного хозяина и лесных обитателей. Доброго и умелого путника он ещё и одарит, покажет красоты и чудеса лесные. Может помочь или ответить на вопросы. Любит поговорить со знающим человеком; любит загадывать загадки.

Тем, кто хочет увидеть его, надо знать присказку: «Дедушка Ле­ший, покажись не серым волком, не чёрным вороном, не елью жаро­вою, покажись таковым, каков я», - чтобы он явился в человеческом обличье, и с ним можно было поговорить. Чаще всего можно увидеть Лешего в Купальские дни – тогда он ходит по лесу рядом с людьми, смотрит на их игры и забавы. В людские поселения заходит редко, уважи­тельно относясь к их служебным духам – Домовым, Дворовым и Банникам. Дру­жит со спокойными соседями – Полевиками и Межевиками, с полевыми духами. А вот с Водяным и дружит, и часто ссорится – такие уж у них разные характеры. Но если случается большая беда – пожар, мор, война – они всегда помогают друг другу и совместно оказывают помощь лесным обитателям.

В стародавние времена деревенские пастухи даже заключали с Лешим договор: чтобы скотина в болото не забредала, чтобы её зверьё лесное не тро­гало, чтобы коров не сдаивало и другое – записывали на бересте или на доске свои взаимные обязательства. После чего уносили «берестяную грамоту» и угощение Лесному хозяину в лес на заветное место. Если случалась беда в лесу, то люди обращались к нему за помощью на опушке леса или посреди большой поляны; иногда писали в этом случае «Прошение (жалобу) к Лесному царю» (про это записано в старых книгах) и оставляли его на большом пне или в дупле дерева. За помощь люди всегда щедро благодарили Лешего, так как понимали, что жить в мире и дружбе с лесными обитателями всем лучше.

«На мху и хвое Леший дремлет,

Главу рукой, урча, объемлет».

(«Вила и Леший» В.В. Хлебников)

«Ванька спал не спал – наяву грезил. Да вдруг, чу! Кто-то в горохах шевелится. Привстал Ванька, видит: мужик не мужик, старик не старик сидит и сладко чмокает.

Подкрался Ванька, петлю ременную кинул, да и связал вора по рукам и ногам. Глядит Ванька: башка у вора рогатая, морда весёлая, глаза озорные, борода и усы травяные, брови моховые. А из рук и ног ветки с листьями растут.

«А впрямь Леший! – думает Ванька.- Нечаянно отец правду сказал».

(«Ванька» В.И. Воробьёв)

«Идёт Моря, попрыгивает с ноги на ногу и видит – стоит над яром дуб, а ветки у дуба ходуном ходят. Подошла ближе, а из дуба торчит борода и горят два зелёных глаза…

«Помоги мне, девочка, - кряхтит дуб, - никак не могу нынче в Лешего обратиться, опояшь меня пояском».

(«Кикимора» А.К. Толстой)

«Осталась девка одна; натолкла проса, наварила каши много, а есть некому. Пришла ночь длинная, спать – бока пролежишь, глядеть – глаза проглядишь, слова молвить не с кем, и скучно, и страшно! Стала она на порог, отворила дверь в лес и зовёт: «Кто в лесе, кто в тёмном – приди ко мне гостевать!».

Леший откликнулся, скинулся молодцом, новгородским купцом, прибежал и подарочек принёс. Нынче придёт – покалякает, завтра при­дёт – гостинец принесёт; увадился, наносил столько, что девать не­куда!».

(«Старуха-говоруха», русская народная сказка)

«Леший отличается от прочих духов особыми свойствами, прису­щими ему одному: если он идёт лесом, то ростом равняется с самыми высокими деревьями. Но в то же время, выходя для прогулок, забав и шуток на лесные опушки, он ходит там малой былинкой, ниже травы. Свободно укрываясь под любым ягодным листочком».

(«Энциклопедия русских преданий»)

«К Лешему обращались за помощью, когда пропадал скот. Для этого ночью относили на перекрёсток горшок каши и кусок хлеба, если на утро горшок исчезал, то считалось, что Леший вернёт коров (или другую заблудившуюся животину)».

(«Приметы на каждый день»)

«Раз идёт охотник по лесу, смотрит, а перед ним на лесной тропинке лежит колода, на колоде мужик сидит, лапоть ковыряет; подковырнёт лапоть да на месяц и погрозит: «Свети, свети, ясен месяц!». Дивно стало охотнику; отчего так, думает, собою мужик – ещё молодец, а волосы как лунь сед? Только подумал это, а он словно мысль его угадал: «Оттого, - говорит, - я сед, что я чёртов дед!». Тут охотник и смекнул, что перед ним – Леший».

(«Сказочная азбука»)

«Что ж, бабушка, за вещь такая? Лешие у вас тут, что ли расплодились?».

«А ты говори, да оглядывайся. И впрямь, дружок, лешие…. Не иначе, как с прифронтовой полосы на нас накатило. Волостной писарь сказывал, будто германцы газ по ветру пущают. Рыба в реке пухнет, лист вянет, людей с ума сводит. Стало быть, и нежить лесная – тоже и ей дышать надо – смраду этого не стерпела, вся начисто к нам и подалась. Вот и поди в лес теперь по малинку!...

Чай, им в лесу, оголтелым, скучно, озоруют и здесь. То коноплю кой-где серый дух, тьфу-тьфу, узлом завяжет, то поросёночка над избой в трубу сунет… А намедни у учительши курица петухом запел, срам-то какой. В стародавние времена Леший кой-когда в лесу с девушки платок стащит, а таких подлостей они не производили. Видно, и Лешие нынче – откуль их нанесло – тоже осатанели. Чистые фулиганы!..».

(«Солдатские сказки» С. Чёрный)

«…Жила старуха на веках, Савиха. Пошла она за ягодами и заблудилась. Пришёл мужик: «Бабка, что плачешь?».

«А заблудилась, дитятко, дом не знаю с которой стороны».

«Пойдём, я выведу на дорогу».

Старуха и пошла. Шла, шла: «Что это лес-от большой стал? Ты не дальше ли меня ведёшь?».

Вывел на чисто место, дом стоит большой; старуха говорит: «Дедушка, куда ты меня увёл? Это дом-то незнакомый?».

«Пойдём, бабка, отдохнём. Дак я тебя домой сведу». Завёл в избу, зыбка виснет. «На, жонка, я тебе няньку привёл».

Жонка у Лешего была русска, тоже уведёна, утащена. Старуха и стала жить и обжилась; три года прожила и стоснулась (затосковала). Жонка зажалела: «Ты так не уйдёшь от нас, а не ешь нашего хлеба, скажи, что не могу есть».

Старуха и не стала; сутки и другие, и третьи не ест. Жонка мужа и заругала: «Каку ты эку няньку привёл, не ест и водиться не умеет, отнеси её домой».

Леший взял на плечи старуху, посадил да и потащил. Притащил ко старухину двору, бросил… Вот она и рассказывала, что у Лешего жить хорошо, всего наносит, да только скучно; один дом – невесело!».

(«В няньках у Лешего», русская народная сказка)

«Жаль, что такая красавица, и не человек, - сказал Егор. – Кто ты на самом деле? Имя-то у тебя есть?».

«Зови, как хочешь, - улыбнулась девочка. – Мне всё равно».

«Хорошо, я назову тебя Машей. У людей в сказках живут такие Машеньки, в лесу с медведями».

Он попытался вспомнить, что читал или слышал об этом племени Леших, полусказочном, обросшем легендами и небывальщиной, но вспоминалось мало, только запал в памяти древний заговор: «Дядя Леший, покажись не серым волком, не чёрным вороном, не елью жаровою – покажись таковым, каков я». Вот они и показывались Егору людьми и даже в таком виде, в каком он ожидал их увидеть: сиволапый Дед-лешак, любимица русских сказок Машенька, добрый молодец в колпаке набекрень».

(«Башня птиц» О.С. Корабельников)

«В час урочный полнолунья,

С тёмным лесом наравне, –

Говорит молва-вещунья, –

Кто-то бродит в тишине.

Пономарь пройдёт ли пеший,

Псарь проедет ли верхом,

Всяк, крестяся, молвит: «Леший

Загулял не пред добром»!

(«Леший» Л.А. Якубович)

«Берегись меня, прохожий!

Смеху тихому не верь.

Неуёмный, непригожий

Сын я Солнца – бог и зверь!»

(«Лешак» А.Н. Толстой)

МОРЯНА

Обитательница морских вод, светлая Берегиня. По-гречески – Не­реида (Нимфа моря), дочь Морского царя (божества). Моряна любит плавать, плескаться и играть в тёплых водах у прибрежных скал. Живёт в глубинах моря, во дворце своего отца. Люди говорят, что этот дивный дворец Морского царя сделан прозрачным из янтаря и хрусталя – так как он светится, искрится сквозь толщу воды в солнечную погоду.

Эта морская Водяница любит рукоделие, как все девицы: прядёт на золотой, сверкающей прялке нити (лучи) закатного солнца, нижет жемчугом. В лунные ночи выхо­дит на берег, где поёт и танцует; кружится на воде в хороводе вместе с волнами и другими существами. Длинные, распущенные по воде во­лосы Моряны можно принять за морскую пену; тело её в лучах дневного солнца среди волн кажется прозрачным, а при лунном свете светится в каплях морской влаги. Это прекрасная девушка в лёгких, струящихся одеждах, обычно окружена морскими обитателями, как свитой. Любит кататься на спинах дельфинов и больших рыб.

Морским водяницам ведомо всё, что творится в их море со времени его рождения – с ним они рождаются в нашем мире, с ним возвращаются в мир иной. Они получают вести из других морей с ветрами, птицами и дождями. Облачные Девы – их дальние родственницы и подруги в играх.

Обычно Моряна благожелательна к людям, помогает морякам в опасности. Стоит кораблю по­дойти к скрытым под водой рифам, Моряна поднимает из воды голову и начи­нает петь, если хочет предупредить корабелов об опасности. Часто показывает морякам путь среди скал или посылает для этого дельфинов. Может выручить и тех, кто во время бури или по неосторожности упал в воду. Она почитается жителями островов и прибрежных поселений, так как помогает им в морских промыслах и приглядывает за их детьми в воде, играет с ними, выбрасывает на берег диковинные подарки. Изредка заходит в селения; её можно узнать по мокрым следам, струящейся с длинных волос воде и непросыхающей одежде.

Тем, кто рассердит или обидит Моряну, или её любимцев из морских обитателей, лучше не выходить в море, не купаться – так как и её сёстры, и её отец морской не пощадят обидчика. Поэтому, всегда считалась плохой приметой гибель дельфинов, - даже случайная гибель любимцев вызывала печаль и гнев морских Водяниц.

У Моряны множество сестриц с разным характером. Есть морские Водяницы, которых называют – Сирены. Они очень красивы, коварны, холодны и расчётливы. Могут завлечь своим чудным пением моряков в опасное место, рыбаков – увести на лодке в открытое море, а пловца или ныряльщика – заворожив своим видом и речами, утянуть в глубину, откуда нет возврата. Это им поручено хранить особые тайны подводного мира и сокровища утонувших кораблей. Им послушны и помогают в этом обитатели морских глубин, которые не столь безобидны как дельфины.

«Среди зелёных волн, лобзающих Тавриду

На утренней заре я видел Нереиду.

Сокрытый меж деревьев, едва я смел дохнуть:

Над ясной влагою полубогиня грудь

Младую, белую, как лебедь, воздымала

И пену из власов струёю выжимала».

(«Нереида» А.С. Пушкин)

«С виду все Водяницы неземные красавицы, даже если не были та­ковыми при жизни (земной). Только они необычайно бледны и кажутся про­зрачными – нежить всё-таки!»

(«Энциклопедия русских преданий»)

«… Вот показалась рука из воды,

Ловит за кисти шелковой узды.

Вышла младая потом голова,

В косу вплелася морская трава.

Синие очи любовью горят,

Брызги на шее, как жемчуг дрожат».

(«Морская царевна» М.Ю. Лермонтов)

«…И куда лазурной Нереиды

Нас зовёт певучая печаль?

Где она, волшебной Геспериды

Золотящаяся даль?»

(«Голоса» Вяч. Иванов)

«…Сирены увидели мимо плывущий корабль наш.

С брегом он их поравнялся; они звонкогласно запели:

«К нам, Одиссей богоравный, великая слава Ахеян,

К нам с кораблём подойди; сладкопеньем Сирен насладися,

Здесь ни один не проходит с своим кораблём мореходец,

Сердцеусладного пенья на нашем лугу не послушав;

Кто же нас слышал, тот в дом возвращается, многое сведав.

Знаем мы всё, что случилось в троянской земле и какая

Участь по воле безсмертных постигла Троян и Ахеян;

Знаем мы всё, что на лоне Земли многодарной творится».

(«Одиссея» Гомер)

НАЯДА

(берегиня земных вод)

Светлый служебный дух, обитательница земных вод: ключей и источников, рек и озёр, название которых часто становится именем Наяды. Наяда – слово греческое, на Руси её называют Водяница. Благодетельное су­щество, хранительница земных вод, водная Берегиня. Она отличается красо­той и привлекательностью, иногда гуляет по прибрежным лугам. Может являться людям в облике молодой, стройной девушки с мокрыми волосами, чей го­лосок журчит как вода. Любит детские забавы и смех; веселится и плескается вместе с ними. Утверждают, что купание в водах, где живёт Берегиня-Наяда, даёт исцеление от болезней, душевное успокоение и вдохновение в творчестве.

Если Наяда уходит из источника или ручья – они могут погибнуть. И наоборот – если ручей пересыхает, то может погибнуть (уйти в мир Светлой Нави раньше своего срока) и его Берегиня. Говорят, что журчание воды – говор Наяды – вдохновляет поэтов, которые могут их видеть и слышать, разговаривать с ними.

«С холмов кремнистых водопады

Стекают бисерной рекой,

Там в тихом озере плескаются Наяды,

Его ленивою волной...»

(«Воспоминания в Царском селе» А.С. Пушкин)

«Страшно, сладко, неизбежно, надо

Мне – бросаться в многопенный вал,

Вам – зеленоглазою Наядой

Петь, плескаться у ирландских скал».

(А.А. Блок)

На греческом языке всех Берегинь называют Нимфами. Нимфы моря – Нереиды, это наши Моряны. Нимфы земных вод – это Наяды, наши Русалки, Бродницы, Вилы и другие Водяницы. В греческих мифах много рассказывается об этих прекрасных и вечно юных девушках: они поют и играют, водят хоро­воды и вдохновляют поэтов, исцеляют раны и предсказывают буду­щее, знают тайну жизни и смерти. Все Берегини веселы и редко печалятся, а живут долго-долго. Они часть живой природы; берегут и охраняют то пространство, в котором существуют. Нимфы-Берегини обычно благожелательно относятся к людям и любят с ними общаться. Об одной из них написал Г.Р. Державин:

«С младой, весёлою, прекрасной

и нежной Нимфой ты сидишь».

ОГНЕВУШКА-ПОСКАКУШКА

Весёлый, маленький, но грозный служебный дух стихии земного («живого») Огня. Может являться людям, как в образе плясуньи-девчонки, так и в образе старушки-веселушки.

Эти образы возникают из танцующих, постоянно передвигаю­щихся язычков пламени. Говорят, что их можно увидеть, если смот­реть долго и внимательно на пламя костра. Неугомонные плясуньи, они постоянно двигаются, балагурят, шутят, разговаривая с людьми. Могут поучать, помогать советом в беде, а могут и проучить (особенно тех, кто нера­див с костром или с огнём). Кто обидит Огневушек (или даже просто огонь костра) словом или поступком – обязательно будет наказан. Они умеют постоять за себя, да и боги огня Перун-громовержец с Семарглом их в обиду не дадут, так как Огневушки земные родствен­ницы Огню небесному и Перуницам – духам молний (то есть огню электрическому). С самим Солнцем-Дажьбогом и Ярилой они тоже в дальнем родстве.

Легко и быстро перемещаются в пространстве, становясь то видимыми, то невидимыми. Очень часто их видят дети, чьи души и помыслы – чисты. Люди, обычно, видят их как бегущие по земле язычки пламени, вихрящиеся вокруг себя. Лучше их остере­гаться: нельзя спорить с Огневушкой и вставать на её пути.

Огневушки видят «сквозь землю»: руды, клады, самоцветы, жилы водяные. За их шут­ками и прибаутками спрятана древняя мудрость, которой они делятся только с тем, кто этого заслуживает, кто умеет правильно слушать и задавать вопросы.

В старину особо чтили Огонь домашнего очага, считали его све­щенным. В нём видели силу, не только дающую человеку тепло и пищу, но и отгоняющую беды, болезни и враждебных сущностей. Перед «Живым ог­нём» очага произносили заговоры и клятвы, по колебанию пламени предсказывали судьбу и угадывали будущий урожай. Переселяясь из родительского гнезда в новый дом, молодые обязательно брали с со­бой для нового очага горящие угольки со старого. Девушка перед венчанием всегда прощалась с огнём родительского дома, для этого были особые обряды и песни – «огнёвки». В старину, отправляясь в дальний путь, Русичи брали с собой горсть родной земли и щепоть золы с домашнего очага, как оберег и память о доме и Родине, которая хранит и помогает в беде. Зола, взятая от костра или домаш­него очага в праздничные дни или после особых обрядов, и в наши дни считается лечебной и обережной.

«Кончил дедко Ефим рассказ. На месте костерка одни угольки остались, а старатели всё сидят да на эти угольки глядят. Вдруг из са­мой серединки вынырнула девчонка махонькая. Вроде куклёнки, а живая. Волосёнки рыженькие, сарафанчик голубенький, и в руке пла­точек, тоже сголуба. Поглядела девчонка весёлыми глазками, блес­нула зубёнками, подбоченилась, платочком махнула и пошла плясать. И так у ней легко да ловко выходит, что и сказать нельзя. У старате­лей дух захватило. Глядят – не наглядятся, а сами молчат, будто за­думались.

Девчонка сперва по уголькам круги давала, потом, – видно, ей тесно стало, – пошире пошла. Старатели отодвигаются, дорогу дают, а девчонка, как круг пройдёт, так и подрастёт маленько. Стара­тели дальше отодвинутся. Она ещё круг даст и опять подрастёт. Когда вовсе далеко отодвинулись, девчонка по промежуткам в охват людей пошла, – с петлями у ней круги стали. Потом и вовсе за людей вышла и опять ровненько закружилась, а сама уж ростом с Федюньку. У большой сосны остановилась, топнула ножкой, зубёнками блеснула, платочком махнула, как свистнула: «Фи-т-ть! Й-ю-ю-у…». Тут филин заухал, захохотал, и никакой девчонки не стало…

Старатели стали к деду Ефиму приступать: «Ты, дедко Ефим, что скажешь?». «А то и скажу, что это же видел, да думал – померещилось мне, а выходит – и впрямь Огневушка-поскакушка приходила». «Какая Поскакушка?». Дедко Ефим тогда и объяснил: «Слыхал, дескать, от стариков, что есть такой знак на золоте – вроде маленькой девчонки, которая пля­шет. Где такая Поскакушка покажется, там и золото».

(«Огневушка-поскакушка» П.П. Бажов)

«Бабка сказывала про Девку Огнеручицу, только где её искать, никто не знает». «Расскажите, Герасим», - сразу зажглась Лика. «Неча сказывать… Огнеручица в наших лесах живёт. Из перси выводит пламя и сама как в пламени является, и над головой огонь пляшет. Вот только одёжи на ней никакой не бывает…».

(«Алмазная скрижаль» А. Веста)

«Возвращалась одна женщина из гостей домой, а провожал её их работник. Дело было зимой, на Святки. Не доезжая нескольких вёрст до деревни, видит: в лесочке горит костерок, а вокруг сидят несколько человек. Смотрят проезжие в ту сторону, и вдруг видят, что от костра покатился к ним огненный шар. И растёт, разрастается!

Испугались оба до смерти, хлестнул работник по спине лошади – та и понеслась, а шар по следу катится, катится, у женщины той уже платок загорелся и тулупчик затлел. Насилу ушли!

Работнику велено было тотчас возвращаться, однако он так напугался, что тронулся в путь только утром. Не утерпел – подобрался к тому самому месту, где вчера горел костёр. Никого и ничего, одни головни остывшие лежат, а там, где катился таинственный огненный шар, снег растопило до прошлогодней травы, хоть лежали высокие сугробы».

(«Костёр полевиков», русская сказка)

«В старину при рождении ребёнка зажигали огонёк и держали его до тех пор, пока спелёнутое дитя не было уложено в колыбель. По го­рящей свече угадывали будущую жизнь ребёнка… Если человек клялся огнём и не обжигал руки, прикасаясь к нему, это означало ис­тинность его слов. Живой огонь имел божественное значение: в очаг и в костёр, как и в воду, нельзя плевать – это как грех на душу взять».

(«Энциклопедия русских преданий»)

ОДОЛЕНЬ-ТРАВА

Одолень-травой называют в Русском народе кувшинку белую (лилию водя­ную). Ботаники дали ей красивое имя – «нимфея» (Nymphaea), в честь юной и прекрасной Нимфы, которая, по-греческому преданию, пре­вратилась в этот цветок. В этом предании говорится: «Ночью она спала на мягком дне лесного озера, а утром поднималась на поверхность, где умывалась розовой зарёй… Однажды к озеру подошёл юноша, был он строен, красив и мужествен (люди думают, что это был юный Геракл). Когда наклонился он к поверхности озера, увидела его Нимфа и полюбила. Но юноша скоро ушёл. А Нимфа осталась его ждать на поверхности воды, и ждала до тех пор, пока не превратилась в прекрасный снежный цве­ток».

У североамериканских индейцев есть предание о том, что эти бе­лые цветы появились от звёздных искр, упавших в воду с неба: «Ко­гда умирал великий индейский вождь, то пустил он в небо золочёную стрелу. Хотели её поймать Венера и Полярная звезда, бросились обе за ней, но так столкнулись, что посыпались на землю искры. Из этих небесных искр и родились прекрасные кувшинки». Русский поэт И.А. Бунин писал об этих удивительных цветах-звёздах:

«На озере, среди лесов зелёных

Кувшинки белые, как звёзды, расцвели».

По итальянскому сказанию, белая водяная лилия – дитя прекрасной Мелинды и Болотного царя. «В громадном болоте жил царь. Захотел он жениться на красивой де­вушке. Прослышал Болотный царь, что у графини, живущей в замке на берегу его владений, есть дочь, красавица Мелинда, и решил ук­расть её. Вырастил он на болоте жёлтую водяную кубышку, которую Мелинда никогда не видела. Захотела она сорвать цветок, и чтобы дотянутся до него, наступила на чёрный пень, торчащий из воды. Но тут пень ожил, схватил её в объятия и утащил на дно болота.

Графиня горько оплакивала свою Мелинду. Но когда пришла она на берег, то ус­лышала голос дочери: «Мама, я уже стала женой Болотного царя и навек останусь на дне болота. Но каждый год я буду тебе сообщать, что жива и здорова». Следующим летом, когда графиня пришла на берег болота, она увидела, как посреди чистого оконца воды поднялся со дна на длинном стебле чудный цветок с белыми лепестками… И мать поняла, что видит свою внучку – дитя Мелинды и Болотного царя. С тех пор, каждое лето покрывала Мелинда поверхность воды прекрас­ными цветами, сообщая матери, что она жива, и вечно юная, царст­вует над этим болотом».

Во все времена во всех Славянских и Арийских народах к белой кувшинке относились с особым уважением, считая её особым расте­нием. В Древней Греции белая кувшинка считалась воплощением красоты и невинности. Молодые девушки плели из них венки и украшали ими невест во время свадебных обрядов. По рассказам Феокрита молодые гречанки сплели такой венок из белых кувшинок для Прекрасной Елены в день её свадьбы с Мене­лаем. В Древнем Риме кувшинками украшали статуи богов. В Древнем Египте на фараонов, во время их восхождения на престол, возлагали венок из водяных лилий, как знак божественного происхождения.

А в Рус­ском народе до сих пор юные девушки вплетают на праздниках кувшинку в косы, плетут с нею венки. На Руси считается, что днём в этот цве­ток может превращаться Русалка, оставаясь на поверхности воды и греясь в лучах солнца. Горе тому, кто сорвёт этот Русалочий цвет без спроса или из баловства – его подруги, Русалки, могут затянуть та­кого человека в воду. А если даже он убежит – то обязательно станет несчастен, успех и удача отвернуться от него.

Говорят, что Одолень-траву породили Мать Сыра-земля, напитанная Живою во­дой, и Огонь звёзд небесных – поэтому и противостоит белая кувшинка земной и водяной не­чисти. Считается, что корень этого растения способен одолевать бо­лезни и отгонять злых духов, а семена – могут возвращать зрение. В старинном травнике написано: «Одо­лень растёт при реках, ростом с локоть, цвет рудожёлт, листочки бе­лые. И та трава добра, коли человек окормит и, дав ту траву, скоро пойдёт низом и верхом. И корень травы добр от зубной болезни, и пастуху, чтобы стадо не расходилось, или кто тебя любить не станет и хочешь его присушить – дай ясти корень». А в другом старом травнике го­ворится: «Кто найдёт Одолень-траву, тот вельми талант себе обря­щет».

Когда травознаи отправлялись в Купальские ночи искать Цвет папоротника, они брали с собой Одолень-траву для защиты от напас­тей и злых духов. А когда Русич отправлялся в дальнее путешествие, он вешал на шею в ладанке кусочек корневища кувшинки, как оберег от беды и произносил такое заклинание: «Одолень-трава! Одолей ты злых людей: лихо бы на нас не думали, скверного не мыслили, отгони ты чародея, ябедника. Одолень-трава! Одолей мне горы высокие, долы низкие, озёра синие, берега крутые, леса тёмные, пеньки и ко­лоды. Спрячу я тебя, Одолень-трава, у ретивого сердца во всём пути и во всей дороженьке».

В речных старицах и озерках очень редко те­перь можно увидеть чудо-чудное, диво-дивное, кувшинку чисто-бе­лую, русскую Одолень-траву. Мало, очень мало осталось теперь бе­лых кувшинок. Растёт она только в чистых местах, на чистой воде и нуждается в нашей защите.

ОСТРОВ БУЯН

Далёкий сказочный Остров, который находится за тридевять земель посреди моря-океана. На этом острове живёт и стережёт бел-го­рюч камень Алатырь мудрая змея Гарафена. Сюда слетаются на зиму диковинные птицы со всего света, здесь растёт Мировое древо. Это основа (центр) мира, его сре­доточие, откуда многое начало быть. Говорят, что именно с этого Острова разошлись по нашей Земле первые народы Славян и Ариев.

В одном из русских преданий говорится: «Сказывают мудрые люди, что когда-то на Острове Буяне построили подземный дворец. И снесли туда со всей земли, из всех тридевятых царств всю мудрость, в книгах писаную, в камне высеченную, в об­разах рисованную. И над тем местом посадили дуб. Коли знаешь за­клятье, так в подземный дворец можешь спуститься. А самая главная мудрость и самые важные секреты написаны на шаре (колобе), кото­рый из Алатырь-камня выточен. Прочитаешь эти письмена – узнаешь про всё на свете и даже про то, как молодость воротить…».

Охраняют сказочный Остров от глаз чужих и путников случайных бог всех морей Ний и бог всех ветров – Стрибог. Покровительствует Острову Буян и оберегает его громовержец Перун, кото­рый время от времени отдыхает на нём, спускаясь из Ирия Небесного на Русь. Сказочные волшебные птицы Алконост и Сирин прилетают сюда петь свои песни. Здесь живут Птица-буря и Пчёлы-молнии. Восседает там и красна девица Заря-Заряница; время от вре­мени она купается в море, медленно погружаясь в него по вечерам.

Отсюда летают на Русь могучие весенние грозы и Вещий Ворон – всем воронам старший брат – с вестями и поручениями от богов. Говорят, что с Острова Буян можно попасть в сам Ирий Небес­ный – божественную обитель Славяно-Ариев (тридесятое царство), если взлететь с птицей волшебной или взобраться по Мировому древу. А можно и спуститься по корням Мирового древа в нижние миры Нави.

Считается, что если упомянуть в заговоре или клятве Остров Буян или камень Алатырь, – слово будет крепко, а заговор нерушим и вечен (пока жив наш мир). Многие люди во все времена стремились найти этот Остров – кто за муд­ростью, кто за силой, кто за излечением, а кто за советом мудрой змеи Гарафены шёл туда.

Сегодня одни учёные считают, что Остров Буян – это остров Руян древности, со­временный город Рюген. На нём находился свещенный город запад­ных Славян – Аркона и их основное светилище, храм бога Свентовита. Гора Триглав, которая находится там, это и есть, по преданию, древний Алатырь-камень. Другие учёные говорят, что сегодня этот Остров скрыт под снегами и льдом, и находится на Северном полюсе…

«Ветер весело шумит,

Судно весело бежит.

Мимо острова Буяна,

В царство славного Салтана».

(«Руслан и Людмила» А.С. Пушкин)

«На Море-Океане, на острове Буяне, стоит дуб ни наг, ни одет, под тем дубом растёт липовый куст, под тем кустом лежит златой камень, на том камне лежит руно чёрное, на том руне лежит змея Гарафена. Ты, змея Гарафена, возьми жало от сына Божьего (такого-то), отбери от него болести. А вы, змеи и змеицы, ужи и ужицы, медяницы и сара­ницы – бегите от сына Божьего (такого-то) по сей век, по сей час. Слово моё крепко!»

(«Заговор от ужаления змеи», собр. М. Забылина)

«На море на Океане, на острове Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь, на том камне Алатыре сидит красная девица, швея-масте­рица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, руда-жёлтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я сына Божьего (такого-то) от порезу. Булат прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань».

(«Заговор от пореза», собр. М. Забылина)

«Выхожу я во чистое поле, сажусь на зелёный луг, во зелёном лугу есть зелья могучия, а в них сила видима-невидимая. Срываю три бы­линки: белыя, чёрныя, красныя. Красную былинку метать буду за Окиан-море, на остров на Буян, под меч-кладенец; чёрную былинку покачу под чёрного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи ду­бах, а во гнезде лежит уздечка браная с коня богатырского; белую былинку заткну за пояс узорчатый, а в поясе узорчатом зашит, завит колчан со калёной стрелой, со дедовской. Красная былинка притащит мне меч-кладенец, чёрная былинка достанет уздечку браную, белая былинка откроет колчан с калёной стрелой. С тем мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкой обратаю коня яраго, с тем колчаном ра­зобью врага-супостата. Заговариваю я ратного человека (такого-то) на войну сим заговором. Мой заговор крепок, как камень Алатырь».

(«Заговор ратного человека, идущего на войну», собр. М. Забылина)

Поиск по сайту: