Творчество В. В. Маяковского в досоветский период

Введение

Творчество Маяковского — это художественная летопись истории нашего народа в период величайших революционных потрясений. Его деятельность начинается на грани двух эпох: умирающего старого, собственнического мира и мира победившего социализма. Маяковский был великим русским поэтом, талант которого зародился в дореволюционной России, и первым крупнейшим советским поэтом, раскрывшим в своих творениях великую правду нового, социалистического общества.

Владимир Владимирович Маяковский родился 19 июля 1893 года в грузинском селе Багдади (ныне — Маяковски), где его отец занимал должность лесничего. С 1902 по 1906 год он учился в Кутаисской гимназии; в 1906 году, после смерти отца, семья Маяковского переехала в Москву.

Уже в гимназические годы Маяковский приобщается к революционному движению. В дни революции 1905 года он читает нелегальную литературу, привезенную старшей сестрой из Москвы; с большой симпатией относится он к борьбе кавказских революционеров. В автобиографии Маяковского «Я сам» мы читаем: «Для меня революция началась так: мой товарищ, повар священника — Исидор, от радости босой вскочил на плиту — убили генерала Алиханова. Усмиритель Грузии. Пошли демонстрации и митинги. Я тоже пошел. Хорошо». Приехав в Москву, Маяковский еще теснее связывается с революционным движением, участвует в нелегальных социал-демократических кружках, читает марксистские книги; особенно сильное впечатление на него производят предисловие к «Капиталу» Маркса и брошюра В. И. Ленина «Две тактики социал-демократии...». Пятнадцати лет Маяковский вступает в партию большевиков, получив партийную кличку «товарищ Константин», и ведет пропагандистскую работу в рабочих кружках Лефортовского района. Через короткое время его кооптируют в комитет РСДРП городского района Москвы. 29 марта 1908 года Маяковский был арестован по делу о тайной типографии Московского комитета партии. После кратковременного заключения он был выпущен, как несовершеннолетний, под ответственность матери. 18 января 1909 года Маяковский был вторично арестован и посажен в тюрьму, где пробыл сорок дней без предъявления каких-либо обвинений. Положение осложнялось тем, что при обыске на квартире Маяковских был найден револьвер. Но следственные органы не сумели представить точные данные о подпольной работе Маяковского, а друг его отца помог Маяковским выпутаться из беды, заявив охранке, что найденный револьвер принадлежит ему.

Вскоре, в июле 1909 года, он снова был арестован в связи с побегом политзаключенных женщин из тюрьмы, в подготовке которого принимала участие семья Маяковских. Маяковский попал в полицейскую засаду на квартире Морчадзе, провожавшего бежавших из тюрьмы. Этот арест был более длительным; Маяковский провел пять месяцев в одиночной камере Бутырской тюрьмы[1, c.24-28].

Творчество В. В. Маяковского в досоветский период

Таким образом, время пребывания в «Бутырках» поэт склонен рассматривать как начало своей поэтической биографии, хотя его первые литературные опыты относятся к 1907 году, к моменту его сотрудничества в нелегальном журнале «Порыв» 3-й московской мужской гимназии.

В этот период Маяковский захвачен стремлением «делать социалистическое искусство». Когда он вышел из тюрьмы, перед ним встала дилемма — заниматься искусством или вести подпольную революционную деятельность.

Бурлюк оказал сильное влияние на молодого Маяковского. Благодаря этому влиянию Маяковский в 1911—1912 годах сблизился с группой кубофутуристов. Кубофутуризм нашел свое выражение как в живописи, так и в поэзии. Маяковский, до этого уважавший традиции реализма, не без внутренней борьбы принял программу футуризма. Как признавался Бурлюк, Маяковский преследовал его «своими шутками и остротами как кубиста. Дело дошло до того, что я готов был перейти к кулачному бою».

В 1912 году Маяковский выступает совместно с футуристами на публичных чтениях стихов и в печати. Но, отдав известную дань футуристическим теориям, он довольно быстро выходит из узкоэстетической сферы, чутко улавливая пульс современности. Выходу на широкую дорогу реальной жизни способствовала связь Маяковского с революционным движением, а также сотрудничество с Горьким и дружеская поддержка, оказанная юноше великим писателем. Горький еще в 1913 году обратил внимание на молодого Маяковского, выделив его из среды футуристов. Он высоко ценит поэмы Маяковского «Флейта-позвоночник» и «Облако в штанах», содействует изданию первого сборника стихов В. Маяковского «Простое, как мычание».

Связав себя на некоторое время с футуризмом, Маяковский в то же время уже в ранний период резко выделялся из среды эстетски замкнутой группы «новых» поэтов[7, c.136].

Первые стихи Маяковского «Ночь» и «Утро» были опубликованы в сборнике футуристов «Пощечина общественному вкусу» (1912); за ними последовали другие, также публиковавшиеся в футуристических сборниках: «Уличное», «Порт», «Из улицы в улицу», «Вывескам», «Театры», «Кое-что про Петербург» и др.[2, c.46].

Ранний Маяковский поисками новых поэтических форм сближается с Бурлюком, который, по признанию Маяковского, сделал его поэтом, и с В. Хлебниковым, «одним из наших поэтических учителей и великолепнейшим, честным рыцарем в нашей поэтической борьбе». Маяковскому импонировали творческий подход Хлебникова к поэтическому слову, к фонетической структуре, поиски Хлебниковым новых слов. Под влиянием Хлебникова Маяковский вводит в стихи неологизмы, прибегает к звуковой инструментовке, к свободным синтаксическим ходам.

Маяковский во всю свою деятельность внес кипучую страсть и пафос протеста против ненавистного порядка жизни. Отдав известную дань футуристическому экспериментаторству, Маяковский, в отличие от футуристов, нарочито затемнявших смысл стиха, стремился к доходчивости поэтического слова до читателя. Признаваясь в «запутанности» своих первых стихотворений, Маяковский писал: «Нужно сказать, что эти вещи наиболее запутанные, и они чаще всего вызывали разговоры о том, что они непонятны. Поэтому во всех дальнейших вещах вопрос о понятности встал передо мной самим, и я старался делать вещи уже так, чтобы они доходили до возможно большего количества слушателей». В отличие от футуристов, он выходит за пределы культа «самовитого» слова.

Если футуристы выступали знаменосцами безыдейного, аполитичного искусства, то стихи Маяковского проникнуты пафосом обличения буржуазной действительности. Маяковский выступал в союзе с футуристами лишь в ограниченной сфере борьбы с идейно-эстетическим кодексом «утонченной», «салонной» буржуазно-дворянской литературы[6, c.56-58].

Подобно Бурлюку, Маяковский в своих ранних стихах — «Ночь», «Из улицы в улицу», «Утро», «В авто» и др.— на первый план ставит узкоформальные задачи (разрушение, канонических метров, внутренние и обратные рифмы и т. д.).

В поисках новых языковых средств Маяковский обращался к опыту некоторых футуристов, особенно Хлебникова, что в какой-то степени обогащало Маяковского[2, c.45].

Но, используя формальные опыты Хлебникова, Маяковский идейно ему противостоит. Если Хлебников устремляется в докапиталистические формации, что, как мы видели, соответствует его славянофильским тенденциям, то Маяковский с самого начала выступает изобразителем современного города. Он стремится передать напряженность и нервозность современной городской жизни в соответствующих «словах-выстрелах». Картины городского пейзажа даны в стихах «Кое-что про Петербург», «Вывескам» и др. Устремление Маяковского к городу вовсе не связано с идеализацией, прикрашиванием его мрачных сторон. Наоборот, поэт видит эти мрачные стороны, видит то социальное зло, которое по воле властителей жизни сконцентрировано в городской культуре. Недаром одно из ранних стихотворений Маяковского, посвященное теме города, носит название «Адище города». В первой же строфе этого стихотворения определяется угол зрения поэта, воспринимающего городской пейзаж.

В городской жизни поэт находит средоточие зла и несправедливости, и не случайно он сравнивает «провалившиеся улицы» с носом сифилитика. На улицах большого города он видит «враждующий букет бульварных проституток». Воспринимая окружающую действительность города в подчеркнуто обличительном плане, взор поэта фиксирует «гроба домов», «злобы крыш», «городов заразу».

Обличительный пафос, присущий ранним стихам Маяковского, с особой силой прозвучал в стихотворении «Нате!». Он клеймит богачей, весь их пошлый уклад жизни, обращаясь к ним со словами сарказма:

А если сегодня мне, грубому гунну,

Кривляться перед вами не захочется

— и вот

Я захохочу и радостно плюну,

Плюну в лицо вам,

Я — бесценных слов транжир и мот.

На пути гуманистического идеала Маяковского стоит капиталистический владыка, заковавший в цепи человека, превративший город в развратный и продажный Вавилон. Поэт видит контрасты богатства и нищеты, изобилия и голода, красоты и безобразия. Роскошь является достоянием немногих, а огромное большинство людей не имеет ни денег, ни собственности. Эти люди, чтобы не погибнуть с голоду, вынуждены продавать свои руки, тело, мозг.

Центральной темой Маяковского становится человек в капиталистическом обществе. Поэт выступает ходатаем за права «отверженных». Он на стороне обездоленных, раздавленных капиталистическим городом людей.

Маяковский со всей силой ненависти обрушивается на тех, кто создал путаницу и хаос современной жизни, в которой теряется все подлинно человеческое. «Повелитель всего» — враг человека, он отнимает у человека право на счастье, превращает человека в меновую стоимость.

Обличая продажный, торгашеский мир, Маяковский противопоставляет ему сокровищницу глубоких чувств человека, способного к большой, сильной любви, ничего общего не имеющей с худосочной «любовью» буржуазного общества.

Маяковский взволнованно откликнулся на империалистическую войну. По его собственному признанию, он принял ее «сначала только с декоративной, с шумовой стороны». Это нашло свое выражение в серии военных лубков (текстов к плакатам) и в стихотворении «Война объявлена». Лубочные тексты, писавшиеся по заказу, по своей идейной направленности мало чем отличаются от тогдашней ура-патриотической поэзии. Последующие отклики Маяковского на события войны свидетельствуют о постепенном осознании им подлинной сущности мировой бойни, ведущейся в интересах господствующих классов. Это сказалось уже в стихотворении «Мама и убитый немцами вечер», написанном в конце 1914 года.

Важным этапом в творчестве Маяковского являются его сатирические стихи, печатавшиеся в журнале «Новый сатирикон» в 1915—1916 годах.

В своих знаменитых «Гимнах» («Гимн судье», «Гимн обеду», «Гимн взятке», «Гимн ученому» и др.) поэт направляет сатирическое жало на реальное общественное зло. Вынужденный прибегнуть к эзоповскому языку, Маяковский резко обрушивается на буржуазную законность в «Гимне судье». Цветущая «родина Перу» совсем зачахла, когда в нее каким-то образом проникли судьи — блюстители закона. Даже птицам житья не стало («судья поймал и пух и перья бедной колибри выбрил»), а у павлина вылинял «великолепный хвост» от одного строгого взгляда судьи[1, c.64-75].

Посвящая тот или иной «Гимн» конкретному общественному злу, поэт в результате создает целостный сатирический и в своей основе реалистический образ буржуазной действительности с ее уродствами и пороками.

Прием гиперболизации нередко нарушает внешнее правдоподобие, но придает изображению большую остроту.

К гимнам примыкают и другие сатирические стихи, печатавшиеся в «Новом сатириконе» — «Надоело», «Дешевая распродажа», «Вот как я сделался собакой» и др. В стихотворении «Надоело» сатирически остро нарисован образ одного из «жирных» — тех, которых поэт «с детства привык ненавидеть»:

Глядишь и не знаешь: ест или не ест он,

глядишь и не знаешь: дышит или не дышит он.

Два аршина безлицего розоватого теста:

хоть бы метка была в уголочке вышита.

Только колышутся спадающие на плечи

мягкие складки лоснящихся щек.

При помощи гиперболы происходит как бы смешение реального и фантастического планов. Здесь Маяковский перекликается с сатирой Салтыкова-Щедрина, создавшего в «Истории одного города» образы тупоумных градоначальников.

Обличая «устои» буржуазного общественного строя, продажность и цинизм государственного и судебного аппарата, Маяковский выступает подлинным поэтом-патриотом, мечтавшим видеть свою родину свободной от уродств и болезней — естественных спутников капитализма. Стихи Маяковского резко выделялись на страницах журнала «Сатирикон» своей остротой и были существенно отличны от его пресного и безобидного юмора.

Пафос отрицания всей системы капиталистических отношений, соединенный с гуманистической верой в человека, с большой силой прозвучал в поэмах Маяковского «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир», «Человек». Мировая поэзия этой эпохи не имеет ничего равного этим вещам Маяковского по силе страсти и остроте обличения капиталистического строя. Центральное место среди этих произведений принадлежит «Облаку в штанах» (1915).

Это — поэма, через которую лейтмотивом проходит глубоко личное чувство человека, страдающего, протестующего, ищущего настоящего человеческого счастья. В поэме слышится поступь людей, поднимающихся на борьбу за свое счастье, начинающих понимать свою силу.

Маяковский назвал «Облако в штанах» трагедией. Трагично в своей основе отношение человека к окружающей действительности, ибо вся жизнь его окована цепями буржуазного закона, религии, денег, лживой морали. Поэт осмысливает действительность как противоречие и видит свою миссию в борьбе за права человека[2,c.58-64].

Однако в поэме «Облако в штанах» проявились отзвуки «гуманизма жалости». Выражая веру в близкое начало революции, поэт вместе с тем писал:

А я у вас его предтеча;

я, где боль, везде;

на каждой капле слезовой течи

распял себя на кресте.

В идейной концепции поэмы образу человека-борца сопутствует образ человека-страдальца, замордованного капитализмом, неспособного на организованную борьбу за свои права. Но в целом поэма утверждает подлинный гуманизм. Людские страдания становятся личной темой Маяковского, а личное и человеческое — нераздельно.

Этот гуманизм был революционным в условиях антигуманистического общественного строя. И сам Маяковский прекрасно чувствовал революционную установку своей поэмы: «Чувствую мастерство. Могу овладеть темой. Вплотную. Ставлю вопрос о теме. О революционной. Думаю над «Облаком в штанах».

В поэме «Флейта-позвоночник» (1915) Маяковский со всей страстью обрушивается на тех, кто отнял у человека любовь, которую поэт воспринимает как социальное чувство, как большую любовь к людям, к человечеству. Гимн любви с особой силой звучал в дни шовинистического разгула и милитаристской пропаганды.

В поэме «Флейта-позвоночник» Маяковский как бы продолжает один из четырех криков «Долой вашу любовь!», придав ему глубоко личное, подчас автобиографическое звучание. Вместе с тем это личное естественно включается в план общественного протеста против строя, подменившего чистую любовь продажной. Образ «накрашенной, рыжей» во «Флейте-позвоночнике» воплощает черты женщины — объекта купли-продажи, такой же вещи, как и «жемчуга ожерелий.

Поэма «Война и мир» (1916) с большой силой выражает пафос протеста против грабительской войны. Здесь Маяковский доходит до понимания сущности и характера мировой войны, прозорливо видит, как за пышными фразами империалистов о защите отечества «золотолапым микробом вился рубль». Объявляя войну величайшим преступлением, Маяковский стремился «сквозь строй, сквозь грохот» пронести любовь к живому, он выступал в качестве «глашатая грядущих правд», он мужественно поднимал «единственный человечий средь воя, средь визга» голос против войны. Личные отношения поэта к изображаемым ужасам войны воссоздает лирический образ человека-гуманиста, стихийно устремленного в светлое будущее. В заключительной части поэмы Маяковский рисует утопическую картину грядущего братства народа, когда родина поэта щедро раскроет человеку свои дары:

Чьих голосов мощь

в песни звончее сплеталась?!

Россия

сердце свое

раскрыла в пламенном гимне!

В поэме «Война и мир» сказались благородные порывы поэта, горячо любящего человека, всей логикой своей поэзии утверждающего: «Человек — это звучит гордо»[3, c.29-41].

В противовес жестокому истреблению людей на войне, Маяковский провозглашает «славу, славу, славу» всякому «живущему на земле» без различия его национальности. Он верит, что «придет он», «свободный человек» — этими горячими словами веры в светлое будущее заканчивается поэма. Горячая любовь к человеку придает поэме лирическое звучание.

В гуманизме раннего Маяковского заложена его сила. Гуманизм заставляет поэта со всей энергией обрушиваться на основы общественного строя, уродующего и давящего человеческую личность, показать всю омерзительность господствующих классов и решительно отвергнуть их лицемерную мораль, их продажную любовь, их грабительскую, человекоубийственную войну и встать на позиции интернационализма. Отдельные выдержки из этой поэмы были напечатаны в горьковской «Летописи».

В 1914 году произошла первая встреча Маяковского с Горьким. Непримиримое отношение к капитализму, подлинную любовь к человеку, задавленному социальным гнетом, увидел Горький в творчестве молодого поэта и с большим вниманием отнесся к Маяковскому. Родственник Горького, Б. Юрковский, писал в 1916 году в своем дневнике: «Алексей Максимович за последнее время носится с Вл. Маяковским. Он его считает талантливейшим, крупнейшим поэтом. Восхищается его стихотворением «Флейта-позвоночник». Говорит о чудовищном размахе Маяковского, о том, что у него — свое лицо»[1, c.82-89].

В апреле 1915 года в «Журнале журналов» появилась статья Горького о русском футуризме, в которой писатель указывал, что «русского футуризма», подобного итальянскому, не существует, а имеются отдельные «талантливые люди», в их числе Горький называет Маяковского.

В феврале 1917 года Маяковский закончил поэму «Человек». В этой поэме он развивает гуманистические мотивы «Облака в штанах» и «Флейты-позвоночника». Он воспевает человека с большими страстями, у которого «под шерстью жилета бьется необычайнейший комок». Этому человеку противостоит жестокий враг — «лысый» хозяин жизни, созидающий законы и господствующие идеи, управляющий наукой, религией.

«Повелитель всего, отбирающий у человека любимую, отдающий ее «за море»,— это «золотоворот франков, долларов, рублей, крон, иен, марок», воплощающий многоликую силу хищнического империализма.

Жестоко обличая силы, враждебные человеку, Маяковский в предоктябрьский период еще лишь мечтает о будущем, которое рисуется ему пока смутно, утопически. В этот период поэт выступает представителем демократической литературы, выражая с большой силой антибуржуазный пафос и мечту о разрушении старого прогнившего строя.

Великая Октябрьская социалистическая революция, поднявшая массы на борьбу за справедливый социальный строй, направила мечты Маяковского в реальное общественное русло, показала ему подлинные пути борьбы за светлое будущее.

Маяковский без колебания принял революцию и в первые же дни после ее свершения призывал деятелей искусства: «Нужно приветствовать новую власть и войти с ней в контакт».

Уже в стихотворении «Революция. Поэтохроника» Маяковский воспел народ, поднявшийся на борьбу; он увидел в революции «величие сердца человечьего». Гуманистические мечты раннего Маяковского соединились с идеями Великой Октябрьской социалистической революции[5, c.130-132].

Своеобразие поэтического стиля раннего Маяковского состояло в том, что его большой социальный подтекст находил многообразное выражение. Большой эпический материал, включенный в диапазон поэзии Маяковского, как бы подчинен лирическому субъекту: личный голос смело вторгается в повествовательную канву стиха, подчиняя себе логику, связь и последовательность событий. Стиль Маяковского характеризуется богатством изобразительного строя, он густо насыщен метафорами и сравнениями. Наряду с метафорами и сравнениями, конкретизирующими отвлеченную мысль, Маяковский употребляет метафоры, переводящие конкретную мысль в общий, отвлеченный план.

С именем Маяковского связано новаторство в области стихотворной рифмы. Его рифма всегда свежа и необычна. Маяковский отбросил условность однородных сочетаний рифм (женской с женской, дактилической с дактилической и т. д.). Он широко использовал неточную, ассонансную и приблизительную рифмы. Например: «голубо — любовь», «тоска — в очках», «выник — именинник», «спанья — коньяк»[3, c.59].

Заключение

В искусстве XX века Маяковский — явление огромного масштаба. В его творческом наследии мы находим лирику и сатиру, поэмы и пьесы, очер­ки и критические статьи, рекламные стихи и рисунки. Но истинное величие Маяковского — не только в широте проявления его творческой индивидуаль­ности, не только в том, что ему были одинаково доступны тайны стихотворного мастерства и знание законов сцены, умение владеть пером очеркиста и кистью художника. В первую очередь он — поэт, и именно как поэт социалистической революции, вошел в сознание миллионовлюдей.

В творчестве Маяковского, запечатлевшем важнейшие события и проблемы своего времени, мощно звучит голос эпохи, эпохи подготовки и сверше­нии пролетарской революции. Поистине эпический размах поэтических сравне­ний, дерзкая смелость метафор, сила и весомость стихотворного ритма сочетаются в его произведениях с публицистической страстностью. Поэзия Маяковского — поэзия от­крытой гражданственности, обращенная к массовой аудитории[5, c.149].

Маяковского часто называют «поэтом-трибуном», и для этого в его творчестве находится достаточно оснований. Он и сам в поэме «Во весь голос», произведении в значительной степени итоговом, называя себя «агитатором, горланом-главарем», утверждал: «Я ухо словом не привык ласкать...» И хотя и в этом есть своя правда, сводить художественный строй поэзии Маяковского только к агитационно-ораторским интонациям было бы неверным, т.к. в ней нетрудно обнаружить и интимные любовные признания, и трагический крик, и чувства грусти, печали, и философские раздумья, и язвительную иронию, и добродушную усмешку. Поэзия Маяковского не только многообразна в жанровом отношении, но и многокрасочна по своему художественно-интонационному строю.

В своем художественном новаторстве Маяковский пошел путем, принципиально отличным от пути футуристов. Если для футуристов слово было лишь материалом для версификации и эксперимента, то Маяковский рассматривал слово как средство для раскрытия живого многообразия действительности. В этом отношении он продолжал традиции русской классической поэзии, шедшей по пути углубления и расширения жизненного материала, входившего в сферу поэзии. Он продолжил искания русских поэтов прошлого, открывающие возможность глубокого изображения народной жизни.

В отличие от футуристов Маяковский боролся не с классикой, а со своеобразным причесыванием классиков в угоду господствующим вкусам[4, c.78].

Вся поэзия дооктябрьского Маяковского свидетельствует о том, что он глубоко уважал и продолжал традиции русских классиков. В свою очередь, традиции Маяковского нашли многообразное воплощение в практике советской поэзии всех последующих поколений вплоть до наших дней.

Список использованной литературы:

1. Михайлова А. «В.В. Маяковский». М., «Правда», 1987.

2. Дворецкая Е. «В.В.Маяковский: Избранные сочинения. Том 1». М., «Художественная литература», 1982.

3. Дворецкая Е. «В.В.Маяковский: Избранные сочинения. Том 2». М., «Художественная литература», 1982.

4. Смирнова Л.А. «Русская литература». М., «Просвещение», 1989.

5. Иванов А. «Великие русские люди». М., «Молодая гвардия», 1984.

6. Банникова Н.В. «Серебряный век русской поэзии». М., «Просвещение», 1993.

7. Дементьев А. «Советская литература». М., «Просвещение», 1970.

Поиск по сайту: