Подготовка и развёртывание.

Основная концепция у людей: минимум усилий и затрат, при максимальной отдаче.

Собственно поначалу было спокойно, пока Терентьев озвучивал планы аргентинским представителям, с мостика докладывали, что даже назойливый «Нимрод» ушёл (видимо на «пересменку») вслед за «Си Кингом». Его сменил «чилиец», но как-то нерадиво: прилетел, облетел, улетел!

Со стороны Аргентины операция была под контролем Генерального штаба и непосредственно Л. Галтьери^[79], но глава хунты полагался на офицеров штаба Южного ТВД в Коммодоро-Ривадавия.

Там решили, что не следует посылать авиацию на сомнительный поиск эсминца «Шеффилд», а оказать давление на воздушную разведку противника, а так же усилить противолодочное патрулирование в зоне операции.

Соглядатая-«Канберру» «Этандары» стали прессовать ещё на подлёте - набрасывались поочерёдно имитируя атаку, давя его спутными струями. Огонь никто благоразумно не открывал и после бесплодных попыток «чилийца» отвертеться, его просто «выдавили» из зоны интересов аргентинцев.

Узнав о провокационных действиях аргентинских ВВС, англичане задержали вылет своего самолёта, понимая, что если с чилийцами до стрельбы не дошло, то появись там разведчик с опознавательными знаками Королевства, дело дойдёт до драчки. А у одиночки «Нимрода» даже вооружённого двумя ракетами «Сайдуайндер», против «Супер Этандаров» мало шансов.

Пока возмущённые чилийцы засыпали Буэнос-Айрес нотами протеста, британцы думали и готовились, подозревая, что вся эта суета неспроста. Ко всему вовремя не вышла на сеанс связи атомная подлодка, которая занимала позицию близ аргентинских берегов на широте базы Рио-Гранде.

Надо сказать, что при немалом усилии аргентинских противолодочных средств, ПЛ «Спартан» так и не была обнаружена. Однако выгнанные на поиск различные суда, включая гражданские, оборудованные простейшими сонарами, а так же роящаяся над водой авиация, не дали субмарине даже высунуть перископ.

«Нимрод» появился на сгущающиеся сумерки, но было уже поздно - «Пётр» на полном ходу рвался в сектор пуска ракеты, а на его месте кружил «Бельграно» - жирная блямба для англичан на развёртке радара.

Чтобы не выдать себя параметрам РЛС аргентинский крейсер свои радары отключил. Всё радиотехническое сканирование вели корабли эскорта. Так что всё было шито-крыто. То есть, начало операции прошло успешно.

* * *

Дальнейшая реализация плана выбивалась из графика – суда слежения не поспевали выйти в зоны ответственности.

Не смогли вовремя взлететь специальные самолёты-разведчики «Нептун» - устаревшие машины образца 1945 года. Аргентинцы подняли в небо «Боинг 707» - пассажирский лайнер, так же используемый аргентинцами в качестве разведчика.

Траулер «Нарвал» всю ночь шёл, огибая по большой дуге сектор указанного маневрирования британского соединения, намереваясь выйти с восточной стороны.

В записанной истории «Нарвал» раздражал британцев больше недели. Но осуществляя разведку за кораблями противника на довольно почтительном, вполне благополучно «косил» за мирный траулер. Однако 9 мая судну было необходимо приблизиться к зоне боевых действий, и в итоге «Нарвал» был обстрелян «Харриерами», вынуждено лёг в дрейф, команда (включая офицера аргентинской разведки) была взята в плен.

В нашем же случае, поскольку восточное направление для англичан было менее угрожаемое, «Нарвал» не включая навигационной РЛС, ориентируясь лишь по пеленгации радиопереговоров между британскими кораблями, сумел подкрасться незамеченным. Но к тому времени уже наступил рассвет, позволив установить визуальный контакт, классифицировав обнаруженные корабли, как суда снабжения.

Наконец бритты всполошились, запросив принадлежность нарушителя.

Поняв, что и так зашёл далеко, капитан траулера повернул назад, не забыв просветить локацией вглубь ордера англичан, выявил ещё метки на радаре.

А далее история повторилась. На приказ лечь в дрейф аргентинцы не подчинились. «Харриеры» обстреляли из пушек и сбросили бомбу, повредив судно, убив одного матроса и ранив 12.

Офицер разведки капитан-лейтенант Г. Льянос отправил сообщение об обнаруженных кораблях в штаб, а экипаж покидал тонущее судно. Однако «Нарвал» продолжал оставаться на плаву, и высаженная с вертолёта досмотровая команда английского спецназа обнаружила доказательства разведывательной деятельности траулера. Британцам достались шифровальные книги, инструкции, справочные документы, но плененный капитан-лейтенант если что-то и знал об операции, то стойко молчал.

Второй ориентир выдал «Боинг 707». Опасаясь попасть в зону действия дозора ПВО, экипаж «Боинга» тем не менее, обозначил северо-западную границу эллипса, в которую было растянуто британское соединение.

Не стала совершать каких-либо обходных манёвров «Сан-Луис». Командир подлодки Фернандо Аскуэта, понимая, что может просто не успеть, рассудил: пусть тихо, медленно, но верно! Поэтому шла лодка на узлах малошумных и неторопливых, но сумев ещё до контрольного времени передачи сигнала миновать первый обнаруженный акустиками эсминец противника.

На тот момент, когда таймер дотикал до нужного времени и зуммер предупредил о необходимости выхода «Сан-Луис» на связь и передачи данных, фрегат «Эрроу», выполнявший функции корабля противолодочной обороны (ПЛО), запеленговал подозрительные шумы и за субмарину активно взялись. Поднятые с «Гермеса» вертолёты ПЛО сыпанули глубинными бомбами. В таких условиях всплывать было смерти подобно. Поэтому Фернандо Аскуэта решил, если и совершать такой самоубийственный шаг, то только обнаружив и передав в штаб координаты главной цели - авианосцев.

Надо сказать, что британцы никак не предполагали, что отслеживаемая субмарина продолжит следовать вглубь ордера. Сказалось и успешное применение средств гидроакустического противодействия - аргентинским подводникам удалось разорвать гидроконтакт с кораблями ПЛО противника, неумолимо продвигаясь в центр боевого построения англичан. Но они безнадежно опаздывали.

* * *

Ударное соединение, включающее русский атомный крейсер и аргентинский эсминец сопровождения «перевыполнило план», выйдя в зону пуска ракет на 40 минут раньше, продолжая сокращать дистанцию до невидимой цели, курсирующей где-то там за грядой Фолклендских островов, за горизонтом, за темнотой ночи.

На ГКП снова главенствовал Терентьев, нервно поглядывающий на хронометр – информация была неполной, запаздывала, а время тикало, приближая рассвет.

Подготовка к ракетным стрельбам всегда происходила тягуче. Анализировались входящие данные, которые поступали не единовременно, происходило уточнение и корректировка, строилось компьютерное моделирование.

Специалисты ракетного дивизиона оценили это как некий вызов своему профессионализму – не имея идеально точного целеукзания, зная лишь построение ордера, имея конкретные электронные данные авианосцев (приоритетно тип «Инвинзибл», но на крайняк сойдёт и «Гермес»), рассчитать полёт и запрограммировать головку самонаведения П-700 так, чтобы ракета не достигая действия ПВО кораблей дозора, «упала» за радиогоризонт, минуя эти корабли прикрытия на сверхмалой высоте, игнорируя их как «цели», но вышла к главному - ядру соединения.

Но данных по-прежнему было слишком мало для уверенного пуска ракеты.

Солнце уже взошло, просто его не было видно за устилавшими горизонт тучами. Время гнетуще тянулось – операция срывалась. Почти вслух, сквозь сжатые зубы матерился Скопин, который не спал всю ночь, но конечно не ушёл с боевого поста в такое ответственное время.

Виноватыми выглядели аргентинские офицеры, так же присутствовавшие на командном пункте крейсера.

Терентьев просто обязан был сохранять невозмутимость, но судя по тому, как двигались на его скулах желваки - нервничал.

- Командир, давай ракету-наводчик пустим, не жадничай, - не выдержал Скопин, - лицо теряем, и не важно, что не по своей вине.

Терентьев раздражённо дёрнулся, но промолчал – при всей сглаженности отношений с близким помощником, его иногда раздражала фамильярная простота старпома, особенно во время учений и тем более боевых стрельб.

«Затянул петлю» локализации, пусть и взлетевший с задержкой из-за технических неисправностей «Нептун 2Р112», выявивший передовые корабли дозора противника на южном направлении.

В боевом информационном центре компьютеры жадно проглотили дополнительные данные, мгновенно выдав искомую конфигурацию.

И хоть главная цель – авианосцы, так и остались за горизонтом обнаружения, но зная боевой порядок соединения, место в строю вполне приемлемо просчитывалось - разбитая мозаика сложилась в доступные контуры.

Боевая тревога была уже давно объявлена, но теперь казалось, что всё задвигалось по-другому, а в нарочито спокойных интонациях специалистов ракетного дивизиона угадывалось волнение и понимание важности момента.

Терентьева же наоборот отпустило. Почти весело взглянув на Скопина, он запоздало ответил:

- Это не жадность. Здесь иная концепция

- Это ж какая ещё концепция?

- Концепция экономии.

- Что б вы понимали в экономии, - старпом был безобидно снисходительным. Увидев, что к их разговору прислушиваются штурман и командир БЧ-7, решил, как всегда выдать сентенцию, - экономия это когда произнести утвердительное «да» (всего лишь две буквы) затратней, нежели ответить "ага". И знаете почему? Потому что на "ага" можно даже рот не открывать, промычав: "угу".

Крейсер уже держал курс на расчётный пеленг цели. Пусковой стакан залит водой – свои нюансы, «мокрый старт»^[80], открывается крышка шахты.

Разрешение на пуск. Последний отсчёт оператора звенящим от волнения голосом – это не какие-нибудь учебные, практические и даже фактические стрельбы. И пусть противника не видно в перекрестье прицела, в живую! Он где-то там, почти абстрактный, почти гипотетический, но это первые для них, для всей команды, вполне себе боевое…, первое боевое применение П-700.

* * *

Командир эсминца «Пьедро Буена» был частично посвящён в детали операции. В плане боевой задачи у него были указаны, в том числе и временные рамки, в которые, как он видел, они уже не укладывались. Когда сигнальщик доложил, что «русский» стал отставать, он вышел на крыло мостика, с любопытством наведя бинокль на крейсер.

Вовремя! Нос крейсера в районе бака пыхнул, заклубился дымом, застилая надстройки.

Долетел звук – рёв!

Оставляя за собой кудлатый белый выхлоп, чёрный штрих-карандашик ракеты полого пошёл вверх, теряясь размерами и затухающим звуком.

- Пошла! - Последовал комментарий, с каким-то благоговением и надеждой в голосе.

* * *

На этом неожиданность и секретность операции закончилась. Старт засекли с орбиты. Советский спутник произвёл череду снимков в инфракрасном диапазоне, которые позволили оценить скорость ракеты, заставив сделать любопытные выводы, а так же призадуматься высшее руководство Генерального штаба СССР.

Американцы данные своей космической разведки срочно переправили англичанам. Но поскольку связь осуществлялась через Лондон, а точнее Нордвуд, сообщение пришло на эскадру почти в тот момент, когда эсминец «Глазго» и сам зафиксировал цель, взял её на сопровождение, дожидаясь вхождения объекта в зону действия ЗРК «Си Дарт» - 70 км. Они ждали «Базальт», характеристики которого знали, вполне обоснованно полагая, что на высотной траектории легко его собьют.

Командующего соединением контр-адмирала Вудворда даже не волновало что «Харриеры» не успевают, да и просто не в состоянии выйти на перехват. А если русская ракета и уйдёт в низкополётный режим, то и тут минимальная высота поражения у «Си Дарта» переигрывает русский «Sandbox»^[81]. Для противоборства с русскими чудовищными ракетами он собственно и создавался.

Свой интерес выказали и американцы, попросив подробный отчёт после боестолкновения с русской ракетой.

«Что ж, будет им отчёт», - с неприязнью подумал Вудворд. Несмотря на то, что американцы помогали им в этой войне, контр-адмирал знал, что янки заигрывают и с Буэнос-Айресом, лавируя между противоборствующими сторонами, взяв на себя роль замирителей не без каких-то выгод и для себя.

* * *

Первая нестыковка в прогнозировании и расчётах местоположения англичан случилась из-за перехваченного аргентинского траулера и осторожности контр-адмирала Вудворда. Получив с «Нарвала» шифровальные книги, инструкции, британская контрразведка для себя ничего нового не выявила. Задача для соглядатаев противника была вполне обычной – обнаружить главные силы противника. Однако в изъятых с «аргентинца» справочных документах подозрительно точно были прописаны построение ордера и эскадры в целом. Присовокупив этот факт к непонятным «телодвижениям» противника у южной оконечности материка, Вудворд предпринял некоторые действия – корабли совершали незапланированное маневрирование, меняя курс и боевой порядок, растягивая построение между зонами ПВО.

Пусти «Гранит» раньше, морские «узлы» никак бы не поспели за реактивными «махами», но «Нептун» запоздал со своим сообщением, и у англичан было время «намотать» несколько миль.

Вторая ошибка, совершённая при настройках ботового вычислительного комплекса «Гранита» - «Нептун» «взял» не центр дальней зоны ПВО британцев, а занявший правый фланг «Глазго». То есть, соединение двигалось более западней.

* * *

За пять с половиной минут П-700 покрыла 250 км на высоте 14000 метров. За 80 км до известной точки координат, где маневрировал британский эсминец, ракета нырнула вниз, выходя на бреющий режим.

В этот момент метка, сопровождаемая РЛС «Глазго» исчезла с экрана - цель ушла за радиогоризонт.

Скорый анализ фактов говорил о том, что атака будет предпринята на центр ордера, о чём штаб с флагмана заверил экипажи кораблей охранения. Но когда эта мчащая на сверхзвуковой скорости угроза исчезла с радара, экипаж «Глазго» почувствовал себя крайне неуютно – пример с «Шеффилдом» стоял перед глазами, а боевая часть ракеты этих проклятых русских по сравнению с «Экзосетом» несла просто чудовищный заряд.

Когда за расчётные полторы минуты цель не появилась на локаторе, командир эсминца почувствовал, как внутренне холодеет, ожидая страшного удара по кораблю. Но это было секундное замешательство, потому что через эту самую секунду ракету, наконец, обнаружили. Самое обескуражившее было то что «Си Дарт» её не «брал»! Уход от расчётной траектории говорил о том, что она маневрировала. О чём командир эсминца сразу доложил на «Инвинзибл», внутренне оттаивая, понимая, что их уже миновало – ракета прошла по правому траверзу примерно на удалении семи километров.

Он даже украдкой кинул взгляд – никто не видел его переживаний? Однако у всех на лицах было такое выражение, будто им нестерпимо хотелось и вот только сейчас они добежали до туалета!

Следующие 25 секунд, когда ракета проходила второй рубеж обороны ПВО, предположили причину почему «Си Дарт» не наводятся на воздушного агрессора – противник держался над водой ниже 30 метров. Это было уже новостью! Неприятной!

С мостка вспомогательного судна «Форт Остин» увидели лишь промчавшийся в километре серый силуэт, оставивший расползающийся тёмный шлейф выхлопа.

Именно в этот момент П-700 совершила «подскок» и впервые за всё время полёта включила бортовой поисковый локатор.

Вот тут и выявилась ошибка расчёта траектории полёта, основанная на не совсем корректных данных самолёта-разведчика - П-700 выходила на цель, изрядно забрав вправо!

Едва цель засветилась на высоте 100 метров, радостные «глазговцы» пустили вдогон «Си Дарт». Отметился и эсминец «Глэморган» пальнув из комплекса «Си Кэт».

Флагманский «Инвинзибл» тут же «попросил» с линии огня пару «Харриеров» с «сайдуайндерами» под крыльями.

В исходных данных полётной программы П-700 был указан определённый сектор с ограниченным фронтом и глубиной поиска нужных целей. Но имея гибкий адаптивный алгоритм управления, бортовая ЭВМ допускала горизонтальное рысканье на курсе. Дотянув до ста метров над уровнем моря, меняя горизонтальный угол «зрения», пока РЛС не просветила обстановку, ракета снова прижалась к воде.

Искомое действительно находилось на несколько градусов левее расчётного. Ошибка целеуказания несомненно была бы радикальной, при условии которой летящая на скорости почти полкилометра в секунду ПКР просто не в состоянии довернуть на противника, подвергшись запредельным для конструкции перегрузкам.

Если бы не два «но»: предпринятый контр-адмиралом Вудвордом манёвр уклонения уводил корабли в нужную сторону, а растянувшийся ордер добавлял те лишние километры для удачного маневрирования ракеты.

Система из двух бортовых цифровых вычислительных машин (БЦВМ), сравнив сигнатуры отсканированных целей с заложенными в память «портретами» кораблей, произвела селекцию. Третья БЦВМ, мгновенно протестировав несовпадения данных от первичных преобразователей, отделила обманки из диполей от реальных целей, проигнорировав «букашки»-фрегаты сопровождения и чётко обозначила две заданные крупные цели: авианосцы.

Находящийся ближе «Гермес» как объект для удара был отклонен, по той самой невозможности сманеврировать на критических углах траектории. А вот «Инвинзибл», который держался дальше всех, вписывался в программу атаки, даже оставляя место для противоракетных уклонений.

До объекта 15 километров – 30 секунд лёту. П-700 буквально «прицепилась» к «Инвинзиблу», у которого помимо противоракет оставалось ещё два сомнительных манёвра: стать менее привлекательным для РЛС агрессора, развернувшись кормой к угрожающему направлению. Или дать дёру - полминуты на 28 узлах полного хода авианосца это едва ли полкилометра с шансом оставить за собой облако дипольной обманки.

* * *

Это наверняка было захватывающе, если бы кто смог охватить и увидеть всю картину целиком!

Выписывали в небе красивый, но бестолковый хаос потерявшие цель «си кэты».

30 секунд оставалось центру британского ордера, чтобы пустить свои противоракеты, что они и проделали, отметившись дымо-факелами стартовых ускорителей ЗРК.

Но более эффектно происходил дружный отстрел снарядов с дипольными отражателями, как авианосцами, так и двумя ближними фрегатами охранения, при этом эффективная площадь отражения последних достигала авианосной.

А на подходе рвущийся к цели «Гранит» рисующий над поверхностью неправильную синусоиду и словно по ниточке догоняющая «Си Дарт» с «Глэморгана» с визгом режущая воздух на 2,5 Махах.

* * *

Терентьев, согласившись на использование в атаке ракеты-одиночки, надеялся на неожиданность удара и видимо уж очень был уверен в детище Владимира Челомея.

Чем ещё руководствовался командир русского крейсера? Информацией из ноутбука, где прописывались факты неэффективности ПВО англичан в Фолклендском конфликте!

Знай он, сколько средств увода ракеты от целей будет брошено противником, вряд ли бы доверился русскому «авось». Но что характерно совокупность неудач британцев, тактико-технические достоинства П-700 и этот пресловутый «авось» сработали!

Уже неважно как там было на последнем рубеже обороны «Инвинзибла». Лопались ли осколочно-фугасные заряды на пути «Гранита», впивались ли стержневые элементы в его бронированную БЧ - последний секундо-километр ракета летела по прямой на цель и отвернуть её инерцию мог только равнозначный кинетический удар.

Под срез кормы, с треском пробиваемого борта, переборок и перепонок, круша шпангоуты. А следом не успевший, ставший предательским «Си Дарт». Он первым же и рванул, давая начало пожару, а уж потом сработала фугасно-проникающая полутонна ПКР.

* * *

К кораблю привыкаешь, к работе его силовой установки, амплитудам качки, к его скрипам и шорохам, даже если это плавучий железный аэродром водоизмещением 20000 тонн.

Джон Форстер Вудворд начал карьеру военного моряка подводником, сменив несколько кораблей. Довелось покомандовать ему и ныне злополучным «Шеффилдом».

На «Инвинзибле» он служил недолго, но успел «потрястись» на нём в хорошие шторма, несмотря на специальные рули и кили для уменьшения качки.

Таран русской ракеты был воистину страшен, создавая ощущение землетрясения. В голове у командующего назойливо сидели характеристики ракеты - килограммы её боевой части, которые адовым ударом детонации на мгновенье выбили сознание.

Поднявшись на ноги, возвращая ясность ума и взгляда, ощущая вздрагивания корабля, слушая глухие буханья и какое-то жуткое завывание где-то в глубине корпуса, контр-адмирал понял, что Британия лишится сегодня ещё одной единицы флота.

* * *

Давайте проведём небольшой «разбор полётов», для особых скептиков и любителей обкакать всё отечественное (в базе совковое).

Первое! Ни в одном доступном источнике информации не говорится о том, что П-700 на терминальном (конечном) участке полёта может совершать «подскоки» и горизонтальное рысканье для поиска цели. Однако не сложно заложить в бортовую ЭВМ подобный алгоритм, а ракета, которая способна совершать противоракетный манёвр, вполне осилит и подобную нехитрую эволюцию.

Далее! Действительно, если против самолёто-вертолётов ЗРК англичан ещё как-то справлялись, то противоракетные запуски оказались бездарно неудачными. Как пример: при аргентинской ракетной атаке с авианосца «Инвинзибл» в течении 2 минут пустили шесть «Си Дартов». Все британские ракеты промахнулись, пропустив «Экзосет» противника к контейнеровозу «Атлантик Конвейер».

В то же время «Си Дарт» за время конфликта смогли сбить несколько самолётов, два из которых летели на минимальной высоте.

Так же имеем более поздний факт из войны в Персидском заливе 1991 года, когда китайскую SY-1 «Силкворм» (реплика весьма устаревшей советской П-15 «Термит») «Си Дарт» таки догнал в хвост.

О чём это говорит? Что британский зенитный комплекс «Си Дарт» «не любил» малоразмерные низколетящие цели.

И пусть в реальной истории ЗРК бриттов не особо рьяно «ловили» французиков - дозвуковые «Экзосеты», в нашем случае «Си Дарт» смогли навестись на русского «громилу», у которого площадь отражения локационных сигналов была в два раза больше. Вот только свою слоноподобную заметность П-700 компенсировала бóльшей скоростью и частично уклонениями (на этих самых 1,5 Махах резкий манёвр исключён). Ну и до кучи постановкой собственных дипольных и активных радиопомех, плоть до ложных приманок.

Теперь касательно того, на что так легко ловились французские «Экзосет» - то бишь о дипольных отражателях.

Способов селекции надводных кораблей на фоне ложных целей по критерию «надводный корабль – облако дипольных отражателей» предостаточно. Начиная от основанных на различии доплеровских частот эхо-сигналов, отражённых от истинных целей и источников пассивных помех, до характерности частотой флуктуаций амплитуды отражённого сигнала у целей сложной конфигурации, какими являются надводные корабли. Проще говоря: туча диполей имеет сглаженные формы и соответственное отражение (…я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь…»).

Ещё есть немаловажная особенность облаков из резаной фольги – они пассивны. В отличие от истинной цели – корабля, который помимо излучения своих РЛС, ведёт переговоры в эфире и ко всему наводит активные всё те же радиопомехи.

То бишь эхо-отражение дипольной мишуры на приёмнике радиолокатора головки наведения ракеты «выглядит как утка, плавает как утка, но…, но не крякает»!

Другое дело, что некоторые методы этой самой чувствительной избирательности (селекции) имеют ограничения и сложности, в частности требуют, например многоканального приёмного устройства (и не только), что усложняет всю систему РЛС ракеты, увеличивает её вес и стоимость. Но!

Сомнительно, что смастерив дорогущую десятиметровую реактивную «дубину» - П-700 , её не обезопасили от глупости обмануться на дешёвую пассивную помеху? Тем более, ничто не мешало вынуть её старые 1983 года выпуска мозги (бортовую цифровую вычислительную машину) и вставить новые, современные, более компактные. А уж кубатуры там (в теле ракеты), вместо старой электроники, навалом – да здравствуют советские микрочипы, самые большие микрочипы в мире!

Так что…, П-700 долетела, обнаружила и поразила! Ари ура!

* * *

Полностью удостоверившись, что они, наконец, оторвались от противника, Фернандо Аскуэта - командир субмарины «Сан-Луис» приказал всплыть на перископ.

Последний час ползком на двух-трёх узлах субмарины акустики не слышали уже ни хлюпа в воду гидробуя, ни режущих слух щупалец эхолотов. Шумы винтов кораблей противника казались разбросанными в нескольких милях вокруг, но определённо далеко, да так что некоторые и не классифицировались.

Крутанув пол оборота, оглядывая горизонт, Фернандо Аскуэта упёрся взглядом в густой чёрный дым, косо вздымавшийся над океаном.

«Не знаю, что там задумывали наши адмиралы, но что-то у них выгорело, хм…, хм…, точней у бриттов выгорело. И продолжает весьма жадно гореть»!

Отлипнув от визира, оглядев рубку, нашёл офицера службы информации:

- Следует оповестить штаб о пожаре на крупном корабле англичан. Предполагаю авианосец.

Крейсер «Пётр».

Некоторые сущности не следует познавать полностью, тем не менее, продолжая пользоваться ими в некоторой степени привычно и бездумно.

Конечно слушали, слушали «радио» англо-противника. Во многом бритты общались на УКВ, но что-то долетало. Нередко открытым текстом, но даже на кодированном «буль-буль-буль» по интенсивности можно было оценить и просчитать состояние дел на британской эскадре.

Явная экспрессия в эфире во время атаки была вполне закономерна, дальнейшее волнение и радиоговорливость могли быть и следствием удачного отражения удара. Но судя по поднявшемуся кипишу после расчётного выхода ракеты на цель, сразу стало понятно – в кого-то прилетело! И не в кого-то. А куда надо! Потому что вскоре пришло сообщение от «Сан-Луис», конечно через аргентинский ретранслятор – на «Пьедро Буена» ликовали.

* * *

Отстрелявшись, крейсер заложил разворот, на 12 узлах (излишне круто на взгляд старпома) и взял обратный курс, мощно набирая приемлемые 26.

На фоне скачущего на волнах эсминца, Скопин, известный своим острыми и не менее злым языком, обозвал это «величавым бегством».

- Дали врагу по яйцам…, исподтишка и…, гордо бежать!

Шли в таком же режиме – путанное зигзагирование. Только теперь крейсер не «прятался» за радарами и ГАС эсминца, ведя своё прослушивание.

Произошла 8-часовая смена вахты. Скопин уже торчал на мостике, принимая команды Терентьева с ГКП, неторопливо меряя шагами весь полуовал рубки, поглядывая на выносные индикаторы гидро и радиоконтроля, бросая короткие реплики рулевому, периодически возвращаясь к разговору с только что заступившим на вахту офицером.

- Пуск прошёл штатно. Всё что должно было – отделилось, всё что надо – раскрылось и полетело. Меня командир немедленно послал наверх, дабы лично осмотрел и проконтролировал…, ну, ничего там не сорвало, не помяло после стартовика – в скотине-то дури немеряно. Помнишь как при учебно-боевых крышку загрузочного люка «форта» перекосило – кувалдой выправляли.

Ну, и подзадержались на полубаке, пока всё осмотрели. Благо всю наледь сдуло, поплавило выхлопом - тóпалось вполне комфортно.

Потом мне Луценко «смотрите тащкапторанга…, на эсминце». Гляжу, а тёзка-то наш ратьером частит: «вивавиктория» и всё такое!

- Тёзка?

- Да эсминец - «Пьедро Буена». Не врубаешься – «Педро» тот же Пётр, только на испанском.

- А! Точно!

- Ну, так дальше! О! Думаю - пора на ГКП, поздравить наших прикомандированных аргентинцев, ну, и видимо принять…, поздравления от них!

- Ага, - ухмыльнулся вахтенный, - принять на радостях…, как там его - фернету!

- А товарищи-мучачос были видимо и не против, наверняка полагая, что у русских всё происходит через стакан.

- Дык, стереотипы у них: водка, балалайка, матрёшки, чёрная икра….

- Чапельники!

- Чего-о-о?!

- Проехали! Темнота ты^[82], - отмахнулся Скопин, продолжив, - я как на ГКП пришёл - моряк, как его…, капитан де навио, с трубкой в руке вытянулся перед своим далёким и невидимым начальством, докладывал. Да с таким важным видом, словно лично метнул ракету в противника. Однако отболтавшись от вышестоящих, весь растянулся лицом в улыбке, видимо ему сладкого отсыпали в виде званий и побрякушек. Затараторил на своём – в переводе поздравления от самого Галтьери и лично от него, с непременным желании отметить победу, и знаешь так - с красноречивым жестом, щёлкнув пальцем по шее….

- Ха, уже нахватался наших словечек.

- Но Терентьев сразу зарубил все вольные позывы. И правильно. Нехрен расслабляться. Британскую атомную ПЛ аргентинцы-то так и не обнаружили. Да и наш доблестный личный состав чудить начал.

- Дристуны? А что там собственно произошло?

- А-а-а-а, знаешь уже, - Скопин отмахнулся, - да эти-то просто долбодятлы. Стащили при разгрузке несколько ящиком с аргентинскими фруктами (там же накладных приходных не было – никакого контроля), заныкали их и давились втихаря пока не покрылись сыпью да не обдристались, идиоты. Я Забиркина спрашиваю: «у тебя что, голодное детство было? Апельсинов недоедал»? Представь, этот умник мне, дескать: «генетическая память, страх перед цингой». У него оказывается дед, прадед и глубже там, как заверяет, на флоте служили.

- Так вот чего этого ботана на флот потянуло.

- Ну, видимо. Но я вообще-то про других персонажей, до которых только сейчас дошло, что мы, и они в частности, «попали»! И обратного пути видимо нет. Пóзднее у них, видите ли, зажигание. Так ты не в курсе? – Скопин увидел, что собеседник морщит лоб в непонимании.

- Я глаза продрал и сразу на вахту.

- Ну, так, Пономарёв, начмед наш, тот изначально удивлялся, что ни у кого нервного срыва или истерики не случилось после переноса. Вот и дождался себе психопациентов. А они, видишь ли, просто не дозрели – море и море, поход как поход. Даже когда ЗРК шмаляли – на учения было похоже. А тут «главным калибром» вдарили, по общекорабельной верещало «ракетная атака», вот и сорвались.

В общем, кисловатые рожы у некоторых в экипаже. Пару-тройку Пономарёв в лазарет - на успокоительное. Два дурня из дивизиона движения «шилом» набрались^[83]. Знаю я их – просто так не стали бы до такого состояния. Значит, зацепило их. У одного, по-моему дети там остались, а второй - пёс его знает, может тоже отцовские инстинкты, либо за компанию нюни распустил.

- Можно подумать у них одних там кто-то остался.

- Ну и самый радикал у нас оказался новенький программист РТСник.

- Который из двоих, Лёха?

- Ага. У этого другой Фрейд в голове – бабы. Жена, две любовницы и ещё одна «женщина в Ростове на Дону».

- Где? В Ростове на Дону?! – Вытаращился вахтенный.

- Шутка – Ильф и Петров! Три у него их.

- Блин, и как он с ними управляется?

- Инструкция по применению женщины пишется посредством долгих и упорных практических исследований. Зачастую методом проб и ошибок. Фактически методом ты́ка.

- Ага, и ты́кать её ты́калкой чертовски и обоюдно приятно.

- Ну, как-то так, - Скопин и не думал ухмыляться, - я ему забудь, они уж там, а ты тут. А те, которые «они» тут: одна ещё мутной каплей на конце болтается, а другие в коляске с соской - только учатся.

- Умеешь ты успокоить, - фыркнул вахтенный.

- Нам сейчас надо без головняка и приключений отойти на старую позицию и ждать.

* * *

Однако без происшествий не обошлось.

Шли всё те же «назначенные» 26 узлов. Могли бы догнать и до 30-ти, но эсминец при таком волнении больше выдать не мог. И хоть небо и океан уже «щупали» своими средствами, даже намереваясь выпустить вертолёт, «Пьедро Буена» решили не оставлять.

Температура воздуха колебалась в районе - 5°, - 7 °, пронизывающим ветром надувая на железо корабля мгновенно намерзающую влажность.

Гидравлика легко схрумкала корку льда, открывая створки вертолётного ангара, но обслуживающая команда, пока катила машину на взлётную площадку, успела набить пару шишек, оскользнувшись.

«Камов» ушёл «слушать» глубину, а боцман видимо по-своему решил бороться с хандрой среди экипажа. Чтобы у парней не оставалось времени на всякую психологическую фигню, озадачил их в лучших традициях советских «тягот и лишений» воинской службы.

Свободных от вахты выгнал наверх, приказав сколоть лёд с палубы, чтобы швартовая команда могла спокойно работать, очисть он наледи подвижные узлы, проверить чехлы на артиллерийских и зенитных установках, ну и прочее….

На корме, где во время разгрузки аргентинского транспорта примяли леерное ограждение, верхняя перекладина держалась на честном слове. Один из матросов, видимо утомившись, прислонился спиной к лееру. На зигзагировании крейсер порой ставил борт на волну и ощутимо кренился. При очередной координате у матроса ноги оскальзываясь, ушли вперёд, пятой точкой крякая его на злополучную перекладину, которая тут же сорвалась с крепления. Бедолага опрокинулся на спину, нелепо мелькнув нижними конечностями, свалился за борт.

Заметили сразу с оглашенным «человек за бортом»! Кто-то рванул на ГКП, кто-то более умный к телефону внутренней связи. Бардак! Пока бегали, корабль прошёл метров 400 – 500.

Но «стоп машина» отработать не успели - естественно свесились бóшками за леера и неожиданно увидели лишенца не в воде, а под бортом.

Как он только умудрился ухватиться за свисающий нештатный (непорядок) «конец»!? Да так удачно, что видимо соскользнув по канату, упёрся ногами в скобы для крепления забортного трапа. Пока суть да дело, парень передрейфил окончательно, прилипнув к холодному серому борту такого вдруг желанного родного корабля, слыша под ногами клокочущий назревающий кильватер, тоскливой паникой наблюдая орущие пасти товарищей сверху. Сам «каскадёр поневоле», на голосовую связь не выходил, видимо получив команду от инстинкта самосохранения стиснуть всё что можно, вкрючившись мёртвой хваткой в канат, сжав скулы и остальные предательские сфинктеры.

Канат, за который случилось схватиться потерпевшему, был весьма дубовым, обледенелым и крайне неудобным в плане ухватистости. Вниз свесили более гибкий вариант, но парень совершенно не реагировал, явно не собираясь расставаться со своей промёрзшей «пуповиной». Пришлось изгаляться под мат и непосредственное руководство боцмана - задеревеневшего на морозе матроса смогли подтянуть к срезу и уж потом багром за бушлат вытащили на палубу.

- В санчасть его! – Боцман уж осип от своего ора и мата, - эй, парень, отпускай. Слышишь?

Тот вроде слышит, глазами лупает, но даже зубами не стучит после получаса на холодном ветру. И не отпускает!!!

Попробовали помочь – хрен! Нашёлся кто-то с соображалкой – быстро метнулся за ножницами по металлу, откромсав края. Так с куском каната в руках матроса и отправился в медицинский бокс.

Надо сказать, что пальцы у несчастного разжались и отпустили обрезки только через час, после смачивания кистей медицинским спиртом. Да и в глотку видимо ему перепало малой порцией.

Терентьев аврал прокомментировал коротким «раздолбаи», велел наплевать на обледенение и оставить всё как есть.

В последующих событиях такая вроде незначительность, как лёд на палубе, оказалась неприятной помехой в реализации одного дерзкого плана, который и был в итоге провален. Но об этом позже.

Поиск по сайту: