Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Психологическая сущность внутренней речи



 

Ключевым моментом процесса понимания речевого сообщения является перевод словесного последовательного ряда в одновременный, его замена новым кратким сигналом; как отметил Н.И.Жинкин, в этих простых сигналах, как по вехам, сокращается и фиксируется сообщение [37]. Так осуществляется и декодирование, и кодирование; при восприятии речи человек слышит передаваемый ему текст и вместе с тем производит его смысловое сжатие, а при говорении – произносит текст, развертывая при этом сжатый замысел. А.Р.Лурия называет этот процесс ориентировочной деятельностью, направленной на выделение «смысловых ядер» и сближение их между собой [69].

Механизмом, осуществляющим сжатие и формирование «смысловых вех» («смысловых ядер»), можно считать внутреннюю речь, характеризующуюся упрощенностью синтаксиса, свернутостью, наличием в составе лишь отдельных слов и их потенциальных связей. Рассуждая о кодовых переходах во внутренней речи, Н.И.Жинкин использовал термин «предметно-изобразительный код», под которым следовало понимать собственно внутреннюю речь. В концепции Г.Д.Чистяковой, раскрывающей понимание связного текста, применяется понятие «субъективный предметно-схемный код», на который переводится текст. Сказанного, однако, недостаточно, чтобы получить более конкретное представление о том, что же именно входит во внутреннюю речь.

Наряду с отдельными словами, отголосками интонации, в состав внутренней речи Н.И.Жинкин включает и априори возникшие пространственные схемы, наглядные представления. Факт присутствия во внутренней речи образов отмечается также в исследовании А.Н.Соколова, выделившего две формы ее развития: развернутую (внутреннее говорение) и сокращенную (оперирование намеками слов); Б.Г.Ананьев выделяет первичные и малодифференцированные формы внутренней речи и «внутреннее говорение» – завершающую фазу, максимально развернутую и приближающуюся по своей структуре к внешней речи. Иначе говоря, указывая на составляющие внутренней речи, исследователи выделяет и две ее фазы: собственно внутреннюю речь и внутреннее говорение (проговаривание).

Это традиционное понимание внутренней речи не лишено, тем не менее, некоторых противоречий. Одно из них видится уже в том, что, с одной стороны, внутренняя речь считается производной от внешней громкой речи, что она – результат ее интериоризации, имеющей место при слушании других людей, говорении, чтении и письме. Но, с другой стороны, в ее состав включаются и представления (образы). Естественно, возникает вопрос о правомерности включения более древнего обра­зования в состав более нового, формирующегося, кстати, на осно­ве первого. Весьма неопределенным остается в этом случае и положение эмоционального компонента психики.

Еще одно противоречие традиционного подхода состоит в том, что допускает отрыв мысли от внутренней речи. По крайней, мере, именно так может быть интерпретировано следующее высказывание автора книги «Внутренняя речь и мышление»: «Мысль действительно может предшествовать устной или письменной речи, так как та и другая развертываются сравнительно медленно, она может опережать и внутреннюю речь – рассуждение, но никогда не опережает той сокращенной формы внутренней речи, которая выражает ...семантические комплексы» [97, c.101]. Ведь если мысль никогда не опережает сокращенной формы внутренней речи, то насколько оправ­дана идея их одновременного существования? Тем более, что они опираются на одни и те же элементы психики.

Е.Ф.Тарасов и Н.Ф.Уфмцева обращают внимание на то, что в данном исследовании термин «слово» весьма условен и часто употребляется там, где имеется в виду нечто иное, а не собственно слово; подобное употребление термина, вероятно, нужно было для того, чтобы мыслительные операции, обслуживаемые сокращенной формой внутренней речи(уже переставшей быть речью в прямом смысле), можно было отнести к области речевого мышления [106]. Но, как было отмечено еще Л.С.Выготским, речевое мышление не исчерпывает ни всех форм мысли, ни всех форм речи, ибо имеется большая область мышления, не имеющая непосредственного отношения к мышлению речевому. Вместе с тем, согласно его же мнению, внутренняя речь является «...динамическим, неустойчивым, текучим моментом, мелькающим между более оформленными и стойкими полюсами изучаемого нами речевого мышления, между словом и мыслью»/39; 353/.

Заслуживает также внимания вопрос о времени возникновения внутренней речи. Идея о ее появлении у детей только в возрасте 3-5 лет, пожалуй, нуждается в уточнении, если, например, А.Р.Лурия, разделяющий точку зрения Л.С.Выготского, пишет, что внутрен­няя речь появляется относительно поздно из ранее развернутой внешней речи, то П.П.Блонский считает, что внешняя и внутренняя речь, речь и мышление развивались одновременно. Т.Н.Ушакова тоже рассматривает внутриречевое звено как необходимую часть речевого механизма, производящего любую речь. Кстати, в одной из последних работ Н.И.Жинкина содержится любопытное высказывание о том, что внутреннюю речь следует считать предшествующей внешней речи как в процессе общения, так, возможно, и генетически.

Очевидно, что из двух приведенных точек зрения последняя представляется более близкой к истине. Иначе приходится допускать возможность, что в течение 2-3 лет внешняя речь детей осуществляется без внутриречевого звена. Но это противоречит действительнсти – дети в возрасте 3-5 лет, как правило, уже хорошо говорят и понимают других. В этой связи уместно вспомнить слова С.Л.Рубинштейна о том, что любая способность есть результат интериоризации соответствующей формы деятельности, а уровень развития этой способности определяется полнотой интериоризации тех психических процессов, которые данную деятельность обеспечивают [87]. Само собой разумеется, что вербальная способность не является исключением.

Основная причина расхождения мнений по поводу времени возникновения внутренней речи видится, прежде всего, в ее фазном строении и многофункциональности. Ведь если считать, что внутренняя речь появляется только тогда, когда ребенок оказывается перед необходимостью разрешить какое-то затруднение, интеллектуальную задачу, то приходится отказаться от фазы, именуемой собственно внутренней речью, сведя феномен преимущественно к развернутому внутреннему проговариванию, легко обнаруживаемому в лабораторных условиях. И тогда внутренняя речь должна была бы протекать примерно в таком же темпе, как и внешняя. Что касается ее функций, то одни, вероятнее всего, появляются практически одновременно с внешней речью, другие, как, например, планирующая или регулирующая – действительно только к 4-6 годам, а функция обеспечения контекстного говорения – после 9-10 лет. Появление последних функций не может быть, естественно, приурочено ко времени возникновения внешней громкой речи и приходится на более позднее время.

Чтобы разрешить выявленные противоречия требуется, очевидно, иной подход к проблеме, позволяющий определить характер отношения представлений, других временно-пространственных образований, эмоций к внутренней речи, объяснить взаимосвязь последней с мышлением. Приведенные в работе материалы дают такую возможность; в соответствии с ними под термином «внутренняя речь» надо иметь в виду знаковый компонент психики, сформировавшийся в результате интериоризации внешней речи, представляющий собой центральное речевое звено, но образующий в то же время неразрывное единство с образным и эмоциональным компонентами. Само собой разумеется, что знаки, образы и эмоции объединяются в единое целое разнооб­разными, многочисленными связями, но элементы образной или эмо­циональной сфер, функционирующие в составе внутренней речи, целесообразнее все таки рассматривать в качестве элементов именно этих сфер, а не внутренней речи.

 

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.