Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Начало начал: Аристотель



Летом 336 г. до нашей эры македонский царь Филипп был предательски убит на свадьбе своей дочери. Кто подослал убийц, осталось навсегда неизвестным. Если справедлива версия, что это было делом рук правителей Персии, то ничего более гибельного для себя они не мог­ли придумать: взошедший на престол 20-летний сын Фи­липпа Александр через несколько лет разгромил и на­всегда уничтожил могучую персидскую державу.

Александр был учеником и воспитанником Аристоте­ля, философа из города Стагира. Когда Александр стал царем Македонии, Аристотелю было 48 лет, и слава его уже широко распространилась по всему эллинскому миру. Мы не знаем, что заставило Аристотеля вскоре после этого покинуть Македонию и переселиться в Афины. Во всяком случае, не ссора с Александром: их отношения ис­портились гораздо позже, когда тот из даровитого юноши превратился в подозрительного и капризного владыку мира. Вероятно, Афины влекли Аристотеля как культурный центр античного мира, как город, где жил и умер его учи­тель Платон и где сам Аристотель провел молодые годы.

Как бы то ни было, в 335 или 334 г. Аристотель с же­ной, дочерью и приемным сыном поселился в Афинах. В последующие 10—12 лет, пока Александр завоевывает всю известную древним грекам обитаемую землю, Аристо­тель с поразительной энергией возводит величественное здание науки, завершая и обобщая труды своей жизни. Но ему не была суждена спокойная старость в кругу учеников и друзей. В 323 г. Александр умер, едва достигнув 33 лет. Возмутившиеся против македонского господства афиняне изгнали философа. В качестве предлога было избрано тра­диционное обвинение в оскорблении богов: Аристотель якобы воздавал божеские почести своей покойной жене. Через год он умер в Халкиде, на острове Эвбея.

Аристотель был одним из величайших умов в исто­рии науки. Дошедшие до нас и достоверно известные по тематике его сочинения охватывают все существовавшие в то время области знания. В частности, он был одним из основателей науки о человеческом обществе — социоло­гии, в рамках которой у него и рассматриваются экономи­ческие вопросы. Социологические сочинения Аристотеля возникли в период его последнего пребывания в Афинах. Это прежде всего «Никомахова этика» (названная так по­томками по имени сына философа, Никомаха) и «Полити­ка» — трактат об устройстве государства.

Как в естественных, так и в общественных науках, Аристотель был ученым «нового типа». Он создавал теории и строил выводы не на основе абстрактных умозаключений, а всегда опираясь на тщательный анализ фактов. Его «Ис­тория животных» была написана на основе обширных зо­ологических коллекций. Точно так же для своей «Поли­тики» он с группой учеников собрал и обработал материалы о государственном устройстве и законах 158 эллинских и варварских государств. В подавляющей части это были полисы, города-государства.

Аристотель сохранился в памяти веков мудрым настав­ником, всегда окруженным учениками и помощниками. Во время последнего пребывания в Афинах ему шел ше­стой десяток, и был он, вероятно, энергичным и бодрым человеком. Согласно преданию, Аристотель любил беседо­вать с друзьями и учениками, прогуливаясь в тенистом саду. Его философская школа вошла в историю под на­званием перипатетиков (прогуливающихся).

«Политика» и «Этика» воспринимаются как своего ро­да записи бесед, иногда размышлений вслух. Исследовате­ли находят в них обращения к слушателям (а не к чи­тателям). Стремясь объяснить свою мысль, Аристотель не­редко возвращается к ней снова, заходит, так сказать, с другого бока, отвечает на различные вопросы слушателей.

Аристотель был сыном своего времени. Рабство пред­ставлялось ему естественным и закономерным, раба он считал говорящим орудием. Более того, в некотором смыс­ле он был консерватором. Ему не нравилось развитие тор­говли и денежных отношений в Греции его времени. Идеа­лом для него было небольшое земледельческое хозяйство (в котором работают, разумеется, рабы). Это хозяйство должно обеспечивать себя почти всем необходимым, а немногое недостающее можно получить путем «справедли­вого обмена» с соседями.

Заслуга Аристотеля-экономиста состоит, однако, в том, что он первым установил некоторые категории политиче­ской экономии и в известной мере показал их взаимо­связь. Если мы сравним собранную из фрагментов «экономическую систему» Аристотеля с пятью первыми глава­ми «Богатства народов» Адама Смита и с первым разде­лом первого тома «Капитала» К. Маркса, мы обнаружим поразительную преемственность мысли. Она поднимается на новую ступень, опираясь на предыдущие. В, И. Ленин писал, что стремление найти закон образования и измене­ния цен (т. е. закон стоимости) проходит от Аристотеля через всю классическую политическую экономию к Мар­ксу[6].

Вот Аристотель устанавливает две стороны товара — потребительную и меновую стоимость и анализирует про­цесс обмена. Он ставит тот самый вопрос, который будет всегда волновать политическую экономию: чем определя­ются соотношения обмена, или меновые стоимости, или, наконец, цены — их денежное выражение. Ответа на этот вопрос он не знает, вернее, он останавливается перед от­ветом и как бы нехотя, поневоле уходит в сторону. Но он в общем правильно высказывает разумные соображения о происхождении и функциях денег и, наконец, по-своему выражает мысль об их превращении в капитал — в день­ги, порождающие новые деньги.

Таков — со всевозможными отклонениями, неясностя­ми, повторениями — путь научного анализа, проделанно­го великим эллином.

Научное наследие Аристотеля всегда было предметом борьбы. Много столетий его философские, естественнона­учные и социальные идеи, превращенные в жесткую дог­му, в нерушимый канон, использовались христианской церковью, псевдоучеными схоластами и политическими реакционерами в борьбе против всего нового и прогрессив­ного. С другой стороны, и люди Возрождения, революцио­неры в науке, опирались на освобожденные от догм идеи Аристотеля. Борьба за Аристотеля продолжается и теперь. Это касается и его экономического учения.

Прочтите внимательно две выдержки, в которых дает­ся оценка экономических взглядов великого грека. Первая оценка принадлежит марксисту, советскому ученому Ф. Я. Полянскому. Вторая — автору одного из буржуаз­ных курсов истории экономической мысли, американскому профессору Дж. Ф. Беллу.

Полянский

«…Аристотель далек был от субъективистских представлений о стоимости и скорее склонялся к объективному истолкованию последней. Во всяком случае общественная необходимость возмещения издержек производства ему, видимо была ясна. Правда, состав издержек им не расшифровывался и этим вопросом он не интересовался. Однако в их составе труду отводилось, вероятно, большое место»[7].

Белл

«Аристотель считал стоимость субъективной, зависящей от полезности товара. Обмен покоится на потребностях людей… Когда обмен справедлив, он покоится на равенстве потребностей, а не на издержках в смысле в смысле затрат труда»[8].

Нетрудно видеть, что эти оценки диаметрально проти­воположны. Речь в обеих цитатах идет о стоимости, этой основной категории политической экономии, с которой мы будем дальше сталкиваться постоянно.

Важнейшую часть экономического учения марксизма составляет трудовая теория стоимости, развитая Марксом на базе критического анализа буржуазной классической политической экономии. Суть этой теории состоит в том, что все товары имеют одно коренное общее свойство: все они продукты человеческого труда. Количество этого тру­да и определяет стоимость товара. Если на изготовление топора необходимо затратить 5 рабочих часов, а на изго­товление глиняного горшка — 1 час, то при прочих равных условиях стоимость топора будет в 5 раз больше, чем стоимость горшка. Это проявится в том факте, что топор будет, как правило, обмениваться на 5 горшков: такова его меновая стоимость, выраженная в горшках. Она может (быть выражена и в мясе, и в ткани, и в любом другом товаре, а в конечном счете — в деньгах, т. е. в известном количестве серебра или золота. Меновая стоимость товара, выраженная в деньгах, есть цена.

Очень важное значение имеет понимание труда, соз­дающего стоимость. Чтобы труд производителя топоров был сравним, сопоставим с трудом горшечника, он дол­жен рассматриваться не как конкретный вид труда данной профессии, а лишь как затрата в течение определенного времени мускульной и умственной энергии человека — как абстрактный труд, независимо от его конкретной формы. Потребительная стоимость (полезность) товара является, конечно, необходимым условием того, чтобы товар имел стоимость, но она не может быть источником стоимости.

Таким образом, стоимость объективна, она существует независимо от ощущений человека, от того, как он субъ­ективно оценивает полезность товара. Далее, стоимость имеет общественный характер, она определяется не отно­шением человека к предмету, к вещи, а отношением ме­жду людьми, создающими товары своим трудом и обмени­вающими эти товары между собой.

В противовес этой теории буржуазная политическая экономия нашего времени за основу стоимости (вернее, меновой стоимости, ибо стоимость как самостоятельную категорию она отвергает) принимает субъективную полезность обмениваемых товаров. Меновая стоимость товара выводится из интенсивности желания потребителя и из наличного рыночного запаса данного товара. Она стано­вится тем самым величиной случайной, «конъюнктурной». Поскольку проблема стоимости уводится в сферу индивидуальных оценок, стоимость здесь теряет общественный характер, перестает быть отношением между людьми.

Читатель может спросить: не идет ли здесь речь о схо­ластических тонкостях? Надо сказать, что некоторые весь­ма искушенные люди на Западе, считающие себя социали­стами, порой говорят, что спор этот устарел, что его пора просто снять.

Но теория стоимости важна не только сама по себе. Необходимым выводом из трудовой теории стоимости яв­ляется теория прибавочной стоимости, объясняющая меха­низм эксплуатации рабочего класса капиталистами. На­против, субъективная теория стоимости и все связанные с ней представления буржуазной политической экономии в принципе исключают эксплуатацию и классовые проти­воречия.

Вот почему идет спор, которому ни много, ни мало 2400 лет: был ли Аристотель отдаленным провозвестником тру­довой теории стоимости или он предок теорий, выводя­щих меновую стоимость из полезности? Спор этот возмо­жен по той причине, что Аристотель не создал и не мог создать сколько-нибудь полную теорию стоимости.

Он видит в обмене уравнение товарных стоимостей и упорно ищет какую-то общую основу уравнения. Уже это было проявлением исключительной глубины мысли и по­служило исходным пунктом для дальнейшего экономического анализа через много веков после Аристотеля. У него есть высказывания, напоминающие какой-то крайне примитивный вариант трудовой теории стоимости. На них, очевидно, и опирается Ф. Я. Полянский в приведенной выше цитате. Но может быть, даже важнее этого именно то ощущение проблемы стоимости, которое видно, например, в таком отрывке из «Никомаховой этики»:

«Действительно, не из двух врачей образуется общество, но из врача и земледельца, и вообще из людей не одинаковых и не равных. Но таких-то людей и должно при­равнять. Поэтому все, что подвергается обмену, должно быть как-то сравнимо... Итак, нужно, чтобы все измеря­лось чем-то одним... Итак, расплата будет иметь место, ко­гда будет найдено уравнение, чтобы продукт сапожника относился к продукту земледельца, как земледелец отно­сится к сапожнику»[9].

Здесь в зачаточной форме содержится понимание сто­имости как общественного отношения между людьми, про­изводящими разные по своей потребительной стоимости товары. Казалось бы, остается один шаг к выводу, что в обмене своих продуктов земледелец и сапожник относят­ся друг к другу лишь так, как определенные количества труда, рабочего времени, необходимого для производства мешка зерна и пары обуви. Но этого вывода Аристотель не делает.

Он не мог сделать такой вывод хотя бы потому, что жил в античном рабовладельческом обществе, которому была по самой его природе чужда идея равенства, равно­значности всех видов труда. Физический труд презирался и считался уделом рабов. Хотя в Греции были и свобод­ные ремесленники и земледельцы, Аристотель каким-то странным образом «не замечал» их, когда дело доходило до толкования общественного труда.

Однако, лишь потерпев неудачу в своих попытках про­никнуть за покров формы стоимости (меновой стоимости), Аристотель, точно со вздохом сожаления, обращается за объяснением загадки к поверхностному факту качественного различия полезностей товаров. Поскольку он, очевидно, чувствует тривиальность такого утверждения (смысл его примерно таков: «Мы меняемся потому, что мне нужен твой товар, а тебе — мой») и к тому же его количе­ственную неопределенность, он заявляет, что сравнимыми товары делают деньги: «Итак, нужно, чтобы все измеря­лось чем-то одним... Этим одним является, на самом деле, потребность, которая для всего является связующей ост новой... В качестве же замены потребности, по соглаше­нию (менаду людьми), возникла монета...»[10].

Это принципиально иная позиция, которая делает воз­можными утверждения вроде приведенной выше цитаты из книги Дж. Ф. Белла.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.