Примеры из моей практики

Джой

52-летняя Джой впервые услышала меня на лекции в группе поддержки в Области Бэй. Я рассказывал о том, как моя работа с томографией помогла понять жестокость и суициды.

После лекции Джой подошла ко мне со слезами на лице и рассказала, что шесть членов ее семьи покончили с собой: дедушка и бабушка со стороны отца, отец, дядя и двое ее братьев. Она пришла на встречу, потому что ее сын едва не убил себя и сейчас находился в местной психиатрической больнице.

Она безумно рассердилась на него и не могла заставить себя навестить сына в больнице. Ведь он прекрасно знал, сколько горя причинили семье самоубийства отца и братьев Джой. Она не могла понять его мотивы. Много раз они обсуждали семейную историю суицидов, и сын обещал матери, что никогда не попытается лишить себя жизни.

Узнав на лекции, что предрасположенность к депрессии, жестокости и расстройству височных долей передается по наследству, Джой смогла взглянуть на семейную историю с другой точки зрения, лучше поняв причины происходящего.

Она почувствовала, что прощение по отношению к самоубийцам стало зарождаться в ее сердце, и преисполнилась намерением оказывать сыну помощь, не чувствуя озлобленности. Через несколько месяцев она сообщила мне, что откровение, случившееся с ней на лекции, помогло ей полностью изменить отношение к людям с ментальными заболеваниями, совершавшими ужасные вещи.

Валери

Я лечил многих пациентов, пострадавших в детстве от жестокого обращения. Эмоциональные цепи стыда, вины и ненависти оковали их и мешали привязываться к окружающим. Я неоднократно наблюдал, как информация о работе мозга помогала исцелению болезненных воспоминаний у этих людей, если они смотрели на свою жизнь через призму науки о мозге. Преодолеть воспоминания о насилии легче, когда приходит осознание, что причиной жестокости было повреждение мозга.

Однажды утром 28-летняя Валери пыталась убить себя. Она ушла в гараж, заперла дверь, приняла четыре снотворных таблетки и включила двигатель автомобиля. Ее нашли случайно, потому что подруга заглянула, чтобы позвать ее на ланч.

Дверь была заперта, но подруга услышала звук мотора и, заподозрив беду, вызвала полицию. Полицейские взломали дверь гаража и отвезли потерявшую сознание Валери в больницу. В то время я был дежурным психиатром и навестил Валери, как только она пришла в сознание. Физически она была в порядке, чего не скажешь о ее психологическом состоянии. Она злилась на себя за то, что плохо спланировала самоубийство, хотя несколько месяцев продумывала детали, так как не могла больше жить с болью воспоминаний.

Следующие недели в больнице она рассказывала мне о демонах из прошлого. Ее мать, очень красивая, но не получившая никакого образования женщина, была проституткой и алкоголиком. По ночам она часто бросала девочку одну. Не раз клиенты матери сексуально оскорбляли Валери, а мать, казалось, ничего не замечала. Это длилось годами. В 14 лет Валери сбежала из дома и некоторое время провела в приюте. После на несколько лет попала в очень хорошую временную приемную семью. В 17 лет Валери вернулась домой. Ее мать перестала пить и оставила работу проститутки, нашла работу в частной клинике и ходила на встречи общества анонимных алкоголиков.

Валери была счастлива. Впервые они с матерью полноценно общались. Однако несколько месяцев спустя ночью в их дом стал ломиться пьяный бывший клиент матери. Когда мать попыталась выгнать его, мужчина вытащил пистолет и выстрелил ей в живот. Валери в тот момент была в ванной и услышала выстрелы. Она накинула халат и выбежала к матери, которая умерла у нее на руках. Валери была безутешна. Ее снова поместили в приемную семью до достижения 18-летия.

В 18 лет она неудачно вышла замуж, выбрав мужчину, который обижал ее. Все ее многочисленные взаимоотношения так или иначе оказывались неуспешными. Единственной отдушиной была любимая работа медсестры, но в конце концов и она не смогла компенсировать разочарования в других сферах жизни.

Неделями я выслушивал кошмары из ее прошлого и безнадежность прогнозов на будущее. Через несколько недель я попросил девушку сбалансировать каждое болезненное воспоминание одним хорошим. Покопавшись в памяти, Валери обнаружила, что таких воспоминаний у нее довольно много: как мать читала ей, целый день играла с ней, водила в парк. (Когда мать не пила, она была внимательной мамой.) Родители во временной семье очень привязались к девушке и поддерживали контакты. Я научил Валери выбирать воспоминания, на которых нужно фокусироваться. Суицидальные намерения постепенно ушли, и она пообещала мне не причинять себе вреда, если я выпишу ее.

Дважды в неделю Валери приходила ко мне на амбулаторный прием. В больнице мы мало обсуждали томографию, но в моей клинике она увидела развешенные повсюду сканы ОЭКТ. Ей стало любопытно и захотелось взглянуть на мозг алкоголика, на мозг убийцы, на мозг самоубийцы. Наконец, ей захотелось проверить свой собственный мозг. Я, в свою очередь, не упускал возможности рассказать о роли мозга в поведении.

Скан ее мозга был очень здоровым, за исключением области пониженной активности в левой височной доле, что сопутствует мрачным мыслям. Новые знания помогли Валери понять алкоголизм матери и ее родительскую неуспешность. Она даже начала избавляться от ненависти к убийце матери. Левую височную долю Валери мы лечили терапией нейрологической обратной связи. Валери решила продолжить образование, чтобы самой стать психологом. Понимание, прощение и исцеление идут рука об руку.

Сьюзи

Когда Сьюзи было семь лет, ее мама и папа развелись. Тони, отец Сьюзи, пристрастился к кокаину, третировал семью и потерял третью работу подряд. Когда жена Таня собралась звонить в полицию, если он не уйдет, он пригрозил ей убийством.

Следующий год превратился в кошмар. Тони преследовал Таню и Сьюзи, следил за ними на машине, куда бы они ни шли, подкарауливал дочь в группе продленного дня, оставлял на домашнем автоответчике сообщения с угрозами. Он явно страдал от навязчивых мыслей.

Таня подала в суд, и Тони получил приказ держаться подальше от бывшей семьи, но полиция бездействовала. Таня не знала, что Тони ночевал на заднем дворе дома за сараем. Он принимал наркотики, не работал и впадал во все большую паранойю.

В январе 1995 года он зарезал Таню ножом, затем похитил Сьюзи и увез на машине. Позже, немного протрезвев от наркотика, он осознал, что натворил, позвонил матери Тани, Бетти, рассказал о произошедшем и попросил забрать Сьюзи. Через три дня полиция арестовала его.

Бетти дружила с моей сестрой, которая сразу позвонила мне и попросила принять Бетти и Сьюзи, потому что девочке требовалась немедленная помощь. Бетти рассказала об ужасном преступлении и о разногласиях в своей душе. Тони не был воплощением зла, он был больным человеком, но это не помогало Бетти справиться с горем потери дочери.

Они уже пережили много трудностей: сначала суд за право опеки над Сьюзи, затем возмущение полицией, которая не реагировала на сигналы Тани, из-за чего Тони постоянно нарушал предписание не приближаться к семье. Наконец, нужно было организовать помощь маленькой внучке, которая переживала потерю матери.

Следующие пять лет я регулярно встречался со Сьюзи и Бетти. Мы обсудили убийство, суд по поводу опеки и права Тони на посещение дочери. Все это казалось бесконечной травмой для девочки и всех вовлеченных людей.

Сьюзи снились кошмары, чередовавшиеся с приступами тревожности. Она любила отца и не могла понять, почему он совершил такое ужасное преступление. Девочка совершенно запуталась в своих чувствах. Когда Сьюзи исполнилось 11 лет, она стала спрашивать меня, почему отец убил ее мать. Мы поговорили о наркомании, обсессии (навязчивостях), страхе потери семьи и расстройствах мозга. Мы договорились, что Сьюзи имела право ненавидеть, но в то же время любить отца. Сам по себе он не был плохим, плохими были его поступки. Поняв связь между работой мозга и поведением, Сьюзи и Бетти смогли разрешить мучивший их внутренний конфликт.

Прощение в парах

У меня есть пациент, страдающий от алекситемии — неспособности выражать свои эмоции. Его направил ко мне семейный терапевт по поводу конфликтов с женой. Женщина жаловалась, что муж никогда не выражал к ней своих чувств, и сердилась на это. Их брак катился по наклонной. Я заказал ОЭКТ мозга этого пациента и выяснил, что левая часть его лобной коры, отвечающая за выражение эмоций, была повреждена.

Этот мужчина еще в старшей школе пережил несколько сотрясений мозга, играя в футбол. Когда его жена поняла, что причиной проблемы была травма, а не отсутствие чувств, то смогла простить прошлые обиды и перестала ставить знак равенства между отсутствием выражением эмоций и отсутствием чувств к ней.

Поиск по сайту: