РОССИЙСКИЙ НАРОД И РЕЦЕПЦИЯ ЗАПАДНОГО ПРАВА 1 страница

3.1. Информационная война в России

Совершенно справедливо мнение авторитетного российского ученого А.И. Косарева, что тайные средства агрессии как нити лилипутов способны прочно спеленать тело гиганта. Современному миру известны чрезвычайно изощренные формы и средства навязывания народу чуждой ему политики, культуры, принципов государственности. Мимикрия агрессии под гуманитарную акцию интеллектом современности доведена до совершенства. Поэтому не стоит уповать лишь на сверхусилие, которое русский человек способен проявить в экстремальных условиях разрушения и унижения, но стремиться к укреплению своих коренных, природных средств в осуществлении народной идеи. Нельзя полагаться лишь на осененных высшим разумением и способных легко изменяться и изменять, но следует повышать свою способность достойного ответа на вызов времени, противостоять разрушительному в окружении и в самом себе.[1]

В период после окончания холодной войны и распада Советского Союза Соединенные Штаты стали бесспорным политическим и военным лидером в мире. Одним из приоритетных направлений, от которого зависит сохранение и упрочение достигнутых позиций, является достижение информационного превосходства над любым возможным противником. Поэтому одним из наиболее дискутируемых в американском экспертном обществе вопросов стала концепция информационной войны, как форма межгосударственного противоборства в постиндустриальном обществе. Появление термина «информационная война» в его современном звучании тесно связано с прогрессом информационных технологий. В результате происшедшей технической революции резко возросли возможности сбора, хранения, обработки и передачи информации, обеспечивая тем самым условия для оперативного обмена информацией в глобальном масштабе. [2]

В этом смысле совершенно справедлив С. Кара-Мурза, что суть информационно-психологической войны заключается в нанесении народу тяжелой культурной травмы. Это понятие определяют как «насильственное, неожиданное, репрессивное внедрение ценностей, остро противоречащих традиционным обычаям и ценностным шкалам», как разрушение культурного времени-пространства (по выражению М.М. Бахтина, хронотопа; сам он называл такие культурные травмы «временем гибели богов»). Теория культурной травмы возникла именно в ходе анализа нарушений национальной идентичности[3]. Э. Тоффлер, в свою очередь заметил, что такая «информационная бомба взрывается в самой гуще людей, осыпая нас шрапнелью образов и в корне меняя и восприятие нашего внутреннего мира, и наше поведение»[4].

Исследователи выделяют информационную войну, обладающую следующим комплексным характером: 1) владение ситуацией и контроль за сражением; 2)защита информации; 3)кибернетическая война; 4)электронная война; 5) информационные террористы (хакеры); 6) информационная блокада; 7) война средств массовой информации; 8) психологическая война; 9) промышленный и экономический шпионаж; 10) методы идеологического противоборства; 11) сетевая война; 12) интеллектуальные войны.

Вполне естественно, что все эти ненасильственные (несиловые) методы имеют мощную информационную составляющую – настолько мощную, что она фактически представляет собой информационную войну. Возникли новые технологические средства, позволяющие охватить пропагандой миллионы людей одновременно. Возникли и организации, способные ставить невероятные ранее по масштабам политические спектакли – и в идее массовых действ и зрелищ, и в виде кровавых провокаций. Появились странные виды искусств, сильно действующие на психику (например, перфоманс, превращение куска обыденной реальности в спектакль). Здесь используются изощренные технологии изменения как индивидуального, так и общественного сознания - так называемые high-hume, представляющие собой Голливуд,CNN и другие информационно-коммуникативные технологии.

Выделяются следующие особенности данного вида информационного воздействия, которые показывают его существенные отличия от других видов воздействия.

Во-первых, информационно-психологические войны, как правило, ведутся на чужой территории, без ограничений пересекая любые границы. Более того, информационные атаки могут проникать даже в самые запретные тайники – разум противника, которые недоступны даже собственным средствам воздействия;

Во-вторых, информационно-психологическая война ведется так, что не оставляет следов. Объекту воздействия кажется, что это он сам принимает решения, на самом же деле он оказывается ведомым другими. Информационная война резко завышает параметр своей неощущаемости. В этом лежит принципиально асимметрический характер информационного оружия. В таком виде к информационной атаке очень трудно заранее подготовиться.

В-третьих, информационно-психологическая война очень выгодна и экономна для ее создателей, поскольку минимальный объем входной информации приводит к максимально значимому результату, например, в области управления общественным мнением;

В-четвертых, информационное воздействие задается типом объекта воздействия. Когда речь идет о таком «жестком» объекте, как, например, мост, то разрушение его потребует соответственно «жестких» методов. Такой «мягкий» объект как человеческие рассуждения, требуют «мягких» выводов.

В-пятых, в продолжение вышесказанного можно отметить, что для информационно-психологической войны характерна определенная «мимикрия» под объект воздействия: это информация – для информационных структур, это те или иные факты – для воздействия на систему рассуждения человека. С этим, кстати, связана нечувствительность к такому воздействию, поскольку оно как бы скрыто и неразличимо;

В-шестых, факт может получать разные интерпретации, часто диаметрально противоположные. Например, дезертирство в одной системе ценностей будет благом, в другой - преступлением;

В- седьмых, информационное воздействие в принципе всегда является переводом с одной модели мира на другую. В нем коммуникатор и реципиент исповедуют разные представления о мире, однако коммуникатор вынужден перейти на иную систему мира на уровне данного сообщения, чтобы воздействие было эффективным[5].

Центральная задача всех таких «сетевых войн» заключается в осуществлении «операций базовых эффектов», представляющих собой основную концепцию данной теории. Результатом является достижение Америкой полного и абсолютного контроля деятельности всех участников актуальных или потенциальных военных действий и тотальное манипулирование ими в ситуациях мира, созревания войны и осуществления боевых действий. Другими словами, предполагается непрерывный и нескончаемый характер «сетевой войны», чтобы Америка могла управлять всеми действующими силами человечества. Координатором всех этих сетецентричных операций являются США, однако ими используются достаточно разнообразный набор таких инструментов, как неправительственные организации, fake-структуры, различного рода фонды (например, фонд Сороса), благотворительные организации, этнические движения и организации, структуры радикального ислама, криминальные группировки, масс-медиа, сайты в Интернете и пр. Все эти разнородные элементы не всегда даже знают о том, что они принимают участие в операциях сетевой войны (информационного противоборства) направленных против России[6].

Донор также осуществляет свою информационную войну в России с помощью так называемой «пятой колонны». В литературе она получила название «либеральной бюрократии» и определяется как круг высших сановников страны, озабоченных модернизацией страны и взявших на себя ответственность за ее проведение. Известен факт, что либеральные бюрократы мыслят категориями государственного насилия, вне его, в пределах правового строя, в гражданском обществе им нет места[7].

Любопытно, что основными идеологами современного русофобства явились бывшие члены КПСС. Расхожими в их среде суждениями в отношении русских были:

– «Россией привнесено в мир больше зла, чем какой-либо другой страной»;

– «вековой смрад запустения на месте святом, рядившийся в мессианское “избранничество”, многовековая гордыня “русской идеи”»;

– «народ оказался мнимой величиной, пригодной сегодня лишь для мифотворчества»;

– «собственно национальная культура совершенно чужда русскому народу»;

– «… византийские и татарские недоделки (о русских допетровских временах)»;

– (на Руси) «христианские глубины практически всегда переплетаются с безднами нравственной мерзости»;

– «страна, которая в течение веков пучится и расползается, как кислое тесто, и не видит перед собой других задач»;

– «страна без веры, без традиций, без культуры»;

– «а что самим русским в этой тюрьме сквернее всех, так это логично и справедливо»;

– (в дореволюционной России) «“трудящиеся массы” пропитаны приобретательским духом худшего буржуазного пошиба в сочетании с нравственным цинизмом и политической реакционностью»;

– «… исполнение мечты о порядке” и о “Хозяине”, которая уже сейчас волнует народное сознание»;

– «… традиционная преданность “Хозяину”»[8].

Да и само их поведение в настоящее время позволяет заново оценить их масштаб личности. Взять хотя бы президента СССР М. Горбачева, который активно зарабатывает деньги, участвуя в рекламе пиццы и в прочих подобных мероприятиях. Осталось опуститься до рекламы нижнего белья. Конечно, при таких правителях СССР был просто обречен. Удивительно, как это он еще так долго просуществовал. Налицо современная дискредитация СССР и его правителей. Возникает вопрос, данная акция носит намеренный характер или же нет. Ответ на этот вопрос пока не известен. Но то, что такое поведение политиков наносит существенный ущерб национальным интересам современной России – налицо.

Особую роль в постоянном проведении политики донора осуществляют большинство правозащитных организаций. Известно, что целый пласт таких организаций образовался в результате усиленной зарубежной финансовой, организационной и моральной поддержки тех или иных российских общественных или политических структур в 90-х годах. Основная цель этой поддержки состояла в том, чтобы ускоренным порядком сформировать в России гражданское общество со структурой, идентичной западной. В одних случаях эта поддержка имела прямой или опосредованный характер намеренного влияния зарубежных государств, в других – была связана с частными структурами или фондами[9].

Важной чертой настоящих правозащитных организаций являются беспристрастность или одинаковая пристрастность с точки зрения национальной, религиозной или культурной принадлежности объектов и субъектов нарушения прав человека. Но, к сожалению, целому ряду российских правозащитных структур свойственно обратное – не только фактический отказ от признания конкретных случаев нарушений прав человека со стороны тех или иных национальностей или по отношению к этим национальностям, но и сознательный отказ от самого рассмотрения вопроса применительно к определенным нациям. Надо ли говорить, что такого рода поведение намеренно построено на отрицании русской политической культуры, национального образа жизни, характера и мировоззрения[10]?

Многочисленные представители правозащитных структур высказывают публично свое неприятие всего российского, русского – в особенности. Так, Ю. Рыбаков в своем интервью чешской газете 26 февраля 2006 г. похвалялся тем, что вместе с С. Ковалевым отказался вставать при исполнении гимна России. Очевидно, что аналогичное поведение в США поставило бы крест на карьере любого политического или общественного деятеля. Еще более оскорбительно выглядит его сравнение России с тюрьмой и оценка ее народа как общества с психологией «раба или зэка», неспособного жить в условиях свободы, в том же интервью: «… общество, которое закрылось не только за семьдесят лет большевистского правления, а гораздо раньше, сформировало психологию раба или зэка. Представьте жизнь в огромной тюрьме, которой была Россия… К сожалению, становится все яснее, что большинство проблем России происходят от неспособности человеческой массы жить в условиях свободы». С. Ковалев, в свою очередь, в статье в Gazeta Wyborcza (Польша) 29 января 2007 г. сетует на то, что отсутствие оккупации России по примеру Германии не привело к появлению в России чувства исторической вины, и резко осуждает протест России против эксгумации советских солдат в Таллинне: «Протест России против перенесения памятника советским солдатам в Таллинне – это верх лжи и двойных стандартов. Россия протестует, потому что нами правят наследники сталинской эпохи… Несчастье России состоит в том, что в отличие от других народов, у нас нет понятия “национальной вины”… Немцам после Второй мировой войны было легче сделать это, поскольку они были оккупированы и денацификация была ими навязана сверху. В России после падения коммунизма ничего такого не произошло, и результаты этого мы чувствуем и сегодня». Не может удержаться и радикальная либералка госпожа Новодворская, поведение которой давно вызывает лишь иронию; ее цитирует одна польская газета в статье от 15 июня 2007 г.: «Браво эстонцам, браво полякам – за то, что вы пытаетесь ликвидировать символы советского рабства»[11].

Активную помощь в формировании нужного правящей элите общественного сознания оказывают «независимые» средства массовой информации. Превращение СМИ в эффективный механизм политического лоббирования сужает возможности институционального пространства гражданского общества: вместо того, чтобы содействовать публичности гражданского общества, СМИ обслуживает интересы «заказчиков» экономической и политической элиты. Только 15 % российских печатных изданий принадлежат общественному сектору, причем их тиражи в 120 раз ниже тиражей сервильной и желтой прессы. Пресса, к сожалению, выполняет дезориентирующую функцию тем, что преподносит российскому обществу образ человека гедонистического, ориентированного на сугубо личного, связанного с развлечениями, досугом, потребительскими интересами[12], т.е. обладающего либеральной идеологией.

В литературе отмечается удивительный феномен: СМИ, по сути дела, стали заниматься не правовым воспитанием, а пропагандой образа жизни криминальных организаций, авторитетов криминального мира, смаковать «громкие» убийства, хищения и т.д. Отсюда и названия рубрик: «Криминал», «Криминальная Россия», «Криминальные новости» и т.д. Сцены насилия в телевизионных передачах приучили людей спокойно реагировать на их проявления в жизни. Люди привыкли к крови и насилию. Много внимания СМИ уделяют сообщениям о деятельности организованной преступности, но не о средствах борьбы с нею. Поэтому главным в настоящее время должна стать переориентация деятельности СМИ на воспитание патриотизма, духовности, морали, поднятия престижа честности и чести, что соответствовало бы русской национальной традиции воспитания, ибо на Руси честь всегда была дороже жизни. Из-за чести шли на дуэль. С детства мальчиков воспитывали в духе: русские никогда не сдаются. Это будет способствовать формированию в обществе духовной предпосылки борьбы с преступностью (в том числе и организованной). Для этого необходимо воспитывать население страны в духе господствующих веками нравов, традиций, поднять уровень его общей культуры и правовой культуры в частности, повысить уровень правосознания граждан. Это невозможно сделать без использования средств массовой информации, воспитания в семье, школе. В России в настоящее время этот вопрос решить трудно, так как именно СМИ на протяжении многих лет разлагают нравственные устои граждан России, пропагандируя антикультуру, психологию свободы и безнравственности в половых отношениях, насилие. С помощью СМИ легализована и восхваляется проституция как профессия, а эротика, порнография стала обыденным явлением. Все это привело к падению нравов в России. Безнравственность народа – это в первую очередь безнравственность ее государственной власти и интеллигенции. К сожалению, СМИ России пропагандируют часто чуждый образ жизни, дезинформируют население. Современные российские СМИ героями сделали бандитов, террористов, проституток, умалчивают о геноциде русских в республиках бывшего СССР, о вымирании русской нации от голода, холода, болезней, от невыносимых условий жизни. Налицо антирусская направленность российских СМИ[13].

Рост влияния криминальной субкультуры на общество, романтизация ее архетипов стали сегодня социокультурной реальностью России. Активизировалась преступная идеология, в различные сферы социальной жизни внедряются нормы поведения криминальных сообществ – так называемые «понятия». Тревожным симптомом является распространение в обществе элементов преступной субкультуры. Из сленга преступников слова «отморозок», «крыша», «мочить», «наезд», «бабки», «баш на баш» и др. переместились в обыденную речь, публикации средств массовой информации, художественные произведения, они активно используются политиками, депутатами, деятелями культуры, руководителями различного уровня. Героями художественных произведений становятся представители уголовного мира, «бригадиры» и их пособники, возведенные немалой частью современной российской молодежи под воздействием массовой культуры в ранг своих кумиров. Творцами произведений преступная деятельность бандитов романтизируется и преподносится населению как образец для подражания. Такого масштаба распространения криминальной субкультуры, ее архетипов на российском культурном пространстве, глубины проникновения на социум и его культуру, усиления влияния на многие стороны жизни и деятельности страны, Россия не знала на протяжении всей истории своей многовековой культуры. Опасность дальнейшего проникновения криминальной идеологии в сознание российского народа, особенно молодежи, закрепления в нем как руководства к действию, как образа жизни и морали, сегодня поставлена в повестку дня российского многонационального государства и его культуры[14].

Как справедливо указывает А. Чертков, в течение последних десяти-пятнадцати лет средства массовой информации усиленно внедряли в массовое сознание позиции, которые кратко можно свести к следующему: патриотизм (и, прежде всего, патриотизм политической элиты) – это, во-первых, экстремистское, шовинистическое явление, во-вторых, политика изоляции, деградации и, в конечном счете, поражения, в-третьих, проявление каких-то диких атавизмов, чуть ли не первобытных инстинктов, чуждых цивилизованному миру, и, в-четвертых, нечто аморальное, «последнее прибежище негодяя»[15].

И сейчас в «Российской газете», официальном рупоре правящей элиты, встречаются увещевания к российскому народу: «никаких «империй» у нас нет и не будет, что 12 июня – настоящий праздник независимости от империи. И твердо поняв это, начать по-новому – вне имперского «подтекста» - говорить и действовать с нашими соседями»[16].

Конечно, правящая элита не заинтересована в росте патриотических настроений в обществе, тем более основанных на достоверном историческом прошлом. Свою «империю» она уже построила. В связи с чем и предлагает охлосу смириться с реальностью.

В связи с этим, различные эксперты, адекватно относящиеся к российской действительности, выдвигают ряд требований к «свободе слова», ограничивающих в свете «системы запретов, восходящих еще к древнейшим духовным традициям». Среди них:

1. Должно быть пресечено превращение СМИ в средство манипуляции общественным сознанием, предпринимаемой олигархическими кланами и нанятыми ими менеджерами, которые действуют, зачастую по собственному почину, антинационально и антикультурно. При этом осуществление цензуры нельзя вверять исключительно государственным чиновникам. Государственная цензура должна иметь место там, где она необходима для обеспечения государственной безопасности.

2. Необходимо срочное принятие норм, защищающих общество от распространения порнографии, непристойности, разрушения традиционной религиозности, традиционных норм морали, профанации научных идей (прежде всего, псевдомедицинского характера), дискредитации отечественной истории, пропаганды распущенности, насилия, прочих явлений, разрушающих общество.

3. В системе наружной рекламы не допускается оскорбление чувств верующих и социально незащищенных лиц и т.д.[17]

Необходимо отметить и тот факт, что современная пропаганда западных ценностей и помощь в насильственном их внедрении осуществляется с активной поддержкой «передовой», прогрессивной интеллигенции. Их усилия отражаются не только в узко научной литературе, но и через средства массовой информации, в связи с чем справедливо высказывание известного политолога А.С. Панарина, что, пройдя западническо-либеральную выучку и поняв рынок в духе теории «естественного отбора», интеллигенция решилась отказать униженным и оскорбленным в кредите морального и исторического доверия. <…> Потерпевшие поражение объявляются достойными своей участи[18].

Исследователи также отмечают факт, что в последние годы сформировалось и некое сообщество политологов, представленное в России и за рубежом исследовательскими центрами, которые старательно прививают российскому истеблешменту – через всякого рода «аналитические записки», конфиденциальные доклады, теоретические разработки и т.п. – и внедряют в массовое сознание – через ТВ и другие СМИ – идею: Россия должна знать «свое место» в складывающемся после крушения СССР миропорядке. Место это определено где-то среди второразрядных по политической роли в мире развивающихся стран. Если же она будет претендовать на былую роль одной из ведущих держав, ее неминуемо ожидает распад и даже исчезновение с политической карты мира как самостоятельной величины. Аргументы? Сами по себе весомы. Главный из них – катастрофическое падение удельного веса России в мировой экономике. По оценкам экспертов, за 90-е годы по этому показателю она откатилась примерно на 20-е место, давая менее 1,7 % суммарного мирового ВНП и значительно уступая не только США, ЕС, Японии, Китаю, но и таким странам, как Индия, Бразилия, Индонезия, Мексика. По прогнозам экспертов, к 2015 г. она в лучшем случае сможет повысить свою долю до 2 % – если ежегодный хозяйственный прирост составит 5-6 %, что отнюдь не будет гарантировать сколько-нибудь значительной роли в мировой политике. Единственное, что позволяет России претендовать на статус мировой державы – ядерная мощь – фактор весьма относительный, поскольку бедная страна не в состоянии поддерживать ее на должном технологическом уровне. Эти аргументы близки к реальностям современной России. Едва ли стоит их оспаривать. Но вот выводы, которые на основе произвольной их интерпретации делают адепты названной идеи, представляются совершенно необоснованными, исходящими скорее не из самих этих реальностей, а из определенных идеологических установок. В чем их суть? Политическому классу России следует отказаться от принципа «великодержавности», всемерно содействовать вовлечению страны в процесс глобализации, подчинить внешнюю политику задаче привлечения иностранных инвестиций[19].

Политическую «близорукость», идейную вредоносность особенно демонстрирует легион представителей юридической науки, как самой политизированной и угодливой в пользу политической элиты. В этом контексте справедливо мнение В.И. Левченко, что современное угодничество и научная беспринципность ученых-юристов перед власть предержащими, начиная от Академии Наук СССР и выше, превратили правовую науку в марионетку командно-административной системы. Этот факт объясняется также и тем, что во власть Новой России и в науку пришли люди, отобранные по более опасному критерию – быть исполнителями заморских спецслужб[20].

Здесь показательной в этом смысле является позиция известной российской ученой Т.В. Кашаниной. Она нашла выход из кризиса, который гениально прост. Вдумаемся в этот «рецепт», изложенный ею в учебном пособии: «Российскую цивилизацию от пресловутой жестокости, так же, как, впрочем, от неустойчивости, шараханий из стороны в сторону, резких взлетов и падений спасет открытость перед внешним миром. Россия может сама поделиться своими природными ресурсами, своим социальным опытом (как положительным, так и отрицательным) с другими народами. И, конечно, она может обогатиться достижениями, которые имеются в других странах в области новых технологий, менеджмента, опыта государственного строительства и т.д.). Все это позволило бы сделать экономику более эффективной, повысить уровень благосостояния людей, уровень их сознания. Жесткая государственность станет не нужной. Государство не будет довлеть над обществом, а превратиться в “служанку” общества»[21].

Мне бы очень хотелось предложить этой уважаемой ученой начать пока с себя, со своего личного имущества. Ее слова же являются прямым следствием одного из печально известных политических деятелей российского государства, г-на А. Коха, что русский народ «всегда сам себя убивал и не заслуживает ничего другого… Российский народ не имеет права на российские территории и природные богатства. Оно по праву принадлежит Западу. Россия уже не суверенное государство, а трофейное пространство и никогда не сможет защитить свои территории. Как бы оно не пыжилось, не самолюбовалось своей русской идеей и русским балетом – это уже сырьевой придаток, колония сильного Запада»[22].

Как бы отвечая ей и подобным ей ученым, анонимные авторы Проекта «Россия» пишут следующие, справедливые по сути, строки: «Кстати, о ресурсах. Сегодня многие на них имеют виды. Прямо или косвенно проводится мысль, мол, ресурсы России есть достояние всего человечества. Под человечеством разумеется Запад. Наша либеральная интеллигенция поддерживает эту мысль. Образованные люди, у которых нет ни Родины, ни флага, коим твердые принципы заменяют общие слова про свободу и равенство, разрушают душу России. Интеллигенция возникла лет 300 назад в результате поклонения Западу. Много бед она принесла нашей стране. Много принесет еще»[23].

Здесь совершенно справедливо замечание Ж.Т. Тощенко, что многие представители интеллигенции выступили разрушителями сложившихся ранее ценностей. Стала популярной пропаганда индивидуализма. Часть интеллигенции заражена шовинизмом и оголтелым клерикализмом. Среди интеллигенции появились люди, которые откровенно относятся к народу как к быдлу, поражены культом денег, цинизмом. Не так уж редки высказывания в духе ненависти к инакомыслию, призывы к уничтожению по-другому думающих. Немало и тех, кто мародерствует на духовных потребностях людей и общества. Особую роль в этих процессах исполняет гуманитарная интеллигенция, представители которой приняли особенно активное участие в кардинальной ломке советского образа жизни, экономического и политического строя, официально именовавшегося социалистическим, тех ценностей и ориентиров, под флагом которых начался процесс коренного преобразования России[24].

Конечно же, такая «политическая близорукость» идеологически выгодна и донору, и правящей элите, которая проводит прозападные, выгодные Западу, но вредные для России преобразования. Непонимание этого факта следует из слов известного российского экономиста и политолога М.Г. Делягина: «Суть политического режима, созданного в нашей стране при совершенно непростительном попустительстве здоровой и сознательной части российского общества, заключается, насколько можно понять, в практически полном освобождении государства как целого и образующих его чиновников от какой-либо ответственности, в том числе перед населением».[25]

Только отдельные политологи в среде научного мира имеют смелость заметить информационную войну против российского народа. Так, С. Кара-Мурза пишет вполне очевидные строки: «Демонтаж народа России проводился в 80-90-е годы сознательно, целенаправленно и с применением сильных и даже преступных технологий. На разрушение духовного и психологического каркаса этого народа были направлены большие политические, финансовые и культурные средства. Выполнение этой программы свелось к холодной гражданской войне нового народа (демоса) со старым (советским) народом. Новый народ был все это время или непосредственно у рычагов власти, или около них. Против большинства населения (старого народа) применялись средства информационно-психологической и экономической войны»[26].

Но таких ученых, как С. Кара-Мурза – единицы и они, к сожалению, погоды не делают. Большинство же ученых, особенно, на мой взгляд, это представители политологии, философии и юриспруденции, не желают замечать очевидного, и следуют хорошо проторенной тропой – обгаживания российского народа. Здесь особенно интересно взять за образец диссертационные исследования, которые в настоящее время стали доступны массовому читателю. Авторы этих диссертаций, как правило, успешные молодые люди, которые даже зачастую не задумываются о том, что они пишут. Главное здесь – вовсе не наука. Парадокс заключается в том, что если будет представлена к защите именно научная работа, у нее очень мало шансов быть защищенной и утвержденной. Потому что придется писать правду. Главная же цель защиты - получение статуса кандидата или доктора наук. Поэтому и чтение диссертаций читателю представляется весьма занудным занятием. Если бы не один нюанс. Большинство новоиспеченных ученных – педагоги высших учебных заведений. И они пропагандируют учащимся свои русофобские взгляды в течение четырех – пяти лет. А ученые регалии придают необходимый авторитет их убедительным речам.

Здесь опять - таки хочется сослаться на справедливые слова С. Кара -Мурзы: «Само зарождение науки как нового способа познания связано с установлением жесткой нормы беспристрастности. Надевая на себя тогу ученого, человек обязуется на время освободиться от давления иных интересов и целей, кроме поиска достоверной информации (истины). Конечно, полученное знание затем используется в разных целях, в соответствии с разными интересами и идеалами, но в этом случае уже запрещено опираться при этом на авторитет науки и ссылаться на научные регалии и учреждения. Эта норма была просто отброшена. Н. Амосов, ведя пропаганду безработицы, подчеркивал свою ученость (академик!), А.Д. Сахаров, призывая к разделению СССР на 150 государств, тоже выступал «от науки»»[27].

Поиск по сайту: