Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Обобщение и различение.



Ученые, в первую очередь философы, уже ты­сячи лет занимались вопросом о закономерностях мышле­ния. В результате этого логика оформилась как наука. Одна из важнейших проблем логики — отношение между частным и общим. Общее выделяется из индивидуальных явлений как единство определенных черт.

Общая форма множества собак, которых видит человек, существует лишь как логическая отвлеченность. Собака, взятая в общем смысле, есть лишь понятие, в то время как наша собака, собака соседа является живой действи­тельностью. Отношение между действительностью и по­нятием, отношение между конкретным и абстрактным в течение длительного времени было отвлеченной пробле­мой логики.

В результате развития естественных наук в наше вре­мя в каждом вопросе обнаруживаются широкие связи с естествознанием. По логической проблеме обобщения и различения выяснилось, что та деятельность нервной си­стемы, которая ведет к возникновению условных рефлек­сов, к так называемому различительному, или дифференцировочному, торможению, вместе с тем приводит к прак­тике обобщения и различения.

Всякое возбуждение, которое сочетается с возбужде­нием какого-нибудь безусловного рефлекса, как известно, со временем становится условным возбуждением. Если перед кормлением собаки систематически давать опреде­ленный сигнал (нажимая клавишу пианино), то со вре­менем этот звук самостоятельно будет вызывать выделе­ние слюны у собаки, в то время как подобное явление наблюдалось раньше лишь после кормления. Следователь­но, звук стал условным раздражителем. Однако вначале таким раздражителем оказывался звук, издаваемый не определенной клавишей, а любой клавишей пианино. На первой стадии образования условного рефлекса мы явля­емся свидетелями такого обобщения раздражителей. Все изменения окружающей среды, примерно похожие на [66]условный раздражитель, действуют на собаку так же, как он.

Если в дальнейшем процессе образования условного рефлекса действовать так, что из всех похожих раздра­жителей только один сопровождать систематическим под­креплением, а остальные нет, то возникнет новое явление. Действие неподкрепляемых раздражителей начнет, гас­нуть. Те звуки, которые вначале вызывали действие (но их не сопровождало безусловное подкрепление), заторма­живаются.

Так после обобщения раздражителей образуется про­цесс различения. Наибольшая часть обобщенных раздра­жителей затормаживается, и активным остается лишь подкрепляемый раздражитель. Обобщение и различение, известные до сих пор логически, т. е. бывшие лишь аб­стракцией, теперь воплотились в нервные процессы. Точно так же проявляется факт обобщения и различения в са­мом поведении животных.

Известный пример обобщения — опыт, проделанный с щукой в семидесятых годах прошлого столетия. Эту хищ­ную рыбу держали в аквариуме, в котором за стеклянной перегородкой плавали рыбки-гольяны. Щука, не видя стекла, неоднократно наталкивалась на него при попытке схватить гольяна.

Каждый раз она сильно ударялась о стеклянную пере­городку и, наконец, совсем перестала пытаться хватать гольянов. В духе павловского учения об условных рефлек­сах это явление может быть объяснено следующим обра­зом. Вид гольяна стал условным раздражителем безус­ловного болевого раздражения от удара о стеклянную перегородку. Затем стеклянная перегородка была удалена из аквариума, но щука не нападала на гольянов: их защи­щал оборонительный условный рефлекс щуки.

Переводя все это на язык логики, можно сказать, что опыт, приобретенный щукой во время безуспешных напа­дений на каждого отдельного гольяна, был ею обобщен и распространен на всех гольянов.

Что это — мышление?

Если в вопросе о мышлении довольствоваться фактом обобщения, проявляющимся в действиях щуки, то обоб­щение щуки нам следует рассматривать как следствие мышления.[67]

Из опытов Павлова известно, что за обобщением, вы­ражающимся в поведении, стоят такие процессы нервной системы, для которых также характерно обобщение.

Прекрасный пример мышления, проявляющегося в по­ведении, наблюдался Дарвином. Являясь одной из круп­нейших фигур всего современного естествознания, Дарвин играл значительную роль и в обосновании современной сра­внительной психологии. Он доказал, что в поведении жи­вотных проявляется умение отличать общее от частного.

Дарвин неоднократно замечал, что поведение его со­баки совершенно изменялось, когда она замечала в отда­лении другую собаку. Ее поведение говорило о том, что она опознавала приближение собаки. По мере приближе­ния посторонней собаки поведение собаки Дарвина вне­запно вновь изменялось: выяснялось, что приближается не какая-нибудь собака, а хорошо известная собака соседа. Иначе говоря, собака Дарвина давала знать своим поведе­нием, что она отличила данную собаку от собаки вообще[12].

Мы вновь позволим себе сослаться на Павлова: основа такого поведения проявляется при образовании всякого условного рефлекса. Первый шаг — грубое обобщающее связывание возбуждения органа чувств с рефлексом. Вто­рой шаг — уточнение этой связи, отделение действительно эффективных раздражителей от идентичных раздражите­лей окружающей среды, которые становятся неэффектив­ными вследствие торможения.

Органы чувств определяют, может ли стать раздражи­телем какое-либо изменение окружающей среды. По опре­делению английского философа Локка, от действия орга­нов чувств зависит, что вообще попадет в разум. Подкреп­ление, сочетание с безусловным рефлексом есть приобре­тение опыта, после чего животное начинает различать раз­дражители, вызывающие возбуждение его органов чувств. В результате факторы окружающей среды, действующие на органы чувств, разделяются на две группы: одни [68]оказывают воздействие на животное, другие — нет. Число раз­дражителей в результате обобщения вначале относительно велико, затем дифференцировочное торможение сужает их круг. Таким путем в нервной системе животного элементы окружающей обстановки отделяются друг от друга.

На основании работ Павлова можно проследить за тем, как действуют окружающие условия на животных; при этом раскрывается та логика естественных взаимосвязей, которая проявляется в период индивидуального приспособ­ления животных к окружающей среде.

В процессе приспособления создаются связи, разгра­ничивающие деятельность животных: возникают общие связи, проявляется противоречие между общим и част­ным. Все это можно определить по поведению животных и проконтролировать на опытах: одновременно эти данные являются доказательством мышления животных.

В давние времена мышлением в логике считалось толь­ко то, что выражалось словами людей. Конечно, мысли можно узнать и по действиям людей. По-разному действует осмотрительный, вдумчивый и легкомысленный чело­век. Однако раньше считали, что за деятельностью скры­вается мышление, всегда выражаемое словами. Больше того, полагали, что мышление в словах первично по отно­шению к действиям.

Мы не станем здесь подробно заниматься вопросом мышления человека. Хотелось лишь обратить внимание на то, что закономерности поведения животных, которые под­робно раскрывает павловская экспериментальная физио­логия, действительно подтверждают, что животные обоб­щают определенные раздражители окружающей среды и после обобщения опознают среди них (за счет подкрепле­ния) фактор, продолжающий еще действовать как услов­ный раздражитель, отличая его от остальных, ставших не­действенными вследствие торможения.

Мышление ли это?

Согласно логике, основные формы мышления — поня­тие, суждение и заключение. Мы не станем здесь исследо­вать понятие и перейдем к рассмотрению суждения и за­ключения.

Суждение создает отношение между двумя или боль­шим числом понятий. Действительно, каждое предложе­ние выражает суждение. Камень тверд. Это суждение. На гольянов напасть нельзя. Это другое суждение. Такие простые [69]суждения понятны, определяемы даже без выраже­ния словами, просто из действий. Когда неоднократное на­падение щуки каждый раз кончалось неудачей, она пре­кратила нападения на гольянов. Из суждения — на голья­нов напасть нельзя — вытекает заключение.

Заключение является лишь развитием суждения. На этого гольяна напасть нельзя — первое суждение. На дру­гого гольяна напасть нельзя — второе суждение. На голь­янов вообще нельзя напасть — так звучало бы сделанное щукой заключение, если бы она могла говорить[13].

На основании деятельности животных можно заклю­чить, что они в зависимости от уровня развития способ­ны к суждениям и заключениям, следовательно, они думают. [70]

Однако с понятием дел обстоит иначе. Хотя на пер­вый взгляд у животных можно обнаружить возникнове­ние понятий (ведь собака Дарвина сделала различие меж­ду понятиями конкретной и абстрактной собаки), тем не менее, в этом случае мы окажемся жертвами иллюзии. В действительности из поведения животных следует лишь факт обобщения (отвлечения). Без этого не могут возникнуть и человеческие понятия. Понятия же имею! только люди. Хотя мышление людей и животных нельзя привести к общему знаменателю, но характерные черты мышления можно найти и в мире животных.

До тех пор, пока философия пыталась приблизиться к вопросу закономерности мышления изолированно от действительности, логика оставалась сухой и таинствен­ной областью науки. Только естествознание, исследую­щее полноту взаимосвязей, могло в этом вопросе создать ясную картину.

Если исследовать вопросы мышления животных и исходить из того, что их поведение не что иное, как частично унаследованный, частично оформившийся в индивидуальной жизни рефлекс, как приспособление к окружающей среде, то может возникнуть желание най­ти источники, из которых происходит свойственное че­ловеку мышление.

Животный мир прошел длительный путь развития от простых форм к сложным. Отсюда следует, что у жи­вотных, относительно близких к человеку, можно найти признаки основных качеств человеческого рода. Как бы ни отличалось поведение разных животных, все они род­ственны друг другу и несут на себе отпечаток общего происхождения. Чем ближе родство между отдельными видами животных, тем больше у них общих черт. Чело­век происходит из мира животных, а именно — из мле­копитающих, а в более широком смысле — из группы су­хопутных позвоночных. Следы этих связей человек несет на себе во всей своей организации. Насколько бы свое­образным и самостоятельным ни было мышление чело­века, его духовная деятельность также должна нести на 'себе следы родственных связей с животными.

Либо необходимо предположить, что так называемая духовная деятельность человека обязана своим проис­хождением какому-то чуду, либо (естествознание иначе и не может подходить к этому вопросу) свойства, из которых [71]развились человеческие способности, должны в зародыше иметь место и у животных, более или менее близких к человеку. Развитие видов животных и разви­тие человека нельзя представить, если не найти призна­ков тех связей, которые и до настоящего времени сохра­нили следы общего происхождения ныне живущих род­ственных видов. Некоторые виды животных должны, следовательно, обладать такими особенностями, которые связаны с наиболее характерными способностями совре­менного человека. Ниже мы приведем примеры таких связей.[72]

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.