Р. Б. Валентина, зима 2003-2004, г. Тула

Когда приняла решение взять новый паспорт, в эту же ночь сон. Открываю комнату и вхожу в какой-то коридор, состоящий из двух заборов, под ногами снег, иду и смотрю вперёд, только вперёд, а потом я решила вернуться назад и когда опустила голову, то увидела, что стою на краю самой огромной ледяной воронки, уходящей в бездну, т.е. ещё бы полшага, и я была бы там, и я вышла оттуда. Я сразу поняла, что это из-за нового паспорта, т. к. слышала о нём от некоторых плохое. И отказалась от него.

+ + +

Р. Б. Надежда, зима 2003-2004, г. Тула

Сон, рассказанный соседкой Ниной. Нина подала заявление на паспорт. И когда ей надо было получить паспорт, видит сон. Идёт, идёт она и остановилась, а когда взглянула вниз, видит, а она уже над воронкой типа трубы. Воронка вся ледяная и уходит вниз.

Нина сразу вспомнила, что её категорически предупреждали не брать паспорт, и она позвонила знакомой в паспортный стол и отказалась, чтоб ей не делали паспорт (знакомая обещала паспорт сделать в течение 2-х дней).

Эта же соседка Нина рассказывала следующее. «Три года назад матушек из Щегловского женского монастыря перевели в другой монастырь. И одна матушка окормляла меня в духовном наставничестве. И она мне говорила, что входить в эту систему нельзя, нельзя брать паспорта, номера ИНН.

Проходит полтора года, читаю старцев духоносных, они пишут, что нельзя брать паспорта, а батюшки наши благословляют и номера, и паспорта.

Легла я спать, помолилась и в мыслях обратилась к Господу:

- Господи, - говорю, - какое-то разделение идёт, кто говорит брать, а кто не брать.

Я не думала, что в эту ночь приснится сон, я об этом не просила, потому что знаю, что сны могут быть от Бога, а больше от лукавого.

Вижу свою старую однокомнатную квартиру. В квартире находятся матушки Херувима и Серафима (сестры Щегловского монастыря). Вдруг звонок в квартиру. Заходит матушка Игумения, я ей очень обрадовалась и взяла благословение. И сели друг против друга. Я говорю матушке Игумений:

- Матушка, какое-то идёт разделение. Кто говорит брать паспорт, а кто говорит не брать.

Вдруг матушка очень строго сказала:

- Нина, нельзя брать, иначе будет кораблекрушение (или корабль разрушится).

А матушка Херувима лежала на кровати и спала. А ей Игумения говорит:

- Что ты всё спишь?

И на этом сон закончился. А матушка Херувима в дальнейшем в самом деле получила паспорт».

+ + +

Мон. С..., г. Тула, 2004 г.

Во Имя Отца, и Сына, и Св. Духа. Аминь.

Господи, благослови!

Это было в 1994 году (российские паспорта начали вводить с 1995 года - прим. автора). Ни пресса, ни Церковь ничего не говорили, т.е. мы были неосведомлены о процессах надвигающегося глобализма.

Ночью снится мне сон. Вызвали меня к начальнице паспортного стола. Вхожу в кабинет, сидит начальница, напротив за столом секретарь.

Начальница протягивает мне руку и предлагает взять новый паспорт и говорит:

- Почему Вы не берете? Все уже взяли, а Вы до сих пор нет.

Лицо ласковое, мило улыбающееся. И говорит опять:

- Возьмите паспорт, а то Вам не будут давать пенсию.

А я в то время ещё не была пенсионеркой. Я взяла в руку паспорт и смотрю на него. Говорю потом начальнице:

- Он іуіне не нравится.

И вдруг в это время-детское личико с крылышками, младенчик в ухо мне шепчет:

- Ты не должна этот паспорт брать в руки. Я спрашиваю:

- Почему?

- Потому что этот документ сатанинский, отпечатки пальцев остаются на нем.

Я бросаю на стол этот паспорт и говорю:

- Я не возьму его. Начальница:

- Почему? Как же Вы будете жить? Я ей в ответ:

- Не хлебом единым жив будет человек.

- А чем же? - сказала она строго.

- Всяким словом, исходящем изо уст Божиих (Мф. 4, 4).

И вдруг я подняла глаза и увидела как после сказанных слов лицо начальницы из милого и красивого превратилось в морду страшного зверя, и тут же раздался сатанинский смех: ха-ха-ха. И я проснулась.

Тут же я вспомнила, как в 80-х годах я познакомилась со слепеньким монахом из Курска Валентином, который был ревностный подвижник и сидел за веру в советские годы с протоиереем Валентином Свенцицким, с о. Иоанном (Крес-тьянкиным) и с нашим прот. Иоанном Конюховым из храма Двенадцати Апостолов. Сидел он то ли 11, то ли 16 лет. И ему было открыто, что в конце этого или начале следующего века будут давать сатанинские документы.

+ + +

Священномонах N., стяжавший многими трудами непрестанную Иисусову молитву, вдруг по неизвестной ему причине утратил этот дар. За духовным советом он обратился к известному духовнику. Старец после тщательного исследования проблемы склонился к тому, что причиной явилось то, что священномонах накануне принял российский паспорт нового образца. Священномонах немедленно сдал паспорт нового образца. После этого Иисусова молитва сразу же возобновилась.

+ + +

Из Новосибирска, ноябрь 2004 г.

Предлагаемый случай произошёл с одной из жительниц небольшого сибирского городка рабой Божией Любовью.

Сама она чувствовала, что принимать паспорт нельзя, но, понимая свою ответственность перед Богом и людьми, которые у неё спрашивали: «Как быть?», решила удостовериться в этом, узнав волю Божию.

Она поехала в паломничество. Была в Дивеево, в Серги-евом Посаде. Из разговоров и бесед стало ясно, что лишь только некоторые священники, монашествующие и миряне

поддерживали её выбор. Наступало разочарование. Вот что пишет об этом она сама.

Весной 2003 г., ближе к лету, перед нами встал вопрос о паспорте. Душа отвергала, но уловки государства, что убран личный код, и стоящие за моей спиной люди давали повод сомнительным помыслам. Мне требовался точный ответ о духовном повреждении или степени повреждения при взятии паспорта. Мы стали молиться преп. Сергию, преп. Серафиму, св. Николаю Чудотворцу, чтобы они ходатайствовали за нас и упросили Матерь Божию идти к Господу.

Сорок дней мы читали акафисты (я - преп. Сергию, сестры - преп. Серафиму, св. Николаю Чудотворцу и Пресвятой Богородице). Просили, чтобы нам был дан ответ или сподобились поездки по св. местам, в которых Господь благословил бы через какого-либо человека это открыть: или через о. Наума, или через тех двух рабов Божиих, которых мне Боженька подавал в прежние поездки - Николая или Владимира.

В поездку, если реально, кроме меня никто выехать не мог, да и я не могла: на руках была брошенная родственница с плохой памятью и открытой формой туберкулёза.

Но Господь премудр. В июне неожиданно получаю известие от о. Наума, чтобы бабушку увезли в деревню близ монастыря. В конце июля вывезла, и сразу отдали большой долг (который не могли отдать), и мы вдвоём - я и р.Б. Елена - выехали в Арзамас.

Сразу с поезда зашли утром в Никольский монастырь и после группы паломников разговорились с монахиней Л... Она сперва спросила:

- Взяла паспорт? - Нет, -отвечаю я.

- Не бери. Поедешь в Дивеево и дальше. Не обольщайся, все взяли.

Действительно, где были, все взяли, и людей, противящихся этому, не попадалось.

Затем последняя пристань - Сергиева Лавра. Основная масса стоящих к батюшке (о. Науму) - взяли. Мы написали по записке, что не хотели брать (а Елена пользоваться, т.к. она давно взяла). Отдали в руки о. Науму, надеясь на его молитвы. Но ответа мы так и не получили, а назавтра одновременно повернулись друг к другу и сказали: «Надо уезжать».

На душе сначала было спокойно. Но меня затем стала преследовать мысль: «Как объяснить людям, что нельзя брать паспорта? На уровне чувств, ощущений после молитвы о. Наума? Это для людей не ответ». Пошла к раке преп. Сергия. Стала молиться, требовать, буквально выть как волк, вся душа кричала: «Дай прямой ответ! Это нужно не только мне, но людям. Они все возьмут, если я возьму или не привезу точного ответа».

Слабые все в вере. Стала с досадой снова кричать: «Что ты, преп. Сергий, не ответил? Зачем я проехала столько? Чтобы услышать везде и всюду: берите, можно?» В ответ на сердце была тишина, безмолвие и внутреннее спокойствие, ощущение, что правильно делаем, так и надо, мне точно так нужно.

Но помыслы не утихали, досада была у меня страшная. От раки побежала в Успенский храм к Спасу Нерукотворному над входом. Никого не было. Стала дерзко кричать в душе Господу, жаловаться и требовать ответа и сказала: «Если я не выдержу натиска и возьму паспорт к 2004 г. (т.к. на работе давно всех предупредили), то на Страшном Суде, Господи, сними с меня ответственность и не спрашивай за тех, кому я камень на шею вешаю (не привезя прямого ответа)!»

Слышу внутри помысел: «Езжай к подруге (в Подмосковье)». Елена согласилась. Приехали, сходили в храм. Стала думать о Николае. Он бывал раньше в этом храме. Но там никто не знает, где он. Ночью плакала и сказала Боженьке, что Елена пусть едет домой, а я - хоть и отпуск скоро закончится - никуда больше не поеду, пока не дашь мне ответа.

Внутри сразу помысел: «Езжай к Николаю». Николая я видела давно, три года назад, и сама в себе возразила: «Я не знаю, не помню его адреса, какой район?» «Московская область, ... район». «А деревня?» «П/о ..., деревня ...». «Я не знаю фамилии?» «Фамилия ...».

После услышанного в сердце говорю: «Господи, если это от Тебя, сделай так, чтобы я дозвонилась матери. Пусть она найдёт его адрес. Если он совпадёт, то я поеду».

Утром-по телефону звоню домой. Мама оказалась дома (не на дачном участке). Кричу в трубку:

- Мама! Срочно найди в книгах московский адрес одного мужчины и перезвони.

Через небольшой промежуток времени мама звонит и сообщает адрес в точности такой, как сказал Ангел-Хранитель. Это удивительно, т.к. дома много книг и в разных комнатах. А мама, оказывается, зашла в мою комнату, повернулась к шифоньеру, взяла сверху книги и сразу нашла.

Так Господь управляет нашими судьбами. В 2000 году просила у Бога открыть мне прямую дорогу к Боженьке. И в Дивеево Господь подвёл Николая, он мне тогда подтвердил всё, что сказал Владимир, что скоро настанут тяжёлые времена, а через три года вновь встреча.

Николай одинок, ему шестьдесят четыре года, живёт крайне бедно, тихо. Ежедневно на службе в церкви. Ничем мирским не интересуется. Многие его считают за человека «не от мира сего».

Лену отправила с Казанского вокзала в Сибирь, а сама на электричку. Господь сразу повёл Своим Промыслом: дал женщину, та показала путь и через поле следила, по какой тропинке я пойду. Нашла дом. Думаю, буду сидеть у порога и ночь и день, пока не появится, т.к. сказали, что уехал в Рязань на источник Иоанна Богослова.

Вдруг дверь открылась. На пороге появился Николай, смотрел, смотрел и воскликнул:

-Люба!?

Я заплакала, вошла, но сижу и думаю: «Не скажу, зачем приехала. Пусть Боженька его просветит». Посидели, я молчу и он молчит. Вдруг он берёт стульчик, придвигает ко мне, садится и говорит:

- Люба, паспорт... Хочу сказать, что паспорт - это так плохо, это такое горе! Я малограмотный, не могу объяснить. Ты взяла?

- Нет, - говорю.

- Ох, как хорошо! - вздохнул Николай.

- Хорошо, хорошо! - обрадовалась и я. - Лучше рассказывай, почему его нельзя брать?

И Николай стал рассказывать, а по щекам потекли слёзы.

О паспорте он ничего не читал и не слышал, и был уверен, что живёт по воле Божией, что ему Господь всё необходимое для спасения открывает. Поэтому о паспорте Господа и не вопрошал, тем более что за свою жизнь менял его много раз и был уверен, что это не грех. В сельсовете стали требовать новый российский паспорт. Средств к существованию, кроме пенсии, у него нет никаких, он даже огород не сажает. А тут пришла его родственница и говорит:

- Что ж ты будешь делать-то? Скоро тебе и уголь не дадут, и ничего тебе не дадут, у тебя ж не будет нового паспорта, и ты останешься вообще ни с чем.

Он пошёл и сфотографировался. Но когда сфотографировался, то стал себя плохо чувствовать. Ему стало тяжко на душе, давило сердце. Он вопрошал Господа, и не получал ответа. Думал, что совершил какой-то грех и просил у Бога прощения, но о паспорте Бога не вопрошал, т.к. считал, что это гражданское повиновение властям и греха нет.

Когда расписался за паспорт и получил, усилились боли и тяжесть в груди. Решил поехать к о. Димитрию, своему престарелому духовнику, - может быть, батюшка подскажет, почему так болит сердце и что происходит в душе. С о. Димитрием Николай был десять лет рядом, пока по дьявольскому навету его не выгнали.

Старцу сейчас 99 лет. Живёт он в домике при церкви (в деревне Ситенки). Николай зашёл в знакомую церковь, в которой его многие знали и часто обращались за советом, потому что он был строгой жизни. В храме стояла женщина и безпокоилась о чём-то. Подошла и спросила:

- Николай, а как о паспорте думаешь? Говорят, нельзя?

- Я взял, - ответил Николай, - а почему нельзя? Вот живой. Не знаю. Берите.

И с этими словами всю душу стало выворачивать. А женщина услышала и говорит облегчённо:

- Если он взял и жив, то и нам можно.

Николай пошёл к о. Димитрию. Встретила его хожалка и к батюшке: «Приехал Николай, примите!» Николай зашёл, а батюшка молчит. Николай на колени:

- Батюшка, это я, Николай, узнаёте? А батюшка вдруг:

- Был Николай, а этого не знаю. Это не Николай.

С этими словами старец закрыл глаза ладонью и отвернулся. Пришлось уйти. Коля в слёзы, расстроился, почему духовник не принял? И с этого дня Господь стал отымать благодать: с каждым днём всё меньше и меньше. Пока не знал и не говорил про паспорт - была боль, но и благодать была. Как произнёс несколько слов о том, чего и сам не знал: «Берите паспорт, я не знаю», - благодать сразу стала уменьшаться. Николай говорил, что «стал ощущать себя как в могиле и не могу понять почему. Молюсь, а ответа нет, пустой. Вот уж я поплакал!»

Прошло немало дней, полных слёз и болей. Состояние было как в аду. Зашла к нему домой сестра, попросила паспорт дать, чтобы получить уголь. Николай подходит к шкафу, открывает его, а паспорт взять не может. Так и не взял его. Удивлённой сестре отказал, и тогда только понял, что наказание было за взятие паспорта. И опять покаянные слёзы и стоны.

Потом всё же Господь помог взять в руки паспорт. Николай открыл его, посмотрел на фотографию и увидел вместо своего лица морду беса. Как потом выяснилось, о. Димитрий тоже видел не Ангела-Хранителя Николая, который всегда представляет человека, а беса, стоявшего перед лицом Николая, поэтому батюшка и отвернулся от него.

Вот в этот момент я и приехала, когда Коля осознал всё это, но благодать ещё не вернулась. Он мне всё это рассказывал, а я со вниманием слушала. Потом он сжёг паспорт и удивительно: Николай на второй день просветлел, и Господь по капельке стал укреплять его и посещать. Это необычайное преображение происходило на моих глазах, к нему стало возвращаться видение.

- Спрашиваете, что будет за паспорт? - говорил потом Николай. - Священники, которые его приняли, они здесь на земле остаются священниками (совершают требы: Крещение, Венчание, отпевание, исповедание, могут служить литургию и всё прочее). Но иерей, его взявший, без креста пред Богом, монах - без мантии, голый, - как отвергшиеся
от попечения Божия. Если умрут в этот момент, то страшно.

Николай говорил, что вернуть себе они это могут только через большие испытания. А мирской тоже отвергается от жизненного креста. И просил меня: если смогу, то сказать об этом всем людям, и монахам тоже.

Я спросила, почему Господь попустил это с ним и послал меня к нему. Он ответил:

- Такой опыт учит, когда взял по незнанию. Пережил боль, уход благодати, а теперь восстановление. Кто бы тебе это рассказал? Сказали бы: нельзя брать и всё, а почему и
что в сердце, в душе делается, как благодать уходит за неправедное слово - никто бы не сказал.

И действительно, я сама свидетель: какой Николай был три года назад, и какого я его увидела, приехав за ответом. Это небо и земля. И увидела, как возвращается благодать. Описывать это не могу - это личное, это чудо. И вместе с этим происшедшее с ним крайне назидательно для всех: обо всём надо спрашивать у Бога, не надеяться на своё мнение и на всё просить благословения у Бога. Бог долготерпелив, но ревнив.

Через некоторое время он мне говорит:

- Уезжай домой. Плохо там.

- Кому? - удивилась я. - Там все ждут меня. Не так и плохо.

- Ирине особенно плохо. Уезжай, - ответил он, и несколько раз так посмотрел на восток.

Ирина - одна из тех, кто читала акафисты о нашем просвещении. Она два года назад сожгла паспорт.

Собралась я и поехала. А когда приехала, стало не по себе. Даже сейчас не верю: пока ездила, бесы так загоняли Ирину, что заставляли взять паспорт, хотя бы для того, чтобы решить вопрос о браке или чтобы выписаться из квартиры. И она уже подала документы и сфотографировалась, но не успела получить, т.к. я приехала. Моя коллега Раиса (тоже читала акафист с нами св. Николаю Чудотворцу) взяла паспорт, как я уехала, а Елена, что была со мною, по приезде говорила всем, что его, наверное, можно брать.

За месяц моего отсутствия - полное помрачение сознания. Они даже забыли (Ирина и Раиса), что я уехала и что мы договорились ждать моего приезда. Обе плакали, что не помнят, а Раиса, - что об этом и речи не было.

Мне было страшно, и я ощутила полное одиночество. Не предаёт только Господь. Однако Бог милостив, и после моего приезда, когда я рассказала об удостоверении Божием, многие сожгли паспорта.

Летом 2004 года я снова была в поездке по св. местам. Была в Дивеево, и когда вышла из монастыря, заскорбела, что не взяла просфорочек. Вдруг на вокзале подходит послушница и спрашивает, куда я еду? Я отвечаю:

- В Суворово. Она приветливо:

- И я тоже. Можно я сяду с Вами?

- Да, - отвечаю.
Она села и говорит:

- Возьми. Это тебе, - и протягивает целый большой пакет.

Я поначалу отказалась, а когда присмотрелась, увидела, что пакет с просфорами. Поняла, что это преподобный Серафим послал, и взяла.

Так Боженька познакомил меня с послушницей Татьяной из Дивеева.

Разговорились. Татьяна спросила о паспорте:

- Взяла паспорт?

- Нет, - говорю.

- А я вот... - со вздохом произнесла она.

И рассказала, как мать Игуменья отправила за паспортом, а она брать не хотела, потому что знала, что это плохо. Приехала на Кавказ (домой), родственники старый забрали, а новый взяли, и ехать обратно надо по паспорту. И тут у неё отнялась правая рука - не могла креститься. Нашла старца, а он ей сказал: «Зачем брала?» И тогда Татьяна дала обет Богу, что приедет и сдаст паспорт властям. Так и сделала. Приехала, сдала паспорт и рука стала работать.

Сейчас посл. Татьяна живёт у людей, ничего не просит. Люди сами подходят, обезпечивают, подают. Она даже сложила денежки на швейную машину, будет помогать для церкви шить. При следующей встрече со мной даже денег не взяла, говорит, что достаточно.

Приехала я и к Николаю в Подмосковье. Он ждал меня. Как и в первый мой приезд к нему он приготовил простыню, подушку, потому что знал, что я приеду. А мне сказал:

- Мне было сказано, что у меня будут гости.

К нему никто не ходит. Это большая редкость, чтобы к нему кто-то ходил. Живёт он - кто что подаст, дом у него такой заброшенный, и общения у него практически ни с кем нет. Навещает Николая только один болящий человек, уже пожилой, в храм ходит давно: не одно десятилетие. Он всё время при церкви, во всём помогает, исполнительный, священники его хвалят, паспорт он взял, но сжёг. Он говорит, что даже не может исповедоваться:

- Когда я подхожу к исповеди, священники говорят: «Ну, что там, ты старый и вообще... давай, молодец. В храм ходишь, на службах бываешь, работаешь, скромный, трудолюбивый, безотказный... всё хорошо». Епитрахилью покроют, прочитают разрешительную молитву и идёшь причащаешься.

Так продолжалось довольно длительное время. Но он говорит: «Что что-то меня мучает, а что - я не могу понять. Я мучаюсь, а исповедоваться уже не могу. Наиболее тяжкие грехи я исповедовал. Живу скромно и вроде ничего плохого не делаю». Он со слезами это говорил, и обращался с просьбой помочь.

И тогда мы решили поехать на могилку схимонахини Нилы в г. Воскресенске. Помолились и решили читать Евангелие.

Я ему и говорю:

- Давайте-ка возьмём слово Божие и не торопясь будем читать и разбирать всё.

Дальнейшее произошло именно по молитвам матушки Нилы. Мы почти ежедневно ходили на церковные службы, а дома читали Евангелие и искренне его разбирали, каждое слово скрупулёзно, и просили Бога.

С первых же дней что с ним стало твориться! Его стало всего корёжить, скручивать и мотать. Он плевал на меня и падал на пол, пытался душить, но притронуться не мог. Лик его был страшен и сделался подобен бесовской морде, пальцы скрючивал так, как будто там были когти и он готов был впиться в свою жертву. Он визжал, обзывал и кричал каким-то нечеловеческим голосом, совершенно звериным:

- Все, все в моей сети, все, кто взял паспорт, все брали самовольно и расписывались. Все мои.

Я ему возразила:

- А как же? Некоторые по незнанию...

- Все знали, все знали!

И набросился на меня за то, что составила список, за кого молиться (отказники, или не взявшие паспорт, или поддерживающие нас) и кричал:

- Что вы... вздумали их отмаливать?

Так злился бес из-за этого списка, что человека с пола махом поднимал и бросал на меня.

...После всего происшедшего мы очень устали. Мы не выходили из домика дней десять, настолько были уставшие. Мне было так страшно, я думала, что сама сейчас погибну.

В деревне, где жил Николай, одна женщина была такой сердобольной, что решила приносить ему пенсию. Узнав, что у него нет паспорта, нашла его данные (по имени и фамилии), поставила в ведомость номер и принесла расписаться. Но когда он увидел на бумажке номер своего сожжённого паспорта, он встал на колени заплакал и умолял её уйти:

- Только не подходи ко мне! Не подходи! Не давай мне этих денег и... ничего не надо!

Он не захотел по этому номеру ничего получать. Женщина унесла эти деньги домой, а он потом пошёл к ней и заставил их сжечь.

А ещё Николай сказал, что с мирских людей, которые не ходят в храм, не исповедуют себя православными, будет другой спрос: раб, не знавший волю Господина своего, «би-ен будет мало» (Лк. 12, 48). А для православных в этом паспорте очень большой вред. Они получают такой вред, что с ним они принимают этого нечистого, и он в них потом растёт. Вот так он объяснял.

Говорил также, что все, не взявшие или отвергшие паспорт, находятся в особом списке у Господа и Божией Матери.

Из всего происшедшего со мной выводы для себя я сделала следующие:

1) Если просишь от сердца - Господь открывает и не
смотрит: плебей ты или патриций;

2) Просить надо занудно и не отступать;

3) Паспорт явно антидуховен. После взятия бес представляет тебя, как представляет секретарь, твоя «доверенная морда»;

4) Благодать с принятием паспорта отходит, если других совратил - далече уходит, растёт дух страха и все неизжитые страсти разрастаются;

5) Затмевается разум, память и перестают отличать правую сторону от левой, либо отличают с трудом. Изменяется сознание;

6) Благодать возвращается после покаяния, но не словом или чувством, а делом. Только после разрыва с этим документом: сдача властям или уничтожение. Возвращается не сразу, надо ещё поплакать, потрудиться и заслужить, вымолить заново, это трудно. Если по неведению, то благодать может до просвещения пребывать с человеком;

7) Вопрос о паспорте вопрошаем у Бога, и просвещение даётся вопрошаемым, а от сана, «стажа» православия, добродетели и благодати не зависит и не открывается.

Но Господь открыл мне и другую сторону происходящего. Одни, беря паспорт, выполняют ложное послушание, не слушая сердце и не вопрошая Бога и считают себя правыми. Вторые - это мы - не берём, исповедуем, но стоим на краю пропасти, т.к. с исповедованием забываем о своих грехах, впадаем в осуждение или в мнимое смирение: вот, мол, нам открыто и Бог Сам выведет в тяжёлую минуту... Нет! Не выведет, если мы не очистим себя покаянием от гордости и самомнения (часто потаённого) и старых, забытых грехов. Я сама это наблюдала, когда летом 2003 года вернулась домой в Сибирь. Я увидела, как лукавые уводят людей, не взявших паспорт или желающих отказаться от него, в сторону от Бога. Многие стали отвлекаться одним проповеданием и ожиданием гонений, оставляя самое главное делание души: смирение и покаяние. Это главный вывод моей поездки 2004 года.

+ + +

Поиск по сайту: