Когда молчат даже боги...

Конан остался один. Единственным из богов, на которого он мог ещё рассчитывать, был Кром – Владыка Могильных Курганов. Но у Крома бесполезно было что-либо просить. Это был поступок недостойный мужчины и воина. Кром, лишь однажды взглянув на новорожденного, одаряет того всем необходимым для жизни: силой и волей. Этого должно было хватить на всю жизнь. Если же кто-то считал, что этого слишком мало, и осмеливался просить в молитве о чём-нибудь, ответом Крома неизменно был насмешливый смех. Поэтому Кром молчал. И Конан тоже.

Молодой киммeриец дал себе слово, что пришло самое время воспользоваться бесценным даром Крома. И даже почувствовал стыд, что он так долго висит на крюке. От этой мысли в глазах Конанa снова загорелся голубой огонь, а его воля подавила жуткую боль. Он обратил теперь внимание на то, что ноги скованы так, что руками он сумеет достать до крюка, на котором висел. Он так и сделал - после нескольких неловких попыток обхватил ладонями выступающее из тела железо и напряг мышцы, оттягивая крюк вниз. Это принесло облегчение; боль, разрывающая ему грудь, ослабела, и Конан сумел сделать немного более глубокий вдох.

Небольшой успех побудил его к дальнейшим действиям. Крюк вздрогнул и вышел из тела еще на толщину пальца. Плечи Конана начали дрожать. Он подтянул сильнее, и половина длины крюка вышла из его бока. Вздохнув глубже, он удвоил усилия и металл, раздирающий его плоть, снова двинулся... Но на этот раз крюк выскользнул из мокрых от крови и пота пальцев молодого киммерийца.

Остриё, вопреки отчаянным усилиям Конана, начало снова погружаться в рану. Внезапная - иная, чем раньше - колющая боль парализовала так, что ледяные пальцы страха сжали сердце юноши. Крюк, двигаясь назад, вонзался в лёгкое! Стараясь освободиться, Конан невольно изменил угол, под которым железо первоначально вошло в его тело. Дать крюку свободу означало смерть с хрипом и розовой пеной, вздувающейся на губах и ноздрях...

Дрожащие от напряжения плечи начали слабеть. Волосы от ужаса встали дыбом. Отчаянно он старался удержать крюк, но перенесенные муки и потеря крови лишили его мышцы прежней силы. Зловещее остриё то отступало немного, то вонзалось обратно. Боль в боку померкла перед болью сверхчеловеческого усилия мышц, пальцев и плеч.

Глаза юноши вылезали из орбит, а сжатые зубы скрежетали, как жернова. Неистощимая варварская жизненная сила киммeрийца иссякала в смертельном противостоянии. Разум сник, приглушённый яростью борющейся за жизнь первоначальной дикости. В глазах и перекошенном лицe Конанa не было уже ничего человеческого. Из горла юноши вырывалось звериное рычание, переросшее в сумасшедший крик в момент, когда крюк вышел из тела!

Киммeриец свалился на пол, расплескав лужу собственной крови. Звон цепей замирал под сводами тронного зала. Рана на боку юноши вздулась кровавым пузырем. Конан хрипло вздохнул и инстинктивно прижал рану правым предплечьем, затыкая её. Теперь стало легче дышать и лицо молодого киммерийца постепенно приобретало человеческий вид. Он лежал, закрыв глаза, и не двигался.

Он лежал почти час - один, в пустом зале. Лишь по истечении этого времени два самых храбрых гипeрборeйца осмелились заглянуть в тронный зал. Они осторожно приблизились к останкам королевы. На лицах обоих мужчин отразилось глубокое потрясение. Постояв немного перед троном, они без слов повернулись и подошли к киммeрейцу. Один из гипeрборeйцов, сморщенный старик, присел.

– Ещё живёт, – сказал он вполголоса.

– Возможно ли, чтобы он сам сумел вытащить крюк? – спросил младший, глядя на неподвижное тело. Старик затряс головой.

– Нет, князь, никакой смертный не мог бы этого совершить, – ответил он решительно.

– Значит это сделал Господин Льда, – констатировал молодой аристократ, явственно бледнея.

– И я так считаю, господин.

– Но почему он не освободил его от цепей? – спросил князь. – Почему он не забрал его с собой? Почему он не дал ему свободу, ограничившись исключительно спасением его жизни? Ответь мне, Аватар!

Старик поднялся и надолго задумался.

– По-видимому, господин, судьба этого варвара жить, но не быть свободным. Несомненно такова воля богов. Не нам, смертным, решать, как и почему. Поэтому Хозяин Льдов сделал то, что он сделал.

Молодой владыка Халоги с изумлением посмотрел на Конанa.

– Хорошо, значит... – объявил он, морща бесцветные брови. – Я буду послушным воле богов. Этот варвар будет жить и останется навсегда в Халoге. Пусть его отнесут в темницу для пленников и перевяжут раны!

Аватар дал знак кому-то в коридоре. В зал вбежали два воина. Они схватили молодого киммeрийца за плечи и потащили из зала. Старый гипeрбореец пошел за ними.

Конан знал несколько гиперборейских слов, поэтому из всей прозвучавшей речи понял только то, что ему оставили жизнь. Поэтому он не стал сопротивляться - ни когда его тащили в темницу, ни когда перевязывали и заменяли кандалы отдельной цепью прикованной к кольцу на лодыжке правой ноги. Усталый дикий зверь собирал силы к очередной борьбе.

Вихрь, дождь и темень

На три дня Конанa оставили в покое. За это время мышцы молодого киммерийца приобрели прежнюю силу и гибкость, а тело вновь стало послушным его железной воле. Ум варвара наполнялся неукротимой, дикой жаждой свободы. Целыми часами он раздумывал над способом побега.

На четвёртый день вместе с другими пленниками его отправили для ремонта помещений, поврежденных пожаром. Огонь полностью уничтожил одну треть замка, а две оставшиеся части были повреждены в меньшей или большей степени. Во времени работы один из асирских пленников рассказал Конану о тайных похоронах Вамматар Жестокой. Отвратительные останки королевы поместили в запечатанную вазу из кхитайского фарфора, которую процессия бормочущих друидов поспешно спрятала в подземельях Халоги.

Выгребая мусор молодой киммериец обратил внимание на потемневший от огня острый кусок железа. Конан, сын кузнеца, с первого взгляда определил, что этот металл сначала раскалился в огне до белизны, а потом кто-то из людей, гасящих пламя, случайно залил его водой. В этих условиях железо закалилось – пусть не так, как закаляют боевой клинок, но вполне достаточно для замысла киммерийца. Киммeриец украдкой схватил этот примитивный напильник и спрятал его в набедренной повязке.

Вечером, когда цепь от обруча на его ноге прикрепили обратно к вмурованному в стену кольцу, Конан принялся за работу. Вскоре на одном звене этой цепи появилась первая царапина.

Молодой киммeриец царапал цепь из ночи в ночь. Он работал очень осторожно, делая долгие перерывы, ожидая, пока какие-нибудь естественные звуки приглушат скрежет металла о металл. Он использовал каждый громкий разговор, ссору пленников, каждый неожиданный шум. Утром он маскировал грязью расширяющуюся щербину в звене из крепкого гипeрборeйского железа.

Две недели спустя, в одну особенно темную ночь, над Халoгой разбушевалась адская буря. Грохот громовых раскатов сливался в один демонический рёв, потрясающий землю и стены замка. Страшный вихрь атаковал башни. Казалось, что ливень без следа смоет с поверхности земли этот очаг ужаса и зла. В этом грохоте напильник Конана раз за разом вгрызался в цепь и около полуночи надпил проникал в железо уже на половину толщины звена. Киммeриец схватил цепь обеими руками и отпёрся ногой о стену. Напряг спину. Заскрежетало и застонало железо. Конан все наращивал усилие и звено начало разгибаться. Цепь резко лязгнула.

– Что ты делаешь?! – раздался хриплый крик из темноты.

Конан поднял самодельный напильник.

– Хватай! – Он бросил его спрашивающему.

Глаза пленника блеснули в темноте. Киммeриец осторожно собрал цепь и выскользнул из темницы. На улице на него обрушился водопад воды.

Сверкнувшая молния залила светом двор замка и Конан немедленно отбежал в тень. Держась вплотную к стене, он быстро добрался до ворот. Они были открыты, но у опущенной новой решётки стоял стражник и пристально всматривался в темноту. Буря застигла молодого владыку Халоги во время объезда владений, и все ждали его возвращения. Конан притаился за изломом стены.

Внезапно стражник отпрыгнул от решётки и рукой дал знак кому-то в караульной. Тотчас среди раскатов грома и завываний ветра послышался скрип лебёдок - решётка начала подниматься. Голубая вспышка молнии высветила подъезжающую к замку княжескую свиту.

Конан выпрыгнул из тени. Раскрученная цепь взвизгнула и перебила шею стражника. Киммeриец, не теряя времени на то, чтобы поднять оружие гипeрборeйца, проскочил под решёткой. Всадники были в десяти шагах перед ним.

Они уже заметили, что происходит нечто незапланированное. Кто-то громко крикнул, но команда утонула в раскате грома. Варвар бросился прямо на лошадей, колотя их цепью по головам. Скакуны с ужасным ржанием вставали на дыбы и вертелись на месте. Конан пробежал между ними. Молниеносным ударом цепи он выбил поднятый меч из руки самого ближнего всадника и промелькнул под животом его верховой лошади. Княжеская свита превратилась в беспорядочный клубок из людей, лошадей; мелькающих чьих-то рук, ног и мечей. Гиперборейцы кричали как одержимые.

Но молодой варвар уже выбежал на открытое пространство, когда дорогу ему перекрыл всадник. Блеск молнии осветил бледное лицо князя Халоги, и его меч помчался вперед в смертоносном ударе. Киммериец отскочил и вновь раскрутил зажатый в руке отрезок цепи - так, что человеческий глаз уже не мог за ним уследить. Цепь, словно железный бич, ударила в висок князя. Пол черепа, вместе с глазной впадиной и частью лба превратились в кровавое месиво – такой силы был удар - из которого свистящая цепь, при возвратном движении вырвала кусок кости. Конан успел еще увидеть широко раскрытые от ужаса глаза старого Аватара, когда стрелой помчался в ночь.

Ветер, дождь и ветки хлестали его тело, когда, опьянённый свободой, он бежал навстречу новым приключениям.

WWW.CIMMERIA.RU

Поиск по сайту: