Нормативная и сравнительно-оценочная функции референтной группы

В 1952 г. Г. Келли обобщил предыдущие исследования в области теории референтной группы Г. Хаймана, Т. Ньюкома, М. Шерифа и Р. Мертона. Он справедливо отмечает, что понятием «референт­ная группа», как правило, обозначаются два вида различных отно­шений между индивидом и группой. Эти отношения связаны, с одной стороны, с мотивационными, а с другой — с перцептив­ными процессами. На этом основании Келли выделяет две функ­ции референтной группы: нормативную и сравнительно-оценоч­ную [Келли, 1984]. Объясняя содержание этих функций, Келли пишет, что первая функция заключается в том, чтобы устанавли­вать определенные стандарты поведения и заставлять индивидов следовать им. Эти стандарты поведения обычно называют группо­выми нормами, поэтому он обозначил эту функцию референтной группы как нормативную. По мнению Келли, группа может вы­полнять эту функцию, если она в состоянии вознаграждать инди­вида за конформность и наказывать за неконформность.

Вторая функция референтной группы, по Келли, заключается в том, что она является тем эталоном или отправной точкой для сравнения, с помощью которых индивид может оценивать себя и других, поэтому она и выступает в качестве сравнительно-оценоч­ной функции. Келли отмечает также, что обе функции часто носят интегрированный характер в том смысле, что они могут выпол­няться одной и той же группой, как группой членства, так и внеш­ней группой, членом которой индивид стремится стать или к ко­торой он причисляет себя психологически.

Для подтверждения этого положения Келли ссылается на приве­денный Мертоном пример исследования социальных установок сол­дат-фронтовиков и солдат-новичков, прибывших в качестве попол­нения в подразделение фронтовиков. Это исследование показало, что социальные установки многих новичков после пребывания в этом подразделении значительно изменились в сторону большего сход­ства с социальными установками фронтовиков. Этот пример, как считает Келли, показывает, что социальные установки боевых фрон­товиков служили для новичков отправным пунктом для сравнения при формировании своих самооценок (сравнительно-оценочная фун­кция). В то же время боевые фронтовики считали свои социальные установки «правильными» и поддерживали новичков, если те при­нимали эти установки (нормативная функция).

Одно из проявлений различия между нормативной и сравни­тельно-оценочной функциями референтной группы заключается в том, что при нормативной функции индивиду, как правило, важно знать отношение к себе нормативной референтной группы, насколько она его принимает или отвергает. Келли подчеркивает, что здесь в скрытом виде содержится идея о том, что группа как бы наблюдает за индивидом, оценивая его с точки зрения своих норм, и он строит свое поведение с учетом этих оценок и норм группы.

Что же касается сравнительно-оценочной функции референт­ной группы, то здесь мнение той группы, с которой индивид срав­нивает себя или других, не имеет для него значения хотя бы уже потому, что сравнительная референтная группа вообще может не иметь о нем никакого представления. В этой ситуации в отличие от нормативной референтной группы индивид является как бы «са­мосанкционирующим», т.е. он дает оценку себе и другим на осно­ве определенного эталона, служащего для него отправным пунктом для сравнения. Группа может стать сравнительной референт­ной потому, что другие лица выбирают ее для сравнения с ней индивида даже без ведома этой группы. Хайман здесь приводит следующий пример. Если женщина идет наниматься работать ма­некенщицей и решающим фактором для приема на работу являет­ся ее внешность, то для предпринимателя совершенно неважно мнение о внешности данной женщины ее друзей. Сравнительной референтной группой в данном случае ему будет служить группа уже работающих у него манекенщиц, с которой он будет сравни­вать вновь поступающую манекенщицу [Hyman, 1942].

Нельзя не согласиться с Келли, что группа, которую принято называть референтной, действительно выполняет нормативную и сравнительно-оценочную функцию. Однако в рассуждениях Келли обращает на себя внимание присущая всем теориям референтной группы абсолютизация субъективных факторов и отрыв их от объек­тивных факторов, в частности от объективных социальных отно­шений и потребностей общества. Единственной реальностью здесь, как и во всех теориях интеракционистов, продолжают оставаться лишь межличностные отношения. А такая ограниченность не дает возможности в полной мере раскрыть характер и функции рефе­рентной группы, особенно их нормативной функции, и опреде­лить критерии выбора индивидами тех или иных референтных групп.

Определенную попытку в этом направлении предпринял Р. Мертон при дальнейшей разработке теории референтной груп­пы. Он, в частности, попытался выделить те условия, при которых индивид скорее выберет в качестве нормативной референтной груп­пы не группу членства, а внешнюю группу. Здесь Мертон выделяет следующие факторы:

1. Если группа не обеспечивает достаточный престиж своим членам, то в этих условиях они будут склонны выбирать в качестве референтной группы внешнюю, нечленскую груп­пу, которая, на их взгляд, обладает большей престижнос­тью, чем их собственная.

2. Чем больше изолирован индивид в своей группе, чем ниже его статус в ней, тем более вероятно, что в качестве рефе­рентной группы он выберет внешнюю группу, в которой он рассчитывает иметь более высокий статус.

3. Чем больше социальная мобильность в обществе и, следо­вательно, больше возможностей у индивида изменить свой социальный статус и групповую принадлежность, тем более вероятно, что в качестве референтной группы он будет выбирать группу с более высоким социальным статусом. 4. Выбор индивидом той или иной референтной группы зави­сит от его личностных характеристик, однако Мертон не конкретизирует это положение [Merton, 1957]. Другими ав­торами также пока не выработано какой-либо теории, ко­торая пыталась бы объяснить, какие личностные характе­ристики индивида предрасполагают его к выбору той или иной референтной группы. В рассуждениях Мертона под­черкивается значение феномена референтной группы для анализа связи между мотивацией индивида и социальной структурой. Однако поскольку Мертон рассматривал лич­ность, как отмечают И. С. Кон и Д. Н. Шалин, в качестве «пассивного реципиента социального реквизита в виде норм, стандартов поведения, ценностей, ролей и т.д.» [Кон, Шалин, 1969], то сущность мотивации у него сводилась фактически к реагированию на существующую символи­ческую структуру в плане конформного поведения. Таким образом, подход Мертона акцентировал в основном влия­ние референтной группы лишь на выбор конформного по­ведения. Подлинная обусловленность выборов референтной группы социальной структурой общества, характером со­циальных отношений вновь остается нераскрытой.

В западной социальной психологии большинство работ по про­блеме референтной группы, появившихся после 70-х годов, по­священо частным эмпирическим исследованиям. Отдельные содер­жащиеся в них положения теоретического или методологического характера не получили широкого признания, как, например, вы­деление Т. Шибутани кроме двух функций референтной группы, указанных Г. Келли, еще третьей функции, побудительной, т.е. побуждающей индивида стремиться стать членом референтной груп­пы [Shibutani, 1955]. Не нашло поддержки и предложение М. Куна о замене термина «референтная группа» термином «референтная категория», которая включала бы как референтную группу, так и референтных индивидов, и его предложение ввести понятие «ори­ентирующий другой» [Kuhn, 1964]. Что касается общего состояния теории референтной группы в последнее время, то многие авторы отмечают, что, несмотря на продуктивность выделения данной категории для эмпирических исследований, последние породили больше вопросов, чем дали ответов на них, и пока еще не найденоключа к предсказанию поведения индивида в отношении рефе­рентной группы [Deutsch, Krauss, 1965].

При оценке теорий референтной группы следует отметить, что данные теории предпринимают попытку осмысления реального и весьма важного социально-психологического феномена. Они обра­тили внимание на значимость процесса самооценки для поведения личности и на связь самооценки с принадлежностью к группе, а также показали большее влияние ценностей и норм внешних групп на социальные установки и поведение индивида. Понятие референ­тной группы может служить инструментом для изучения социально-психологических механизмов взаимодействия объективного социаль­ного положения личности и ее социальных установок, для выявле­ния некоторых механизмов взаимодействия между мотивацией индивида и социальной структурой. Однако эти возможности не находят должной реализации в западной социальной психологии прежде всего потому, что представители теорий референтной груп­пы фактически сводят социальные отношения к межличностным.

* * *

В заключение целесообразно провести сравнение особенностей интеракционистской ориентации с другими теоретическими ориентациями в социальной психологии. Главное ее отличие от всех дру­гих ориентации, как уже упоминалось выше, заключается в том, что она пришла в социальную психологию из социологии, а не из традиционных психологических школ и поэтому отправным пунк­том для интеракционистских теорий является не индивид, а про­цесс символического взаимодействия (интеракции) индивидов в обществе, которое преимущественно понимается интеракционистами как система коммуникаций и межличностных отношений.

При сравнении интеракционистской ориентации с необихе­виористской следует иметь в виду, что Дж. Мид объявлял себя приверженцем так называемого социального бихевиоризма. По спра­ведливому утверждению М. Г. Ярошевского, есть веские основания связывать Мида с бихевиористским движением в философском плане, поскольку философской основой для них явились «прагма­тические воззрения на человека как на существо, интеллектуаль­ные функции которого служат единственному назначению — адап­тации к среде с целью успешного, с точки зрения интересов ин­дивида, выживания» [Ярошевский, 1973]. Однако вместе с тем Мид был против таких основополагающих принципов бихевиоризма, как индивидуализм и антиментализм. Используя понятие «соци­альный бихевиоризм», он прежде всего имел в виду необходимость изучения внешних проявлений поведения индивида в процессе со­циальной интеракции и объяснения внутренних психических про­цессов в терминах внешне наблюдаемого поведения.

Различия во взглядах классического бихевиоризма и Дж. Мида находят свое отражение и в различном понимании современными необихевиористами и интеракционистами основных механизмов поведения и активности личности. В отличие от необихевиористс­кого подхода к человеку как к «психологической машине», без­думно реагирующей на стимулы внешней среды, интеракционисты рассматривают его как активного участника взаимодействия, который сам выбирает, оценивает, регулирует и конструирует свое поведение посредством символической коммуникации. Интеракционисты, подобно бихевиористам, придают большое значение научению, но и здесь решающая роль отводится ими символичес­кой коммуникации в противоположность бихевиористам, кото­рые фактически игнорируют значение языка как специфически человеческого средства научения.

Что касается психоаналитической ориентации, то главное отли­чие интеракционистов заключается в том, что, уделяя первостепен­ное внимание рациональному поведению человека, они фактически игнорируют эмоциональную сферу и сферу подсознательного.

Ближе всего интеракционисты стоят к когнитивистскому на­правлению. Подобно когнитивистам, представители интеракцио­нистской ориентации на первое место ставят рациональное пове­дение, уделяют большое внимание когнитивным аспектам комму­никации, функциям социальных установок, считают важным процесс социальной перцепции как один из существенных факто­ров интеракции и т.д. Однако когнитивисты значительно менее «социальны», проблемы индивид — общество ими фактически не ставятся и поэтому, в их работах естественно, не возникает про­блем социальной роли, референтной группы, хотя последние имеют прямое отношение к формированию социальных установок.

Интеракционистская ориентация, сохраняя свою специфику, испытывает влияние других ориентации. У различных авторов это проявляется по-разному. Например, работа одного из известных представителей символического интеракционизма Т. Шибутани «Социальная психология» показывает, что автор, излагая интеракционистский подход к пониманию проблем индивида и общества, испытывает известное воздействие идей психоанализа [Шибутани, 1999].

В современных интеракционистских теориях, безусловно, пред­ставляют интерес попытки их представителей раскрыть важные социально-психологические механизмы взаимодействия индиви­дов в группе на межличностном уровне, показать роль языка в формировании человеческой психики, трактовка личности как сознательного и активного участника социального процесса, обоб­щение большого эмпирического материала, особенно в области исследования социальной роли и референтной группы. Однако эти позитивные моменты в теориях интеракционистов не могут быть реализованы в полной мере из-за субъективно-идеалистических исходных посылок, принимаемых авторами этих теорий. Именно это приводит к главному ограничению — интерпретации самой природы «социального» лишь как «интеракции». Верная сама по себе мысль, что взаимодействие и общение есть непосредственная реальность общественных отношений, данная индивиду в его по­вседневном опыте, не доведена здесь до конца, поскольку акцент сделан лишь на одной стороне проблемы: интеракция рассмотрена как непосредственно «данная форма социального», но само «со­циальное» (как система объективно существующих общественных отношений) снова оказывается за рамками анализа.

СОВРЕМЕННАЯ ДИСКУССИЯ

Границы интеракционистской ориентации, как уже отмеча­лось ранее, весьма размыты по отношению к другим ориентациям и теориям, а также между отдельными направлениями внутри ее (например, этнометодология Гарфинкеля, символический интеракционизм и ролевые теории). В связи с этим встают некоторые дискуссионные вопросы. К ним, в частности, можно отнести сле­дующие: правомерно ли включать в эту ориентацию этнометодологию Г. Гарфинкеля и можно ли говорить о тенденциях к интегра­ции символического интеракционизма и ролевых теорий?

Поиск по сайту: