Часть IV. Исторические маяки штата Мэн

Глава 81

Портленд, Мэн, май 2011

Джейсон выехал из дома заранее, но, кажется, опаздывал. Он был в Портленде несколько раз, но всё равно плохо ориентировался в городе. От навигатора пользы было не много: на одной из улиц, по которой навигатор рекомендовал ему ехать, оказалось одностороннее движение, пришлось сворачивать, в итоге он заехал куда-то совсем не туда, и бестолковое устройство советовало ему развернуться и ехать назад. Как назло, он забыл отключить в нём звук, и от одного только повторяющегося в двадцатый раз «Сделайте разворот, если это возможно» вполне можно было сойти с ума.

В предыдущий раз дорогу ему показывала Рэйчел, и он точно помнил, что они ехали по вон тому белому мосту, который он отсюда видел, но не мог сообразить, как на него попасть. Она попросила, чтобы он забрал её возле Линкольн-парка, напротив выхода из здания суда. В прошлый раз они встретились на улице Конгресса в районе старинной наблюдательной башни, и домой он Рэйчел тоже никогда не завозил. Это было немного подозрительно.

Возможно, у неё были совершенно невинные причины и для того, и для другого. А может быть, и нет… Последние несколько лет научили его не верить никому, сомневаться во всём, в каждом шаге видеть подвох и ловушку. Пора было бы забыть окончательно, выкинуть из головы, но он не мог. Такие вещи так быстро не отпускают. И вряд ли до конца отпустят.

У него теперь была новая жизнь, новое имя, но воспоминания оставались старыми. И всё же вдали от неговсё равно было легче. Первые два месяца он пребывал в какой-то прострации, в настоящей эмоциональной коме. Джейсону нужно было сделать кучу дел, чтобы устроиться на новом месте, и он, хотя и терпеть не мог такого рода деятельность, был рад свалившимся на него хлопотам: они заставляли выходить из дома, общаться с людьми, заполнять бумаги, посещать учреждения и думать ещё о чём-то, кроме Дэниела Астона, который его всё-таки отпустил.

Постепенно он начал приходить в себя и внутренне расслабляться. Это было странно и непривычно. Последние полтора года он жил в состоянии слишком туго натянутой струны, готовой вот-вот порваться, и когда натяжение наконец ослабили, он воспринял эту свободу и беззаботность не с радостью, а с тревогой. Ему постоянно казалось, что он упускает что-то из виду, что он до сих пор в опасности, но легкомысленно забывает об этом.

Сначала Джейсон окунулся с головой в работу, как страус в песок — лишь бы не вспоминать, и только с апреля стал позволять себе немного побездельничать. Для начала он решил объехать маяки: благо, их тут было много. Он посетил только ближайшие, решив отложить это занятие до более тёплых времён после того, как в особо ветреную погоду его продуло возле моря, и он потом неделю хлюпал носом. Джейсон решил ездить к океану по рабочим дням, чтобы было поменьше туристов вроде него. Так как сезон ещё не начался, на побережье было не то что немноголюдно, а пугающе пустынно, но даже пасмурная погода и тёмное штормовое море не делали пейзаж менее романтичным. В такие места хорошо приезжать вдвоём, а вот одному оказаться тут было тоскливо…

Потерпев неудачу с маяками, Джейсон решил съездить на озеро Себаго и потом катался туда несколько недель подряд. Он сам толком не знал, зачем делает это. Просто чтобы не сидеть за работой дома и устраивать себе подобие выходных. Если выезжать только за покупками и в спортивный центр, то можно превратиться в настоящего затворника, который общается всего с двумя людьми: садовником, который приходил дважды в неделю, сначала чтобы счищать снег, а теперь — стричь газон и кусты, и уборщицей, тоже приходящей два раза в неделю, чтобы навести порядок в доме.

В окрестностях озера Себаго было много небольших отелей и гостевых домов, в одной из гостиниц он и познакомился с Рейчел. Вернее, не познакомился, а просто впервые увидел. Он даже не обратил на неё особого внимания: заметил, что девушка симпатичная, не более того. Первый раз он заполнил какую-то форму при заселении в гостиницу и отдал ей кредитную карту, второй раз поинтересовался насчёт того, когда начинается яхтенный сезон на озере. По дороге он видел рекламный щит школы парусного спорта, но не был уверен, что в апреле занятия уже идут. Впрочем, он не был уверен и в том, хочет ли он вновь этим заниматься. Ему просто надо было придумать себе занятие на лето — такое, чтобы не уезжать далеко.

Джейсон вполне мог позволить себе ездить куда-нибудь на выходные; и не только на выходные — работал он дома по свободному графику. Средств на путешествия у него более чем хватало: зарабатывал он больше, чем мог потратить при таком образе жизни. Только вот никуда ехать, а тем более лететь ему не хотелось: за предыдущий год он налетался на всю оставшуюся жизнь.

После знакомства с Рейчел он стал выбираться из дома чаще, и вылазки эти стали интереснее и приятнее. Она родилась и выросла в Портленде, хорошо знала, что есть интересного в Мэне и соседнем Нью-Гемпшире, и сама придумывала маршрут следующей поездки.

Сегодня они решили съездить на маяки в Кейп-Элизабет, а остаток дня провести у Джейсона. Дело было за малым: найти дорогу к этому чёртову Линкольн-парку, чтобы забрать Рейчел.

В итоге он приехал на место почти вовремя. Девушка уже ждала его возле ворот парка и тут же села в машину. Джейсон протянул руку и легонько пожал тонкую горячую ладонь Рейчел. Она была на удивление изящной и несмотря на средний, ближе к высокому, рост казалась маленькой и хрупкой.

— У тебя есть идеи, где мы будем ужинать? — сразу спросила она.

Джейсон немного удивился: даже для обеда пока было рано.

— Нет, пока не думал.

— Зато я подумала, — улыбнулась Рэйчел. — Езжай в сторону порта, купим там лобстеров. Есть один хороший магазинчик…

С Рэйчел так было всегда: она знала, где лучше есть, где лучше покупать и как удобнее проехать. Они миновали старый город и доехали до порта. Рейчел показала, какой из пирсов им нужен, и они остановились у его начала.

Магазинчик «Харбор Фиш Маркет» производил впечатление пришельца из середины двадцатого века, если не раньше. Такие маленькие заведеньица постепенно исчезали под напором крупных национальных сетей или современных магазинов деликатесов, но конкретно это, по словам Рэйчел, и не думало сдаваться, несмотря на то, что находилось не в таком уж проходном месте (некоторые из зданий вокруг вообще казались заброшенными). Сюда надо было специально ехать, но, возможно, благодаря именно этому оно и было живо. Покупатели получали не просто несколько фунтов морепродуктов, а связанную с ними историю: острый запах моря и рыбы, пришвартованные вдоль пирса рыболовецкие судёнышки, сложенные в высокие пирамиды решетчатые клети для ловли лобстеров, узкие деревянные тротуары, словно из девятнадцатого века…

Первый этаж здания, принадлежавший магазину, был выкрашен в ярко-красный цвет: то ли чтобы выделиться на фоне остальных домов, блеклых и тусклых, то ли чтобы напомнить о лобстерах. Внутри магазинчик с открытки оказался не столь аккуратным и нарядным, но зато очень настоящим. Рыба и морепродукты не были заботливо расфасованы в пакетики и красиво разложены. Всё было как на настоящем рынке: устрицы, гребешки и прочая морская живность лежали в разнокалиберных ящиках, пересыпанные льдом, лобстеры копошились в длинных глубоких лотках, ценники были написаны от руки, а по полу текла вода, так что Рэйчел в её босоножках приходилось перешагивать через лужи и ручейки.

Лобстеры в гигантских подобиях ванн были рассортированы по размеру, и Рэйчел, заглянув в каждую, спросила:

— Какая у тебя самая большая кастрюля?

Джейсон попытался вспомнить. Большими он не пользовался (он и маленькие-то не особо использовал), но они остались в шкафах от предыдущих владельцев. Он показал руками диаметр и высоту.

— Значит, надо брать поменьше, а то больше двух не влезет, — прокомментировала Рэйчел. — Так и будем их весь вечер парами варить.

Подросток в клеёнчатой куртке и резиновых сапогах выловил им сачком восемь лобстеров и уложил в пакет. Пакет подрагивал и шуршал.

Следующим пунктом сегодняшней программы был Двойной маяк на мысе Элизабет. Джейсон как-то рассказал Рэйчел о своей неудачной поездке, и она предложила попытать счастья ещё раз, теперь в более приятную погоду. Джейсон опасался, что ей это было не очень интересно: она за годы жизни в Мэне, наверное, насмотрелась на эти маяки. А ему до сих пор было любопытно: в его представлении Мэн был штатом лесов, лобстеров и маяков, хотя в последнем он был не уникален. В его можно сказать что родном Массачусетсе их было не меньше, но они с отцом почти никуда не ездили, а потом всё внезапно кончилось, и жизнь увела его совсем в другие места.

Он сам толком не мог объяснить, почему он поселился в Мэне после возвращения из Европы. Он любил море, но не любил жаркий климат вроде Флориды или Луизианы, а вот Новая Англия ему нравилась. К тому же ему было необходимо ездить в Нью-Йорк по работе, и поэтому не стоило селиться на противоположном побережье. Мэн ассоциировался у Джейсона со спокойствием и тишиной, и в то же время не был откровенной глухоманью.

— Тебе не будет скучно? — спросил он у Рэйчел. — Ты эти маяки, наверное, сто раз уже видела.

— Не больше пяти, — ответила она. — С тобой это будет иначе.

Джейсон ответил не сразу — он читал указатели над дорогой, чтобы на этот раз ничего не перепутать и свернуть в нужном месте:

— Со мной? Так ты всех своих молодых людей возишь по маякам?

— Да, езжу с каждым, а потом сравниваю.

Они рассмеялись.

— Нам не обязательно туда ехать, — предложил Джейсон. — Можно сразу ко мне…

Рэйчел внимательно посмотрела на него, словно раздумывая, а потом сказала:

— Я вообще-то, и правда, сто раз этот маяк видела… К тому же к нему близко не подойти.

Джейсон понимающе улыбнулся:

— И лобстеры в нетерпении, — он кивнул в сторону стоявшего под задним сиденьем пакета, откуда время от времени доносилось тихое шуршание.

Меньше чем через полчаса они добрались до дома.

Джейсон никогда не думал, что купит себе что-то в таком роде. Сам дом был довольно обыкновенным: два этажа, гараж, большая открытая веранда, соединяющаяся с площадкой для барбекю. Необычным, по крайней мере, для Джейсона, был огромный участок, прилегающий к нему, одним краем выходивший на реку, другим к лесу. Судя по документам, большой кусок леса также принадлежал ему, но Джейсон никогда не пытался установить, где конкретно пролегала граница между его участком и участком по другую сторону рощи. Он в этот лес-то заходил, наверное, всего раз или два.

Такая большая территория не была ему нужна, но предложение было очень хорошим. К тому же, Джейсону понравилось и то, что место было уединённым — соседи только с одной стороны. Был ещё сосед через дорогу, и, пообщавшись с ним, Джейсон стал догадываться, почему его участок стоил не так дорого — как раз из-за леса. Сосед вёл нескончаемую борьбу с его назойливыми обитателями: ставил заборы, ловушки и иногда даже стрелял из ружья. Но ничего не помогало; на его участок, как и на участок Джейсона, постоянно забегали белки, еноты, хорьки, сурки и ещё какая-то мелкая живность. Джейсону было абсолютно всё равно, что они мусорят и портят газоны. Разве что лисы бы ему не понравились — из-за угрозы бешенства, — но лис он пока ни разу не видел.

Рэйчел, когда впервые вышла на веранду, усыпанную скомканными листиками и скорлупками, и оглядела участок, сразу же сказала:

— Чёрт, белки… Целый лес белок.

Джейсон только пожал плечами. К белкам на веранде он уже привык. А вот Рэйчел наверняка нашла бы о чём поговорить с соседом, напротив дома которого он за несколько месяцев проживания здесь уже дважды видел фургончик с воодушевляющей надписью «Уничтожаем мышей, крыс, белок».

Господи, ему нравилась эта жизнь, где самыми крупными проблемами были пробки на мосту по утрам и вечерам и отражение нашествия белок. Ни то, ни другое его особо не волновало: ему не нужно было ездить на работу в офис, а к белкам он был вполне терпим…

Рэчел сразу взялась за приготовление лобстеров. Впрочем, готовить там было особо нечего: согреть воду, кинуть туда несчастных существ, дождаться, пока они из зелёно-рыжих превратятся в ярко-красных, вытащить и срезать пластиковые колечки с клешней.

По-настоящему они с Рэйчел познакомились в маленьком городке Нейплс во время одной из вылазок Джейсона на озеро Себаго. Он ужинал в уютном ресторанчике, сначала полупустом, а потом начавшем резко заполняться посетителями: наступил конец рабочего дня. Буквально за десять минут в заведении не осталось ни одного свободного места. За всеми столиками сидело по три-четыре человека, и Джейсон оказался единственным, ужинавшим в полном одиночестве.

Часть клиентов, которым не хватило мест, разворачивалась и уходила, часть выстраивалась в очередь у стойки администратора. Джейсон и понятия не имел, что зашёл в столь популярное заведение. Он понял, что его ненавязчиво пытаются выпроводить, чтобы освободить место для новых посетителей, когда ему принесли счёт, хотя он его и не просил. Он обернулся назад, в сторону дверей, чтобы посмотреть, сколько там скопилось народу. Третьими в очереди стояли две девушки: блондинка и брюнетка. Лицо первой показалось ему знакомым, он пригляделся внимательнее, пытаясь вспомнить, девушка это заметила и махнула рукой.

Джейсон понятия не имел кто это, но подумал, что ему ничего не стоит помочь симпатичной девушке получить столик, и махнул рукой в ответ, приглашая присоединиться. Девушки тут же подошли:

— Спасибо, Кайл, — улыбнулась знакомая, с которой он непонятно где и как познакомился.

А она даже имя его помнила…

— Лучше Джейсон, — сказал он.

— Ага, вот, значит, что обозначает «Дж» в имени, — воскликнула девушка, усаживаясь напротив него рядом со своей подругой.

Она ещё и инициалы знала…

Эдер сказал, что в тех случаях, которые не казались подозрительными, можно называться старым именем. К новому привыкнуть тяжело, и часто будут возникать ситуации, когда к нему будут обращаться или окликать, а он этого не поймёт. «Джейсон» предусмотрительно было оставлено вторым именем.

Он немного смущённо посмотрел на девушку. Откуда же она его знала?

— Не можешь вспомнить? — спросила она. — Это нормально. Ты ведь останавливался в «Огасте», да?

— Точно, — подтвердил Джейсон и сразу вспомнил, что эта девушка работала там на ресепшене.

— Меня зовут Рэйчел, — назвалась она и представила свою подругу: — А это Эшли.

Они почти целый час провели вместе за столом, болтая о подходящих к случаю ничего не значащих вещах. Джейсон не мог не заметить, что Эшли им заинтересовалась. Его, по правде говоря, больше привлекла светловолосая голубоглазая Рэйчел, но та, в отличие от своей подруги, никак не демонстрировала своей симпатии, даже когда он дал ей понять, что она ему нравится. Поэтому Джейсон очень удивился, когда Рэйчел вдруг позвонила ему на следующий день.

— Я воспользовалась служебным положением и нашла твой номер телефона в анкете, — пояснила она. — Ты в Биддефорде живёшь?

— Да, — ответил Джейсон, догадываясь, что девушка была к нему не так безразлична, как показывала вчера.

— Далековато. Я живу в Портленде, а работаю на озере. Ну, ты знаешь…

— Не так уж и далеко. Я могу подъехать, если ты не против посидеть где-нибудь.

— Супер, — по голосу было понятно, что Рэйчел сейчас улыбается. — Я не против. Ты до скольки работаешь?

— Я работаю дома, свободный график, так что назначай время.

— Что-то творческое? — поинтересовалась она. — Пишешь роман? Рисуешь?

— Нет, моя работа ближе к математике. Актуарные расчёты.

— Упс. По тебе не скажешь. Тебе совсем не подходит математика.

В итоге они договорились встретиться вечером того же дня.

Джейсон пригласил Рэйчел на свидание, почти не сомневаясь. Несколько последних месяцев он практически ни с кем не общался. Самым частым его собеседником был его начальник, с которым они пару раз в неделю разговаривали по телефону исключительно по работе. Если первое время одиночество было как раз тем, что нужно, то постепенно Джейсон начал чувствовать потребность в общении. Ему даже не само общение нужно было, сколько подтверждение того, что он жив, другие люди живы и мир продолжает крутиться.

Во время поездок по окрестностям или в магазин Джейсон замечал, что на него обращают внимание. К нему в немного изменившейся и более мягкой форме вернулась боязнь выходить на улицу: чужие взгляды были неприятны и подозрительны, а иногда даже казалось, что кто-то пытается его выследить и найти. Он понимал, что это, скорее всего, просто паранойя, вызванная его не самым радостным прошлым, но первые несколько недель ничего не мог с собой поделать. Он редко выходил из дома, а когда выходил — старался спрятаться: низко надвигал на лицо бейсболку или накидывал капюшон. Они помогали укрыться от нежеланного внимания, но стоило снять капюшон, он снова и снова ловил на себе заинтересованные взгляды. Поначалу он думал, что смотрят в основном на шрам, тёмно-багровый и потому хорошо заметный. Потом волосы отросли, шрам стал почти не виден, но на него всё равно глазели. Особенно женщины…

Он отчасти привык к любопытным взглядам за годы жизни с Астоном, но тогда он чувствовал себя защищённым и не обращал на это особого внимания. Теперь же ему становилось неуютно.

Познакомиться он ни с кем не смог. Впрочем, он и не стремился. В знакомстве с женщиной его могло сейчас заинтересовать лишь одно — секс, но даже этого ему не хотелось. И только встреча с Рэйчел заставила что-то пробудиться в нём: даже не желание, а, скорее, сексуально окрашенное любопытство.

Но даже это было улучшением: предыдущие несколько месяцев ему казалось, что его выпотрошили и набили ватой, как куклу, до того пусто и мёртво всё было внутри.

В тот первый раз Джейсон договорился встретиться с Рэйчел в Портленде. Они посидели вечером в баре, а ночь провели в гостиничном номере. Оба были изрядно пьяны. Джейсон пил, потому что впервые в жизни перспектива заняться сексом с девушкой его немного пугала. Ему казалось, что он может не вынести прикосновений, близости, чужого тела рядом с собой. Сомнения оказались напрасными — с ним ничего не произошло, ничего не изменилось. Почему пила Рэйчел, он не знал. Видимо, тоже хотела заглушить что-то внутри себя.

Когда они упали на кровать и его руки залезли к ней под юбку, Рэйчел смущённо улыбнулась:

— Прости, я не приготовилась. Не думала, что мы… так сразу…

Джейсон не сразу понял, что она имеет в виду. Оказалось, что нижнее бельё: оно должно было бы быть красивым, женственным, кружевным и эротичным, а сейчас на ней были самые простые серые кельвинкляйновские трусы.

— Плевать! — сказал Джейсон. — Я всё равно их сейчас с тебя сниму.

— Я в них похожа на мальчика, — прыснула Рэйчел.

— Не похожа, поверь, — заявил он. — И мальчик меня бы не испугал…

Они больше никогда не возвращались к этой теме, но Джейсон был даже рад, что оказался настолько пьян, что проболтался: теперь он мог считать, что был с Рэйчел честен, вернее, не так уж много от неё скрывал, вернее, не скрывал хотя бы то, что спал с мужчинами. Во всём остальном были тонны лжи: начиная с его имени и места рождения и заканчивая тем, где он жил и работал до приезда в Мэн.

Но Рэйчел тоже что-то скрывала. Они никогда не виделись с её друзьями или родителями, хотя она жила у них. Джейсон никогда не забирал её из дома или с работы, только из общественных мест. Он не думал, что это что-то ужасное, например, что у Рэйчел был муж и пятеро детей, а мелочи его не сильно интересовали. Он не собирался завязывать с ней серьёзных отношений. Разумеется, он сказал ей об этом. Она была не против:

— Меня это устраивает. С тобой интересно, у нас обалденный секс, а большего мне не нужно. Я не могу себе позволить большего.

Джейсон думал, что это «не могу себе позволить» могло быть связано с семьёй Рэйчел. Она вкратце рассказала ему свою историю. Рэйчел закончила Университет Чапел-Хилл, где специализировалась на английской литературе. Она не планировала возвращаться после окончания учёбы в Портленд, но её заставили это сделать неприятности, произошедшие с отцом. Мистер Кинни много лет работал аудитором, и в последний университетский год Рэйчел в его отчётах были обнаружены какие-то серьёзные нарушения. Джейсон не знал, действительно ли отец Рэйчел занимался чем-то не вполне законным или оказался козлом отпущения, как это часто бывает, но работы и лицензии на бухгалтерскую деятельность он лишился. На фоне всех этих переживаний у него случился инсульт, и теперь он был частично парализован.

Рэйчел пришлось вернуться домой в основном по финансовым причинам. Отцу требовался уход, и с ним поочерёдно оставались Рэйчел, её мать или младший брат, а денег на постоянную сиделку у них не было: её приглашали только на несколько часов в неделю, когда иначе было никак не обойтись. У семьи Кинни денег вообще ни на что особо не было, так как долгие годы их обеспечивал отец, теперь нетрудоспособный. Двое братьев были младше Рэйчел: один учился в колледже, а другой даже школу не окончил. К счастью, хотя бы старший брат работал на полный день и был в состоянии обеспечивать себя сам: в Северо-Восточном университете, где он учился, можно было совмещать работу и учёбу.

Мать Рэйчел, много лет занимавшаяся только детьми, начала работать, но её зарплаты не хватало на то, чтобы покрыть все расходы, одной из самых больших статей которых был кредит за дом. Дом уже был перезаложен, и над семьёй Кинни нависла серьёзная угроза оказаться выкинутыми на улицу.

Рэйчел могла бы пойти учителем в школу (хотя ей не очень хотелось), но всё упиралось в график: она готова была работать и по ночам, и по выходным, лишь бы иметь возможность подменить мать днём. С прошлого лета она помогала дяде, владельцу небольшой семейной гостиницы на озере Себаго. Из преимуществ было то, что дядя позволял ей выходить в те часы, когда ей было удобно, и платил больше, чем в любом другом месте за ту же работу. Рэйчел помогала с бухгалтерией, заказывала рекламные материалы, писала тексты для сайта и туристических справочников, договаривалась с поставщиками и занималась кучей других дел. Всем понемногу. Постоянный администратор в гостинице был только в сезон, а весной его обязанности выполняла Рэйчел. Так она и познакомилась с Джейсоном: приедь он в мае, они бы не встретились.

Рэйчел не любила говорить о семье, и Джейсон мог понять, почему. Изредка куда-то с ним выезжая, проводя время в его доме, занимаясь с ним сексом, Рэйчел старалась забыть об обступивших со всех сторон её саму и её семью проблемах. Ему было знакомо это состояние, правда, проблемы у него были другими: в чём уж он точно тогда не испытывал недостатка, так это в деньгах.

Но было ещё что-то, о чём Рэйчел ему не говорила. Его не оставляло ощущение, что он совершает ошибку: опять закрывает на что-то глаза. Но, с другой стороны, он не испытывал желания прожить всю жизнь с Рэйчел, как это было с Дэниелом, их связывал только секс и приятное времяпрепровождение, и на мелочи можно было не обращать внимания.

Рэйчел была убеждена, что лобстеров надо обязательно есть с отварным картофелем и ни с чем другим. Они так и уселись за большой стол на кухне: у каждого на тарелке по большому красному омару, рядом по бокалу с вином (Джейсон купил калифорнийского шардоне по дороге домой) и блюдо с картофелем посередине. Специальные приборы, чтобы вскрывать и есть лобстеров, Рэйчел привезла с собой, сказав, что Джейсону необходимо купить свой набор, раз уж он собрался жить в Мэне.

— Боже, Джейсон! — воскликнула она, когда они приступили к еде. — Как ты ловко с ними управляешься! Где научился? Мы раньше частенько покупали лобстеров, так что практики было хоть отбавляй, но у меня так не получается.

Джейсон пожал плечами:

— У меня тоже была кое-какая практика.

Да, он мог бы много рассказать на эту тему. Сначала отец муштровал его дома, а потом у него были занятия с консультантом по этикету: как есть рыбу, как есть омаров, как есть пасту, как есть спаржу, как есть рис, держа вилку зубцами вниз…

— В Европе? — спросила Рэйчел. — Все говорят, там лобстеры стоят бешеных денег.

— Я работал в крупной компании. Они часто устраивают банкеты с икрой, лобстерами и шампанским, — ответил он и даже ничуть не обманул. — Там, правда, лобстеры чаще всего уже разделанные, но если это полноценный ужин, то приходится справляться с ними самому.

— Да уж, ты, наверное, постоянно бывал на таких ужинах, раз так выучился.

— Приходилось.

— Ты так говоришь, как будто тебе это не нравилось, — протянула Рэйчел. — Мне бы такую работу, чтобы на банкеты с икрой и шампанским нужно было ходить. Почему ты уволился?

— Было много причин. Хотел вернуться в Штаты, это во-первых. А во-вторых, мне больше нравится просто тихо работать, без поездок, встреч и ужинов. Как сейчас.

— Я бы не смогла работать дома: самодисциплины не хватило бы. А если бы альтернативой были поездки и банкеты — тем более не смогла бы.

— Это весело разве что первый год, а потом приедается.

— Зато как много ты полезного узнал. Например, что под лобстеров подают шардоне.

— Да, моя жизнь была бы пуста без этого знания, — усмехнулся Джейсон, а память тут же услужливо подбросила ему ещё одну деталь: в доме Астона с лобстерами было принято подавать не просто шардоне, а обязательно шабли. Когда он перестанет думать о нём?..

— В тебе всё же есть что-то особенное, — продолжала Рэйчел. — Я бы сказала — «европейский отпечаток». Что-то немного консервативное, но очень… хм… аристократичное. Обидно смотреть, как ты хоронишь себя в этой дыре.

— Мне нравится эта дыра. Здесь спокойно.

— Я всегда мечтала о другой жизни, — призналась Рэйчел. — Думала закончить университет и уехать в Нью-Йорк или в Сан-Франциско. Может быть, даже в Европу. Хотела посмотреть мир. Я бы никогда не отказалась от таких возможностей, которые были у тебя.

Джейсон поделился с ней отредактированной версией своей биографии. Сказал, что работал сначала аналитиком в инвестиционном фонде (фонд, естественно, назвал другой), потом стал готовить материалы лично для главы фонда, потом стал сопровождать его на встречи и поездки. Почти правда, разве что он не сказал, что спал с ним, жил с ним, пытался сбежать от него.

Эдер выдал ему сорокастраничный документ, описывающий его новую вымышленную жизнь. Связь с Астоном не оставила от его собственной камня на камне: у него даже прошлое теперь было отнято. Не осталось ни друзей, ни коллег, ни одногруппников — абсолютно никого. Когда ему задавали вопросы о его прошлом, он должен был обязательно думать перед тем, как отвечать, и мысленно сверяться с документом Эдера. Он мог быть относительно искренен только в отношении событий, произошедших с ним после января 2011 года: он прошёл собеседование в нью-йоркском офисе «Мюник Ре» и начал работу на них в середине февраля, примерно в это же время купил дом в Биддерфорде и переехал в Мэн. Дальше и рассказывать было нечего. Он работал, редко покидая дом; дни были похожи, тянулись долго, но когда Джейсон оглядывался назад, то с удивлением замечал, что незаметно пролетело уже несколько месяцев после отъезда из Швейцарии. Только знакомство с Рэйчел в конце апреля что-то поменяло в его унылом распорядке.

После обеда они с Рэйчел вышли на веранду, куда садовник в начале мая вытащил из кладовой два кресла-качалки, маленький столик и даже шезлонг, пояснив, что предыдущие хозяева так всегда делали. Джейсон, и представления не имевший о наличии где-то в его хозяйстве этих вещей, с удовольствием стал ими пользоваться. В хорошую погоду он даже иногда работал на веранде.

Ему до безобразия нравилась эта неторопливая, однообразная, неинтересная жизнь. Несмотря на то, что он много работал, его не покидало ощущение, что он на длинных-предлинных каникулах. И даже появление Рэйчел было столь же естественным, приятным и необременительным. Они встречались, когда оба того хотели. Если у одного из них не было времени или желания, они запросто говорили об этом, не опасаясь, что другой обидится. Они не накладывали друг на друга никаких обязательств и тем не менее прекрасно проводили время вместе — и не только в постели. Их отношения были больше похожи на дружбу, изрядно приправленную обоюдным сексуальным влечением.

Подумать только! Они вместе готовили… Если бы ему год назад сказали, что он в следующем мае будет готовить лобстеров и отварной картофель вместе с девушкой, он бы не поверил…

Рэйчел остановилась у края веранды.

— Надо было взять купальник — сходили бы сейчас на реку.

Джейсон подошёл к ней сзади и обнял за талию, положив голову ей на плечо.

— Хочешь купаться?

— А ты нет?

Джейсон секунду помолчал, а потом коснулся губами шеи Рэйчел.

— Может быть… потом…

— Ни в чём не могу тебе отказать, — сказала она, улыбнувшись от лёгкой щекотки.

— Я знаю.

— Я хотела тебе кое-что сказать… — начала девушка.

— Что?

— Как-нибудь потом. Не хочу портить момент. Нам ведь хорошо вместе, да?

— Да, — подтвердил Джейсон, немного удивившись этому странному вопросу.

Глава 82

Биддефорд, Мэн, июль 2011

Джейсон поднялся после обеда в спальню, чтобы переодеться — он собирался съездить в магазин, — и сразу же заметил, что оставленный им на кровати телефон мигает. Надо же, кто-то ему позвонил… Едва ли не единственным, с кем он разговаривал, был его начальник, но тот вряд ли стал бы звонить, будучи в отпуске на борту круизного лайнера где-то в Карибском море. Скорее всего, какой-нибудь спам.

Целых четыре звонка. Самый последний — от Мелиссы. С ней он познакомился после того, как они расстались с Рэйчел. Перезванивать этой Мелиссе он не станет. Один раз потрахались, и больше ему что-то не хотелось. Ему даже имя это не нравилось. Другие три звонка были от Рэйчел. Очень странно, учитывая, что они ни разу не разговаривали с восемнадцатого июня, то есть уже три недели.

Они разошлись спокойно и мирно. Собственно говоря, и встречались они точно так же. Ни один из них не привносил в отношения слишком многого, только точно выверенную дозу чувств, достаточную, чтобы им было комфортно, но не возникла настоящая привязанность.

Они провели тот день вместе, и Рэйчел уже вызвала такси, чтобы ехать к себе домой, как вдруг сказала необычно серьёзным тоном:

— Я должна тебе кое-что сказать. Я давно собиралась.

— Да, я помню, — ответил Джейсон.

Рэйчел действительно о чём-то таком заговаривала пару недель назад. Что бы это могло быть?.. Он внимательно смотрел на неё, и под его взглядом, ставшим необычно и непривычно холодным, она смутилась ещё сильнее, так что на щеках выступил яркий румянец. У Рэйчел была очень светлая и нежная кожа, которой она была вечно недовольна.

— Это несправедливо, — говорила она, рассматривая Джейсона, — у тебя всё, как у меня: светлые волосы, светлая кожа, очень похожий тип, но ты никогда не краснеешь и на солнце не обгораешь.

Он смотрел на её порозовевшие щёки, и ждал, что она скажет. Что-то неприятное, но неприятное, скорее, для неё. Наконец она решилась:

— У меня есть жених. Я помолвлена, и я всё это время… Получается, я изменяла ему с тобой. Извини!

Рэйчел опустила глаза. Джейсон, стоявший напротив неё, ничего не сказал, просто отошёл к большому кухонному столу и уселся на его край.

— За что извиняться? — спокойно спросил он, словно эта новость его ни удивила, ни расстроила. — Ты должна не у меня просить прощения, а у него. Он знает?

— Нет, он живёт в Нью-Йорке. Но у нас здесь много общих знакомых…

— Поэтому ты скрывала меня от всех? — поинтересовался Джейсон, про себя подумав, что ожидал услышать от Рэйчел что-нибудь более драматическое и интригующее.

— Да, я боялась, что он может узнать. А я не хочу расставаться с ним, — Рэйчел виновато скосила глаза в сторону.

У Джейсона невольно всплыло в памяти: «Его жена — принцесса, а я — шлюха». Что в нём было такого неправильного, из-за чего в нём видели лишь объект вожделения и удовлетворения сексуальных потребностей, подлинные чувства и уважение оставляя для других?

Он улыбнулся уголком губ и произнёс:

— Потому что его ты любишь, ценишь и уважаешь и хотела бы провести с ним остаток своей жизни, а со мной можно покувыркаться, пока он далеко. Так?

У Рэйчел на глазах выступили слёзы, но не пролились. Джейсон выругался про себя. С ней нельзя разговаривать так, как он разговаривал с Дэниелом или Алексом. Такая прямота может оказаться чересчур болезненна.

— Нет, не так, — ответила она, сглотнув. — И я думала, что тебе всё равно, что ты не ждёшь какого-то особого к себе отношения.

— Я не жду особого отношения, но мне, честно говоря, не очень приятно знать, что ты обманывала… нас обоих: и его, и меня.

— Я не люблю его и не могу сказать, что уважаю его больше, чем тебя. Ценю — да, я его ценю. Я бы с большим удовольствием вышла замуж за тебя, если бы обстоятельства были другими. Но ты ведь всё равно мне этого не предложишь. Я для тебя никто.

Рэйчел с вызовом в глазах вскинула подбородок.

— Я бы не стал выражаться так категорично, — заметил Джейсон. — Но предлагать тебе руку и сердце я пока не намерен, извини.

— Вот видишь, — с грустной усмешкой отозвалась Рэйчел. — А Зак меня любит. Моя мама всегда говорила, что в браке главное — чтобы тебя любили, а не ты.

— А мама не говорила тебе, что спать с другими мужчинами, имея жениха, нехорошо?

— Нет. Зато она говорила, что из слишком красивых мужчин не выходит хороших мужей.

— Она, несомненно, очень мудрая женщина, — прокомментировал он и с лёгким оттенком язвительности добавил: — Жаль, что ты не можешь нас познакомить.

Джейсон одёрнул себя, но было уже поздно.

— Прости, — быстро добавил он. — Это оказалось немного неожиданно, и я…

— Я понимаю, — кивнула она головой. — Ты имеешь полное право злиться на меня. Я сама на себя злюсь… злилась всё это время. Просто ты мне очень понравился. Сначала внешне: ты, наверное, привык, что все вешаются на тебя, а для меня… Ты жутко сексуальный, и я подумала, что хотя бы один-то раз можно попробовать, потому что у меня, наверное, никогда больше не будет шанса подцепить настолько привлекательного парня. А потом я подумала, что от второго раза хуже не будет… а потом уже не могла остановиться.

Джейсон выслушал этот сбивчивый монолог с внимательным, но равнодушным видом, а потом сказал:

— Я остановлюсь за тебя.

— Спасибо, — ответила Рэйчел. — Потому что если бы ты сказал, что для тебя это не имеет значения, я бы продолжила… Глупо, да?

— Глупо и рискованно, — произнёс Джейсон.

— Я не люблю Зака, наверное, поэтому я так поступила. Вернее, люблю, но как друга или даже брата. Мы с ним встречались когда-то давно, потом расстались, а когда я вернулась в Мэн, всё снова началось.

— Ты не обязана оправдываться передо мной. Это твоё дело.

— Я не хочу, чтобы ты думал…

— Не всё ли тебе равно, что я подумаю? — прервал её Джейсон.

— Нет, не всё равно. Я выхожу за него из-за денег. Я говорила тебе, что у нас серьёзные проблемы, а Зак…

С улицы раздался гудок подъехавшего такси.

— Мне пора, — сказала девушка.

Джейсон пересёк кухню, подошёл к Рэйчел и легонько обнял за плечи.

— В любом случае: мне было хорошо с тобой. Спасибо.

Больше они не виделись и даже по телефону не разговаривали. Джейсон продолжал жить, как раньше. Жизнь его стала чуть-чуть скучнее, но он продолжал куда-нибудь выбираться среди недели и через день ездил к морю на Ферри Бич. Он мог бы плавать и возле дома: в той части его участка, которая выходила к реке, были сооружёны специальные деревянные мостки для купания, но море ему нравилось больше. Единственным недостатком было то, что машину надо было оставлять на въезде в заповедник, а потом довольно долго идти пешком, но он привык считать это плюсом: не просто пляжный отдых, а ещё и прогулка по лесу.

Прекрасное однообразие снова затягивало его в свои сети.

О Рэйчел он до сих пор вспоминал каждый день. Чему удивляться? Они расстались всего несколько недель назад. Астона он не видел с декабря прошлого года, а думал о нём даже не по разу в день. Время от времени, когда он не был занят работой, у него даже случались отвратительные сессии воспоминаний об Астоне, которые иногда затягивались на несколько часов. Он просто слишком много думает. Кто-то очень верно про него это сказал. Кто же это был? Дэниел. Опять он.

Именно поэтому Джейсон старался работать как можно больше. В начале июня закончился его испытательный срок, и он заключил годичный контракт с «Мюник Ре». Ему даже предложили работу в головном американском офисе и более интересную и высокооплачиваемую должность, но он отказался. Он не желал никуда переезжать, и ему было достаточно ста пяти тысяч в год. Его сбережений хватило на покупку дома, машины и прочих немногих необходимых ему вещей, а сейчас траты были несущественными. Разве что приходилось докупать одежду при смене сезона. С собой он практически ничего не привёз. Правда, как только он купил дом и вселился в него, к нему наведался кое-кто из людей Эдера — проверить, нет ли в окр уге чего подозрительного. Вместе с ними к Джейсону прибыло четыре чемодана с его одеждой, в основном, с той, что оставалась в Колоньи. Он, ничего не доставая, только мельком заглянув в пару чемоданов, забросил всё в маленькую мансарду под крышей, которая использовалась им как склад для хранения ненужных вещей, оставшихся от предыдущих хозяев дома.

Если бы мысли и воспоминания можно было так же просто запихать на какой-нибудь чердак и больше никогда к ним не возвращаться.

Эти три внезапных звонка. Что Рэйчел хотела? Снова встречаться, как раньше? Нет, это не для него. Ему нравилась девушка, но теперь он ни за что не ввяжется в отношения, где есть третья сторона. С ним изменяли жене, теперь жениху… Никогда больше. Никогда. Он вообще не хочет никаких отношений, ни трёхсторонних, ни двусторонних. Правда, касательно последних он не зарекался, понимая, что он просто пока не «выздоровел» после истории с Дэниелом, но через какое-то время, через месяцы, а может, и через годы, он снова решится попытать счастья.

Он, кажется, ясно дал понять Рэйчел, что не хочет больше встречаться с ней. А может быть, Зак всё же узнал об интрижке своей невесты?

Зачем гадать? Просто взять и перезвонить.

Девушка сняла трубку после первого же гудка. Она хотела приехать к нему, чтобы о чём-то поговорить. Буквально на десять минут, как она сказала. Но разговор не телефонный.

Рэйчел приехала через сорок минут.

— Что такого срочного? — спросил он, когда они сели друг напротив друга на кухне. Как в старые добрые времена…

На столе стоял стеклянный кувшин с холодным чаем, но ни тот, ни другой ничего не наливали себе в стаканы.

— У меня самолёт в Нью-Йорк в семь вечера, — пояснила Рэйчел. — Хотела успеть до отлёта.

— Уезжаешь насовсем? К своему жениху?

— Нет, только на праздники. Его брат с друзьями снимают летний домик в… Вряд ли тебе интересно. А с кем ты будешь отмечать?

— Ни с кем. Может быть, съезжу на пляж посмотреть фейерверк, но не уверен. Барбекю точно не планирую.

Рэйчел посмотрела на него с чем-то, похожим на сочувствие. Видимо, она считала, что он сожалеет о своём одиночестве. Напрасно. Он ничуть не страдал от того, что не примет участия в празднике и всеобщем ликовании. Его личный День независимости от Астона был в январе. Вот этот день он с удовольствием будет отмечать каждый год.

— Я подумала… — девушка остановилась на полуслове. — Подумала, что надо сказать до отъезда. Не знаю, почему это важно именно до отъезда…

— Рэйчел, — прервал её Джейсон, наблюдая за тем, как она нервно вертит в руках стакан, — что случилось?

Она опустила голову вниз, а потом резко подняла, посмотрев прямо в глаза Джейсону.

— Я беременна.

На лице Джейсона не дрогнула ни единая черточка.

— Ты хочешь сказать, что от меня? — уточнил он так, словно спрашивал у полицейского, как проехать.

— Да.

— В это сложно поверить.

А Рэйчел было сложно поверить в реакцию Джейсона: он разговаривал с ней так, словно обсуждал эти свои котировки и курсы, или чем он там ещё занимался. Его эта новость будто не трогала и не волновала, взгляд серых глаз был задумчивым и совершенно бесчувственным. Она смутилась, почти испугалась.

— Джейсон, я говорю это не потому, что хочу заставить тебя жениться, или выплачивать содержание, или ещё что-то в этом роде…

— Я тебя в этом и не обвиняю. Я просто не понимаю, как это могло произойти.

— Я не обманывала тебя, — с лёгкой обидой в голосе заявила девушка. — Я не знаю, как так получилось…

Джейсон поднял лицо вверх и уставился в потолок. За всё это время они дважды занимались сексом, не предохраняясь. Это было незадолго до того, как они расстались. Рэйчел сказала, что это безопасные дни. По его прикидкам тоже получалось так.

— И ты думаешь, что это именно мой ребёнок? — спросил он наконец.

— Да.

— Ты уверена?

— Джейсон, ты же не думаешь, что я ещё с кем-то встречалась!

Джейсон пожал плечами:

— У тебя есть жених.

— Он в Нью-Йорке, мы давно не виделись. Только созванивались. И к тому же… В общем, я уверена, что это твой ребёнок, — её голос задрожал так, словно она сейчас заплачет.

Джейсон снова посмотрел на Рэйчел. У него это всё пока в голове не укладывалось. Такого просто не могло быть: они знакомы чуть больше двух месяцев, и ребёнку тут делать нечего…

— И что ты хочешь от меня? — чёрт, получилось грубовато. — Я имел в виду, что ты планируешь делать, — поправился он.

— Я пока не знаю. Я просто хотела, чтобы ты знал. Я подумала, это будет честно.

— Ты сама давно знаешь об этом?

— Уже больше недели.

— И что, за всё это время никаких идей?

Рэйчел прикусила губу.

— Есть идеи. Даже несколько. Самая лучшая — оставить всё, как есть. Не видеть больше тебя, выйти замуж за Зака.

— С ребёнком от другого мужчины? Он что, поверит, что это его?

— Нет, не поверит. У него не может быть детей. Мы думали над тем, как нам быть дальше, потому что оба хотим, чтобы дети были. Правда, мы не планировали, что они появятся так скоро. Мы решили, что можно усыновить или воспользоваться донорством.

Джейсон склонил голову на бок и с сомнением посмотрел на Рэйчел.

— Одно дело принять совместное решение, живя в браке, и совершенно другое — узнать, что твоя невеста, оказывается, с кем-то спала. Ты думаешь, он согласится?

— А ты был бы рад этому? Это бы решило все проблемы, да? — укоризненно бросила Рэйчел. — Я думаю, он согласится. Ему будет неприятно это знать, но… Мне кажется, что он согласится. Это даже лучше, чем брать ребёнка из приюта или рожать его неизвестно от кого. Ведь не факт, что доноры указывают о себе правдивую информацию, а о тебе я точно знаю, что ты здоровый, умный, уравновешенный.

— А если Зак откажется жениться?

— Тогда буду думать, что делать дальше. Это будет… очень плохо, учитывая финансовую ситуацию в моей семье. Зак был готов выплатить долг за дом. Отчасти поэтому я и согласилась выйти за него.

Джейсон всё-таки налил себе чая и сделал большой глоток. Очаровательная история… Рэйчел собиралась выйти замуж ради оплаты закладной, а теперь забеременела от другого мужчины. Приданое у неё такое, что лучше не придумаешь: долг в несколько сотен тысяч долларов и ребёнок.

— Ты ведь пришла не просто сообщить мне, так? — сказал он, поставив стакан на стол. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе принять решение?

Рэйчел бросила на него неуверенный взгляд. До этих его слов она и сама не отдавала себе в этом отчёта: да, она ждала от него помощи и решения.

— Наверное. Я не хочу избавляться от ребёнка — это единственное, что я знаю. Уж лучше отдать на усыновление, чем так. Ведь кому-то очень нужны дети. Я не готова… Я на самом деле растеряна и не знаю, что мне делать, как сказать Заку и родителям. Это ведь не…

Она не докончила и поджала губу. Джейсону показалось, что она сейчас расплачется, но девушка сдержалась.

— Я должен подумать, Рэйчел. Я не могу тебе сейчас ничего сказать. Мне надо подумать. Есть у меня время?

— Да, я возвращаюсь пятого июля вечером. А сейчас мне пора, а то опоздаю на самолёт, — она поднялась из-за стола и пошла к дверям.

— Ещё один вопрос: долг по выплатам за дом очень большой? — остановил её Джейсон.

Рэйчел посмотрела на него с лёгким удивлением:

— Около пятнадцати тысяч, и это если потом платить каждый месяц. Но Зак собирался погасить всё разом.

— Сколько? — спросил Джейсон.

— В октябре, когда мы собирались пожениться, это будет сто восемьдесят три тысячи. Сейчас пока чуть меньше.

— Понятно. Зак, видимо, хорошо зарабатывает.

— Нет, он… У его родителей большой бизнес здесь, в Мэне. Это их деньги, — Рэйчел грустно улыбнулась. — Чувствую себя товаром на полке и с ценником, на котором написано «Сто восемьдесят три тысячи».

— Можешь утешаться тем, что это серьёзная сумма, — сказал Джейсон, хотя он слышал о ценах и повыше этой…

***

После ухода Рэйчел он вышел на задний двор и пошёл к реке. Ему действительно надо было подумать. Он пока не мог до конца поверить в реальность происходящего. Может быть, Рэйчел всё же ошиблась? Может быть, это не беременность, а что-то ещё? Ну, бывает же что-то ещё? Или нет?

Глупее этой истории ничего нельзя было придумать. Он не прожил здесь и полугода, а уже умудрился сделать ребёнка в общем-то малознакомой девушке. Не совсем малознакомой, конечно: они встречались дважды в неделю на протяжении двух месяцев, но это явно не повод заводить детей.

Он ожидал чего угодно, но только не этого… Он не был готов к появлению ребёнка. Он не был готов даже к появлению женщины рядом с собой…

Хотя, если подумать, всё было не так уж страшно. По какому-то странному стечению обстоятельств всё может прекрасно уладиться и без его вмешательства. Где-то в Нью-Йорке существует мифический жених, готовый принять Рэйчел даже с ребёнком. Он позаботится о них обоих, а он сам может выкинуть всю эту историю из головы. А если чуть-чуть поднапрячь воображение и приглушить совесть, то может даже считать, что сделал доброе дело: Рэйчел же всё равно нужен был ребёнок. Он не хуже любого другого донора спермы. В этих банках наверняка не так уж много доноров с коэффициентом интеллекта 180, к тому же — из прекрасной семьи. Его отец, пусть он теперь и не может об этом открыто заявлять, получил медаль Филдса и ещё кучу премий, его бабка происходила из семьи самых эталонных белых протестантов англосаксонского происхождения [30]. Правда, о его матери ничего не было известно, но, зная отца, можно было предположить, что он выбрал исключительно здоровую и умную девушку. Генетика у него была просто великолепная, жаль, что он сам ничего замечательного в своей жизни не сделал. О том, чем он занимался в последние годы, в приличном обществе вообще не говорят. Лиза Чэн была права: прыжки из одной постели в другую, ничего больше. И то, что его любовники были не самыми заурядными личностями, никак не делало лучше его самого.

Можно считать это выходом? Позволить Рэйчел и Заку позаботиться о его ребёнке. Вполне возможно, что Рэйчел и Зак сделают это гораздо лучше, чем Рэйчел и он, решись он на брак с ней. Он понятия не имел, что делать с детьми, и не испытывал никакого желания этому учиться. Что он может дать ребёнку, кроме финансовой помощи? Практически ничего. Не с его характером и образом жизни. Да и Рэйчел он вряд ли сделает счастливой. Впрочем, кто знает. Эти два месяца им было хорошо вместе. Иногда он даже чувствовал какую-то близость с ней. А ещё им вдвоём было спокойно.

Да, он легко может спихнуть с себя ответственность: у него было про запас очень удобное решение, но оно казалось каким-то… ущербным, неправильным и бесчеловечным.

Это было бесчеловечно и по отношению к Рэйчел, и по отношению к её жениху, и даже по отношению к нему самому. Это всё-таки его ребёнок, и отдать его означало бы поступить с ним или с ней так же, как когда-то его мать поступила с ним самим. Просто отдала.

А что, если когда-нибудь потом ему станет нужен этот ребёнок? Вдруг у него больше не будет детей? Хотя почему нет? Если он сделал одного, то наверняка… А если всё же захочется увидеть именно этого? Сможет он это сделать? И как? Если ребёнок будет рождён в браке с этим самым Заком, отцовство можно будет подтвердить разве что генетической экспертизой. Родители, разумеется, согласятся на её проведение только по решению суда. Если их вообще можно заставить это сделать… Законов штата Мэн на этот счёт Джейсон не знал. Возможно, ему бы стоило поинтересоваться законами штата Нью-Йорк, ведь Рэйчел, скорее всего, уедет туда.

Он так серьёзно думает об этом, словно уже согласился на то, что его ребёнок станет ребёнком Рэйчел и Зака.

Джейсон дошёл до реки и сел на поставленную на пригорке скамейку. У противоположного берега купались пять или шесть детей разного возраста. За ними наблюдали две женщины и мужчина.

Эта картина кажется идиллической только издалека. Сможет ли он воспитывать ребёнка, если всё же решится? Но Рэйчел его об этом не просит… Она не требует, чтобы он женился или хотя бы признал ребёнка. По крайней мере, пока. Пока она надеется на то, что её подхватит Зак. Джейсон вдруг почувствовал себя в роли быка-производителя. Ощущение было такое, словно им воспользовались для того, чтобы зачать ребёнка. А он, действительно, неплохой вариант, с какой стороны ни посмотри. Они с Рэйчел были немного похожи внешне: светлые волосы и глаза, тонкие классические черты лица; даже если ребёнок будет похож на отца как две капли воды, все будут считать, что просто пошёл в мать. Никаких неудобных вопросов…

Если уж он оказался настолько глуп, что вляпался в эту бредовую историю, то надо иметь смелость взять на себя ответственность. Только вот всё это ужасно не ко времени… Его жизнь едва начала налаживаться, как вдруг это. И, Господи, что он будет делать с ребёнком, как с ним общаться, как воспитывать? Его предыдущий опыт общения с детьми исчерпывался разговорами с семилетней дочерью его бывшего любовника, и те закончились тем, что девочка пожелала выйти за него замуж. Да, из него получится замечательный отец!

Да и муж, наверное, не лучше. Мало того, что он плохо приспособлен для счастливой совместной жизни, так ещё и вынужден будет лгать ей всю жизнь. Он не может сказать правду о том, кем на самом деле был: во-первых, по соображениям безопасности; во-вторых, просто потому, что ему было стыдно. И что, он теперь будет лгать, и лгать, и лгать? Или когда-нибудь, через пару десятков лет, признается: «Знаешь, дорогая, этот шрам на голове — это ведь не после автомобильной аварии, как я тебе сказал. На самом деле, я чуть не прострелил себе голову, когда пытался выкрасть свой паспорт. Зачем? Ах, да просто мой бывший любовник запер меня в своём загородном доме под охраной. Почему? Потому что я сбежал от него к одному богатому китайскому парню».

Три дня, остававшиеся до возвращения Рэйчел, Джейсон почти непрерывно думал о сложившейся ситуации. Он даже на работе не мог толком сосредоточиться. У него было несколько выходов: удобный, благородный, безответственный, неправильный и ещё куча разных.

Вечером третьего дня он позвонил Эдеру. Они с ним условились, что в случае каких-то подозрительных событий Джейсон будет связываться с контактным лицом в Нью-Йоркском офисе инвестиционного фонда, а в особо деликатных или же опасных ситуациях — лично с Эдером. Астон его отпустил, но он всё ещё был отчасти привязан к его организации. Он сам согласился на это условие и ещё некоторые другие. Например, проверять материалы, которые Астон передавал спецслужбам, как и те, что получал от них в ответ. Дэниел почти прекратил эти шпионские игры, но иногда кое в каких операциях участвовал. За полгода, что Джейсон прожил в Штатах, по этому поводу его побеспокоили лишь единожды: в марте, и то работы там было буквально на три часа.

Джейсон слушал гудки в трубке и представлял, как Эдер обрадуется новости. Вряд ли он будет прыгать по комнате, но, возможно, довольно улыбнётся.

Трубку долго не брали. Неужели спит? И спит ли вообще Эдер?

— У вас что-то случилось? — с ходу спросил Эдер, когда всё же ответил на звонок.

— Ничего страшного. Я хочу, чтобы вы проверили одного человека. Девушку, а также её семью. Она мне рассказала запутанную историю об отце-инвалиде, ссуде на дом и братьях-школьниках, но я хочу, чтобы вы всё проверили. Сможете мне помочь?

— Смогу. Диктуйте имя.

— Рэйчел Кинни. Родилась девятого апреля восемьдесят восьмого года, скорее всего, в Портленде, штат Мэн или где-то в окрестностях.

— А в чём причина вашего интереса? Собираетесь с ней встречаться? — с сухим смешком полюбопытствовал Эдер.

— Нет, собираюсь сделать ей предложение.

Глава 83

Джейсону чуть ли не половину августа каждый рабочий день приходилось ездить в Портленд, чтобы уладить все дела с банком до отъезда. У него не было ста восьмидесяти тысяч долларов и, в отличие от Зака, у него не было и состоятельных родителей, готовых выложить эту сумму вместо него.

От Джейсона никто не требовал финансовой помощи, но он посчитал своим долгом помочь, особенно, когда познакомился с семьёй Рэйчел. Отец и мать оказались очень приятными и здравомыслящими людьми. Младший брат, который перешёл в выпускной класс школы, особо ему не запомнился. Старший, Ник, был довольно замкнутым и малообщительным и время от времени бросал на Джейсона пристальные и недоумевающие взгляды, словно не понимая, откуда этот парень вообще тут взялся, ведь совсем недавно женихом был Зак.

Мистер Кинни разговаривал с трудом и очень неразборчиво, так что Джейсон половину не понимал, и привыкшей к такой речи Рэйчел приходилось «переводить», зато его жена, попросившая называть её просто Донной, говорила за троих.

— Ох, господи, — ахнула она, впервые увидев Джейсона, — теперь безумные поступки моей дочери уже не кажутся такими безумными. Извините! — прикрыла Донна рот рукой. — Не хотела вас обидеть.

Джейсон сделал предложение Рэйчел девятого июля — сразу же, как пришло подтверждение от Эдера, что история с домом и деньгами была правдой. По просьбе Джейсона он прислал так же информацию о Заке. Закари Брок был сыном весьма состоятельного бизнесмена, владельца одного из немногих в Мэне предприятий по производству древесной массы и бумаги, не вошедшего до сих пор в состав какого-нибудь крупного международного холдинга. Зак был братом одноклассницы Рэйчел (это Джейсон и без Эдера знал — посмотрел на «Фейсбуке»). Возможно, через сестру они и познакомились, но это было лишь предположение: таких деталей за четыре дня не удалось разузнать даже Эдеру.

Джейсон, просматривая присланные отчёты, невольно думал о том, сообщил ли Эдер Астону, а если сообщил, как тот отреагировал. Скорее всего, презрительно рассмеялся. Со стороны это действительно выглядело смешно: жениться в двадцать шесть лет, да ещё на девушке, которую знаешь три месяца, да ещё едва начав работать, да ещё после всего того, что произошло раньше. Он бы тоже расхохотался, если бы ему кто-то сказал такое год назад.

Астон наверняка думает, что его бывший любовник, вырвавшись наконец на свободу, решил доказать, что он взрослый и самостоятельный и может завести семью. Какая разница, что он думает? Ему самому в первую очередь не стоило слишком часто думать о Дэниеле…

После того, как Джейсон сделал предложение — это не было красиво и романтично, просто предложение, — Рэйчел тоже взяла несколько дней на размышление, задав предварительно несколько вопросов.

— Почему ты предлагаешь мне брак? Я ведь не прошу тебя.

— Потому что это кажется мне разумным и правильным, — ответил Джейсон. — Я должен нести ответственность за свои поступки. Если ты не хочешь официального брака, мы можем просто… вместе воспитывать ребёнка. Я пойму, если ты не согласишься, но я хочу, чтобы ребёнок знал, кто его отец, и хочу официально считаться им. У меня нет родственников, и для меня это важно.

«И я не могу поступить с ним так, как моя мать поступила со мной».

— По крайней мере, ты честен, — усмехнулась Рэйчел. — Не стал говорить, что безумно любишь меня.

Джейсон помолчал немного, раздумывая над ответом, а потом сказал:

— Ты мне нравишься. О любви говорить пока рано, но, может быть, в будущем… Почему нет?

— Пока ты жил в Европе, у тебя ведь была там какая-то история? Отношения?

— Да, — признался Джейсон.

— И она закончилась плохо, — предположила Рэйчел, выжидающе глядя ему в глаза.

— Очень плохо. Ты даже не представляешь, насколько.

— Расскажешь потом как-нибудь? Ну, если мы будем жить вместе…

— Нет, никогда. Прости.

— Я ещё хотела спросить… на самом деле, давно хотела, но это не имело значения раньше, а теперь я должна знать. Ты тогда сказал, что у тебя были мужчины. Не подумай, что я осуждаю или что-то в этом роде, просто…

— Можешь не волноваться, я не буду втайне мечтать о парнях или изменять тебе и заявлять, что не в силах бороться со своей истинной сущностью, — успокоил её Джейсон, поняв настоящие опасения Рэйчел. — Мой опыт с мужчинами был, можно сказать, неудачным.

Через два дня Рэйчел согласилась выйти за него замуж. Всё произошло быстро, совершенно по-деловому, и в тот же день они поехали оформлять разрешение на брак. Джейсон сам не сильно страдал от отсутствия романтики, пламенных признаний и блеска в глазах, но понимал, что Рэйчел явно мечтала о другом.

Свадьба тоже была весьма скромной. После визита к юристу и подписания всех документов был небольшой ужин в ресторане «Аутлайерс». Присутствовали мать Рэйчел и братья, дядя с семьёй и подруга со своим молодым человеком. Со стороны Джейсона не было никого. Гости делали вид, что не происходит ничего необычного, но Донна всё равно была в жутком напряжении и всячески старалась скрыть смущение. Во-первых, брак был слишком ранним: двадцать шесть жениху и двадцать три невесте, а они были не в каком-нибудь южном штате, где и в восемнадцать лет девушке из приличной семьи можно выйти замуж, и никто на неё косо не посмотрит. Во-вторых, свадьбу объявили слишком поспешно. Об этом Кайле Джейсоне Ирвинге никто вообще ничего не слышал до того момента, как Рэйчел сообщила, что выходит за него замуж. Но главную новость про ожидающегося ребёнка, к счастью, знала только мать невесты.

Когда Рэйчел переехала к нему, Джейсон, к своему удивлению, был счастлив. В его доме была теперь настоящая жизнь. Рэйчел много времени проводила на работе, иногда уезжая очень рано, ещё до того, как Джейсон просыпался, но ужинали они почти всегда вместе и вместе проводили выходные, которые, впрочем, могли у них выпадать на любой день недели.

Джейсон словно старался компенсировать Рэйчел все недополученные знаки внимания. Ему нравилось заботиться о жене и, пока опосредованно, о будущем ребёнке. Он только боялся, что это для него что-то вроде игры или нового развлечения, которое может скоро наскучить.

Беременность Рэйчел пока никак не давала о себе знать: не было ни тошноты по утрам, ни истеричного настроения, ни изменения вкусовых пристрастий. Вкус к сексу у неё тоже не пропал, и они наслаждались тихими радостями семейной жизни. В конце дня, после ужина, посидев немного на веранде позади дома и поболтав о прошедшем за день, они поднимались в спальню.

Несмотря на то, что они стали мужем и женой, любовью они занимались с прежней легкомысленностью. Это была всё та же забава, игра без обязательств. Джейсону сложно было бы объяснить, каких изменений он ожидал после заключения брака, явно не того, что они будут исполнять супружеский долг строго по расписанию и всё станет пресным и неинтересным. Он ожидал чего-то вроде развития и углубления их чувств друг к другу, но этого не происходило. Чувства были, но не шли ни в какое сравнение с теми, что он испытывал к Дэниелу даже после трёх лет жизни вместе и даже после того, как тот приказал убить его — чувства к нему всё равно оставались ошеломляющими. И, кроме того, в них был смысл. Каждый раз, занимаясь сексом, они словно подтверждали то, что обоюдно принадлежали друг другу и любили. Это был способ физически ощутить их связь и близость, своего рода ритуал. Джейсон не знал, какие чувства испытывал по этому поводу Астон: они никогда не разговаривали о таких вещах, но для него самого это был акт освобождения и отказа от самого себя, глубочайшего доверия и растворения в другом человеке.

Слава богу, он никогда не вспоминал о Дэниеле, когда они с Рэйчел занимались любовью, и не сравнивал. Да это вообще нельзя было сравнивать… Но потом, иногда даже не на следующее утро, а уже днём или вечером, он думал о том, что с Астоном это было не то чтобы лучше, просто сильнее. Сильно до боли, до того, что чувства выворачивали его буквально наизнанку, так сильно, что ему порой хотелось плакать, чтобы дать выход сконцентрировавшимся эмоциям и спастись от них, так сладко и остро рвущих душу.

Глубоко внутри он тосковал по тому, что у них с Дэниелом когда-то было. Однако за два последних года он научился легко подавлять эти чувства, избавляться от смутных желаний и изгонять воспоминания из головы. Если бы он не научился этому, он бы сошёл с ума… Эта предательская тоска была загнана в самый дальний, самый сокровенный уголок его сердца. Как бы долго он не скучал по тем чувствам, он не хотел их повторения ни с Дэниелом, ни с кем-то другим. Больше ни с кем и никогда. Если он когда-нибудь полюбит вновь, он не хотел, чтобы любовь была столь же изматывающей, ослепляющей и сильной, такой, что в ней боли становилось больше, чем любви.

Джейсон задумывался о том, каковы бы могли быть их с Астоном отношения, если бы тот был другим: более мягким и человечным, менее жестоким и эгоистичным, и тогда ему казалось, что другого Астона он бы не смог полюбить так. Счастье и страдание, жертвенность и жестокость находились в их отношениях в неумолимом равновесии; убери одно — исчезнет другое. Он мучительно любил не только Дэниела, но и свою боль, перенесённую ради него, и свои жертвы. Это был замкнутый круг, отрицавший возможность покоя и счастья: не полюби он, он не пошёл бы на все те жертвы, но не принеси он их, он бы так не любил.

Это нездоровое иррациональное чувство заставляло его сомневаться в собственном здравомыслии. Единственное, в чём он не сомневался, так это в том, что это была любовь. Чувства же к Рэйчел были уравновешенными и здоровыми, только они пока оставались просто какими-то чувствами без определённого названия. Джейсон где-то читал, что в восточных языках, в отличие от европейских, больше слов для выражения оттенков эмоций. Кто-то из психоаналитиков, чуть ли не Юнг или Адлер, считал, что именно поэтому азиаты реже страдают психическими расстройствами, мучаются от комплексов и нереализованных желаний. Люди сознают только то, что вербализованно и имеет название в языке; то, что невозможно назвать, невозможно и осознать, и оно уходит в область бессознательного, порождая болезненные состояния. Если это правда, то неудивительно, что он за четыре года с Астоном чуть не свихнулся: в их отношениях было намешано столько всего ненормального, не имевшего названия и неизвестного большинству людей, что страшно представить. Чувства же к Рэйчел были понятны, просты и легки.

Она любила крепко прижиматься к нему после секса и лежать так долго-долго, уткнувшись лицом ему в шею или грудь; и, как ни странно, он не испытывал желания освободиться от её объятий и перебраться на другую половину кровати. Однажды, через пару недель после их поспешного бракосочетания, когда они лежали в постели, Джейсон прижался губами к виску Рэйчел и прошептал:

— Всё не так уж п

Поиск по сайту: