Часть III. Дорогое удовольствие 19 страница

— С ума схожу, когда ты делаешь это, — проговорил Алекс.

Джейсон ничего не ответил, лишь кивнул головой — рот был занят. Алекс от новых ласк застонал ещё громче: горячие влажные губы сжимали и перебирали складочки на мошонке. Его тело заходило вверх-вниз, подчиняясь разбуженным инстинктам.

— Ты очень отзывчивый, — наконец соизволил ответить Джейсон. Алекс же чуть не вскрикнул от того, что он остановился.

— Джейсон, я… не говорил тебе, — произнёс Алекс, задохнувшись, когда губы Джейсона продолжили свою неторопливую, томительную игру. — Ты первый мужчина, с которым я занимаюсь сексом вот так, по-настоящему. До этого были только проститутки… всего несколько раз.

Джейсон поднял лицо и недоумённо взглянул на Алекса.

— Ты шутишь?

— Нет. Я почти не касался их, и не позволял им… О, Господи, продолжай…

— Тогда ты тоже не останавливайся. Я хочу знать…

— Я заглядывался на парней, ещё когда учился, но никогда не думал об этом всерьёз… Если бы кто-то предложил, я бы, может, и попробовал бы… Если честно, не знаю… Я стыдился этих чувств, боялся выпускать их на волю… А потом я увидел тебя с Астоном. Один из моих друзей, он уже тогда работал на отца, сказал, что ты его любовник… Чёрт, как же приятно!.. Мысль о тебе засела у меня в голове, она была как заноза. Я на какое-то время мог забыть, но потом всё возвращалось.

Джейсон выпрямился и сел на бёдрах Алекса так, что их члены соприкасались, и обхватил пальцами сразу оба.

— Продолжай.

— Я стал покупать шлюх. Просил прислать европейцев со светлыми волосами… ты понимаешь, зачем… Хотя это могли быть и не европейцы, лишь бы волосы были светлыми и короткими. Я брал их сзади, чтобы можно было представлять, что это ты.

— Так, как ты только что делал это со мной? — Джейсон улыбался, но улыбка эта была почти пугающей — насмешливой, искушающей и жестокой.

Его пальцы двигались сильно, уверенно и ритмично, но когда ему показалось, что Алекс уже приближается к краю, он разжал ладонь.

— Да, так… Но ничего не помогало, ничего. Я вышвыривал их из номера через пятнадцать минут. Я почти ненавидел их за то, что они не были… не были тем, кого я на самом деле хотел.

Джейсон привстал — Алекс помог ему, поддержав за бёдра — и тут же опустился, надевшись на член любовника. Он прикусил губу, когда внутрь слишком быстро вошла налитая кровью головка, а потом вскрикнул от удовольствия, когда его растянутое и влажное от семени Алекса отверстие легко приняло пенис любовника. Тот вошёл как-то особенно глубоко, с силой скользнув по самому сладкому и чувствительному месту. Джейсон начал раскачиваться, приспосабливая положение тела и размах движений так, чтобы член Алекса касался его там ещё и ещё.

Алекс под ним резко выгибался вверх, чтобы полнее войти в обволакивающую тесноту, обхватывал руками половинки ягодиц партнёра и разводил их в стороны, опять же — чтобы обладать Джейсоном полнее и глубже, овладеть им, дойти с ним до предела, до большей близости…

— Смотри на меня, — прошептал Джейсон.

Утром Алекс проснулся от того, что Джейсон, тихонько прошуршав простынями, встал с кровати и ушёл в ванную. Алекс долго лежал и ждал его. Вчера он не думал об этом — некогда было думать, — но с утра ему вдруг пришло в голову, что Джейсон никак не отреагировал на его признание. Нет, он не ожидал многого, но хотя бы какой-то вразумительной реакции. Вместо этого Джейсон просто забрался на него и оттрахал. Он несколько раз прекращал двигаться, откидывался назад и до боли сильно впивался пальцами ему в ногу, в напряжённую мышцу над коленом, чтобы не дать ему кончить. Джейсон довёл его буквально до умопомрачения, а потом до яркого, опустошающего оргазма, такого острого, что Алекс почти рыдал от удовольствия и от горького, выворачивающего наизнанку ощущения мимолётности этого удовольствия.

Джейсон вышел из ванной в одном полотенце, обернутом вокруг узких бёдер. Увидев, что Алекс не спит и смотрит на него, он сел на кровать рядом, произнеся: «С добрым утром».

— Ты считаешь меня ненормальным? — сразу спросил Чэн.

Джейсон устроился удобнее на краешке кровати, прислонившись к Алексу.

— Да, — ответил он. — Но тогда я ещё более ненормальный. Ты хотя бы заглядывался на парней, а я вообще об этом никогда не думал. И тем не менее…

— Почему?

— Потому что любой мужчина может испытывать удовольствие…

Алекс прервал его:

— Не пытайся увильнуть. Я не про это тебя спрашиваю.

— У меня не было выбора, — взгляд Джейсона стал холодным, колючим, словно предупреждая, что он не хочет, чтобы ему лезли в душу. — И я не хочу про это говорить. Извини. Я тоже хотел спросить тебя кое о чём. Эти три недели, что я здесь, ты встречался с этими своими?..

— Нет, конечно. Зачем?

— А с женщинами? У тебя ведь кто-то был раньше…

— Нет. У меня есть… подруга, но мы не особо привязаны друг к другу. Это просто секс и деньги. Нас обоих устраивают… устраивали такие отношения.

— Ты должен продолжить встречаться с ней, — произнёс Джейсон торопливо, словно ему хотелось быстрее выплюнуть эти слова.

— Джейсон, я не…

— Ты должен, Алекс. Если за тобой до сих пор следят, то, что ты изменил своим старым привычкам, покажется подозрительным, — Джейсон опустил глаза.

Алекс обхватил его за плечи и встряхнул.

— Ты с ума сошёл…

— Наоборот, я очень разумен, — возразил Джейсон, не глядя ему в глаза. — Пожалуйста…

— И ты сам просишь об этом?

— Я должен был попросить раньше. Мне просто не приходило в голову…

Алексу захотелось ударить его. Джейсон лгал: ему приходило это в голову раньше, а именно — вчерашней ночью. Ему просто хватило такта не поднимать эту болезненную тему, пока они занимались любовью. Он думал, как Джейсон отнесётся к его признанию, а тот вынес из всего этого только одну мысль, только одно решение, правильное, расчётливое и жестокое. Алексу хотелось ударить, но вместо этого он обнял, сжал, уронил на кровать и сам навалился сверху. Заставил смотреть на себя.

— Почему, почему ты такой?! — едва ли не выкрикнул он.

Ему хотелось сказать другое, но он знал, что Джейсон поймёт и так… Почему ты ведёшь себя не как живой человек? Почему ты так легко соглашаешься делить меня с другими? Есть ли в тебе хоть капля чувства? Хотя бы маленькая жалкая капля?!

Джейсон, придавленный его весом, дышал порывисто и часто. Ему было тяжело смотреть в глаза Алексу. Он обнял его, прижал к себе, заставив вжаться лицом в шею, и зашептал на ухо:

— Ты должен сделать это. Ради меня, — голос его дрожал и звучал так, как никогда раньше: болезненно и надрывно. — Обещай мне… Я прошу тебя. Я не хочу этого, но ты должен…

От этого лихорадочного шёпота, от соприкосновения их обнажённых тел, когда он мог чувствовать каждый изгиб чужого, Алекс почувствовал жгучее, ожесточённое возбуждение. Он завёл колено между ног Джейсона и впился губами в его шею, заставив любовника вздрогнуть от боли.

Он разжал губы, сказав:

— Я подумаю… Потому что ты прав. Прав…

Алекс покачивался, тёрся о Джейсона. Полотенце уже давно слетело в сторону. Алекс вытянул одну руку и просунул её в горячий узкий зазор между их телами, нащупав тоже ставший твёрдым член Джейсона.

Джейсон медленно, плавно повёл бёдрами, толкнулся в его руку и снова зашептал:

— Ты приводил её сюда?..

— Редко, обычно в номер в отеле. О, Господи… М-м…

Алекс застонал, когда Джейсон немного развёл ноги, и он опустился между его бёдер, в раскрытое ему, беззащитное, чуть влажное тепло его паха. Он сам не понимал, почему это так возбуждает его… Почему он хочет Джейсона так, что всё остальное просто перестаёт существовать…

Рука Алекса кралась ниже — в тесную расщелину между разведённых ягодиц. Он начал гладить едва заметно выступавшую выпуклость, не пытаясь пока проникнуть внутрь, и спросил:

— А если бы… если бы я приводил её сюда? Что бы ты делал? Согласился бы и тогда? Сидел бы в своей комнате и терпел?

Джейсон ничего не ответил, только прижал Алекса, обхватил крепче коленями, вдавливая в себя. Алекс ведь только этого хотел — заполучить его в свою постель, обладать им, украсть любовника у опасного и могущественного человека. Что ему теперь ещё понадобилось? Почему Алексу — почему всем им, всегда — нужно от него чего-то большего? Почему нельзя довольствоваться одним лишь сексом? Им хорошо вместе, так почему надо всё портить?

Наверное, его отец был в чём-то прав: в чувствах нет ничего хорошего. Они вечно заводят тебя не туда, и ты раз за разом будешь выбирать неверный путь, ослеплённый ими, пока они не заманят тебя в трясину, из которой уже не выбраться. Пока они не разрушат твою жизнь.

Почему Алекс хотел от него чувств — ревности, сожаления, обиды? Потому что сам начал испытывать их? Видимо, он не обладал силой воли и здравомыслием Крамера. Тот вовремя сбежал — и правильно сделал.

Когда самолёт пошёл на посадку, Джейсон вновь ощутил, как на него наползает отвратительный удушливый страх. Он сам не знал, чего конкретно боится. В этом-то и была проблема: он должен бояться всего. Разве что Алекса он может не бояться, но тот бессилен так же, как и он сам.

Джейсон, несмотря на то, что на снижении это не разрешалось, отстегнул ремень и, обогнув разделявший их стол из тёмного полированного дерева, сел в кресло рядом с Алексом. Тот вопросительно посмотрел на него. Джейсон молча взял его за руку.

Мне страшно.

Неподалёку от трапа их ждали машины: два одинаковых серебристых «Мерседеса». За те две минуты, что потребовались, чтобы дойти до автомобиля, Джейсон успел прочувствовать все прелести местного климата: он как будто вошёл в горячее облако. Сев в машину, он стёр со лба и висков то ли выступившую от жары, то ли мгновенно осевшую влагу. Он не первый раз был в этом городе, но сегодня погода была на редкость негостеприимна. Влажность была просто удушающей.

По дороге они почти не разговаривали с Алексом. Да и о чём было говорить? Они всё уже по два-три раза обсудили за последние несколько дней.

Когда Алекс вернулся из своей долгой поездки в Европу, они «отпраздновали» его возвращение в постели. Утром, за завтраком всё в той же постели, Алекс сказал, что выходные на острове отменяются.

— Тебя хотят видеть в Сингапуре, — коротко пояснил он.

Джейсон на пару секунд замер, словно осмысляя услышанное, а потом отставил поднос с тарелками и чашками в изножье кровати.

— Кто именно хочет?

— Мой отец.

— Зачем?

— Он не сказал. Честно говоря, я не разговаривал с ним лично. Его пожелания передал Мэй, он прислуживает отцу, что-то среднее между секретарём и камердинером. И медбратом, если понадобится.

— Но ты ведь догадываешься, зачем?

— Могу предположить, — признался Алекс. Он и не рассчитывал, что Джейсон так просто отступится, сказав что-нибудь вроде «Отлично, поехали». — Моя семья многим рискует из-за тебя. Он хочет знать, из-за кого именно, достоин ли ты этого.

Джейсон отвернулся, обхватил колени руками и упёрся в них подбородком.

— Он и без того всё знает. Как я могу быть чего-то там достоин?.. Для него, для всей твоей семьи я бывший любовник Астона, всего лишь очередная твоя прихоть.

— Всё не так…

— Алекс, не надо, не старайся смягчить. Я три года жил с женатым мужчиной и знаю… Я всё это знаю. Я просто боюсь, что на самом деле причина в другом. Может быть, твоя мачеха обозлилась из-за того, что ты приказал не впускать в дом Стива? Хочет показать, кто в семье главный?

— Она разозлилась, но не на меня и не на тебя, а на него.

— Почему? — удивился Джейсон.

— Не знаю. Возможно, опасается, что он может где-нибудь не к месту ляпнуть про тебя. Она вряд ли хочет, чтобы Астон узнал.

— До поры до времени… — сквозь зубы проговорил Джейсон.

— Её многие считают каким-то чудовищем, но это не так. Она… Я не могу сказать, что Лиза заменила мне мать, скорее, как это ни смешно, отца. Мой настоящий отец для меня и моих братьев — глава семьи, кто-то вроде господина и повелителя. Ей пришлось очень нелегко: она не китаянка, и этот брак многие сочли нарушением традиций, как и первый, с моей матерью. Ей потребовалось приложить много усилий, чтобы её признали достойной супругой моего отца; многие её поступки были продиктованы именно этими соображениями. Она должна была заставить уважать себя. К сожалению, многие понимают только силу.

— Ты можешь быть уверен, что она не выдаст нас Астону? — прямо спросил Джейсон, выслушав Алекса.

— Нет.

Разумеется, Джейсон поехал в Сингапур. У него, как и у Алекса, не было выбора: они не могли себе позволить вызывать недовольство Чэна-старшего. Тот мог одним словом лишить их всякой защиты. Всё, что имел Алекс, на самом деле принадлежало его отцу: он был наследным принцем империи, но правил ею всё же не он.

Машины, миновав широкие металлические ворота, ехали по короткой подъездной аллее. Это был словно последний отсчёт. Пока все, кого ему сегодня довелось встретить, с ним обращались столь же почтительно и вежливо, как и с Алексом, но это могло в одночасье измениться. Нет, не в одночасье — в одну секунду.

Проехав вдоль белоснежных стен особняка (размером он был меньше, чем дом в Гонконге), автомобиль въехал в поднятые гаражные ворота. Двери машины со стороны Джейсона и Алекса распахнулись почти одновременно. Двое безмолвных охранников проводили их внутрь дома. В просторной светлой гостиной, обставленной в колониальном стиле, их ждал немолодой уже мужчина, поприветствовавший их коротким кивком головы. Алекс кивнул в ответ, Джейсон не знал, что ему делать. Охрана удалилась.

Только тогда Алекс представил их друг другу: это и был тот самый Мэй, доверенный слуга и помощник Чэна-старшего. Мэй был очень худым мужчиной со скорбно-недовольным выражением лица. Узкие глаза за стёклами очков смотрели на всё безразлично и устало. По-английски он говорил с едва уловимым акцентом, но очень чётко проговаривая каждый слог, словно опасаясь, что гость его не поймёт.

— Вам подать чай, сэр, — поинтересовался он у Алекса, — или вы хотите отдохнуть в своей комнате? Её приготовили к вашему приезду.

— Не стоило трудиться, Мэй. Мы планируем вернуться в Гонконг немедленно после окончания разговора, — ответил Алекс. — О нашем приезде сообщили, я надеюсь.

— Разумеется. Я провожу мистера Рида.

Джейсон обеспокоенно взглянул на Алекса прежде чем возразить, но этой секунды Чэну хватило, чтобы заговорить самому:

— Я пойду вместе с ним.

— Простите, сэр, о вас речи не шло, — вежливо, но жёстко заявил Мэй. — Я по телефону говорил вам, что хотят видеть мистера Рида. С ним будут разговаривать наедине.

Алекс с «мистером Ридом» переглянулись. Джейсону стало немного не по себе, но состоится разговор наедине или в присутствии Алекса дела, по большому счёту, не меняло.

— Вы идёте, сэр? — спросил Мэй, отведя руку в сторону в указательном жесте.

Алекс посмотрел туда, куда указывал слуга.

— Отец спустился в кабинет? — недоверчиво спросил он.

— Ваш отец сегодня чувствует себя хуже обычного. Он не может принять гостя. С мистером Ридом будет разговаривать госпожа Лиза. Она уже ждёт. Прошу вас, мистер Рид!

Джейсон замер, не в силах ни сделать шаг, ни хотя бы бросить взгляд на Алекса.

— Нет, Мэй, мы об этом не договаривались! — Алекс весь сжался, напрягся, словно натянутая струна.

— Я лишь выполняю приказы, сэр, — смиренно проговорил Мэй.

— Ваш хозяин хотя бы знает, что меня вызвали сюда? — спросил его Джейсон. Он сильно сомневался, что состояние Чэна-старшего действительно внезапно ухудшилось; разумеется, с самого начала планировался разговор с его женой.

— Да, он знает. В этом доме ничего не делается без его ведома.

— Мэй, сначала я сам поговорю с Лизой, — заявил Алекс, разворачиваясь в сторону кабинета. — Не знаю, что она задумала, но…

Джейсон остановил его, чуть коснувшись его руки:

— В этом нет необходимости. Я буду рад побеседовать с госпожой Лизой, — в его холодном взгляде не было ни тени страха или сомнения, хотя они и мучили его изнутри. Пытаясь сдержать Алекса, он как будто и сам успокаивался.

Не съест же она его живьем, в конце концов… Они всё равно уже ничего не могут поделать. Они в её доме, в полной её власти.

Мэй согласно кивнул Джейсону и смерил Алекса неодобрительным взглядом, словно порицая того за излишне эмоциональное поведение и попытку неповиновения старшим.

— Вы можете подняться к отцу. Встречу с сыном его самочувствие вполне позволяет.

Мэй на этот раз откровенно дал им понять, что разговор Джейсона с хозяином дома даже не предполагался. По какой-то неведомой причине его пожелала видеть хозяйка.

Перед двойными дверями кабинета Мэй остановился, тихо постучал и открыл одну створку, пропуская Джейсона внутрь. Тот едва поборол желание зажмурить глаза, когда входил туда: он не исключал, что в кабинете рядом с Лизой Чэн увидит Астона.

Она была одна. Невысокого роста, стройная, худощавая и совершенно неопределённого возраста. Джейсон знал, что ей было в районе пятидесяти, но лицо её было куда более молодым и гладким в той особенной манере, которая выдаёт результаты пластических операций. Джейсону показалось, что Лиза пытается выглядеть хотя бы немного похожей на китаянку: у неё была короткая прямая стрижка с густой длинной чёлкой, и волосы были такого откровенно чёрного цвета, который редко бывает у европейцев, особенно — у европейцев со светлыми глазами. А глаза у Лизы были голубыми, колючими и проницательными. Джейсон подумал, что Лиза неплохо поладила бы с Анной ван Бредероде — или бы они разодрали друг друга в клочки.

Он сдержанно поздоровался, Лиза ответила не менее сдержанным приветствием и указала на кресло, предлагая сесть. Сама она изящно опустилась в кресло напротив. Джейсон был рад, что они будут разговаривать здесь: если бы Лиза заняла место за столом, а его усадила в кресло для гостя, вести беседу сразу стало бы сложнее. Джейсон знал это ещё по опыту с Астоном. Теперь же, когда их разделял не главенствующий в помещении стол, а три метра ковра, он мог чувствовать себя в какой-то мере на равных с хозяйкой.

Он бросил быстрый взгляд по сторонам: молочно-белые стены, тёмные шкафы с книгами, несколько картин. Французские импрессионисты, похоже, что Писсарро. Этот художник Джейсону тоже нравился. Неужели подлинники? Нет, подлинники, скорее всего, в банковском сейфе. Хотя, зная репутацию Чэна и количество охраны в доме и вокруг него, можно было предположить и такой вариант.

Лиза заметила, что Джейсон осматривается по сторонам:

— Удивляетесь, почему здесь нет окон?

Джейсон этого даже не заметил. Ему казалось, что в помещении есть что-то странное, но никак не мог понять, что именно.

— Это из соображений безопасности, — пояснила Лиза. Голос у неё был звонкий, мелодичный, молодой, но Джейсону он казался пронзительным и режущим, как металл.

— По правде говоря, меня интересовал другой вопрос, мадам, — сказал Джейсон. — Для чего вы хотели меня видеть?

— Алекс — старший сын и наследник. Разумеется, нам — моему мужу и мне — необходимо знать, что за человека он приблизил к себе.

Под сверлящим взглядом Лизы Джейсон чувствовал себя неуютно. Господи, она была хуже Эдера и ван Бредероде вместе взятых!..

— Я никак не связан с его делами и делами вашей семьи. Наши с ним отношения сугубо личные и, возможно, недолговременные.

Лиза усмехнулась:

— Вот как? А Алекс в курсе насчёт их недолговременности? Но меня это мало интересует. Вы, мистер Рид, — Лиза произнесла вымышленную фамилию с каким-то издевательским нажимом, — знали очень много о делах вашего бывшего любовника и обладали большим влиянием на него. Я имею в виду Дэниела Астона — это чтобы не запутаться в ваших бывших любовниках, — добавила она.

Джейсон смотрел на неё со спокойным сосредоточенным вниманием. Она может упражняться в остроумии сколько угодно — его оборону ей не пробить.

— И когда вы говорите о сугубо личных отношениях, — продолжила Лиза, — я всё же начинаю сомневаться. Алекс довольно молод, и он по-настоящему увлечён вами, причём, уже давно, хотя он старательно пытался скрыть это от меня. Вы даже моложе его, но вы опытны.

— Я не планирую вмешиваться в его дела. Даже если Алекс сам этого захочет, я этого не сделаю. Я не хочу ничего знать о вашем бизнесе — по соображениям собственной безопасности.

— И что же, вы удовольствуетесь этой жалкой ролью? Быть милой тёплой грелкой в его постели?

Джейсона этот разговор начинал раздражать. Чего Лиза добивается? Вряд ли у неё есть причины для ненависти к нему… Просто хочет унизить? Или это её обычная манера разговора? Тогда неудивительно, что о ней ходят такие неприятные слухи и что на её жизнь несколько раз покушались. Наверное, многим после подобных разговоров приходила в голову мысль её пристрелить.

— Возможно, именно эта роль мне по душе, — ответил Джейсон. — Не все так честолюбивы, как вы.

По тонким губам Лизы проскользнуло подобие улыбки.

— А вас не так просто вывести из себя, мистер Рид. Или, может быть, вы позволите называть вас Тайлер?

— Как вам будет угодно, мадам.

— Простите, я забыла о своём долге хозяйки дома. Могу я вам что-нибудь предложить? Чай, кофе, что-то ещё?

— Спасибо, не откажусь от кофе, — Джейсон кивнул головой.

Лиза встала и подошла к столу: видимо, где-то там находилась кнопка для вызова прислуги. Через несколько секунд в дверь постучали, и вошла женщина в униформе горничной как из сериала про жизнь британской аристократии: в белом фартуке и с наколкой на голове. Лиза распорядилась принести кофе для мистера Рида (не поинтересовавшись, как он его предпочитает пить) и чай для себя. Когда прислуга скрылась за дверью, Лиза снова села в кресло:

— Насчёт отсутствия в вас честолюбия, Тайлер, я не соглашусь. Достаточно вспомнить несколько фамилий: Астон, Крамер, Рипли. Как вы подбираете себе партнёров? По списку Форбс?

— Список Форбс подвёл меня с Астоном, — в тон ей ответил Джейсон. — После него я ориентируюсь на список самых богатых холостяков.

— Это там вы выискали Алекса?

— Он сам меня нашёл.

— А вы, конечно же, не стали отказываться. Но, знаете, я вас не осуждаю. Я сама вышла замуж по расчёту. Это был прекрасный шанс, которого я ждала всю жизнь, и я не стала его упускать. Как и у вас, у меня не было ничего, что бы я могла предложить в обмен, кроме приятной внешности. Возможно, сейчас этого и не заметно, но когда-то я была довольно привлекательна.

Им принесли напитки. Джейсон отпил из своей чашки. Кофе был приготовлен так, как он любил: совсем чуть-чуть сахара, чёрный перец, корица и брэнди. Ещё один явственный намёк со стороны Лизы: я знаю о тебе всё.

Джейсон поставил чашку на стоявший слева от кресла высокий столик.

— Вы за этим вызвали меня сюда из Гонконга? Побеседовать о моём прошлом?

— Отчасти, да, — признала Лиза. — В разговорах на неприятные темы человек раскрывается лучше всего. Я бы даже сказала, показывает своё истинное лицо.

— И что, вы его увидели?

— Я увидела, что Алекс был в чём-то прав… вы ему подходите. А ещё я вижу, что у вас есть характер. Вы отвечаете ударом на удар, возможно, даже тогда, когда не стоило бы этого делать, учитывая, что злить меня вовсе не в ваших интересах.

— Вы собираетесь повыгоднее продать меня Астону? — прямо спросил Джейсон.

— Нет, по крайней мере, не сейчас. В случае крайней необходимости — возможно. Вы мне даже чем-то симпатичны, и к тому же я не хотела бы ссориться с Алексом. Он рано или поздно займёт место отца.

— Если вы этому не помешаете, — вставил Джейсон.

— Он мне как сын, хотя вы вряд ли поверите моим словам. А мои… Я нарожала кучу бесполезных детей, именно детей, а не наследников. Мои сыновья не годятся для этой роли. В них чего-то не хватает: внутреннего стержня, жестокости, умения брать на себя ответственность… В Алексе всё это есть, поэтому я не буду ему мешать. Кстати, интрижка с вами пойдёт ему на пользу. На ошибках учатся.

— Вы считаете меня ошибкой? — чуть улыбнулся Джейсон.

— А вы разве нет? Вы сами прекрасно это знаете. Я права?

— Да, — кивнул Джейсон.

— И дело даже не в том, что связь с мужчиной сама по себе предосудительна. Он мог найти партнёра и получше. Вы, конечно, красивы, но не так уж и молоды. Можно найти мальчика и симпатичнее, и моложе, и с более приятным характером, и к тому же не обременённого прошлым с таким мстительным и опасным человеком, как Астон. Простите мне мою откровенность.

— Вы можете утешаться тем, что избавиться от меня не составит труда.

— Я допускаю, что в определённый момент моему мужу придётся вернуть вас Дэниелу Астону, чтобы избежать конфликта. Но допускаю также и возможность того, что мы ввяжемся в войну с ним.

— Я бы не хотел этого.

— Тогда чего вам не сиделось в своей Швейцарии? — насмешливо поинтересовалась Лиза. — Вы же прекрасно понимали, к чему могут привести ваши прыжки из одной постели в другую. Могут погибнуть люди, десятки людей. Про финансовые потери я вообще молчу. А если Астон окажется излишне настойчив, у нас не останется выбора, кроме как избавиться от него окончательно. Вы понимали всё это?

— Да, я это понимал, — Джейсон не отвёл глаз под буравящим пронзительным взглядом Лизы.

— Есть еще несколько вопросов, на которые я хотела бы получить честные ответы. Честные, — подчеркнула Лиза. — Вы понимаете?

— Да, мне знакомо это слово.

— Вы любите Алекса? — без всякого перехода спросила Лиза.

— Это что, обязательное условие?

— Я прошу честного и однозначного ответа, — жёсткие слова Лизы, её цепкий взгляд забирались в самую глубину его мыслей. Что за ужасная женщина?!.. — Итак, вы любите его?

Джейсон опустил глаза:

— Нет.

— Вы хоть что-нибудь чувствуете к нему?

— Да.

— Что именно?

— Это касается только его и меня.

— Я забочусь о нём. И если я не получу своих ответов, вы Алекса больше не увидите. Итак?

Он посмотрел на неё почти с ненавистью, но всё же сказал:

— Симпатию, привязанность… Благодарность.

— Хорошо, пока этого достаточно.

Джейсон выдохнул, думая, что на этом допрос окончен, но он ошибся: Лиза оставила худшую часть на потом.

— Вы любите Дэниела Астона?

От этого вопроса у него на секунду перехватило дыхание — Лиза его словно за горло взяла.

— Это не имеет никакого отношения к вашей семье, мадам.

Она лишь повторила вопрос. Этот голос, выражение лица, голубые, почти гипнотизирующие глаза — они словно слой за слоем снимали всю его защиту, всю ту ложь и холодность, что он поставил между собой и миром, сдирали, срезали как бритвой, обнажали скрывавшуюся внутри правду, маленький, беззащитный, плачущий и кровоточащий комочек.

Лиза, не дождавшись ответа, в третий раз произнесла:

— Вы до сих пор любите Астона?

— Да.

Джейсон бросил ей этот ответ с каким-то злым, мучительным удовлетворением, швырнул в лицо правду, которая ей не понравится. Которая ему самому нравится меньше, чем кому-либо…

— А он любит вас?

— Он так говорит.

— И, тем не менее, вы предали его?

— Я не предавал его.

— Да, вы ничего не стали сообщать нам о делах вашего бывшего любовника, но вы всё равно предали его. Вы ведь знаете, что он не отступится, если узнает, где вы. Вы понимаете, что это может привести к настоящей войне между нами?

— Да.

— Вы понимаете, что война может стоить ему всего?

— Да.

— Вы понимаете, что она может стоить ему жизни?

— Да.

Господи, когда это прекратится? Чего она хочет? Вывернуть его наизнанку? Самое странное — он не мог противостоять этому напору… Лиза говорила как будто и не с ним, а с кем-то внутри него.

Она чуть помолчала.

— Вы любите его и предаёте наихудшим возможным образом, — Лиза всего лишь подвела итог. — Почему?

Джейсон не выдержал. Его ледяная маска треснула. Он провёл руками по лицу, а потом, не поднимая глаз на Лизу, спросил:

— Вы не читали такой рассказ у Брэдбери, «Ревун»?

— Нет. К чему это?

— Это избавило бы меня от объяснений.

— И о чём же этот рассказ?

Джейсон пожал плечами.

— Он про маяк, но на самом деле про другое… про то, что иногда любовь приносит столько боли, что ты готов уничтожить то, что любишь, лишь бы оно не мучило тебя больше, — впервые за весь их разговор его голос дрогнул и выдал его чувства; он произносил эти слова с надрывом и ожесточением.

Лиза смотрела на него каким-то особенным взглядом, знающим, понимающим, почти сочувствующим. Казалось, что их разговор, невыносимо тяжёлый для Джейсона, и ей тоже стоил немалых сил.

— Что ж, — наконец сказала она, — допускаю, что ваши отношения кое-чему научат Алекса, если, конечно, продлятся достаточно долго. Мой пасынок может быть жестоким с врагами, да и с друзьями тоже. Но от человека его положения требуется большее: быть жестокими с теми, кто тебе дорог, и с собой самим. Только, боюсь, урок окажется болезненным.

Глава 76

Декабрь 2010

Эдер немного удивился, когда его снова попросили приехать в офис «Банка Ламберга». Да, с ним обходились очень вежливо, его просили… но он понимал, что не может отказаться. Эдер вспомнил Коллинза. Теперь он сам оказался почти что на его месте. С ним обращались вежливо, выполняли его просьбы, даже порой позволяли выходить из дома, но только с охраной. Сотовый телефон у него забрали, стационарный прослушивался. И были ещё десятки мелочей, назойливо отравляющих жизнь. Коллинз прожил так год, а если начать считать и более мягкие ограничения, то целых четыре. Наверное, тому было легче: он с детства привык к несвободе. Отец растил его в неволе — словно специально для Астона.

Поиск по сайту: