Из дневника Джейсона Коллинза 12 страница. Дэниел подошёл к окну и посмотрел на залитую ярким светом улицу невидящим взглядом

Дэниел подошёл к окну и посмотрел на залитую ярким светом улицу невидящим взглядом. Руки его были напряжённо заложены за спиной, пальцы — крепко сплетены.

— Думаешь, это Ридж?

Эдер ответил не сразу.

— Это наиболее очевидный вариант, но не стоит отказываться от других версий. Решив, что это Ридж, и сосредоточившись только на нём, мы можем упустить настоящих похитителей.

— Тебе не показалось странной встреча Джейсона с Эттингеном в Монте-Карло? — произнёс Астон, всё так же глядя в окно.

— Я думал об этом, и о том, что Камилла вдруг по непонятной причине так надолго задержалась в Лондоне. Но всё это не имеет смысла. Эттингены тут не при чём. И с чего бы, после стольких лет?..

— Я тоже не верю в это… Просто я не знаю, что ещё думать. Я впервые не знаю, что мне делать. Я… Эдер, я не могу потерять его, — выдохнул он.

— Мы будем его искать.

— У тебя неограниченные ресурсы. Делай всё, что сочтёшь нужным.

— И ещё: я думаю, что они позвонят или напишут. Сам по себе Коллинз никому не нужен, у него нет врагов. Вспомни, что я говорил: те, кто не смеет тронуть тебя, ударят по нему.

Лицо Астона стало каменным:

— Кто бы это ни был, он подписал себе смертный приговор.

— Это ещё одна причина, почему я думаю на Риджа. Коллинза защищали не столько телохранители, сколько твоё имя. Надо быть или сумасшедшим, или очень уверенным в собственных силах, чтобы осмелиться выступить против тебя. Но Ридж, в отличие от большинства твоих друзей и врагов, из другого круга. Возможно, он так и не понял, с кем имеет дело, и считает, что владелец мелкого швейцарского банка бессилен против него.

— И эта история с часами, — добавил Астон. — Он, наверное, решил, что я решил посмеяться над ним, унизить ещё сильнее, вырвать из-под носа ещё одну вещь, которая была ему нужна.

— Мы уже занимаемся людьми Риджа, их перемещениями и тому подобным. Сам он сейчас в Лос-Анджелесе.

— Отмените все мои дела и встречи. Готовьте самолёт в Цюрих.

Дэниел отошёл от окна и тяжело опустился в кресло. Да, ему неплохо это удавалось: не показывать растерянности и не терять хладнокровия, но Эдер видел в его глазах страх и отчаяние. Астон, привыкший контролировать всё и всегда, был сейчас абсолютно бессилен.

Глава 39

…Боль же

учит не смерти, но жизни.

И. Бродский

Джейсон открыл глаза. Вокруг была почти полная темнота. Он лежал на чём-то холодном и жёстком.

Его сердце бешено заколотилось. Худший кошмар его жизни возвращался. Но этого не могло быть. Эти люди не осмелились бы! Они бы не осмелились украсть любовника у такого человека, как Астон.

Он вспомнил, что было с ним до того: людей, схвативших его в раздевалке, тяжёлый ствол пистолета, упёршийся ему в спину, машину, вывезшую его за пределы Цюриха. Ему надели наручники и усадили на пол перед задним сиденьем — с пистолетом на уровне лица. Он не видел, куда они ехали. Потом они свернули на дорогу, идущую меж деревьев, и вскоре остановились. Там его быстро вытащили из машины и швырнули в маленький грузовой фургон без окон. Один он там не остался — за ним наблюдал мужчина, которого он до этого не видел. Джейсон пробовал с ним заговорить, но тот только равнодушно смотрел на него и молчал. Они ехали довольно долго и, как показалось Джейсону, не очень быстро. Время от времени ему закладывало уши на перепадах высот, но это тоже ничего не говорило о том, в какую сторону они направлялись. Через пару часов его охранник сменился и ему принесли еду: большой сэндвич и чай в пластиковом стакане. Это немного утешало: его бы не стали кормить, если бы намеревались в ближайшие несколько часов пустить ему пулю в лоб. После еды он почувствовал, что его сильно клонит в сон, очень сильно, неодолимо сильно.

На этом воспоминания обрывались. Он не помнил, как оказался здесь, и не представлял, сколько времени прошло. Темнота могла обозначать ночь с той же вероятностью, что и помещение без окон. Наручники с него сняли.

— Есть здесь кто-нибудь? — позвал он.

Джейсон начал ощупывать поверхность под собой и возле себя. Больше всего она напоминала шершавый растрескавшийся линолеум, покрытый слоем пыли или мусора. По всей видимости, он лежал на полу. Он сел, потом попытался встать и тут же почувствовал резкий прилив крови к голове, мгновенно обернувшийся болью и головокружением, и его затошнило. Он пошатнулся и стал падать. Рядом оказалась стена. Он опёрся на неё, ощущая под пальцами холодную ребристую поверхность, но тут ноги задели что-то металлическое на полу, и раздался сильный грохот.

Держась за стену, Джейсон сполз на пол. Это место мало походило на холодную стерильную камеру, в которой он побывал два года назад. Это был какой-то грязный сарай. В воздухе висел затхлый запах старого дерева и бумаги.

Он на ощупь нашёл ту самую металлическую вещь — что-то вроде маленького бака с грубо срезанным верхом, отпихнул в сторону и стал ползком перемещаться вдоль стены, надеясь хотя бы примерно оценить размеры помещения. Приступ сильной тошноты скрутил его, и он кинулся обратно к жестяному баку. Его вырвало.

Он вспомнил предыдущий раз: тогда после снотворного, или что там ему вкололи, его выворачивало наизнанку больше суток. Видимо, история повторялась. Джейсон прислонился к стене и начал всматриваться в темноту. Голова гудела, и он тяжело дышал даже от тех небольших усилий, что совершил, чтобы проползти несколько метров.

Он услышал негромкий шум где-то в стороне и, скорее всего, за стеной. Неожиданно над его головой зажёгся свет. Джейсон зажмурился, хотя это была всего лишь одна неяркая лампочка, свисавшая с высокого потолка.

Он едва успел осмотреться, прежде чем в помещение вошли двое вооружённых мужчин. Его тюрьма оказалась средних размеров комнатой со стенами из рифлёного листового металла, когда-то выкрашенного белой краской, теперь почти совсем облупившейся. Под потолком находилось низкое широкое окно или вентиляционное отверстие, заколоченное листом фанеры и досками. В комнате ничего не было, кроме того самого бака и куска какой-то грубой ткани, вроде брезента, в углу.

Мужчины несколько секунд смотрели на Джейсона, сидящего на полу, а он смотрел на них. Один из них, немолодой, худой и коротко стриженный, явно был командиром или начальником. Джейсон сразу понял это по каким-то неуловимым признакам. Ещё этот человек был похож на военного и на американца.

— Кто вы? — спросил Джейсон охрипшим голосом. — Что вам нужно?

— Встать! — рявкнул второй из вошедших, широкий, как шкаф, верзила лет сорока с красным, обгоревшим на солнце лицом.

Джейсон послушно попробовал подняться, опираясь на стену. Это у него получилось, но его шатало. Он не собирался противоречить этим людям. Телохранители Астона учили его, как вести себя в таких случаях. Не сопротивляться, не пытаться бежать, не делать ничего, что могло бы привести к худшим последствиям. Соглашаться на что угодно, лгать, притворяться покорным и безобидным — делать всё что угодно, только остаться в живых.

— Вас вытащат, — уверенно говорил Хиршау. — Случись что, вас будет искать целая армия. Главное — продержаться как можно дольше и не злить похитителей.

Джейсон повторил:

— Что вам нужно?

— Тебе не разрешали говорить, — снова рявкнули в ответ.

На этот раз Джейсон хорошо расслышал акцент: второй мужчина точно был американцем откуда-то из южных штатов. Через секунду заговорил главный:

— Нужно передать послание Дэниелу Астону, — сказал он.

— Вы можете ему позвонить. Это проще, — ответил Джейсон, чувствуя, как поднимается внутри новая волна тошноты.

— Послание должно хорошо запомниться. На всю жизнь. Телефон тут не подходит. Сообщение передашь ты.

— Точнее, ты будешь нашим сообщением, — засмеялся второй.

Джейсон почувствовал, что внутри всё сжимается от страха и предчувствия чего-то ужасного. Он дрожал всем телом, и сердце бешено билось. Он с трудом заставил себя заговорить:

— Вы ничего не добьётесь от Астона таким образом. Будет только хуже.

— А мы ничего не хотим от него добиться. Наш наниматель не собирается больше иметь с ним дел, — пояснил главный. — Он хочет лишь поставить точку. Он не прощает оскорблений.

— Я не понимаю, о чём…

— Что может понимать шлюха вроде тебя?! — сказал другой мужчина. — Твоё дело сосать.

Главный искоса глянул на своего подчинённого и с уверенной усмешкой произнёс:

— Астон поймёт.

Джейсон пробовал сглатывать слюну, чтобы унять тошноту, но ничего не помогало. Он бросился к баку и согнулся над ним. В желудке почти ничего не было, но спазмы всё равно долго скручивали его.

— Принесите ему поесть и больше воды, — приказал командир.

— Я думал, мы пришли его забрать, кэп.

— Я что, должен повторять приказ, Губер? Заберешь утром. Сейчас он на ногах не стоит.

Джейсон вытер рот рукавом рубашки. Слова кэпа принесли ему небольшое облегчение, но он понимал, что это всего лишь короткая отсрочка. Что бы ни готовили ему эти люди, оно всё равно случится, не сейчас, так позже. Единственная надежда — за эти часы люди Эдера его найдут.

— Это ещё несколько часов. У нас нет столько времени, — возразил Губер. Судя по кличке — варианту названия арахиса, служившему прозвищем для жителей Джорджии и соседних штатов, — Джейсон не ошибся насчёт его происхождения.

— Я уверен, вы, ребята, быстро справитесь с работой. К тому же, одна бессонная ночь Астону не повредит.

— Пусть поскучает без своей подстилки, — раздался противный хохоток. Губер подошёл к Джейсону и, грубо схватив его за подбородок, заставил поднять голову и посмотреть на него. — Ты, сучка, точно скучать не будешь.

Джейсон остался один. Ему принесли пакетик печенья и две бутылки воды. Свет выключили. Он немного поел, правда, через двадцать минут еда снова отправилась наружу. Он на ощупь нашёл кусок брезента, который, видимо, должен был служить ему одеялом, и накрыл им бак, чтобы отвратительный запах стал хотя бы чуть менее сильным.

Он вылил немного воды на ладони и протёр лицо и руки, покрытые пылью.

Его ищут, он точно это знал. Дэниел не успокоится, пока не найдёт его. Но когда? Возможно, слишком поздно.

Он понимал, что не сможет уснуть этой ночью, ожидая утра и кто знает чего ещё. Он мог лишь догадываться, что произойдёт… Предположения были одно хуже другого. Он спрятал лицо в ладонях и почувствовал, как дрожат пальцы.

Через несколько часов сквозь крохотные щели у окна начали пробиваться тусклые лучи света. Они не освещали комнату, просто создавали бледный ореол вокруг фанерного листа. Джейсон попытался вспомнить, во сколько сейчас светало. Дни были самыми длинными в году, и ему казалось, что такой тусклый свет появляется уже часа в четыре. Вряд ли за ним придут настолько рано…

В помещении зажглась лампочка. Джейсон отставил в сторону бутылку с водой, которую держал в руках. Что бы ни произошло дальше, он должен думать об одном: его ищут, его вытащат, ему надо только выжить.

В дверь, впустив поток неяркого света, вошли Губер и молодой черноволосый парень с кривым, когда-то сильно поломанным носом.

— Встать! — рявкнул Губер.

Джейсон подчинился. У него от долгого сидения слегка затекли ноги, но в целом он чувствовал себя гораздо лучше, чем ночью. Надолго ли…

— Выходи, — Губер кивком указал на дверь.

Джейсон неуверенными шагами направился к двери. Ему было страшно, как никогда в жизни. Даже тогда, два года назад, ему не было так отчаянно страшно. Проходя мимо молодого парня, он услышал, как тот тихонько присвистнул:

— А чё, у банкиров симпатичные шлюхи!

Губер же толкнул Джейсона и прижал к стене возле двери:

— Твой богатый папик сильно разозлил одного уважаемого джентльмена из Чикаго. А он не из тех, кто позволит какому-то педику смеяться над ним.

— Ридж! Это Ридж послал вас, — вырвалось у Джейсона. Чуть ли не годичная борьба за терминал завершилась, но соперник Астона не сумел смириться с поражением. — Чего он хочет? Чтобы Астон аннулировал сделку?

— Заметь, я не называл никаких имён, — ухмыльнулся Губер. — Этот уважаемый чикагский джентльмен желает преподать Астону урок хороших манер. Например, научить его делиться с другими — даже самыми любимыми игрушками.

Джейсон закрыл глаза. Внутри него всё кричало: «Нет! Нет! Пожалуйста, нет! Только не это!» — но наружу не вырвалось ни звука. Он лишь пошатнулся, и лицо исказилось гримасой отвращения и боли. Он понимал, что сейчас бесполезно просить и торговаться, что эти люди привезли его сюда с одной определенной целью и не отступят от неё, но он попробовал:

— Астон заплатит вам больше. Не трогайте меня. Верните меня ему, и он заплатит вам больше!

— Ты так уверен, что он станет платить за потаскуху вроде тебя?! — засмеялся Губер, прижимаясь вплотную к Джейсону, так что их бёдра и животы соприкасались. Джейсон чуть не задохнулся от ненависти и отвращения к нему, прерывисто и часто задышав. — Да он завтра найдёт себе другую дырку, когда узнает, что твоя подпортилась.

— Позвоните ему! Он заплатит больше, — сдавленным от ужаса голосом произнёс Джейсон, чувствуя, что его тело напряглось, как струна, до дрожи, до боли в мышцах. Его колотило от страха и от понимания того, что сейчас произойдёт.

— Мы не предаём своих нанимателей, — ответил Губер, отступая назад и оттаскивая Джейсона от стены, в которую тот пробовал вцепиться ногтями, лишь бы не идти с ним… Не идти…

Губер с помощником выволокли Джейсона наружу. Тот только мельком успел рассмотреть огромное помещение, всё из рифлёного металла, похожее на склад или большой гараж. В дальнем конце был виден освещённый солнцем выход, широкий проём чуть не во всю торцовую стену. В эту секунду Джейсон забыл о том, чему его учили: не злить похитителей попытками сбежать. Он из всех сил двинул Губера локтём в живот и сумел вырваться из его толстых лап. Но ему не удалось пробежать в сторону выхода и десятка метров — его тут же сбили с ног и повалили на утрамбованный земляной пол. Тут же последовал удар ногой в бок, от которого Джейсон скорчился и закашлялся.

Его перевернули на спину, и Губер уселся ему на грудь. Он ударил Джейсона по лицу:

— Лежи смирно, тварь… Обслужишь нас хорошо — сильно не пострадаешь.

Джейсон, придя в себя после удара, опять начал вырываться и попытался сбросить Губера с себя. Рядом послышался топот ног. Джейсон не обратил на него никакого внимания, как, впрочем, и на обращённые к нему слова, он извивался и старался спихнуть Губера руками, думая лишь об одном: освободиться от отвратительной туши, прижимавшей его к земле.

Его схватили за руки, так что ему оставалось только упираться в пол ногами, пытаясь выползти из-под Губера, но и ноги скоро прижали. Джейсон видел, что их обступили какие-то люди, но его сознание не фиксировало ни лиц, ни количества, ни грубых и насмешливых фраз, которыми они обменивались. Он отбивался, как загнанное в угол животное, не понимая ничего. Их было много — это всё, что он знал. И ему придётся пройти через это, потому что теперь уже никто не придёт и никто его не спасёт…

Губер сказал, что он будет первым. Он переместился по Джейсону ниже и стянул с него брюки.

— Я сейчас встану, а вы ноги ему разводите, — скомандовал он.

Губер привстал, но вскоре вновь опустился назад — теперь уже с расстёгнутой ширинкой, из которой торчал налитый кровью, весь в выступающих венах член. Джейсон начал вырываться ещё сильнее, но, как он ни противился, ему всё равно развели ноги. При этом было так больно, словно их ему выламывали из суставов. Он смутно сознавал, что если будет сопротивляться, то будет только больнее и он ещё сильнее обозлит насильников, но ничего не мог с собой поделать. Ужас и омерзение были так сильны, что он не мог их контролировать.

Несмотря на широко раздвинутые ноги, Губер не сразу смог попасть, куда нужно, тыча членом не в то место или не под тем углом. Но уже от этих яростных ударов Джейсону было больно, и он не представлял, что будет с ним, когда Губер всё-таки сумеет просунуть внутрь свой член. Джейсон повторял про себя, что не будет кричать, что не доставит ублюдкам такого удовольствия…

Когда Губер, помогая себе обеими руками, вогнал в него свой член, боль была просто адской. Ему и раньше бывало больно, но до такой степени — никогда. Его словно ножом резали, и всё внутри разрывалось. Джейсон до крови прикусил губу, но не закричал, лишь отчаянно заметался, пытаясь отползти и вырваться. Его грудь тряслась и содрогалась, словно от рыданий. Единственное, что было хорошего: Губер, похоже, тоже не испытывал большого удовольствия. Он судорожно двигался с лицом, перекошенным разом и от возбуждения, и от напряжения.

— Чёрт, вот чёрт, — прошипел он сквозь зубы. — Он узкий, как ребенок.

Откуда-то сверху прогремело:

— Видно, у банкира стручок вместо члена!..

Послышался хохот.

— Ничего, папаша Губер покажет тебе, что такое настоящий трах, сучка, — проговорил Губер, сильнее вколачиваясь внутрь.

Джейсону от каждого движения становилось всё больнее, и меньше чем через минуту после начала истязаний, он, несмотря на все обещания, закричал. Боль была просто невыносимой. Он почувствовал, что внутри стало не так сухо — видимо, пошла кровь, но его мучений это не уменьшило.

Он кричал, корчился и извивался, пока Губер не кончил. Когда он замер, боль не пропала, но хотя бы немного утихла. Джейсон лежал, сжав зубы, и пытался отдышаться. Губер одним рывком вышел из него. Опавший член был в разводах спермы и крови.

— Ну что, кто следующий? — усмехнулся он, отходя в сторону. — Я протоптал вам дорожку.

— Мы там скоро шоссе проложим, — ржал кто-то сбоку.

Послышалось ещё несколько грязных замечаний.

Между ног Джейсона опустился молодой чернокожий парень, жилистый, худой, наголо обритый. Он сначала сунул в Джейсона пальцы, вызвав новый прилив боли.

— Кто ж откажется на халяву покататься по платной дороге? — засмеялся он, приставляя член к отверстию Джейсона.

Он грубо вошёл внутрь, и через несколько толчков Джейсон снова сдавленно застонал. Сперма Губера смазала его, но он сам не мог перестать сжиматься и напрягаться, и всё внутри уже было повреждено или разорвано.

— Это твоя работа, шлюха! Не первый раз! — сказал чернокожий, хлестнув Джейсона ладонью по лицу. — Хватит визжать.

Со вторым всё закончилось неожиданно быстро. Но тут же его место занял третий мужчина. Четвёртый — молодой парень со сломанным носом — пристроился возле его головы и попытался запихать свой член ему в рот, пока кто-то другой держал Джейсону рот раскрытым, но быстро отказался от этой идеи. Уже от третьего толчка Джейсона начали скручивать рвотные спазмы, тем более, насильники видели, что их жертва не контролирует себя и, несмотря на угрозы, может сжать зубы.

Джейсон уже не знал, который человек по счёту сейчас был в нём. Шестой или седьмой, может, восьмой, а может, они повторялись. Существовали только боль, отчаяние и унижение. И боль. Боль, боль, боль…

Когда очередной мучитель сменялся, он немного затихал, но потом опять начинал биться и кричать. В один из таких промежутков он услышал раздавшийся издалека, но очень отчётливый и звучный голос командира банды, который приходил к нему вчера вместе с Губером. Тот самый, который, как он теперь понимал, подарил ему одну ночь…

Джейсон не видел его среди насильников.

Командир произнёс:

— Если ты закончил свои дела здесь, Губер, то пойдём. Надо выполнить следующую часть плана.

Губер, всё это время находившийся где-то рядом, склонился над ухом Джейсона, которого теперь брали сзади, поставив на колени, и прошептал:

— Я ещё вернусь. Надеюсь, ребята к тому времени тебя хорошо растрахают, а то я не получил того удовольствия, на которое рассчитывал. Когда мы с тобой закончим, твой любовник в тебя с яйцами провалится.

Губер выпрямился и пошёл вслед за кэпом в другую часть помещения. Они вошли в комнатушку, похожую на импровизированную камеру Джейсона, только чуть почище. Окно не было заколочено, и утренний свет падал из него на стоявшие там нары со скатанными постелями и стол, на котором стояли два ноутбука и телефон.

***

Дэниел сидел в своём кабинете в цюрихском отделении банка, за тем самым столом, на котором они с Джейсоном как-то раз занимались любовью. С того времени прошел уже почти год. Так много, но, с другой стороны, так мало. Так мало для счастья… Последние месяцы, если не считать самого последнего, подпорченного приездом Камиллы в Лондон, можно было бы назвать самыми спокойными и счастливыми в их жизни. Они с Джейсоном наконец-то научились понимать и принимать друг друга, потому что одних только любви и страсти было мало для жизни вдвоём. И вот теперь… Исчезновение Джейсона стало для Дэниела громом среди ясного неба. Он не мог думать ни о чём другом, не мог есть, не мог спать.

Утро застало его в кабинете. Секретарей отпустили, и в приёмной разместились Эдер с помощниками. Управляющего банка, чей кабинет выходил в ту же приёмную, попросили поработать в другом месте. Причины неожиданного приезда Астона остались тайной. Пока никто, кроме Эдера и его людей, не знал о похищении Джейсона.

В свою квартиру Дэниел поехать не мог. Он знал, что его ждёт там: вещи Джейсона в их спальне и гардеробной, его ноутбук на диване, ужин, приготовленный под его вкус, кровать, сохранившая его запах. Он не знал, сможет ли это вынести.

С момента похищения прошло почти восемнадцать часов, и они за это время мало продвинулись в расследовании. Машину, на которой увезли Джейсона, нашли брошенной на съезде с шоссе А3, ведущем в Базель. Однако, по данным Эдера, на самом деле похитители двигались в другую сторону. Эдер выяснил, что некоторые из известных ему людей Риджа сейчас находятся в Европе. Отследить их перемещения было невозможно, но несколько человек определенно бывали в Италии, а некоторые въехали в Европейский Союз как раз через эту страну. Скорее всего, изначально Джейсона планировали похитить из Портофино. Эдер предполагал, что люди Риджа нашли или оборудовали в Северной Италии какое-то место, где бы их никто не побеспокоил. Вполне вероятно, они воспользовались им же и после перемены планов. Перевезти человека из Швейцарии в Италию не составляло труда.

Дверь в кабинет резко распахнулась. Появился Эдер с телефоном в руках.

— Хотят поговорить с тобой. Как они выразились, по поводу твоей шлюхи.

Дэниел побледнел и мгновенно выскочил из-за стола. Он взял трубку и поднёс к уху.

— Это Астон, — сказал он ровным уверенным тоном, не выдававшим ни грана беспокойства.

Эдер и Рюгер замерли рядом в ожидании. Эдер одними губами прошептал: «Не угрожайте им!» Он боялся, что Дэниел не сможет подавить один из своих приступов ярости. Он же считал, что пока похитители и Ридж верят, что Астон им не опасен, они не станут убивать Джейсона — если бы это был их план, они бы его давно осуществили. Но если они поймут, кому в действительности перешли дорогу, то могут испугаться и убрать единственного свидетеля. А ещё Эдер надеялся, что у Джейсона тоже хватит ума молчать. Мальчишка должен был это понимать: люди, осмелившиеся его тронуть, всё равно что трупы. Им не скрыться даже на краю света. Нет в мире такой тёмной дыры, где они могли бы укрыться от Астона. Главное, не сообщать им об этом прямо сейчас.

Из трубки послышался чёткий мужской голос:

— Простите, что беспокоил вас в столь ранний час, мистер Астон. Я так и думал, что вы сейчас должны быть в Цюрихе.

— Да, я был весьма обеспокоен исчезновением своего ассистента, поэтому прибыл сюда.

— Теперь это так принято называть? Ассистент?

— Давайте не будем вдаваться в лингвистические тонкости. Скажите, чего вы хотите.

— Я — вернее, мой наниматель — хочет, чтобы вы поняли одну простую вещь: прежде чем предпринимать важные шаги, нужно думать, с кем связываешься. Вы своими наглыми и необдуманными действиями помешали планам одного влиятельного человека. Он передаёт вам привет и надеется, что произошедшее послужит вам хорошим уроком.

— Чего он хочет? Получить порт?

— Разве я что-то говорил про порт? Не припоминаю. Мой наниматель не выдвигает к вам никаких требований. Как я и сказал, это всего лишь урок для вас.

— Хорошо. Я понял, какую мысль вы хотите до меня донести. Теперь можете отпустить Джейсона.

— Возможно, вы получите свою потаскуху назад. Но я бы не стал ручаться за его целостность.

На лбу у Дэниела выступили капли пота, а пальцы сжались так, что едва не раздавили трубку.

— Что вы с ним сделали? Он жив?

— Пока да.

Дэниел тяжело дышал, с трудом сдерживая ярость.

— Я хочу… Могу я поговорить с ним?

— Боюсь, в настоящий момент он несколько занят. Но, как я погляжу, вы начали осваивать вежливые просьбы. Похвально. Урок не прошёл зря. Могу в ответ тоже пойти на уступки, — в трубку послышалось шуршание, и на этот раз голос прозвучал дальше и глуше: — Отнеси телефон. Пусть поговорят.

Кто-то тихо спросил: «Прямо сейчас?», на что прозвучал ответ: «Не будем же мы просить мистера Астона нам перезвонить».

Дэниел терпеливо ждал. Он услышал громкие звуки, видимо, закрылась и открылась дверь. В трубке зазвучал уже другой голос с характерным американским произношением:

— Кэп правду сказал, мальчишка сейчас занят — обслуживает наших ребят. По собственному опыту могу сказать, что он чертовки узкий. Никуда дело не годится. Когда мы его вернём — если вернём, конечно, — вы его просто не узнаете. Думаю, вам понравятся наши усовершенствования.

Дэниел слушал это с каменным лицом.

— Всё, пришли. Минутку, — сообщили в трубку.

Астон слышал какой-то непонятный шум, голоса, смех и что-то вроде сдавленных криков. Но качество звука было очень плохим, и он не мог сказать наверняка, не играет ли с ним шутки его собственное воображение.

Шум стал громче, можно даже было различить отдельные слова, какие-то стоны и хлопки — с таким звуком одно обнажённое тело с силой бьётся о другое.

Губер подошёл к Джейсону, растолкав толпу. Джейсон уткнулся лицом в пол, его руки были вытянуты вперёд и их держали, но, скорее, на всякий случай. Мальчишка уже перестал так яростно сопротивляться, видимо, выбившись из сил. Он стоял на коленях, и сзади в него вколачивался, с силой вонзив пальцы в поднятые бёдра, один из дружков Губера. По ногам стекала окрашенная в розовый сперма.

— С тобой хочет поговорить Астон, — громко произнёс Губер.

Стоны и всхлипы мгновенно прекратились. Джейсон открыл зажмуренные глаза, но ничего не сказал. Только закусил губу.

— Скажи что-нибудь, — Губер поднёс телефонную трубку к щеке Джейсона, но тот молчал.

— Говори, сучка, — повторил Губер, ткнув Джейсона под ребро.

Тот даже тогда не издал ни звука. Зачем, зачем они мучают его ещё больше? Разве мало они сделали с ним? Теперь они еще хотят, чтобы Дэниел слышал, как они насилуют его. Чтобы человек, которого он любил больше всего на свете, слышал, как он стонет от боли под другим мужчиной.

— Пожалуйста, Джейсон… Ты слышишь меня? Ответь! — услышал он просящий голос в трубке. — Я вытащу тебя. Клянусь… Чего бы это ни стоило.

Джейсон молчал. Слишком поздно. Теперь уже слишком поздно… Он закрыл глаза, терпя боль и стыд. Он знал, что если позволит губам разомкнуться, то ничего не может сказать — только закричит от боли, потому что огромный член безжалостно вдалбливался всё глубже внутрь него.

— Ты слышишь, Джейсон? — ещё раз повторил Дэниел.

Джейсон приоткрыл искусанные окровавленные губы:

— Прости… Прости меня…

Потом он захлебнулся стоном. Господи, как больно!.. Лучше умереть… Лучше бы они убили его, чем знать и чувствовать всё это. Этот ужас, беспомощность, отвращение, унижение. Лучше бы они убили его, потому что там — в смерти — уже не будет боли.

Когда в трубке послышались гудки, Дэниел поставил её на стол. Эдер с Рюгером испытующе смотрели на него, ожидая, что он скажет.

На его бледном, как будто бы сразу постаревшем лице было всё то же пустое выражение. Глаза смотрели перед собой, ничего не видя.

— Одну минуту, — сказал он мёртвым тоном и, резко отвернувшись от них, скрылся за дверью, которая вела в маленькую комнату отдыха.

Он сел на диван, согнувшись, как от сильной боли, и уронив лицо в ладони. Почему? За что? Почему такая ужасающая жестокость? У него было много любовников раньше, но никогда никто не осмеливался хотя бы пальцем тронуть их… Почему именно Джейсон? Почему именно его самый любимый, самый драгоценный мальчик должен так страдать? Из всех, кто был с ним — почему именно Джейсон?! Почему именно он должен пройти через этот кошмар? И он никак не мог помочь ему сейчас. Толпа выродков истязала его, а он не мог сделать абсолютно ничего.

Его грудь сотряс спазм, из горла вырвался странный хрип, и Дэниел понял, что плачет. За последние двадцать с лишним лет он плакал лишь один раз — когда в госпитале медленно умирал его брат. Но Роберт не чувствовал ничего, Джейсону же суждено было пройти через ад.

Глава 40

Джейсону показалось, что после того, как его вернули обратно в маленькую комнатушку, он какое-то время пробыл в забытьи. Он не был уверен: сознание было спутанным, замутнённым, болезненным. Он почти сутки ничего не ел и сильно ослаб. На полу возле него стояли принесённые вчера бутылка с водой и печенье, но он не мог заставить себя поесть. Каждое движение причиняло боль, целую симфонию боли. В его теле, казалось, не было ни кусочка, который бы не болел.

Поиск по сайту: