Из дневника Джейсона Коллинза 4 страница. — Извини. Это больше не повторится.

— Извини. Это больше не повторится.

Джейсон отвёл глаза и слегка кивнул.

За эти несколько секунд Филипп увидел в нём то, что не мог описать словами, только почувствовать. Это был лишь краткий проблеск чего-то большего, но теперь он, кажется, начинал понимать, почему расчётливый хладнокровный Астон был готов рисковать репутацией и браком с принцессой Эттинген ради Джейсона. Коллинз обладал притягательной внешностью, безупречными манерами, был неглуп, но этого всегда казалось мало для того, чтобы заставить такого человека, как Астон, совершать откровенные безумства вроде покупки для любовника квартиры за восемнадцать миллионов фунтов. И вот теперь он заметил за красивой декорацией нечто особенное, сильное, но неуловимое.

За оставшийся вечер действительно ничего подобного не повторилось, и атмосфера не стала ничуть напряженнее. Джейсон довольно поздно лёг спать, перебросившись при этом парой слов с Дэвисом — телохранителей разместили в соседней комнате. Джейсон вряд ли мог рассчитывать, что они согласятся оставить его на ночь без присмотра. Астон был просто одержим ревностью.

В отведенной ему комнате не было собственной ванны, поэтому утром он первым делом оделся и только затем пошёл умываться. На обратном пути в коридоре его поймал Дэвис:

— Мне нужно поговорить с вами.

— Хорошо, заходите, — Джейсон кивнул головой в сторону двери. — Что случилось?

— Я разговаривал с Брентом. Босс очень недоволен вашим… хм…

— Непослушанием? — предложил свой вариант Джейсон. — Я в курсе, но я не школьник, чтобы он мог запрещать или разрешать мне что-либо.

— Сегодня вечером или уже днём он будет в Лондоне, и я искренне вам советую к этому моменту тоже быть там.

Джейсон чуть нахмурился:

— Насколько я помню, он должен был остаться на Сен-Бартсе до вторника.

— Именно так. Теперь вы представляете, насколько он недоволен.

— Чёрт… — пробормотал Джейсон. — Не думал, что он взбесится из-за такой ерунды.

— Мой вам добрый совет — возвращайтесь в город как можно раньше, сразу после завтрака. Каждая лишняя минута, проведенная здесь, усугубляет вашу вину.

За завтраком Джейсон принёс хозяину дома и Филиппу свои извинения и сказал, что вынужден будет уехать в Лондон уже утром, а не вечером, как планировалось ранее. Он вернулся назад вместе с телохранителями на их машине. Он не чувствовал за собой никакой тяжкой вины, но готовился к серьёзному выговору.

Несколько часов он пробыл в своей квартире — даже успел немного поработать, хотя сосредоточиться на цифрах было тяжело. В голову так и лезли мысли о предстоящем столкновении с Дэниелом. После поездки в Северную Каролину их отношения стали напряжённее, но Джейсон всячески избегал обсуждения той больной темы. Он считал, что будет только хуже: изменить уже ничего было нельзя, единственным итогом их разговора стала бы очередная ссора. Но как электричество накапливается в тучах, вся эта недосказанность между ними накапливалась где-то в глубине, и сегодня наконец могла ударить молния.

Шёл уже восьмой час, когда к нему пришёл Дэвис и сообщил, что пора ехать. Однако когда они приехали в особняк Астона, того ещё не было. Джейсон посидел в кабинете, потом зашёл в кухню, попросить чаю. Он хотел там его и выпить — он так изредка делал, — но Николс отправил официанта накрыть для Джейсона чайный стол в маленькой гостиной. Видимо, до него уже донеслись вести о том, что хозяин прибудет в дурном расположении духа, и дворецкий решил не раздражать его ещё больше нарушением домашней иерархии. Джейсон допивал чай, когда из-за двери послышался шум, по которому он догадался, что Астон прибыл. Какое-то время он медлил, не зная, то ли дожидаться здесь, то ли выйти встречать Дэниела, как он обычно поступал. В конце концов он решил выйти.

Дэниел стоял посреди холла, двое телохранителей чуть позади, и отдавал какие-то распоряжения Николсу. В светлом летнем костюме Астон выглядел безукоризненно, словно не он сошёл только что с самолёта после нескольких часов перелёта. Редкий случай — он был без галстука. Увидев Джейсона в дверях гостиной, он лишь на секунду задержал на нём пристальный, но ничего не говорящий взгляд, и приказным тоном распорядился:

— Поднимайся наверх.

Джейсон направился к лестнице. На первых же ступеньках Дэниел догнал его, схватил за локоть и потащил наверх.

— Что ты делаешь? Что с тобой? — почти шёпотом спросил Джейсон, не желая начинать спор в присутствии прислуги.

— Не догадываешься? — сквозь зубы проскрежетал Астон.

— Я не сделал ничего плохого! Я пальцем его не коснулся…

— Я знаю, — резко оборвал его Дэниел, продолжая тянуть за собой, хотя Джейсон и не отказывался идти. — Охрана наблюдала за вами. И Уитли сказали не оставлять вас вдвоём.

— Что?! — Джейсон остановился на повороте лестницы. — Что значит «сказали»?

— Позвонили и сказали, что если его племянник-недоумок посмеет хотя бы взглянуть на тебя не так, как положено, его ждут крупные неприятности. Финансовые.

Дэниел толкнул остановившегося Джейсона, чтобы он поднимался дальше.

— Ты с ума сошёл? — воскликнул Джейсон. — Сделать такое…

— Да, я сошёл с ума, — всё тем же полушёпотом ответил Астон, распахивая дверь в спальню. — Я сошёл с ума, когда приблизил тебя к себе!

Когда они оказались за закрытыми дверями спальной, Джейсон понял, что сейчас грянет буря. Астон до этого сдерживался — он никогда не опускался до выяснения отношений в присутствии посторонних, — но теперь видно было, что он в ярости. Джейсон остановился посреди комнаты в нерешительности: нет, ему не было страшно, ему было тяжело.

Дэниел стремительно, почти прыжком, приблизился к нему и ударил по лицу. Джейсон не успел опомниться от первого удара и поднять голову, как последовал второй. Он, всё ещё ничего не понимая, уставился на Дэниела. Щёки словно огнём жгло, и жжение быстро переходило в тупую боль. Слёз не было, но грудь сжимали напоминающие рыдания спазмы, так что было трудно дышать.

— Как ты… Как ты… — он не мог говорить, задыхаясь от злости и обиды.

Астон сделал шаг вперёд, а Джейсон, наоборот, отступил.

— Ты поехал с ним, в его дом. Ты унизил меня перед всеми. Опозорил моё имя и репутацию.

— Твоё имя… — срывающимся голосом произнёс Джейсон. — При чём тут твоё имя? Я не твоя жена…

— Моя жена, — обманчиво спокойным, но на деле угрожающим тоном ответил Дэниел, продолжая надвигаться на Джейсона, пока тот не оказался зажатым в угол между кроватью и прикроватным столиком, — моя жена — уважаемая женщина с безупречной репутацией. Она может гостить где угодно и с кем угодно, и никто, ни одна живая душа не посмеет подумать о ней дурно. А ты…

Дэниел крепко взял его за подбородок, заставив поднять лицо вверх и посмотреть ему в глаза, и сказал:

— Ты — моя шлюха. И о тебе думают, как о шлюхе. Думают, что меня обманывает мальчишка, которого я приблизил к себе. Думают, что за моей спиной ты…

— Мне без разницы, что они думают! — воскликнул Джейсон, но тут же очередная пощёчина заставила его замолчать.

— Мне есть разница, мне! — прорычал Дэниел. — Никто не смеет смеяться надо мной. Ты принадлежишь мне. И я никому не позволю в этом усомниться.

Джейсон закрыл глаза, скорее, даже зажмурил.

— Дэниел, я… Я никогда…

Астон надавил ему на плечи, заставив опуститься на колени. Джейсон сам не понимал, как это произошло: только что его тело было напряжённым, как стальная пружина, а теперь стало мягким и подчинялось любому нажиму. Нет, не любому. Это Дэниел, только Дэниел действовал на него так, подчиняя своей воле без остатка.

— Я знаю. Но ты преступил черту, — отрывисто сказал Астон. — Ты забыл, как себя вести и где твоё место.

Он возвышался над Джейсоном, как скала, и всей своей силой, мощью, властью давил на него.

— Открывай рот! — жёстко приказал Дэниел.

Джейсон сразу всё понял, даже до того, как пальцы Астона перед его глазами начали расстёгивать пряжку ремня. Он опять закрыл глаза:

— Дэниел, не надо… Не сейчас…

— Все шлюхи делают это, — презрительно усмехнулся Дэниел. — Почему не ты?

Джейсон распахнул глаза и смотрел на Астона в немом оцепенении. Да, он, правда, никак не мог решиться на такое, но он хотел — ради Дэниела. И он бы сделал это когда-нибудь потом, но не сейчас, не вот так…

— Открывай рот, — повторил Астон, приспуская бельё и освобождая напряжённый член. — Я покажу тебе твоё место.

Джейсон не шевельнулся. И только когда головка члена ткнулась ему в губы, он разомкнул их. Пенис скользнул по его языку и довольно сильно ударил в заднюю часть нёба. Джейсон, с трудом подавив рвотный рефлекс, инстинктивно попытался отклониться назад, но руки Дэниела схватили его за волосы и притянули назад. Следующие толчки тоже были грубыми, но уже не такими глубокими. Астон крепко держал его за голову и медленно, ритмично насаживал на свой член.

В какой-то момент губы Джейсона плотно сжались — теперь не просто Дэниел трахал его в рот, он сам сосал его член. И это не было неприятно. Он не мог бы сказать, что ему нравится вкус или сами ощущения, его сознание в тот момент почти ничего не регистрировало. В его голове и потом во всём теле рождалось странное чувство, сродни возбуждению, но тоньше, острее, драматичнее, оно было не только физиологическим, но и эмоциональным, умственным, смесью восторга и отчаяния. Каждый нерв, каждая клеточка его тела трепетала, но не столько от физических ощущений, сколько от осознания того факта, что Дэниел берёт его вот так, грубо, властно, почти силой, а он покоряется и принимает его. Он не понимал самого себя… Не понимал, почему он находит удовольствие в этом — в жестокости, в подчинении, в унижении. Видимо, та его часть, которая всегда хотела принадлежать Дэниелу, вела его всё дальше, дальше вниз.

По изменившемуся дыханию и еще по десятку мелких, но так хорошо ему известных признаков он понял, что Дэниел уже близок к финалу. И через несколько секунд и сильных ударов рот его наполнился густой жидкостью, но Дэниел не останавливался и, едва удерживаясь от громких стонов, сделал ещё несколько движений, прежде чем вынул свой член. Только тогда Джейсон смог сглотнуть. Его лицо, шея, голова были словно в огне. Он отсосал Дэниелу и сам испытывал от этого удовлетворение. Он всё ещё не мог этого понять.

Астон провёл пальцем по его лицу, убирая каплю спермы с уголка губ, и внимательным пристальным взглядом осмотрел Джейсона с головы до ног, точно впервые видя. Он покачал головой:

— Господи, какая же ты всё-таки шлюха.

Он поднял Джейсона с пола и бросил на кровать. Тот лежал на спине, не шевелясь и не отводя от Дэниела широко распахнутых глаз, в которых читалось смятение и ожидание. Астон опустил взгляд ниже: тонкая ткань светлых брюк Джейсона отчётливо обрисовывала наступившую эрекцию.

— Я ударил тебя. Только что тебя чуть не стошнило. И после всего… — говоря это, Дэниел начал стягивать с Джейсона брюки.

Тот попытался сопротивляться, но сопротивление было слабым и длилось не более трёх секунд: он сам хотел этого, он так хотел Дэниела, что практически не владел собой и был не в силах думать ни о чём, кроме того, чтобы принадлежать ему снова.

Дэниел снял с него бельё и слегка дотронулся до твёрдого члена. От этого Джейсона словно током ударило: он знал, что сейчас — после более чем двух недель воздержания и так возбудившего его орального секса — может кончить от нескольких прикосновений. Эрекция была настолько сильной, что ему было почти больно, это чувство было просто невыносимым. Но он ждал, позволяя Дэниелу решать, что произойдёт дальше. Он и боялся опять вызвать его гнев, и понимал, что любое его действие разрушит болезненную напряженную атмосферу этой ситуации, в которой было что-то странное, опасное и одновременно притягательное.

Астон развёл ему ноги. Потом он протянул руку к его губам и коротко приказал: «Оближи». Джейсон подчинился. Дэниел ввёл в него два пальца, заставив содрогнуться сразу от боли и от возбуждения. Он не стал по-настоящему готовить его, просто сделал несколько не очень-то нежных движений, а потом приставил свой член к заднему проходу и одним движением проник внутрь. Джейсон застонал, но это не заставило Астона остановиться — он безжалостно двигался внутри, не обращая внимания на искажённое болью лицо юноши.

Боль быстро прошла или просто стала незаметной на фоне нарастающего возбуждения, и вскоре Джейсон стонал уже от удовольствия, чувствуя, как любовник двигается внутри него и наполняет его.

— Я люблю твое тело, — сказал вдруг Дэниел. — Мне нравится твоя узкая дырка… Ни в ком другом мне не было так хорошо. И мне нравится, как ты стонешь, когда я тебя трахаю.

— Дэниел, пожалуйста, — попросил Джейсон, внутренне содрогаясь от грубости и жестокости этих слов, но не в силах остановиться. Он всё так же стонал и двигал бёдрами, вжимаясь в Дэниела и глубже принимая в себя его член. Да, здесь он был на своём месте — в постели, под Астоном.

Это его место. Быть всего лишь телом, быть дыркой, в которую Дэниел засовывает член, когда ему того захочется.

— Пожалуйста, — дрожащим голосом повторил он.

— Ты просишь?.. Считаешь, что тоже заслужил удовольствие? Нет, Джейсон. Ты его не заслужил.

Астон усмехнулся и продолжил размеренно двигаться — он не стал стимулировать член Джейсона, как тот просил, и прижал его руки к кровати, чтобы тот не мог дотронуться до себя сам.

Джейсон почти захлебнулся стоном, всё его тело билось и пульсировало от нестерпимого желания, и, словно в насмешку, Дэниел несколько раз коснулся своим твёрдым членом его простаты, заставив уже не застонать, а закричать.

— У тебя лицо ангела и тело потаскухи, — прошептал Дэниел, всё так же двигаясь, как автомат.

Он ещё несколько раз надавил в то самое чувствительное место, и этого оказалось достаточно. Возбуждение Джейсона достигло той острой грани, за которой было лишь одно — наслаждение. Запрокинув назад голову и с беззвучным криком он кончил. И перестал существовать. Где-то на краю сознания ещё жили ощущения, и он чувствовал, как неровно, сильно, быстро задвигался Дэниел внутри него, но это все было скрыто за тяжёлой густой пеленой оргазма. Его глаза были плотно закрыты, и он лишь чуть-чуть разомкнул ресницы, когда почувствовал, что Дэниел выходит из него.

Ему было всё равно. На этот раз ему было всё равно, что будет дальше. Дэниел — опять — ударил его и унизил, но это уже не ранило так сильно. Господи, он ведь и вправду был ничем не лучше уличной проститутки…

Возможно, осознание, боль и обида вернутся завтра, но сейчас ему было всё равно. Эмоционально и физически измождённый, он пребывал в равнодушном ко всему состоянии, его сознание словно бы спало, спрятавшись где-то в глубокую тёмную нору, укрывшись от всех и вся.

Он не знал, ни сколько прошло времени, ни куда делся Дэниел, он не был даже уверен, бодрствовал ли он или иногда засыпал. Между ног несильно, но саднило. Правая рука выше локтя, там, где Астон схватил его, тоже болела. Он услышал звук открывающейся двери и шаги, но у него не было никакого желания поворачивать голову.

Дэниел, поставив одно колено на кровать, склонился к Джейсону и расстегнул на нём рубашку, потом вытащил руки из рукавов — Джейсон помогал лишь чуть-чуть, безучастно глядя куда-то в сторону. Астон поднял его на руки, словно ребёнка, и понёс в ванную. Свет в ней был приглушен, и в воздухе стоял тонкий древесно-пряный запах.

Дэниел подошёл к уже наполненной большой ванне и осторожно опустил туда Джейсона. Тот полулёг в воде неподвижно, как кукла, но наконец-то взглянул на него.

Вода смыла последние остатки напряжения, и даже боль внутри стала проходить. Дэниел поправил закатанные выше локтей рукава и сел на пол рядом с ванной. Он опустил одну руку в воду и начал нежно гладить плечи и грудь Джейсона. Они долго молчали, наконец, Дэниел произнёс:

— Я не хотел делать тебе больно.

— Но ты делаешь это, — Джейсон говорил мягко, грустно, не сводя своих хрустально-серых глаз с Дэниела. — То, что ты сделал в Штатах, гораздо хуже пощёчины. Вот это — настоящая боль.

— Это ничего не меняет. Я и без того не отпустил бы тебя.

— Дэниел, я бы и без того не ушёл. Наверное, я ненормальный, я мазохист, но я не могу уйти…

Астон обхватил рукой голову Джейсона и прижал к себе.

— Тебе не надо уходить. Всё будет как раньше.

— Нет, не будет… Ты приставил пистолет к моему виску и хочешь, чтобы я продолжал жить, как раньше. Ты не оставил мне выбора.

— Ты бы сделал такой же выбор, — уверенно ответил Дэниел.

— Не тебе решать за меня! Ты думаешь, что знаешь меня? Ты ошибаешься! Ты не думал, что, может быть, сейчас единственное, чего я хочу, — это уйти от тебя навсегда? Больше никогда не видеть тебя и не слышать твоих оскорблений. Но ты не отпустишь меня. Даже если бы ты и хотел, ты не можешь отпустить меня.

— Я тоже отдал свою жизнь тебе в руки. Тебе достаточно нескольких слов, чтобы уничтожить меня.

— Я никогда этого не сделаю, — покачал головой Джейсон. — И не только из-за того, что боюсь последствий для себя. Я просто никогда этого не сделаю.

Он поднялся на ноги, чтобы выйти из ванны, и когда он ступил на пол, Дэниел завернул его в огромное белоснежное полотенце и привлёк к себе.

Иногда Джейсону казалось, что это и было то, чего хотел Астон: красивую куклу в человеческий рост, о которой он бы заботился, окружал роскошью, одевал по своему вкусу, учил делать правильные движения. Но по какой-то непонятной причине из сотен привлекательных молодых мужчин он выбрал именного его, того, кто не мог до конца стать его игрушкой, кто мог чудесно притворяться и жить по правилам кукольного дома, но никак не желал раствориться в новой роли совершенно.

— Мне лучше поехать домой, — сказал Джейсон.

Дэниел, до сих пор державший его в руках, произнёс:

— Останься со мной.

— Я не понимаю тебя, — Джейсон попытался вырваться из рук Дэниела и мягкого кокона полотенца. — Ты недавно разве что в лицо мне не плевал и теперь хочешь, чтобы я остался?

— Да, я хочу, чтобы ты остался. Я преподал тебе урок, надеюсь, ты его запомнил. На этом всё. Ложись в постель. Если хочешь, тебе принесут ужин.

Джейсон наконец освободился от объятий Дэниела и отошёл в сторону. Он бросил полотенце на пол и начал надевать халат.

— Это мой, — заметил Дэниел.

Джейсон оглядел себя: халат действительно был на несколько размеров больше и гораздо шире в плечах.

— Извини, я…

— Ничего страшного. Я не против. Тебе, на самом деле, лучше просто лечь спать, — он подошёл к двери в спальню и открыл её перед Джейсоном. — Иди, ляг и успокойся. Иногда я забываю… сегодня я забыл, что с тобой нельзя так поступать. Ты не как все. Ты можешь не выдержать.

Джейсон сел на край кровати. Дэниел опустился рядом и обнял его за плечи.

— Что бы ни случилось между нами сегодня, оно прошло. Мы долго не могли дать выход эмоциям — это плохо, поэтому всё получилось так… тяжело. Когда ты вот так уходишь куда-то вглубь себя, мне всегда больно и страшно, что ты не вернёшься назад. Я думаю, что теряю тебя, и не знаю, что мне делать. Мне остаётся только ждать. Самое ужасное, что я сам толкаю тебя туда: это твой способ защиты, единственное место, где ты можешь скрыться от меня и спастись. Я всё это знаю, Джейсон. И если однажды ты не вернёшься ко мне, виноват в этом буду один лишь я.

Джейсон опустил голову на плечо Дэниела. В этот момент он со всей жестокой ясностью осознавал, что любит этого мужчину. Как бы ни было это глупо, неправильно, опасно, он любит его и ничего не может поделать с собой. Он не хотел этого, но не мог и представить, что с ним станет, если из его жизни исчезнет это чувство, если в его душе останется лишь холодная и горькая пустота.

— Я мог бы не приезжать сегодня, — сказал Дэниел, — мог бы подождать ещё два дня. Может быть, я приехал бы с более ясной головой. Но я… я не в силах был сдержаться. Я хотел назад, к тебе. Я знал, что это закончится плохо, что мы поссоримся, но лучше так, чем без тебя. Я скучал и злился на тебя за это — за то, что ты заставляешь меня испытывать эти чувства, — и хотел вернуться.

Джейсон тихо, почти шёпотом ответил:

— Ты ненавидишь меня. Глубоко внутри ты ненавидишь меня за это: за то, что я заставляю тебя чувствовать. Ты всегда всё держал под контролем и не позволял эмоциям брать верх, всегда действовал рационально и правильно, но со мной у тебя это не получается, и ты ненавидишь меня за это. За то, что я разрушаю твою жизнь.

— Нет, Джейсон это не ненависть.

— Тогда что? Ты, как и я, понимаешь, что нам лучше расстаться. Что тебе лучше меня отпустить и не видеть никогда больше. Но ты не можешь. Это одержимость. И ты ненавидишь меня за это. Поэтому ты набрасываешься на меня: ты мстишь мне за то, что я делаю с тобой.

— Ты ошибаешься. В твоих словах есть разумное зерно, но всё не так.

— В твоём мире любовь — это слабость. И если всё правда, и ты любишь меня, то ты уязвим. И этого ты не можешь мне простить.

— Нет, Джейсон, нет. Ты сделал меня счастливым. Этот год с тобой… Ты заставлял меня страдать, как мне редко приходилось в жизни, но ты дал мне такое счастье, которого я не испытывал никогда.

— И этого ты тоже не простишь: в твоих руках огромная власть, рядом с тобой идеальная жена, а ты счастлив только в постели шлюхи.

Глава 30

Джейсон проспал всю ночь, прижавшись к Дэниелу. Он так скучал по нему, по теплу рядом с собой в кровати, по большому сильному телу. Какое это было сладкое чувство — ощущать его рядом, касаться обнажённым телом. Несмотря ни на что…

Он проснулся очень рано, за полтора часа до будильника. Дэниел тоже уже не спал: лежал и тихо смотрел на него. Взгляд его остановился на руке Джейсона, где за ночь проступили вполне отчётливые синяки. Дэниел приподнялся и коснулся губами пострадавшего места.

Однако, отметил про себя Джейсон, он даже не подумал извиниться: по-видимому, считал, что повёл себя вчера совершенно правильно.

Поцелуи переместились с руки на плечо и ключицу, потом на шею. Рука Дэниела скользнула вниз под одеяло.

— Не надо, — попросил Джейсон, отодвигаясь в сторону.

— Почему? Ты же хочешь… Я чувствую.

— То, что ты чувствуешь, бывает каждое утро. Это не значит, что я хочу, — Джейсон выпрямился на подушке.

— Только не говори, что сердишься из-за вчерашнего, я знаю, что это не так. Даже вчера ты получал удовольствие, хотя сначала тебя и пришлось заставлять.

Джейсон резко повернулся к Астону:

— Да, пришлось заставлять… Знаешь, если тебе так хотелось, чтобы я взял в рот, давно мог попросить.

— Мог. А ты мог отказаться, — парировал Дэниел, продолжая поглаживать член Джейсона под одеялом. — Я знаю, что ты меня хочешь. Ты всегда меня хочешь. У нас есть время.

Джейсон не мог этому сопротивляться. Дэниел был прав: у него было тело потаскухи, которому было достаточно нескольких прикосновений, чтобы загореться нестерпимым желанием. Он обхватил Дэниела руками за шею и прижал к себе.

— Обещаю, сегодня тебе не будет больно… Ни на секунду, — прошептал Дэниел.

За завтраком они вели себя как обычно, ничем не выдав, что произошло вчера между ними. Джейсон заметил на лицах прислуги напряженное любопытство: они выискивали в их жестах и словах признаки того, находится ли Астон в ссоре с любовником, или они уже помирились. Но они вели ничего не значащую беседу, как всегда делали при прислуге, вне зависимости от того, были ли их отношения напряжёнными или хорошими.

— Чем ты занимался, пока меня не было? — спросил Дэниел.

— Ничем особенным. Занимался — семестр заканчивается. Работал. Разучивал «Вариации Гольдберга».

— Бах? — Дэниел удивлённо поднял бровь. — Ты никогда ничего подобного не играл.

— Да, я люблю слушать такую музыку, но играть… Наверное, мне смелости не хватало, да и умения тоже. Это совсем другой уровень.

— И как? Получается?

— Сложно сказать… Пока я играю только арию и вряд ли продвинусь дальше. Наверное, надо всё-таки позаниматься с преподавателем. У меня получается как-то слишком трагично, а это совсем не такая музыка.

Дэниел внимательно посмотрел на него испытующим взглядом:

— Я никогда не слышал, чтобы ты играл что-нибудь весёлое или лёгкое. Неужели тебе так плохо со мной?

— Нет, как раз с тобой мне хорошо. Но много других вещей, которые… с которыми мне тяжело сжиться. Музыка помогает мне. Мне трудно выражать эмоции, но через неё я могу это сделать.

***

Джейсон, хотя учёба особых трудностей ему не доставляла, ждал начала каникул. На летние месяцы он планировал уехать на континент. Он подготовил маршрут и отдал его Эдеру на согласование. Глава службы безопасности скептически просмотрел список, но ничего не сказал, кроме того, что составит своё мнение в ближайшие два дня. Джейсон прекрасно понимал, что Эдер предпочёл бы, чтобы он осел в каком-нибудь одном месте и провёл там всё лето, вместо того, чтобы разъезжать по разным городам. Мало того, что нужно было обеспечить безопасность и сопровождение самого Джейсона, так приходилось ещё и заранее думать о том, как согласовать всё это с расписанием и перемещениями Астона. Джейсон подозревал, что его список урежут раза в четыре, но всё оказалось не так плохо — он сократился всего лишь в два. Эдер настаивал на том, что Джейсон не должен ездить по всей Европе, как кочевник, а должен выбрать какой-нибудь удобный город для более-менее постоянного пребывания и уже оттуда ездить в другие места, которые ему интересны.

Джейсон не планировал прекращать работать: он вполне мог готовить аналитику, не приходя в офис, но Дэниел настоял, чтобы он оставил свободными две недели в начале августа. «Я смогу провести с тобой только очень короткий отпуск, четыре дня или пять, и я не хочу, чтобы ты в это время по полдня проводил за ноутбуком».

Джейсон не прекратил общаться с Филиппом Арембергом. Дэниел этого от него и не требовал: поездку Джейсона с ним в поместье сэра Альберта немного пообсуждали, но очень лениво, вскоре перекинувшись на очередной скандальный развод. Астон согласился, что прерывать общение с ним значило бы, наоборот, навести сплетников на подозрения. Арембергу даже удалось дважды вытащить Джейсона без Дэниела на какие-то мелкие светские мероприятия. А летом Джейсон собирался встретиться с ним в Брюсселе — только в этот раз тщательно продумать все детали и ни в коем случае не останавливаться в доме его родителей.

Филипп закончил учёбу и уже получил несколько хороших предложений от работодателей. И Джейсон слегка жалел, что теперь у него в колледже не останется друзей. С однокурсниками у него были хорошие отношения, но дружескими их нельзя было назвать.

Отношения с Дэниелом опять стали почти безоблачными, и Джейсон ловил себя на том, что иногда может провести с ним целый день, ни разу не вспомнив, что не имеет на это никакого права, что Астон изменяет сейчас жене, и вся эта кажущаяся идиллия — ложь и предательство от начала и до конца. Но он научился жить с этим, научился думать о Дэниеле как о своём всеми признанном партнёре. Нельзя сказать, что совесть совсем не мучила его, но он мог теперь закрыть на всё глаза и наслаждаться своим маленьким счастьем. Love is blindness…

Дэниел предлагал ему летом пожить в его загородном доме недалеко от Лозанны: дом когда-то принадлежал его бабке, и он сам в нём останавливался даже не каждый год, но всё там поддерживалось в образцовом порядке. Ещё у Астона было небольшое шато в Нормандии. Но для Джейсона была неприятна мысль о том, что он будет жить в одном из семейных особняков — это было прерогативой жены, а никак не любовника. Тем более он планировал много путешествовать летом и склонялся к тому, чтобы выбрать для постоянного пребывания какой-нибудь относительно крупный город. В итоге он остановился на Брюсселе. Брент или кто-то ещё из секретарей Астона за несколько дней обо всём договорились, и в распоряжении Джейсона до первых чисел сентября оказалась квартира в десяти минутах ходьбы от Гран-плас.

Оставалось лишь дождаться последнего дня семестра. Первую неделю после его окончания он планировал провести в Лондоне, пока у Дэниела там были дела, а потом, когда Астон отправится с семьей на Ривьеру, уехать в Бельгию.

По приезду в Брюссель его ждал очередной подарок Астона — белоснежный кабриолет «Бентли Континенталь». Джейсон, не имевший привычки звонить Дэниелу без необходимости, тем более, когда он был с семьей, был настолько ошеломлён, что, не помня ничего, схватился за телефон и набрал номер Астона.

— Извини, что беспокою. Ты можешь говорить?

— Да, могу, — ответил Дэниел. — Я ждал твоего звонка примерно в это время.

— Дэниел, я не знаю, что сказать… Это настолько… Спасибо огромное, но это слишком для меня.

— Ничего не может быть слишком для тебя. Ты же должен на чём-то ездить.

— Дэвис сказал, что для них уже готовы две машины, и я думал, что… Я бы мог приехать на своей, в конце концов.

— У твоей машины правый руль. Это неудобно на континенте.

— Не подумай, пожалуйста, что я тебе не благодарен. Это просто неожиданно.

— Наслаждайся. Я приеду к тебе через полторы недели.

— Я буду ждать. Спасибо.

— Я люблю тебя, — чуть слышным шепотом произнёс Дэниел.

— Я тоже. Очень.

Джейсон повернулся к телохранителям, державшимся во время разговора на почтительном расстоянии:

— Прокатимся?

Берг сделал пару шагов ближе:

— Скажите, куда поедете, и можете прокатиться без нас. Эдер считает, что здесь безопасно. По крайней мере, центральные улицы.

Поиск по сайту: