Что привлекло Эрика к Сью?

Эрик, одинокий в своей добровольной изоляции, тосковал по любви и нежности, тем не менее отказываясь пойти на риск близости с другим человеком. Когда в день их встречи Сью тактично дала ему знать о своем терпимом отношении к его одержимости спортом (основному орудию его самоизоляции), Эрик задался вопросом, не нашел ли он идеальную женщину для себя - ту, которая будет заботиться о нем и при этом оставит в покое его интересы. Хотя Сью намекнула на его невнимательность, предложив, чтобы их встреча состоялась подальше от телевизора, он все же сделал правильный вывод о ее высокой терпимости к отчужденному поведению - иначе она с самого начала не проявила бы интереса к нему.

Отсутствие у Эрика социальных навыков и его неспособность к эмоциональному общению оказались притягательными для Сью. Его неуклюжесть внушала ей нежность к нему и гарантировала, что он не будет увлекаться общением с другими людьми, особенно с женщинами. Это было немаловажно для нее. Как и многие женщины, которые любят слишком сильно, Сью очень боялась оказаться брошенной. Для нее было предпочтительнее связать свою жизнь с человеком, не вполне удовлетворявшим се потребности, но не способным бросить ее, чем с более любящим и внимательным мужчиной, способным уйти от нее к другой женщине.

Общественная изоляция Эрика обеспечивала ей работу: навести мост через пропасть, отделяющую его от других людей. Она интерпретировала его идиосинкразию к остальному миру скорее как застенчивость, чем как безразличие. Проще говоря, он нуждался в ней.

С другой стороны, Сью воссоздавала ситуацию, повторявшую все наихудшие аспекты се детства: одиночество, терпеливое ожидание сильно, за очевидными рациональными и практичными вопросами скрывается более насущный, глубинный вопрос, на который она изо всех сил пытается ответить.

"Нуждаешься ли ты во мне?" - безмолвно спрашивает такая женщина.

"Будешь ли ты заботиться обо мне и решать мои проблемы?" - безмолвно спрашивает мужчина, собирающийся избрать ее своей спутницей.

КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ

"Многие мужчины - гораздо худшие чудовища, чем ты, - сказала Красавица.
- И я предпочитаю тебя, не смотря на твою внешность".
"Красавица и чудовище"

В историях, рассказанных в двух предыдущих главах, женщины выражали свою готовность услужить, помочь мужчинам, с которыми они связали свою жизнь. Именно возможно" оказаться полезными послужила основной составляющей частью их влечения к этим мужчинам. Мужчины со своей стороны проявлять потребность в обществе женщины, способность помочь им, проследить за их поведением, дать им надежное убежище или "спасти" их. Один моих клиентов-мужчин назвал такой идеальный образ "женщиной в белом".

Тему женщины, спасающей мужчину с помощью дара своего самоотречения и всеобъемлющей любви, никак нельзя назвать новой.

Сказки, выражающие наиболее важные уроки культуры, которая создает и увековечивает их в человеческом сознании, на протяжении столетий предлагали различные версии' этой темы. В "Красавице и чудовище" прекрасная и невинная девушка встречается с отвратительным, пугающим монстром. Чтобы спасти свою семью от его гнева, она соглашается жить с ним. Узнав его поближе, она постепенно преодолевает свое естественное отвращение и в конце концов даже влюбляется в него, несмотря на его животное обличье. Потом, разумеется, происходит чудо: он освобождается от своей чудовищной личины и принимает истинный облик, оказываясь не только человеком, но к тому же еще и принцем. В качестве принца он становится для красавицы удобным и благодарным партнером. Таким образом, она занимает подобающее ей место рядом с ним, и ее любовь и внимание окупаются сторицей.

"Красавица и чудовище", как и каждая сказка, сохранившаяся после многих веков рассказов и пересказов, содержит в себе глубокую духовную истину, являясь, в сущности, поучающей притчей. Духовные истины трудно понять и еще труднее ввести в практику, поскольку они часто не соглашаются с современными ценностями. Соответственно возникает тенденция интерпретировать сказку таким образом, чтобы усилить влияние современных культурных реалий. Но, делая это, легко упустить из виду ее глубинный смысл. Позже мы рассмотрим важный духовный урок, заключенный в сказке "Красавица и чудовище", но сначала нам нужно рассмотреть культурную установку, вроде бы подтверждаемую этой сказкой: если женщина любит мужчину достаточно сильно, она может изменить его.

Это могучее, всепроникающее убеждение кажется вмонтированным в ядро нашей психики. В нашей повседневной речи и поведении постоянно проявляется одна и та же культурная установка: мы можем изменить человека к лучшему силой своей любви, а если мы женщины, то это наш долг. Когда близкий нам человек поступает или чувствует не так, как нам хочется, мы начинаем искать способы изменить его поведение или настроение - обычно с благословения других людей, дающих нам советы и поощряющих наши усилия ("А ты не пробовала...?")

Такие предложения в силу своей многочисленности могут противоречить друг другу, и немногие друзья или родственники способны удержаться от них. Каждый хочет помочь, даже средства массовой информации. Они не только поддерживают культурный стереотип, но благодаря своему влиянию всемерно укрепляют его. К примеру, женские журналы полны советов вроде "как помочь вашему мужчине стать...", в то время как советы вроде "как помочь вашей женщине стать..." фактически отсутствуют в соответствующих журналах для мужчин.

И мы, женщины, покупаем журналы и пытаемся следовать заключенным в них советам, надеясь помочь своим мужчинам стать такими, какими мы хотим их видеть.

Почему идея превратить несчастного, больного или "нехорошего" мужчину в безупречного партнера является для нас такой привлекательной? Почему она так прочно владеет нашими умами, так пленяет нас?

Для некоторых ответ может показаться очевидным: в иудейско-христианской этике воплощен принцип необходимости помогать тем, кому повезло меньше, чем нам. Нас учили со щедростью и состраданием относиться к чужим проблемам, не судить, но помогать - это, похоже, является нашим моральным долгом.

К сожалению, подобные добродетельные принципы никак не объясняют поведение миллионов женщин, выбирающих своими партнерами жестоких, безразличных, эмоционально недоступных, пристрастных к алкоголю и/или наркотикам либо по иным причинам не способных к любви и нежности мужчин. Женщины, которые любят слишком сильно, делают этот выбор из-за неудержимой потребности иметь власть над близким человеком.

Потребность контролировать других возникает в детстве, когда человек часто испытывает различные ошеломляющие эмоции: страх, гнев, невыносимое напряжение, стыд, жалость к себе и другим. Девочка, растущая в тяжелой семейной обстановке, может быть буквально растерзана этими эмоциями, если не выработает способов самозащиты. Ее орудия самозащиты всегда включают в себя мощный защитный механизм отрицания и столь же мощное подсознательное побуждение контролировать других людей. Все мы подсознательно пользуемся таким защитным механизмом, как отрицание, - иногда по отношению к вполне тривиальным предметам, а иногда по отношению к важнейшим проблемам и событиям нашей жизни.

В противном случае нам пришлось бы смириться с правдой о себе: с тем фактом, что наши мысли и чувства не совпадают с нашим идеализированным представлением о себе и об обстоятельствах нашей жизни. Механизм отрицания особенно полезен при игнорировании информации, которая нам неприятна. Например, игнорирование (отрицание) факта взросления ребенка может служить способом избегать чувств, возникающие при мысли о том, что рано или поздно ребенок будет жить отдельно от родителей. Нежелание обращать внимание на килограммы лишнего веса, сразу же заметные перед зеркалом или г тесно облегающем платье, позволяет и дальше потакать себе в неумеренном употребление пищи.

Отрицание можно определить как отказ признать реальность на двух уровнях: на уровне происходящего в действительности и на уровне чувств. Давайте посмотрим, как отрицание готовит маленькую девочку к роли женщины, которая любит слишком сильно. Ее отец, к примеру, мог редко ночевать дома из-за романа с посторонней женщиной. Говоря себе и слыша от других членов семьи, что он "занят на работе", девочка отрицала существование каких-либо проблем между своими родителями. Это мешало ей ощутить страх за прочность семьи и за собственное благополучие. Она также внушала себе, что отец упорно работает, откуда возникало сострадание к нему вместо чувств гнева и стыда, неизбежных при встрече с правдой. Таким образом, она отрицала как саму реальность, так и свои чувства относительно этой реальности, и создала иллюзию, с которой ЕЙ проще было жить. По мере тренировки она стала очень искусной в умении ограждать себя от страданий, но в то же время утратила способность свободного выбора своих поступков. Ее отрицание превратилось в автоматическую, подсознательную привычку.

В неблагополучной семье всегда присутствует совместное отрицание действительности. Независимо от сложности проблем семью нельзя считать неблагополучной, если в ней не проявляется такое отрицание.

Если кто-либо из членов неблагополучной семьи пытается разрушить отрицание, - к примеру, называя вещи своими именами, - остальные начинают выступать против него. Чтобы вернуть "выскочку" на место, его часто высмеивают, а если и это не помогает - исключают из круга внимания, привязанности и совместной деятельности,

Никто из тех, кто пользуется защитных механизмом отрицания, не принимает сознательного решения отключиться от реальности носить шоры, чтобы не замечать слова и поступки окружающих. Никто не принимает решения игнорировать свои эмоции. Это "просто случается", когда психика в своей борьбе против ошеломляющих конфликтов, страданий и страхов прекращает прием слишком мучительной информации.

Предположим, что девочка, чьи родители часто ссорятся, приглашает подругу переночевать у себя дома. Обе девочки просыпаются поздней ночью из-за громкой перебранки родителей. "Ну и шумные у тебя предки, - шепчет гостья. - Почему они так раскричались?" Смущенная дочь, лежавшая без сна на протяжения многих подобных ссор, уклончиво отвечает: "Не знаю", - и лежит, мучаясь от стыда. Юная гостья не может понять, почему ее подруга вскоре начинает избегать ее.

Гостью избегают потому, что она была свидетельницей семейной тайны своей подруги и служит напоминанием о том, чего подруге хотелось бы не замечать. Смущающие события, такие, как ссора родителей в присутствии постороннего человека, являются столь мучительными, что дочери гораздо удобнее отрицать правду и избегать всего и вся, что может грозить разрушением ее заслону от страданий. Она не хочет чувствовать стыда, страха, гнева, беспомощности, паники, отчаяния, жалости, возмущения, отвращения. Но поскольку ей приходится иметь дело с этими сильными конфликтующими эмоциями, если она позволяет себе что-либо чувствовать, она предпочитает вообще ничего не чувствовать. В этом заключается корень ее потребности контролировать людей и события своей жизни. Посредством контроля над происходящим она пытается создать для себя ощущение безопасности. Никаких потрясений, никаких сюрпризов, никаких чувств.

Любой человек, попавший в неловкую ситуацию, так или иначе ищет способ обрести над ней контроль. У членов неблагополучных семей эта естественная реакция становится гипертрофированной из-за слишком сильных страданий. Вспомните историю Лизы. Когда родители давили на нее, попрекая плохой успеваемостью в школе, существовала некая надежда на то, что учебные дела можно поправить, однако оставалось мало шансов справиться с алкоголизмом ее матери, и поэтому вместо того, чтобы взглянуть в лицо разрушительным последствиям своего бессилия, члены семьи выбрали веру в то, что источником проблем является недостаточное усердие Лизы.

Если помните, Лиза тоже пыталась улучшить (держать под контролем) ситуацию, стараясь "быть хорошей". Ее хорошее поведение никоим образом не являлось естественным выражением ее восхищения своей семьей и своей жизнью. Каждое дело, за которое она бралась, представляло собой отчаянную попытку улучшить невыносимые семейные условия, за которые она как ребенок чувствовала себя ответственной.

Дети неизбежно, испытывают чувство вины и стыда за серьезные проблемы, возникающие у их родителей. Это происходит потому, что благодаря своей мечте о всемогуществе они считают себя причиной возникновения семейных проблем и одновременно волшебниками, обладающими властью изменить обстоятельства к лучшему или к худшему. Многие родители или другие родственники активно винят несчастных детей в существовании проблем, над которыми дети не имеют никакой власти. Но даже если обвинения не высказываются открыто, ребенок будет принимать на себя большую часть ответственности за семейные неурядицы.

Нам нелегко и неудобно признать, что самоотречение, хорошее поведение и готовность помочь на самом деле могут являться такими попытками обрести контроль над ситуацией, за которыми не стоит альтруистических побуждений. Это соображение было просто и наглядно отражено в рисунке на двери кабинета в лечебном учреждении, где я когда-то работала. Рисунок представлял из себя поделенный пополам круг, верхняя половина которого изображала ярко-желтое восходящее солнце, а нижняя половина была закрашена черным. Подпись гласила: "Помощь - солнечная сторона контроля". Рисунок напоминал нам, консультантам, а также нашим клиентам о необходимости постоянно следить за побуждениями, лежащими в основе нашей потребности помогать другим людям и изменять их жизнь.

Когда попытки помочь становятся линией поведения людей, выросших в неблагополучных семьях, следует всегда усматривать за этими попытками стремление обрести контроль. Когда мы делаем для другого человека то, что он может сам сделать для себя, когда мы планируем его будущую или повседневную деятельность, когда мы настаиваем, советуем, напоминаем, предупреждаем или улещаем другого человека, не являющегося маленьким ребенком, когда мы не можем вынести мысли о последствиях его поступков, стараясь либо изменить сами поступки, либо избежать их последствий, - это называется потребностью в контроле. Мы надеемся, что, сумев обрести контроль над другим человеком, мы сумеем обрести контроль и над собственными чувствами по отношению к нему. И, разумеется, чем упорнее мы пытаемся это сделать, тем менее удачными оказываются наши попытки. Но мы не можем остановиться.

Женщина, привыкшая к отрицанию и испытывающая потребность в контроле, будет тянуться к ситуациям, требующим проявления этих двух черт. Отрицание, удерживающее ее от связи с реальностью и с собственными чувствами, приведет ее к взаимоотношениям, чреватым трудностями. Затем она задействует свое искусство помощи/контроля, чтобы сделать ситуацию более терпимой, в то же время отрицая наличие настоящей проблемы. Отрицание питает потребность в контроле, а неизбежная неспособность держать все под контролем питает потребность в отрицании.

Эта динамика проиллюстрирована в нижеследующих историях. Женщины, рассказывающие их, обрели глубокое понимание причин своего поведения с помощью терапии и/или участия в группах взаимной поддержки. Они смогли понять, чем в действительности являлось их стремление помочь: подсознательно мотивируемой попыткой отрицать собственные страдания, контролируя ближайших к себе людей. Сила желания каждой женщины быть полезной своему партнеру указывает на болезненную потребность, а не на свободный выбор.

Поиск по сайту: