Глава 17. Начало конца

Вначале гордость не позволяла ей сделать шаг обратно в безумие. К тому же, спустя прошедшее время она успела повзрослеть, и прекрасно осознавала, как бы глупо она выглядела.

Но мертвые воспоминания о нём не оставляли её. Мертвые воспоминания о нём, и о прошлом, изменившем её окончательно и бесповоротно, не унимались, пробивались в голову, мраком отражаясь в жизни. И Лилия злилась, как всегда вымещая злость на себе. Злилась, прекрасно понимая, что прошлое ей не исправить.

Но она не могла идти вперед, будучи до сих пор привязанной к нему невидимыми, хоть и слегка ослабшими, нитями. Она была как собачка на привязи: могла убежать лишь настолько далеко, насколько позволяла длина поводка. Но ей так хотелось свободы...

Или, может быть, она лишь обманывала себя? Может быть свобода – не для неё, а гордость и эгоизм – лишь камуфляж, чтобы прикрыть слабость?

Она до сих пор была одержимой! При чем, еще сильнее, чем раньше. И ей было наплевать, что теперь реальность стала к ней благосклонна, что её жизнь теперь в шоколаде и она – совсем другой человек. Ей было наплевать, что "виртуальность" теперь в прошлом, и пришло время реальной жизни. Она все равно была одержимой.

Говорят, чувства убивает либо время, либо события. Все это ложь! Чувства ничто не может убить: ни время, ни события. Чувства ничто не может убить, если человек желает, даже неосознанно, сохранить их в душе.

А Лилия желала сохранить эти чувства, ведь они были самым ценным, что в ней осталось. Память о незнакомце, когда-то ворвавшимся в её жизнь, была её богатством. Она не могла им пожертвовать... она только лгала самой себе и другим, что хотела этого...

На самом деле она хотела лишь вернуть незнакомца, или вернуться к нему сама, но не могла переступить через страх и вновь показаться глупой или слабой. Поэтому она ждала его. Но он, конечно же, о ней даже не помнил.

И то, что он снова открыл свою страничку – ничего не значило. Ей лишь хотелось, как всегда, верить в иллюзию, но реальность была гораздо проще.

"Ему действительно просто надоело держать меня в черном списке".

Вначале гордость не позволяла ей сделать шаг обратно в безумие, но потом безумие само захватило её. Она почувствовала: мрак вновь поглощает её жизнь, только-только начавшую восстанавливаться.

Ради чего ей бороться с собой? Ради чего ей стремиться к идеалу, если Мучителю она не нужна?

Она осознавала тщетность всех своих действий. Нет, на самом деле, глубоко внутри она ни капельки не изменилась. Трансформация произошла лишь на поверхности, и хоть это преображение выглядело впечатляющее, сути оно не изменило.

Она до сих пор была одержимой своим Мучителем. Она до сих пор жила лишь ради него.

Глава 18. Его глаза.

В тот день она поняла, что живет впустую. Она почувствовала, что каждый день её новой, возродившейся жизни – это всего лишь мучительное приближение смерти, скрашенное ложью.

Но ей так не хотелось умирать зря...

Она больше не хотела лгать себе – все равно это бессмысленно. Как не пытайся убежать от истины, стараясь заново поверить в разрушенные миражи – ничего не выйдет, потому что истина – не горькие слова, которые можно забыть. Истина – это единственно верная реальность.

Она уже сама запуталась, что для неё было реальностью. Ей хотелось, чтобы её реальностью была свобода, но сама понимала, что попадала в ловушку. Нет, её реальность – это Мучитель.

В тот день она сама написала ему, переступив, наконец, через гордость. Она боялась, что он встретит её холодно, или вовсе её не узнает, оттого что забыл. Но безумное желание вернуться к нему, желание хоть и недолго, но поговорить с ним, чтобы окунуться в свою любимую всеразрушающую тьму и почувствовать себя слабой маленькой девочкой, было намного сильнее гордости и страха.

К её радости и удивлению он её не забыл, и их разговор потек неожиданно свободно и легко.

Лилия внимательно следила за своими чувствами. Нет, она уже не дрожала, как раньше, и её сердце больше не билось так, словно вот-вот нагрянет смерть. Но какое-то странное состояние, похожее на радость мазохиста, все же, охватило её.

Неужели, несмотря ни на что, она унизила себя, ради каких-то нескольких часов разговора с незнакомцем? Да, она сделала это. Да, она втоптала в грязь все, что с таким трудом добивалась всю весну. И была счастлива от этого. Хоть и не долго, но счастлива, потому что...

…в этот мрачный летний день, когда Лилия пожертвовала своей гордостью, она наконец-то смогла увидеть незнакомца, хоть и всего лишь на экране монитора. Она уже давно хотела увидеть его, хотя бы так, на расстоянии, но боялась об этом попросить. И еще она боялась сама показаться ему на глаза.

Теперь он сам попросил, неожиданно для неё. Она не знала зачем, не знала, почему именно сейчас, когда их уже разделяла почти целая бездна. Что он хотел узнать? И сумела ли б Лилия удержать интерес?

Ради этого шанса удержать интерес она и согласилась показаться ему на глаза. Она, ставшая другой, ставшая (казалось бы) самодостаточной и сильной, здесь и сейчас чувствовала себя рабыней и не могла ему отказать, несмотря на страх, несмотря на сомнение, несмотря на гордость, несмотря на все сложности... да и стоило ли?

Она приняла звонок, и, наконец-то, увидела его. Потом, она застыла, почувствовав на себе пристальный взгляд с экрана.

Незнакомец был таким… каким Лилия и ожидала увидеть его. Ведь она, в тайне ото всех, часто рассматривала его фотографии, и уже запомнила наизусть, каким должно быть его лицо.

Эта одержимость обычным девятнадцатилетним парнем, совершенно заурядной внешности была совсем уж странной. Но почему-то Лилии казалось, что под этой внешностью скрывается какая-то тайна. Что-то было в этих безумных синих глазах. И эта тайна притягивала её.

Когда этот обычный, казалось бы, парень, смотрел на неё с экрана монитора, она не могла пошевелиться и произнести хоть слово. Лишь продолжала глупо улыбаться, а на все задаваемые вопросы отвечать – "не знаю".

Она молчала, потому что, видя его на экране монитора, не могла оторваться от него, и ей трудно было это скрыть. Она смотрела на этого странного безумца, что нацепил на себя маску веселости, и чувствовала: что-то есть под этой маской. Этот загадочный незнакомец что-то скрывает. При чем, не только от неё, а от всего мира. И ей так хотелось разгадать эту тайну!

- Что ж, - произнес незнакомец странно задумчиво, - Я думал, что все намного хуже.

Лилия удивилась:

- Что ты имеешь в виду?

- Ты красивая.

Лилия никогда не верила, что она красивая. Еще с малых лет, с тех пор, как она поправилась после больницы, никто и никогда не говорил ей прямо в лицо "ты красивая". Никто и никогда не смотрел на неё таким пристальным пронизывающим взглядом, от которого она просто теряла голову – даже этой весной!

Хорошо, что он смотрел на неё лишь с экрана монитора. Встретившись с ним взглядом в реальной жизни, Лилия, наверное, упала бы в обморок в тот же момент.

Услышав от незнакомца такие слова, она действительно раз и навсегда забыла, что значит быть "серой мышкой". Для него она была красивой. Для него одного. Значит, и для себя, значит, – и для всего мира тоже. Для него она была красивой, – значит, она старалась не зря, значит, – она работала не напрасно!

Потом незнакомец грустно произнес:

- Я не знаю, что, такая девушка как ты, нашла во мне. У тебя есть все: и ум, и красота. Перед тобой весь мир, а ты, зачем-то, зациклилась на мне. Таких как я – миллионы.

Лилия растерялась. Она не могла слышать этих слов, она их вовсе не воспринимала.

"Таких как я – миллионы"!..

Если бы она могла произнести хоть слово, глядя ему в глаза, она бы сказала: "Для меня таких как ты – только один. И мне больше никто не нужен!". Но Лилия, в этот момент забыла, как разговаривать. Да и все равно, она бы ни за что его не убедила...

Она лишь глупо улыбнулась и сказала: "не знаю". Ведь она действительно не знала, почему сейчас теряет голову при одном лишь его взгляде. Но каждая клеточка её тела трепетала, да, может быть и без причины, но это было. Черт подери, ну почему, почему он так далеко от неё!?

Её слова никогда бы не убедили его. Её слова совсем не могли передать, то, что она чувствовала. То, что она чувствовала, могли бы передать лишь поступки, и один из них – её трансформация. Ради него она готова была совершать подвиги, ради него она готова была бросить все на свете, если бы у неё была такая возможность, а он сейчас говорил ей: "таких как я – миллионы".

Лилия снова почувствовала себя жалкой. Жалкой, оттого что не могла связать и слова. Жалкой, оттого что она так далеко, и не может сделать ничего, чтобы переубедить его. Жалкой, оттого что все её усилия были бы напрасны.

Если она не могла спасти его, – значит, она жила впустую. Если она не могла спасти его, – значит, все её действия и само её существование, – все было напрасно. А она не могла. Не могла не то чтобы спасти, а даже удержать его!

Лилия вновь почувствовала себя ничтожеством, каким и была раньше.

Поиск по сайту: