Белый роман 2: Стремление изменять

- Как, по-твоему, смерть это мужчина или женщина?

- Моя смерть, или ваша, мсье?

Наклонившись вперед, я заметил небольшой выступ у колонны моста. Если спрыгнуть с него, удар об воду будет не такой сильный, наверное. Мне и правда очень хотелось верить в это.

Я перелез через парапет, и, повиснув на руках, двигался вдоль уступа. Пальцы скользили по мокрому камню, но я пытался изо всех сил удержаться и не сорваться в бурлящий поток. Еще немного, - говорил я себя, но с каждым пройденным метром казалось, что уступ отступает на то же самое расстояние. Наконец-то схватившись за металлическую трубу , я скользнул вниз прямо на уступ. Перед тем, как разжать пальцы и прыгнуть в воду, посмотрел вниз - устремленная в неизвестность река, которая не останавливается ни перед чем, поглотить одного человека для нее не составляет особого труда. В такую темную бездну могут прыгать сотни и тысячи. Ничего не измениться. Вода скроет все. Почему именно река? На свете существует множество разных способов закончить досрочно свою жизнь. Безумное число вариантов.

Весенняя вода не успела еще расстаться с зимним шлейфом. Холод - сначала быстро, затем медленно - проникал во все без исключения клетки тела, замедляя сознание выполнять привычные функции. Я чувствовал себя обреченным кораблем, неизменно уходящим под воду, или капитаном такого корабля - одно не лучше другого, конец-то один.

Одежда сделалась тяжелой, а мои движения неуклюжими. Сначала я даже засомневался - умею ли я вообще плавать? Но быстро взяв себя в руки, я сосредоточил внимание и начал искать мутным взглядом девушку. Перед глазами промелькнул неотчетливый силуэт, совсем размытый, чтобы точно сказать она ли это? Но стоило рискнуть. Продолжив рассекать воду, я приближался к серому пятну, и через несколько секунд ухватил ту самую девушку за полу плаща. Взявшись крепко за талию, я начал быстро-быстро подниматься что было сил. В легких начались неприятные спазмы - видимо от сигарет, но уже через секунду показался солнечный свет, который, ломаясь о поверхность реки, растекался, словно топленое масло.

Я вздохнул полной грудью. Никогда в жизни я не был так рад чистому воздуху. Придерживая голову девушке, я одной рукой греб к берегу. На мое счастье недалеко находилась смотровая площадка с узкими ступеньками, тянувшимися до самой воды.

Выбравшись на сушу, я положил девушку аккуратно на каменную плиту. Недолго вспоминая из школьного курса, как правильно делать искусственное дыхание, я зажал двумя пальцами ее нос и, приоткрыв посиневшие губы, вдохнул ртом воздух. После нескольких таких повторений она закашлялась, отхаркивая воду. Когда ее дыхание восстановилось и сделалось почти ровным, я не знал что мне делать дальше. Глаза она не открывала. Она спит? Или же она без сознания? А может, она спит, но с сознанием? Или все-таки не спит, и без сознания? Мои мысли начинали сводить меня с ума. Впервые в жизни я нахожусь в подобной ситуации, крик паники прямо так и прорывается наружу. За всю мою незаметную жизнь, с ее повседневной серостью и одинаковостью, со всеми ее маленькими и куда более крупными проблемами мне не доводилось никого спасать - спасать тем более от самоубийства. Почему подобное свалилось на мою голову? А если бы я не пошел по этому мосту? А если бы я не приехал в Камакура? А если бы я вообще не родился? Все это бесполезная в данный момент цепочка если.

Становилось холодно сидеть вот так - промокшим насквозь. Девушке вообще не позавидуешь, оставлять ее в таком виде никак нельзя. В больницу вести не стоит. Будет слишком много вопросов. Кто поверит человеку, который бросается в воду за самоубийцей, которого он в глаза никогда не видел? С чего это вдруг? Лучше отвезти ее в теплое место, где бы она смогла немного прийти в себя, а там будет видно. Единственным таким местом был дом моей подруги. Лучшей идеи придумать я не смог.

Никакой транспорт еще не ходил. Таксистов как назло тоже не было. Удачное начало дня имеет такое продолжение. Делать было нечего. Я взял девушку на руки и стал возвращаться прежней дорогой. Ее лицо было очень красивое - тонкие черты, чуть пухлые губы, ровный подбородок, изящные линии бровей и густые ресницы. Такое лицо, раз увидев, никогда не забудешь. От ее волос пахло сиренью.

Вернувшись домой, я первым делом разобрал постель - достал из тумбы белую простынь, тонкое одеяло и несколько полотенец. Потом снял всю мокрую одежду с девушки, всю - включая нижнее белье. У нее была чертовски привлекательная грудь и коротки стриженные черные волосы на лобке. Безупречная фигура, словно статуя абсолютной красоты. Я вытер ее бледную кожу и накрыл одеялом. Наклонившись к ее лицу, я проверил, дышит ли она, и услышал слабое сопение.

После, я скинул с себя всю одежду и пошел в душ, прихватив сухое полотенце. Горячая вода постепенно вернула мне чувство реальности. Не знаю, сколько я провел времени в душе, но когда я вернулся в комнату девушка продолжала спать в своем прежнем положении, только теперь одеяло явно вздымалось - должно быть хороший знак.

Я повесил всю нашу одежду на кухню, включив все конфорки, чтобы побыстрее все высохло, потом пришел в комнату и присел на край дивана. Взял в руки ноутбук и стал дожидаться загрузки операционной системы. Пока шла загрузка, я перевел взгляд на девушку. Кто она интересно? Почему решила убить себя? На эти вопросы у меня не было пока ответов. Комната пропиталась ароматом сирени от ее волос.

Когда я посмотрел на монитор, увидел то, что никак не могло туда попасть. Перед моими глазами был новый файл. Наведя курсор, я щелкнул по нему дважды...

Стремление изменять. EXE.

Может хоть вот так, раз еще с тобой вместе побывать, и уйти в закат...

Часть первая "По эту сторону..."

- Какая тихая ночь, такое чистое небо и множество звезд, - произнесла она, стоя на балконе.

- Накинь что-нибудь на себя, - попросил он.

Она повернулась к постели, на которой он лежал и заговорщически улыбнувшись, бросила:

- Дорогой, ты боишься, что меня кто-нибудь увидит голой?

- Ты думаешь, там что-нибудь можно увидеть?

- Вот как?! - блеснули зеленые глаза. - Тогда, может поднимешься и согреешь меня?

Он мгновенно ответил на вызов. Встал с застеленной белой шелковой простыней кровати и вышел на балкон. Не теряя ни секунды, взял обнаженную наяду на руки и понес обратно к алькову, мягко опустил на снежного вида поверхность и припал к ее губам в жадном поцелуе.

- Мне так хорошо, - выдохнула она. Ее лицо напоминало затхлый дом, в котором наконец-то открыли окна, чтобы проветрить.

- Я должен сказать тебе...

Она взяла его за руку и, глядя в глаза, прошептала:

- Не говори ничего, умоляю. Не нужно этих слов сейчас.

- Но я должен...Ты должна знать...

Она оборвала его речь долгим поцелуем.

- Я знаю все не сказанные тобой фразы, все таящиеся в глубине твоей души слова, все безумные мысли, но так не должно быть. Прошу тебя, молчи, не заставляй меня повторять то же самое...

Он приподнялся, но она успокоила его легким прикосновением руки. Только она могла быть способна на такое прикосновение.

- Значит ты...

- Да, да, тысячи раз да, - проговорила она, грустно улыбаясь. - Но прошу тебя, не нужно жить по словам, - не сейчас, не сейчас. Нам хорошо - мы вместе, а всего остального не существует, есть только мы и больше ничего и никого.

Она прижалась к нему крепко-крепко и поняла, что плачет.

- Почему все так, не как мы мечтали? Не так, как мы хотим этого? Казалось бы, два человека имеющие право на настоящее счастье, на жизнь, но все это только в немыслимых грезах, по-настоящему же они глубоко несчастны - глубоко настолько, что не выдержал бы ни один колодец с темной водой. Каждую секунду, всякий крохотный миг они испытывают нерадость к такой жизни, но когда встречаются - нет таких слов, способных хоть как-то близко к реальности описать их чувства.

- Я знаю человека, - улыбнулась она вновь, но на этот раз без тени печали в глазах.

- Человека?

- Человека, которому всегда удавалось утонченно передать самые необъяснимые чувства. И не говори - нет, хорошо?

Он повел плечом.

- Хорошо.

- Ты так быстро согласился, как будто у тебя голодание комплиментов!

- Просто тебя очень сложно переубедить. Это раз.

Она засмеялась.

- Если есть раз , самое меньшее будет и два, верно?

Он кивнул и продолжил:

- И до тебя мне еще очень-очень далеко. Это два. И не говори - нет, хорошо?

- Так ты что, - меня дразнишь?

- Немного, - он дотронулся ее щек ладонями. - Ты самая красивая, ты это знаешь?

- Я не могу забыть об этом благодаря одному идальго с голубыми глазами.

- А я не могу забыть тебя...

Она тут же опустила глаза.

- Прости, я не хотел, просто так...

- Ничего, все нормально, - сбивчиво проговорила она. - Трудно сдерживать себя - мне это знакомо. Не объясняй.

- Не хотел делать тебе еще больнее.

- Перестань, - закачала она головой. - Ты не можешь мне сделать больно.

Она провела пальцем по его губам, коснулась подбородка, погладила шею и запустила все пальцы в волосы.

- А знаешь, - начала она, - мне совсем не холодно...Ну, не смотри так! Что такое? Ну, что случилось?

- Какая разница, все равно изменить ничего нельзя, - сказав это, он лег на спину и начал пустым взглядом смотреть в потолок.

Она легла рядом, положив голову ему на грудь. Не поднимая головы, она спросила:

- Ты хочешь, чтобы все изменилось?

Он какое-то время молчал.

- Прежде чем я отвечу на твой вопрос, скажи, что ты чувствуешь ко мне?

- Я не могу ничего сказать, пока ты не ответишь на мой вопрос.

- Черт! - воскликнул он. - Хорошо, я отвечу. Я хочу, чтобы все изменилось, все, что касается нас и нас не касается!

- Давай завтра же уедем отсюда. Куда - не так важно. Вместе - только ты и я. Убежим хоть на край света, подальше ото всех.

- Уехать с тобой, бросив все?

- Именно, - коротко бросила она и приблизилась к его лицу близко-близко. - Я же не шучу! Изменить все, если хочешь - начать жизнь заново. И главное, что я хочу сказать - я тебя люблю.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Они лежали так, замерев несколько минут, ничего не говоря, просто смотрели друг на друга в полные блеска глаза. Может это и есть тот самый блеск счастья?

- Я согласен, - прошептал он ей на ухо.

- Уже поздно. Давай ложиться спать, - улыбнулась она и мягко дотронулась до его губ.

- Я люблю тебя, - уставшие голубые глаза закрылись.

- Я знаю...

Она гладила его густые волосы и наблюдала, как он спит, как вздымается его обнаженная грудь, как подергиваются ресницы. Она смотрела на него и тихо плакала.

Она закрыла глаза, и синее полотно, усеянное звездами, исчезло.

Часть вторая "По ту сторону..."

Он проснулся не от ярких лучей утреннего солнца - хотя на самом деле оно было именно таким, - но оттого что ее не было рядом. За окном слышался лай собак. Пахло росой и цветами.

- Любимая? - привстал он и оглянулся вокруг.

В комнате и на балконе, дверь которого по-прежнему была открыта, никого не было. Осталось только ощущение некого вакуума.

Он вскочил с кровати. Все было также как вчера, даже аромат ее духов со вкусом дыни еще присутствовал здесь. На письменном столе неестественно белел незнакомый конверт.

Подойдя медленно к столу, он упал на колени. Трясущейся рукой он достал вдвое сложенный лист и не смахивая слез, покатившихся по щекам, заскользил глазами по ровным строкам...

...Дорогой,

Ты, наверное, не сможешь понять меня сейчас, но со временем ты увидишь, что так будет лучше - для тебя, для нас.

Не верю я и в то, что ты сможешь простить меня когда-нибудь, но знай - я не ожидаю этого прощения. Ты возненавидишь меня, так будет правильно. Легче забывается ненависть, чем любовь - так говорил и ты когда-то, теперь, уверена, ты будешь думать иначе.

Не стоит преследовать меня или искать - ничего не получится. Не думай также, что я ушла к другому - у меня никого нет и не будет. Я люблю только тебя.

Возможно мы еще встретимся, через много-много лет и тогда, быть может, станем друг другу нужней...

Ты скорее всего не понимаешь меня, я и сама плохо понимаю, что происходит...

Больше писать не могу...

Люблю тебя...

Часть третья "На стороне ветра..."

Бежевый плащ с большим разрезом сзади развевался на ветру словно два громадных крыла. На железнодорожной платформе было немноголюдно, лишь несколько человек у билетной кассы и на скамейках.

Она мерно шла вдоль прочерченной белой линии перрона и не смотрела по сторонам. Подойдя к кассе, рядом с которой помимо билетных покупателей стоял человек в синей форме с пришитым к груди стикером - контролер - она обратилась к нему.

- Простите, поезд прибудет по расписанию?

- Да, конечно, - с готовностью подтвердил тот. - Немного может правда, и задержаться из-за товарного состава. Но я не думаю, что намного.

- Товарный состав? - переспросила она и заметив, что контролер кивнул, повернулась и пошла дальше по платформе.

Около длинной скамьи дети кормили голубей крошками. Боязливые птицы не подходили слишком близко и при малейшем резком движении сразу же отлетали.

На сигнальном устройстве зажегся зеленый свет, возвещающий о приближении поезда. Резкий гудок разрезал тишину. Голуби в испуге взмыли в небо.

Часть четвертая "На стороне дождя..."

- Зачем... з-зачем...- шептал он, глядя с балкона в холодную ночь - томное непроглядное небо, царапающий железный подоконник ветер и безнотный ноктюрн дождя.

Он сорвал резким движением с шеи цепочку с кольцом и бросил на пол. Кольцо, которое подарила Она.

- Зачем ты с-сделала это со мной. Я верил...т-тебе, а ты предала меня...Почему...почему?..

Ветер подхватил разорванный лист и понес их далеко-далеко в черноту. Строки сомнений или ошибочные предчувствия - все это в прошлом, уже забытом.

Внизу по залитым дождем тротуарам, накрывшись какими-то пакетами, споро мелькали одинокие силуэты людей. Ломаный свет от фонарей на расположенной рядом с домом аллеей блезирно освещал все вокруг.

Он шагнул на узкую скользкую полоску железа подоконника и сделал один единственный шаг. Шаг в пустоту.

Свет заскользил расплывшимися искрами, краски приобрели аляповатость и перед глазами мелькали все время чьи-то неразборчивые лица, а звуков не было вовсе.

Потом все сделалось очень черным, непроглядным, стало очень страшно и холодно. А еще через мгновение все изменилось - страх, холод исчезли. И сделалось необъяснимо легко...

Часть пятая "Из газет..."

Сколько стоит жизнь?

Город захлестнула волна бессмысленных самоубийств. Очередная жертва дерзкого поступка - молодой не добившийся успеха писатель Х.М. добавляет в копилку самовольно ушедший из жизни за прошедший месяц еще одну монету, - название которой - нелюбовь к жизни данной Богом. Таким образом, умерших от инстинкта саморазрушения за какие-то свои ошибочные идеалы за один месяц стало шесть человек, а это, согласитесь, чудовищная статистика.

Сегодня ранним утром в 5.30 на пульт дежурного скорой помощи поступил звонок от гражданина С.К. обнаружившего покойного на тротуаре. Случайный прохожий был хоть и малой, но все равно помощью следствию, которое к этому моменту уже закончено. Картина смерти представляется более ясной, чем причины, побудившие Х.М. сделать свой последний фатальный шаг. Скончавшийся проживал на шестом этаже дома N 23. Со слов соседей был очень необщительной, замкнутой персоной, жил один, а о семье или друзьях ничего не известно. Месяц назад уволился с работы, что скорее и послужило причиной самоубийства.

Перед тем, как прыгнуть с балкона Х.М. не оставил никакой записки, что стало уже нормой в таких случаях. Теперь мы не узнаем, наверное, никогда, как о настоящих мотивах, так и о еще одном нераскрытом таланте, ушедшем из жизни в возрасте 22 лет.

Так сколько стоит жизнь в наше время, мой дорогой читатель, чтобы ею так распоряжались?

Редактор.

Черная сводка

Вчера в 23.12 на перроне железнодорожной станции произошел несчастный случай - погибла молодая девушка, личность которой до сих пор не установлена. Документов у погибшей обнаружено не было.

Девушка, как предполагает следствие, упала с перрона в случае пренебрежения правилами личной безопасности. Свидетелей происшествия нет.

Просим всех, имеющих хоть какую-то информацию о случившемся позвонить в редакцию нашей газеты или же обратиться напрямую в полицию.

Мы будем держать вас в курсе дальнейшего расследования обстоятельств несчастного случая в постоянном разделе Черная сводка.

Редакция.

Культура

В нашем городе открылся новый парк отдыха для всей семьи, который администрация обещала открыть еще в прошлом году.

Можно видеть, что деньги налогоплательщиков потрачены не зря, и жители города имеют прекрасную возможность проводить свой досуг в таком месте. Бесплатные рейсовые автобусы от вокзала, восьмизальный кинотеатр, бесплатный ледяной каток, детские специально оборудованные площадки для игр, бассейн, теннисный корт и многое другое ждут вашу семью в новом суперсовременном парке отдыха! Приезжайте, не пожалеете! Берите своих детей!

Редакция.

Размышлять над прочитанным мне не пришлось. Только оторвав свой взгляд от монитора, я заметил внимательные глаза, смотрящие на меня из-под одеяла. Девушка очнулась. Сомневаться в этом не было никакой возможности.

- Не думала, что так выглядит рай, - произнесла она, окинув разочарованным взглядом комнату.

Я закрыл ноутбук и положил его на пол.

- Ты надеялась еще попасть в рай?

- А тебе какая разница? - прыснула она.

- Так, ничего, - развел я руками. - Просто спрашиваю.

- Кто ты?

Я засмеялся.

- Тебе не кажется, что вопрос несколько странный?

Она продолжала молчать, и я ответил.

- Мы не знакомы.

- Ничего себе новость! - воскликнула она. - Мы не знакомы! Какая сообразительность, черт подери! А с чего нам собственно быть знакомыми? Я говорю ни о том.

- Прости, я просто не понял вопрос, - попытался успокоить ее я.

- Не понял вопрос?! - приподнялась она на руках, одеяло сползло вниз, обнажив ее очень красивую грудь. Заметив то, что мой взгляд опустился с одеялом, она тут же его одернула. - Не смей глазеть на меня! Понял?

Я лишь покачал головой.

- Ты не ответил на мой вопрос. Какого черта ты меня сюда приволок? Кто тебя просил мне...

- Мешать? - подсказал я.

- Да, мешать! В конце концов, моя жизнь это моя жизнь, какого черта ты влез? Тебя никто не просил спасать меня! - перестав кричать, она расплакалась.

Я подвинулся к ней ближе и прижал ее голову к моей груди.

- Зачем, зачем, - рыдая, она била кулаком по моей спине, но вскоре успокоилась и прижалась ко мне изо всех сил.

По моей груди текли ее горячие слезы, а на спине я ощущал тепло сильных пальцев. Я гладил ее по волосам, успокаивая, но девушка все продолжала плакать.

- Где моя одежда? - вдруг тихо спросила она.

- Там же где и моя, - моя шутка была явно не вовремя. - Все сушится на кухне. Газ еле горит, поэтому, сколько мы так просидим трудно сказать.

- Ты что, видел меня голой?

Что я должен был на это ответить интересно?

- Я не мог с тебя снять одежду и не увидеть твое тело.

- И долго ты интересно пялился на меня?

- Не очень, - ответил я, говоря чистую правду.

- Нет, посмотрите какой нахал! - воскликнула она. - Не очень. А что значит для тебя - не очень. Может, ты еще чего-нибудь делал со мной, а я и не знаю? Что скажешь на это?

Мне надоело это бестолковое выяснение отношений.

- А что ты скажешь на то, что я спас тебе жизнь?! Я ведь только об этом и думал, как тебя вытащить из воды. Я сам пловец не ахти какой, без медалей, и мне повезло, что я достал тебя с того чертового дна. Я принес тебя сюда, и мне пришлось снять твою одежду, чтобы ты не заболела в конце концов. Да, я видел твое шикарное тело, но это не должно означать, что...

- Что ты сказал только что? - перебила она.

- Прости, я не хотел кричать на тебя.

- Да, я не об этом, - махнула она рукой. Одеяло упало, снова обнажив грудь. Только в этот раз она ничего не заметила.

- ???

- Ты сказал, что у меня шикарное тело? - улыбнулась она.

Мой взгляд замерз на ее пышной груди. К ее коже вернулся здоровый оттенок.

- Я так сказал? - переспросил я.

- Ты покраснел, - рассмеялась она.

Дотронувшись до щек, я и, правда, почувствовал, что они горячие.

- Мой стеснительный спаситель, - впервые на ее губах появилась такая легкая улыбка.

Так мы и познакомились. Она ничего не рассказывала о себе - откуда она, где жила, и с кем, почему решила покончить с собой. Я же в свою очередь не спрашивал, думая, что если ей будет нужно, сама все расскажет при необходимости. Да и если честно, влезать в чью-то жизнь, у меня не было права. Она ведь сама по себе. Понял я сразу, когда еще впервые увидел ее, стоящую на том узком парапете.

Мы стали жить вместе в квартире моей исчезнувшей не понятно куда подруги. Первое, что я сделал, снял с карточки денег и купил немного вещей. Хотя на самом деле я приобрел много чего - невысокий деревянный стол, два стула, занавески на окна, двуспальное одеяло, две подушки, кучу одежды - как себе так и моей сожительнице, комнатный цветок, забил под завязку продуктами холодильник, который тоже взялся не из воздуха. Через неделю нашего совместного проживания в доме появился котенок - совершенно черного цвета, чернее не придумаешь.

- Откуда он взялся? - поинтересовался я.

- Я его подобрала, - ответила она.

- Как его зовут? - снова поинтересовался я.

- Снежок, - снова ответила она.

- Очень подходящее имя, - рассмеялся я.

- Если ты вдруг захочешь его выгнать, я тоже уйду. Так и знай, - твердо заявила она.

- Зачем мне его выгонять?

- Ну, может тебе жалко мебель в квартире, - предположила она.

- Это все равно не моя квартира.

- Как не твоя?

- Это квартира принадлежит одной моей подруге. Она сейчас...уехала.

- И когда вернется?

Я всего лишь пожал плечами. На этот вопрос я не мог ответить.

- А я и не знала. Почему ты не говорил об этом?

- Ты не спрашивала.

- Значит, ты его не выгонишь?

- Ну, нет конечно. Я очень люблю кошек.

С того дня нас стало в квартире трое. Я, безымянная незнакомка и снежок. Прямо счастливая семья. Что ни говори.

- Как тебя зовут? - спросил я ее однажды.

- А какая разница?

- Ну, у тебя же есть имя. У всех есть имя. Вон, даже у снежка есть, - указал я на котенка.

- Зови, как тебе хочется, - махнула она рукой.

В действительности мне хотелось услышать нечто иное.

- Как тебя называют друзья? - настаивал я на своем.

- У меня нет никого, - холодно ответила она. - И давай, договоримся, больше не спрашивай мене ни о чем. Хорошо?

Я только кивнул. Что мне еще оставалось делать.

День не предвещал никаких странностей. По крайней мере, небо было совсем обычное - иссиня-голубое, несколько плавно движущихся облаков и серые мелькающие птицы. С самого утра на меня нахлынуло одиночество. В принципе, как не назови, одиночество всегда остается одиночеством. Мужское ли, женское ли. Красиво оно подано или не очень. Закончится потом или нет.
Вот интересно. Неужели у всех хоть несколько раз в жизни бывает период одиночества? Не во всем даже, конечно нет. Просто одиночество "любовное", "семейное". Когда есть родные, друзья, есть женщины, приятели... И неважно как оно обставлено. Бедное ли оно. Трагичное. Безысходное. Такое одиночество, при котором не чувствуешь равновесия между своими действиями и жизнью. На черта такие мысли в такое время, спросите вы? Сам не знаю.

Но как ни крути, одиночество будет всегда. Его не избежишь. Тем более - не надо его избегать! Чем раньше человек переживет период ПОЛНОГО одиночества, тем легче ему будет потом жить, и вообще, в одиночестве нет ничего страшного...

Вернувшись домой из супермаркета, я ожидал увидеть мою случайную сожительницу спящей - почти все время, когда я приходил домой откуда-нибудь она спала на диване, или делала вид, что спала. В этот раз я не успел даже повернуть в замке ключ. Она открыла дверь в коротком розовом халате, что я купил ей недавно. Помню, тогда мой подарок получил отзыв - полное отсутствие вкуса!

- Ну, что ты так долго? - спросила она, смотря на меня сердито.

- Пробки на дорогах.

- У тебя что, всегда пробки? Или ты просто зашел к какой-нибудь подружке? - она уперлась кулаками в бедра.

- Ты ошибаешься, ни к кому я не заходил, - парировал я. - Тебе очень идет.

- Правда так думаешь, или же хочешь перевести тему?

- Иногда ты невыносима. Во всем стараешься найти потаенный смысл. Но в моей фразе никакого смысла нет, кроме одного - Тебе действительно очень идет! Можно мне пройти?

Она отступила на шаг, внимательно наблюдая за бумажным пакетом в моих руках, словно это был музейный экспонат.

- Я ненавижу ходить по магазинам, - начала она. - Мне больше нравится сидеть дома и ждать покупок.

- Разве у тебя никогда не бывает желаний, быть может, тебе что-то сильно захотелось, а я это не купил - просто не знал, что ты этого хочешь?

- Не купил - значит, не знаешь меня совсем, не чувствуешь, что нужно мне в данную минуту, - произнесла она и отняла у меня пакет.

Сразу же на кухне послышался шорох, звон и ее счастливые возгласы - "Ого, это же супер!", "Ты чудо!", "Как ты узнал?!". Признаюсь, с того дня, как мы стали жить вместе, моя жизнь наполнилась некоторым смыслом. Было приятно просыпаясь утром видеть ее улыбку, ощущать горячие пальцы на спине, слушать ее несуразные рассказы, которые она выдумывала на ходу, задавая всегда один и тот же вопрос - веришь? Я кивал, а она смеялась надо мной, называя меня глупым. Я сильно привык к ней за эти несколько месяцев, хоть она была иногда невыносима, с ней бесполезно было спорить, и ее настроение менялось будто бы флигель на ветру - то так, то эдак. Какой во всем этом был смысл, я не знал, иногда так не хочется искать смысл во всем, что тебя окружает. Иногда проходит время и смысл умирает. Видимо со мной так и произошло.

Заглянув на кухню, я увидел, что все содержимое пакета выложено хаотично на столе, а подруга с блаженным выражением лица поглощает зеленый виноград.

- Я его обожаю, - по ее губам двумя ручейками стекал сок.

- А ты говорила, - пожал я плечами.

- Прости, я ошиблась, - поднялась она со стула и поцеловала меня в щеку. От ее лица пахло виноградовыми косточками. - Кстати, к тебе приходили.

- Кто? - быстро спросил я.

- Почтальон, - без интереса ответила она.

- Почтальон? Ты уверена?

- Да, - кивнула она, взяв еще одну гроздь винограда. - Передал конверт и попросил расписаться на каком-то бланке. Только и всего.

- Ты открывала конверт?

- Конечно, открывала, - удивленно заявила она. - Мне же интересно!

- Письмо?

- Нет, безделушка странная.

- Что конкретно?

- Блюдце, - бросила она.

- Можно взглянуть?

Она пошла в комнату и через минуту принесла плоский предмет, действительно похожий на блюдце. Его матовая поверхность впитывала свет, делая его переливчатым.

- Ошиблись, наверное, - покрутив странный предмет в пальцах, сказал я.

- Нет, адрес был наш, и имя тоже твое.

- Мое имя? - это уж точно не возможно, квартира ведь не моя, а Амели.

- Уж имя то твое не спутаю.

- Странно все это, - только и сказал я.

Я положил блюдце на подоконник и сев на диван начал о чем-то думать. В голове было точно как в ночном лесу, хоть фонариком посвяти - ничего не увидишь. Она подошла и села рядом со мной.

- Ты чем-то расстроен? - задала она тихо вопрос.

- Сам не знаю.

- Так не бывает.

- Сам знаю, что не бывает.

- Тогда что?

Посмотрев на синее блюдце, я вздохнул.

- Видимо исключение из правил.

Я включил душ и подставил лицо под прохладную струю. Остатки разрозненных мыслей исчезли, остался лишь шум воды. Я побрился и почистил зубы. Она принесла мне чистое полотенце, которое пахло полевыми цветами, а может, мне просто показалось. Вытерев голову и надев халат, я вернулся в комнату. За окном лил сплошной стеной дождь. Комната была неуверенным светом бра, который почему-то стоял на полу. Впрочем, какая разница, где он стоит, хоть на потолок приколоти - в мире ровным счетом ничего не поменяется.

Она лежала на разложенном диване, накрывшись одеялом, и листала без видимого интереса какой-то журнал. Жизнь журнала очень коротка, тем более в ее руках, - подумал я про себя.

- Ты любишь дождь? - вдруг спросила она.

- Никогда не думал об этом, - я лег рядом.

- Раньше меня называли Дождь. Что ты думаешь об этом имени?

- Мне нравится, Дождь, - улыбнулся я. - Мне тоже так тебя называть?

- Нет, не называй.

В комнате повисло молчание. Она отложила журнал и выключила бра. В темноте я скинул халат и забрался под одеяло. Мы легли спать под шум ночного дождя.

Она всегда спала голышом. Не то чтобы я был против этого. Напротив, мне было приятно лежать рядом на одном диване. Изредка она просила обнять ее, и, признаюсь, мне нравились те мгновения, когда я проводил пальцами по ее горячей спине и по упругим ягодицам. Также редко она целовала меня в щеку.

- Можно тебя спросить? - тихо прошептала она на ухо, водя пальцем по моей груди.

- Спрашивай.

- Когда ты последний раз спал с женщиной?

- Ты имеешь в виду, занимался любовью? - переспросил я.

- Угу, - ее пальцы были уже внизу живота.

- Чуть больше полугода.

- Так долго?

- А вообще, к чему ты это спросила?

- Так, интересно просто, - ее пальцы сильно сжали мой детородный орган, который не мог никак не отреагировать на ее ласки. Она сжала большой и указательный пальцы в кольцо и начала двигать ими.

- Что ты делаешь? - спросил я, закрывая глаза.

- Хочу заняться с тобой любовью, - она облизнула мою щеку.

- Я не могу...

- Ты любишь ее?

- Кого?

- Ну, ту девушку, в квартире которой мы живем?

- Люблю.

- Как ее зовут? - она ускорила движения пальцами.

- Амели.

- Где она сейчас?

- Я не знаю, - я уже не мог держаться.

- Скажи честно, когда я так делаю, ты думаешь о ней, так?

Я ничего не ответил. Дождь за окном все не переставал. Она больше ничего не спрашивала. Через некоторое время ее нежных движений все закончилось. Она легла на меня и долго целовала в шею. И я почти сразу уснул.

Так вот неспешно день тянулся за днем, и нашей совместной жизни стукнул месяц. Как бы все это странно не смотрелось со стороны, мы привыкли друг к другу. И мне нравилось наблюдать ее рядом. Что она думала на этот счет я не знаю, какие чувства испытывала ко всему происходящему можно было только догадываться. Но в ее полных одиночества и спокойствия глазах я не видел никаких ответов. А если бы спросил прямо, она бы меня послала с дальнейшими расспросами куда подальше. Такой уж это был человек.

Мы часто выбирались за город и устраивали тет-а-тет пикники, по вечерам бессмысленно шатались по городу, по сотому разу осматривали одни и те же достопримечательности, смотрели одни и те же фильмы в кинотеатрах, обедали в одних и тех же ресторанах. Мы редко обсуждали что-нибудь, но если подходящая тема подворачивалась нас уже нельзя было остановить - иногда мы готовы были трещать ни одну ночь, обсуждая какой-то вопрос, а могли за неделю перекинуться всего лишь несколькими фразами. Странно все было. Но это была моя и ее реальности. Две одинаково одинокие, пустующие, и так похожие реальности.

Часто вечером набрав в супермаркете всякой еды, мы сидели в парке возле старого давно не работающего фонтана и ели под бойкое стрекотание сверчков. Она смотрела на не колышущуюся воду и в ее глазах пробивались слезы, как будто она теряла свою мечту. Да, я постоянно замечал в ее взгляде обреченность. Она напоминала мне себя самого. Возможно, это нас и сблизило. Ведь она же тоже смотрела в мои глаза и как в зеркале видела себя.

Все когда-нибудь заканчивается в этом несправедливом мире. Холодное пиво в бутылке, сигареты в помятой пачке, месячные у женщин, делая их снова прежними, захватившая интерес книга, и даже сама жизнь. Все на земле носит лишь временный оттенок, неяркий полусвет, нечеткий полутон. Ничего больше. Так записано изначально. Изменить это нельзя, можно только смириться.

Мы шли по перрону, на который опустилась вечерняя усталость. В моих пальцах была зажжена сигарета, но курить не хотелось совершенно. Пепел падал сам, без моей помощи - догорал до определенного предела и падал на асфальт, слегка подмоченный прошедшим недавно дождем. Догорал и падал - такой вот простой до безумия алгоритм.

Поезд уже стоял на положенном ему месте, поглощая один за другим пассажиров. Она молча шла рядом и совершенно не задумывалась о своей участи. Поезд скоро заберет и ее. Я не видел в этом никакого смыла, а ей было видимо все равно. Так мы и шли, каждый из нас думая о своем.

- Спасибо за все, - остановившись перед своим вагоном, произнесла она.

- Рад был помочь.

- Теперь снова будешь жить спокойно, - улыбнулась она.

- Я привык к тебе сильно.

- Хм-м, - протянула она. - У тебя внутри сейчас слишком мало места для меня, и ты это знаешь лучше, как никто другой.

Я хотел было возразить, но мою фразу оборвал громкий гудок поезда.

- Может, встретимся как-нибудь, - проговорила она улыбаясь.

- Еще бы, - ответил я.

- Тогда, может, и переспишь со мной...

- Обязательно!

Она исчезла в темном вагоне среди других пассажиров. Стоя еще какое-то время, я надеялся, что она выбежит из поезда и передумает уезжать, но она даже не показалась в одном из десятка запыленных стекол, чтобы помахать мне рукой. Внутри разрасталось жуткое чувство некомфорта, что-то наслаивалось друг на друга как податливые куски мяса на шампур, что родилось совсем недавно, отжило ярким огнем и отмерло.

Поезд тронулся с места, окутанный сумерками и я остался совсем один. Я закурил новую сигарету и присел на скамью рядом. Через мгновение поезд растаял.

Больше всего на свете мне захотелось напиться до чертиков, чтобы забыть на какое-то время все свои мысли. Но странное чувство, засевшее в душу не давало тронуться с места. Где я сейчас? Задал я себе вопрос, который раскромсал на мелкие клочья налетевший ветер. Стремления изменять ход событий хватило на пару минут. Бросив эти дурацкие попытки, я остался сидеть на безлюдном перроне, рассматривая холодный свод неба. Через несколько секунд я насчитал одиннадцать слабо различимых звезд и закрыл глаза. Ветер срезал пепел с сигареты за меня...

Глава девятая

Мраморное море

Тревожный звонок, Воспоминания детства, Пачка сигарет, Ее глаза как мраморное море, История с пиццей, четырьмя бутылками пива и испуганным молодым человеком, которому помогло рассматривание двух обнаженных девушек, Мраморное море.

Звонок разразился нервным попискиванием и помигиванием зеленого света. Дотянувшись рукой до тумбы, я чуть было не опрокинула вазу с цветами - хрусталь размашисто качнулся, но все же устоял на ровной поверхности. Телефон не прекращал звонить, и мне пришлось ответить.

- Алло.

- Эсфирь, пожалуйста, приезжай скорее! Умоляю тебя, Эсфирь!

Я сразу же узнала голос говорившей - это была Фюу.

- Фюу, что случилось? Где ты?

- Эсфирь, ты должна обязательно приехать, мне так страшно!

- Подожди, успокойся. Что произошло, ты можешь объяснить нормально?

- Мюу в больнице. Я не знаю, что делать. Долго объяснять, приезжай.

- Хорошо, я приеду.

Быстро записав на салфетке адрес надиктованный Фюу, я оделась и покинула комнату. В вестибюле я попросила клерка заказать такси. Он с почтенным видом поклонился и быстро набрал номер на своем черного цвета телефоне с дисковым набором. После, выйдя из здания, я какое-то время смотрела на дорогу и ждала такси. Высоко в небе прокричали чайки, повернувшись на звук, я начала искать белые пятна птиц, но, наверное, они уже улетели. И вообще, всегда думала, что чайки живут около воды. Видимо мне показалось.

Неугомонные автомобили сновали туда-сюда, оставляя после себя лишь неприятный запах бензина. Я подумала о сестрах-близняшках. Что же случилось с Мюу? Всего несколько часов назад мы мило болтали в ресторане, смеялись, пили вино и все, казалось, было прекрасно. Разве могут изменить что-то несколько часов? Необычное ощущение - обманывать себя. Семь лет назад моя жизнь изменилась всего за несколько минут...

После окончания института я продолжала жить в Люминоусе какое-то время. Родители тогда были за границей. Мы виделись только на рождество, и то - не каждый год. Время от времени мама присылала короткие письма от своего и папиного лица, деньги и фотографии с видами городов, в которых они побывали. Однажды ранним вечером сидя у открытого окна и разглядывая темно-красное предзакатное солнце, я решила уехать. Быстро собрав самые необходимые вещи - несколько любимых книг, фотоальбом с личными снимками, одежда и украшения подаренные Александром - я ушла прочь, не взяв даже их. Бродя по вечернему городу, я заходила в различные бары и слушала любимую музыку с бокалом красного вина в руке и полным разбродом мыслей в голове. Посидев в трех-четырех заведениях, я пошла безлюдной дорогой в порт. Сев на высокий гранитный парапет обнесенный досками (по-видимому, его ремонтировали), я смотрела на раскинувшееся передо мной вечерней грустью море, выбросив из головы все на свете. Закатное солнце уже на половину погрузилось в темно-красную воду и вот-вот готово было утонуть. Казалось, что поверхность моря такого необычного цвета совсем не от солнца, словно кто-то неосторожно разлил несколько тонн томатного сока, а теперь я сижу здесь и наслаждаюсь этой красотой. Со стороны огромного портового крана, мигающего лампочками, как будто гирлянда новогодней елки доносились сонные крики чаек, а рядом со мной по всему парапету сидели напыщенные воробьи.

В тот день все кто меня знал остались в прошлом, а сама я затерялась в глубинах своих невразумительных мироощущений. Как в трясине. Единожды наступить на мягкую болотную поверхность не в том месте - и все пропало. Засосет с головой и спасти будет некому. Так я и шла на ощупь бесконечно долго. И даже одиночество не было тяжким грузом, скорее наоборот, я видела в этом определенный путь к спасению...

Скоро подъехало такси. Сев в машину и обозначив для водителя маршрут, я пусто смотрела в пыльное стекло, пытаясь разглядеть за ним хоть что-то. Светофоры, перекрестки, подземные переходы - все однообразно повторялось. В салоне автомобиля было полно сухого песка, непонятно откуда здесь появившегося. Такое ощущение, что водитель только что побывал в пустыне. Сам он внимательно смотрел на дорогу, даже ни разу не заговорив со мной или бросив взгляд в стекло заднего вида. Видимо ему было все равно кто его пассажир и куда его везти.

Минут через десять таксист высадил меня на больничной стоянке. Заплатив по таксе, я поблагодарила его. Он взял деньги, и никак больше не отреагировав, уехал. Я обогнула здание по периметру и оказалась у главного входа. На это путешествие мне понадобилось не больше не меньше - двадцать минут. Пока нашла выход со стоянки, потом упорно выписывала круг вдоль огражденной металлической сеткой пристройки родильного отделения, зашла в здание поликлиники - мне сказали, что это не больница, и только потом нашла то, что нужно.

Стены холла были выкрашены в бледно-зеленый цвет. С потолка слепили глаза люминесцентные лампы. Всюду семенили медсестры в белых халатах и реже врачи в голубых. Разносилось громкое шарканье полиэтиленовых бахил. В воздухе повис неприятный больничный запах.

В регистратуре я спросила в какой палате находится Мюу. Девушка в очках на тонкой оправе быстро посмотрев в списках ответила, что пациентка в данный момент находится в операционной.

- Сразу как привезли ту девушку, ее отправили в операционную, - добавила работница регистратуры. - Неотложный случай, поэтому палату сразу не назначили.

- А вы не знаете, что с ней? - спросила я.

- Я всего лишь работаю в регистратуре и не располагаю такой информацией. Вам лучше спросить врачей.

- Скажите, пожалуйста, я знаю, что с больной приехала ее родная сестра. Они близнецы. Где я могу ее найти?

Девушка оторвалась от каких-то записей и внимательно посмотрела на меня.

- Близнецы, вы сказали?

- Да, а что? Что-то не так?

- Надеюсь, что с ней будет все в порядке, - тихо проговорила девушка.

- С ней - с кем? - переспросила я.

- С ними обеими, - уточнила она. - Вы слышали, что близнецы не могут жить друг без друга, не ощущают себя друг без друга?

Я тихонько кивнула.

- Были случаи, когда один из близнецов умирал, а второй не мог выдержать одиночества, утраты частички себя и умирал следом.

- Самоубийство?

- Поверьте, есть много способов, - она сняла очки и положила на стол. - Будем надеяться, что все обойдется.

- Да, будем надеяться, - согласилась я.

- Я думаю, ее сестра сейчас около операционной. Это четвертый этаж. Было бы хорошо, чтобы ее кто-нибудь успокоил сейчас.

- Для этого я и приехала, - сказала я и пошла к лифту.

На четвертом этаже было не так многолюдно как в холле. Когда я шла по длинному коридору, мне встретилась всего лишь одна медсестра, везшая капельницу, она, слегка улыбнувшись, исчезла в одной из многочисленных палат.

Место, где я нашла Фюу напоминало своего рода зал ожиданий. Достаточно просторная комната без дверей соединяющая коридоры (тот, из которого я пришла и тот, что вел к операционной по-видимому), широкий балкон, несколько пластмассовых стульев стоящих в ряд, баллон с питьевой водой и приколотые булавками к стене листки с какой-то информацией и круглые настенные часы. Она была здесь одна. Стояла на балконе и нервно курила. Странно было наблюдать Фюу за таким занятием.

- Долго ждала? - сказала я ее спине.

Фюу тут же обернулась, уронив сигарету, и подбежав ко мне, уткнулась лицом в грудь. Давно никто не плакал, прижавшись ко мне так.

- Я не знаю... - начала она и тут заплакала сильнее. Я обняла ее обеими руками и начала успокаивать.

- Успокойся, все хорошо. Я здесь с тобой, теперь тебе нужно успокоиться, ладно? Давай вытрем твои слезы и спокойно поговорим. Давай?

Она отстранилась от груди и начала вытирать слезы. Я дала ей платок. После мы вернулись с балкона в холл и сели на стулья.

- Что все-таки случилось? - начала я.

- Не знаю, - покачала Фюу головой. - Мы ехали в метро. У Мюу начала болеть голова. Она выпила аспирин и ей вроде стало легче. Мы вышли где-то около причала и сели на морской автобус. Потом она неожиданно упала в обморок. Я не знаю, что произошло. Она никогда ничем таким не болела. Мы обе.

- Действительно странно, - протянула я.

Фюу кивнула.

- А что говорят врачи? - спросила я.

- Почти ничего, - вздохнула она. - Один раз из операционной вышла медсестра и сказала, что у Мюу что-то с сосудами мозга. Врачи делают все возможное. Не словом больше. Остается только ждать.

И мы начала ждать. За все время, что мы сидели в холле и разговаривали никто не выходил. Ожидание без каких-либо новостей убивало. Фюу выкурила пол пачки своих длинных сигарет, предлагая неоднократно мне. Я отказалась.

В основном говорила Фюу, я лишь слушала. Она рассказывала о детстве, то как они с Мюу росли, ходили в школу, институт, в котором мы и познакомились. Многое мне было известно, а что-то я слышала впервые.

- Помню, когда мы учились на втором курсе, Мюу сильно порезала руку стаканом. Вся наша комната в общежитии пропиталась кровью. Тогда я впервые испугалась за нее. Наш комендант чуть с ума не сошел, зайдя к нам и увидев море крови. Кричал-кричал, размахивал руками, грозился выгнать нас из общаги, но потом успокоился. Даже оказал первую помощь, перетянув руку Мюу своим ремнем и вызвал скорую. Молодец, в общем. Мы, кстати, познакомились с тобой, Эсфирь почти сразу после того случая. Помнишь, у Мюу еще была забинтована рука долгое время.

- Помню, - ответила я. И правда, вначале я различала сестер только благодаря повязке на руке Мюу, и лишь позже, когда рука зажила мы договорились, что они будут одеваться в разного цвета одежду.

- А помнишь нашего Цезаря? - улыбнувшись, спросила Фюу.

- Кота?

- Именно, - Фюу хлопнула себя по коленке. - Нам с Мюу было тогда...не соврать бы... лет по десять. Родители подарили на день рождения огромного кота - пушистый цвета вечернего тумана, толстый, с огромными желтыми глазами и очень-очень ленивый. Уже не помню, как он получил имя Цезарь, возможно за свой эгоизм.

- "Кот эгоист" - очень милое словосочетание, - отметила я. Фюу лишь приятно улыбнулась.

- Я помню, как мы его мучили немного. Ездили верхом. Он выдерживал нас обеих. А если сбрасывал, Мюу стучала ему по голове пластмассовым молоточком. Родители, конечно, не были в курсе.

- Прямо живодерки, - покачала я головой.

- Ну, мы же несерьезно, в шутку, - запротестовала Фюу.

- Угу, коту было от этого много легче.

Видимо я не зря приехала. Фюу немного смогла отвлечься за нашим разговором. Ей стало пусть и чуточку, но легче. Из операционной, по-прежнему никто не выходил. Только по коридору прошла уборщица, вымыла пол в холле, не обращая на нас никакого внимания и удалилась. Мы разговаривали обо всем на свете, что приходило в голову то мы и переводили в слова. Вспомнили бывших парней, поговорили о любимых книгах, музыке, фильмах. Фюу рассказала десяток смешных историй связанных с Мюу. Уверена, Мюу смогла бы наговорить столько же забавного и о Фюу. Такими уж были сестры близнецы. Через два часа в пачке Фюу осталось три сигареты. На улице солнце постоянно пряталось за облаками и лениво выкатывалось. Я сразу представила Цезаря, как он медленно заходит в комнату, плюхается на ковер и засыпает.

Через полчаса из операционной вышел хирург, вытирая со лба пот. Он сказал, что в одном из сосудов головы Мюу образовался тромб и если с доставкой немного помедлили, она бы умерла.

- Значит, угрозы жизни нет? - спросила я.

- Мы сделали все возможное. Кровоток восстановлен, давление в сосудах стабилизировалось. Сейчас угрозы жизни нет. Состояние больной средне-тяжелое, но стабильное. Если в ближайшее время осложнений не обнаружиться, можно говорить о выздоровлении. Правда, какое-то время она останется здесь под усиленным контролем врачей.

- Спасибо, - ответила я.

- Это наша работа, - прозрачно улыбнулся он.

- А можно ее увидеть? - спросила Фюу. - Пожалуйста, это же моя сестра.

- Я вас понимаю, но после операции нельзя. Извините. К тому же она еще не отошла от наркоза. Она будет спать, наверное, до завтрашнего утра. Вам лучше пойти домой отдохнуть. Если что-то изменится, мы сразу же сообщим, - ответил врач и пошел по коридору.

Фюу села обратно на стул и достав очередную длинную сигарету, закурила. Я села рядом и положила руку на ее плечо.

- Я остаюсь, - сказала она.

- Это бессмысленно. Ты же слышала, что сказал врач - к ней сейчас нельзя. Тем, что будешь здесь сидеть впустую, ты ничего не изменишь. Ты устала, езжай домой, отдохни, поешь, поспи в конце концов. Ты напоминаешь мне сейчас тень. А завтра с утра мы приедем сюда вместе, договорились?

Она кое-какое время молчала, видимо обдумывая мои слова. Сделав три затяжки подряд, Фюу потушила сигарету.

- Ты права. Мы все устали, - произнесла она и, повернувшись ко мне, посмотрела в глаза. - Эсфирь, могу ли тебя попросить об одолжении?

- Все что угодно.

- Ты не могла бы побыть со мной какое-то время. Без Мюу дома одной будет страшно. Хотя бы пару часов.

- Я свободна до девяти, - ответила я и посмотрела на часы, висевшие на стене. Стрелки показывали половину шестого.

- Спасибо, - ответила Фюу.

- Мне ведь не трудно, - я взяла ее за руку. - Ты же знаешь, вы мне как сестры. Я вас люблю.

Выйдя из здания, мы поймали сразу же такси и поехали к Фюу. Она начала было что-то рассказывать, но, заметив, что я совершенно ее не слушаю, замолчала тоже. Так мы и ехали всю дорогу молча, каждая думая о своем, и изредка переглядывались. Ее глаза напоминали мне мраморное море. Блестящая бесконечная гладь, абсолютно твердая. На такую поверхность не сядет ни одна птица, из-под нее не выскользнет ни одна рыба. Солнце скрылось за высокими домами и стало прохладнее. Из динамиков доносилась медленная спокойная музыка. Таксист, что нас вез, тоже был не разговорчив и не проронил ни слова.

- А где вы живете? - спросила я, разглядывая однообразные пейзажи за окном.

- В Харуми, - ответила Фюу.

- М-да, - протянула я.

- Что-то не так?

Я улыбнулась и перевела взгляд от окна на Фюу.

- Ни разу не слышала. Это вообще где хоть?

- Ну вот, часто бываешь в Терезе, и мало знаешь город, - засмеялась она. - Харуми примерно час езды от Тереза. Главные достопримечательности открытый заповедник и знаменитое Мраморное море.

- Мраморное море? - перехватило у меня дыхание, - только что думала о море, не о каком-нибудь, а о мраморном.

- Ты там что, тоже не была? - удивилась Фюу.

- Не знала, что близ Тереза есть море, - тихо проговорила я.

Кроме Фюу удивился и молчаливый водитель. Внимательно посмотрел в стекло заднего вида со взглядом - ты, мол, откуда такая? Я сделала вид, что не заметила.

Пока мы ехали до Харуми, Фюу подробно описывала мне город. Оказывается Харуми родился как туристический поселок. Исключительной целью людей приезжающих в городок было посещение открытого заповедника Аско - самого большого в стране. На почти нетронутой цивилизацией местности в несколько сотен квадратных километров раскинулись по большей части дикие леса, извилистые реки, конусообразные горы припудренные слегка снегом и почти загадочное Мраморное море, с которым, как сказала Фюу, связано очень много легенд. О легендах Фюу к сожалению умолчала, сославшись на то, что это всего лишь глупые выдумки. Я не стала спорить.

Еще Фюу рассказала о сильнейшем землетрясении несколько лет назад. О том, как город словно птица феникс восставал из пепла и что сегодня наравне с Терезом он является одним из главных торгово-индустриальных центров.

Нас высадили около железнодорожного вокзала на главной улице. Вокруг высились красивые высотные здания и вечернее солнце, отражаясь в их стеклах, принимало своеобразный пурпурный оттенок. На дорогах безвылазно стоя в пробках, гудели автомобили. Люди, пользуясь этим, перебегали дорогу на красный свет. Фюу заверила, что идти совсем близко, и мы отправились пешком. По пути она размахивала руками, показывая что где находиться, говорила очень быстро, иногда сбивчиво, как будто сдавала экзамен. Экзамен оказался за просто так - я почти ничего не запомнила. Через минут десять мы пришли. Идти и, правда, было совсем ничего.

Фюу с сестрой снимали отдельный домик, может не слишком большой, но для двух человек вполне сойдет, к тому же в одном из самых спокойных и чистых районов - со слов все той же Фюу. Всего один этаж деревянной постройки не вызывал совершенно никакого стеснения внутри. Одна большая комната, просторная кухня, ванная, туалет и веранда. Будь у меня такое жилье, была бы самой счастливой двойняшкой на планете.

- Будь как у себя, - приветливо произнесла Фюу.

- Спасибо, - ответила я и окинула взглядом комнату. Первое, что бросалось в глаза - было очень светло. С трех сторон, словно вырезанные умело в картонной коробке, располагались огромные окна, завешенные лимонного цвета тюлем. На полу под каждым окном стоял широкий низкий горшок с каким-то не цветущим растением - одними только лопастными листьями которого можно было восхищаться. Примерно по центру комнаты раскинулась кровать круглой формы - такого я не видела уж точно никогда. Рядом лежали низкие подушки, книги, пластинки и сам проигрыватель. На стенах висели квадратные электронные часы, странного вида мозаики из морских камушков и несколько фотографий сестер.

- У вас, наверное, и ночью светло, - улыбнулась я.

- Конечно светло, с трех сторон окна, солнце целый день, а ночью луна. Веришь?

Я кивнула и села на низкую подушку, скрестив ноги. Фюу подошла к окну, вздохнув полной грудью.

- Так жарко, - протянула она, будто делая скучную работу. - Давай примем душ что ли. Ты как?

- Я только за.

- Отлично, - воскликнула Фюу. - Тогда я первая.

Пока Фюу была в ванной, я посмотрела несколько книг. Все они были связаны с химической тематикой, насколько я поняла. А уже в подробности того, как химия была связана с сестрами мне не хотелось вдаваться.

Из окна повеял легкий ветерок. Я вдруг подумала, что в моем желудке не наблюдалось никакой пищи очень давно. В последнее время начала замечать за собой пренебрежительное отношение к своему здоровью. Если в ближайшее время не предпринять никаких усилий, то будет слишком поздно.

Электронные часы мигали цифрами - 18:34. В 18:42 Фюу вышла из ванной. Она нагишом прошла по комнате, вытирая розовым бархатистым полотенцем слипшиеся о воды волосы, и упала на кровать, вальяжно растянувшись. Стройные ноги, подтянутый живот, сексуальная грудь в виде груши, ни одной лишней жиринки, соблазняющая туманность лобка. У нее чертовски классная фигура, - пронеслось у меня где-то в глубине подсознания. Мюу в свою очередь обладала точно такой же фигурой. Тот случай, когда сказано без преувеличения.

- Боже! Как хорошо! - рассмеялась она, крутя при этом зачем-то пальцами ног. - Вода только какая-то тяжелая.

- В смысле? - не поняла я.

- Ну, у меня после душа всегда волосы слипаются так, что не расчешешь ничем. Вот я и жду, пока они полностью высохнут.

- А-а, - протянула я, словно понимая о чем она говорит. Я не знаю как другие, но перед тем как расчесывать волосы непременно жду пока они высохнут.

В душе я не стала мочить волосы, просто стояла под прохладной струей воды и представляла расплывшиеся в сознание картины прошлого. Передо мной появлялись нечеткие лица которых-либо людей, чьих имен я не знала никогда, но предчувствие подсказывало, что они близки мне по духу. Вот такие странные фантазии.

Когда я вышла из душа, Фюу на кровати не было, зато слышался небольшой шум на кухне. Может она готовит что-нибудь. Было здорово.

Я легла на кровать животом вниз и расслабилась. Через минуту в дверь позвонили.

- Ждешь кого-нибудь? - спросила я громко, чтобы Фюу могла услышать.

Она вернулась в комнату и посмотрев на меня улыбнулась.

- Не я, а мы, - ответила она. - Я заказала пиццу.

- Очень кстати, - я лениво потянулась, слегка привстав. - Сейчас, подожди. Я спрячусь на кухне.

Фюу же тем временем направилась к двери, дотронулась ручки.

- Постой, ты же не станешь... - начала я, но было поздно. Она открыла дверь. Мои ошарашенные глаза в этой ситуации не были одиноки. Принесший пиццу молодой человек лет двадцати в испуге смотрел на совершенно голую Фюу, не в силах произнести и единого слова.

- Вы очень вовремя, - разбавила тишину Фюу. - Мы так проголодались, просто жуть как.

- Мы?? - сглотнул молодой человек и, окинув взглядом комнату, заметил меня. Тоже голую.

Он чуть не выронил пиццу. Фюу быстро взяла ее и поднеся к носу, вдохнула аромат, который разнесся уже по всей комнате.

- Не остыла? - спросила Фюу.

- Кто? - удивился вопросу молодой человек.

Я закрыла лицо руками, подавляя смех, а Фюу с совершенно серьезным лицом уточнила.

- Ну, пицца, конечно, что же еще?

- Да, - очнулся парень, закачав головой. - То есть, нет. Не остыла. Ну, я пойду. До свидания.

- Спасибо, - ответила Фюу и закрыла дверь.

Я засмеялась что было сил. Фюу положив коробку с пиццей на одеяло рядом со мной, а сама отправилась на кухню. Через несколько секунд она вернулась, держа в руках четыре бутылки пива и села на кровать. Смотрела на меня и улыбалась.

- Ты всегда открываешь дверь в таком виде? - вытирая от смеха слезы, спросила я.

- Нет, только когда не хочу платить по счетам, - вполне серьезно ответила она. Ей бы в рекламе по телевидению выступать с таким внушением.

- Хм-м, - протянула я.

- Хм-м, - протянула и она вслед за мной.

- Он, небось, подумал, что мы лесбиянки.

- Да какая разница, что он там подумал? - возмутилась Фюу. - Когда он придет домой с работы, сразу же запрется у себя в комнате и станет мастурбировать, вспоминая нас. Поверь мне, он еще долгое время не сможет забыть того, что увидел сегодня. Можно сказать, мы помогли парню.

- Каким это образом? - удивилась я.

- Если у него и были какие-нибудь проблемы с потенцией, с сегодняшнего дня их точно нет, - улыбнулась Фюу и принялась за пиццу, уже порезанную заранее в пиццерии. - Ешь, остынет.

- Хм-м, - лишь покачала я головой.

За пятнадцать минут мы прикончили всю пиццу и пиво. Желудок наконец насытился, словно переполненный вещами багаж. Алкоголь медленно всасывался в кровь. Я чувствовала, что постепенно пьянею.

- Что-то мне не очень хорошо, - прошептала Фюу, укладываясь. - Полежу немного.

- Наверное, не надо было так много пить, - согласилась я с Фюу и легла рядом.

- Разморило меня совсем, - зевнула она. - Спать хочется, хоть убей. Мы залезли под одеяло. Голова кружилась, готовая дать фору любому аттракциону. Я закрыла глаза и услышала шепот Фюу.

- Эсфирь, обними меня.

Я скорее машинально провела рукой по ее бедру, чуть остановилась на талии и дотронулась пальцами до спины. Первый раз в жизни я лежала под одеялом с девушкой, причем ни на мне, ни на ней не было никакой одежды и обнимала ее. Думала я об этом, правда, сравнительно недолго. Сон непроглядным туманом накрыл мое сознание. И сознание Фюу, я уверена, тоже.

Когда я открыла глаза было пять минут девятого. Фюу лежала на спине не шевелясь, и только немного наклонившись к ее лицу можно было различить еле слышное дыхание, как у ребенка - тихое, ровное. Быстро одевшись, я оставила записку на подушке рядом:

"Мне пора идти. Спасибо за пиццу.

Если что - звони.

Эсфирь."

Еще раз посмотрев на часы на стене - зеленые цифры 20:05 сменились на 20:08 - я вышла из квартиры Фюу. На удивление в блузке с коротким рукавом было не холодно. Красноватое небо расплывалось теряя четкие очертания. Облака больше похожие на разводы от самолетов однообразно плыли в одну сторону. Было загадочно тихо, такое ощущение, что ветер совсем пропал из этого мира.

Вернувшись прежним путем на вокзал, в информационном окошке я спросила, как добраться до Мраморного моря. Получила исчерпывающий ответ. Оказалось все не так сложно. Нужно было перейти к перрону пригородных поездов. Сесть на скоростной поезд с незатейливым номером А100. Доехать до конечной станции, совсем недолго - уверила меня девушка на справке, рассказывающая путь - минут десять. И все. Я так и поступила. Спустившись на эскалаторе в подземный переход, в котором моя кожа вся покрылась мурашками от холода я перешла на смежную платформу. Электронное табло показывало время отправления и прибытия каких-то поездов и время - 20:21. Поезд с номером А100 покорно дожидался своих пассажиров. Я была в их числе.

Поезд на самом деле ехал очень быстро и, что не характерно для такого вида транспорта - почти бесшумно. Индустриальный пейзаж за окном исчез с молниеносной скоростью, сменившись вечнозелеными рощами кедров, как будто переключили канал телевизора. Остановок было всего две, включая конечную. На первой остановке почти никто не сошел, вагон наоборот наполнился людьми, почти все места стали заняты. И вновь за окном начали мелькать высокие деревья, казалось, задевая своими макушками небо.

Поезд остановился без звука. В динамиках раздался искаженный электроникой голос девушки, возвещающий о конечной станции. Все встали со своих мест как по команде и целенаправленно двинулись к выходу.

Широкий перрон освещало множество фонарей. Люди вышедшие из поезда, словно муравьи, чувствующие приближение дождя, куда-то подевались. Воздух был насквозь пропитан ароматом свежей хвои. Заметив вдалеке мост, я медленно пошла вдоль платформы к еле заметной конструкции.

Мост выходил на обзорную площадку с невысоким металлическим парапетом. Чуть правее находилась фуникулерная платформа - оранжевые вагончики тихо покачивались, неся с собой туристов. Вечернюю застенчивость, расплавленную багровым диском солнца, освещали многочисленные вспышки фотокамер.

Спустившись вниз вплотную к ограждению, я всмотрелась вдаль. Внизу огромной рощей раскинулись кедры, закрывая изумрудной кроной залив, вдающийся в сушу примерно на километр, или больше. Выход же в открытое море преграждали несколько островков - скорее всего, искусственно созданных, чтобы уберечь живописнейший залив от штормов. На площадке рядом со мной играли дети - две девочки - вместе со своей мамой в бадминтон. Не самое удачное время для игры, - подумалось мне. Я вдруг вспомнила сестер близняшек. Как там интересно Фюу, и все ли в порядке с Мюу?

Вниз вела одна единственная тропа, посыпанная молотым красным камнем, будто это теннисный корт. Я пошла по ней. Внизу меня ждал дебаркадер с несколькими рыбацкими лодками, привязанными толстыми почерневшими от воды веревками. Сняв кроссовки, я дошла до края деревянной пристани и села, свесив ноги в воду. Острый холодок тонкими струйками прошелся по ступням, но вскоре кожа привыкла к прохладе и мурашки, выступившие на руках и спине прошли. Солнце исчезло, оставив после себя лишь туманное зарево на темном небосклоне. Звезды продолжали устилать свои привычные дорожки.

Смотря на темную неподвижную гладь воды, мне страсть как захотелось закурить - отчего - сама не пойму, но вокруг не было ни магазина, ни круглосуточного маркета, ни даже киоска - только тихий, как будто заиндевевший, залив Мраморного моря. Я сидела здесь одна, а где-то совсем рядом были Александр, Фюу, Мюу. Стоит только закрыть глаза, позвать их и они придут и заберут мое одиночество. И я чувствовала, что мое одиночество больше не принадлежало мне одной - странное ощущение, словно оно растворилось в их любви, а мне лишь достались последние капли со дна бутылки.

Я давно забыла, как пахнет осень - помню, что запах с завидным постоянством в миллионы лет не меняется, к нему лишь добавляются определенные мелочи, как то запах бензина от автомобиля или соленый привкус морской пены от шлейфа корабля, но суть не меняется никогда. Теперь к воспоминаниям прибавится еще и кедр.

Раньше многое было по-другому. Глядя на небо, было время мечтать о чем-то невообразимом и лично откровенном. Пусть это и было простой тратой времени, но только не в те мгновения, которые никто ни в силах был отнять. Иллюзорные лабиринты с годами таяли и затемнялись. В мыслях было все больше белых пятен - таких белых, словно только что насыпал свежий снег.

А

Поиск по сайту: