— Эй, ты что задумал. Барон? Идти воевать со своей игрушкой против албанцев, вооруженных Калашниковыми? — спрашивает Эсмеральда.
— Ты знаешь, что я отказался от огнестрельного оружия. Но я умею обращаться с этой бесшумной и точной машинкой. Будет повод очистить наш мир от нескольких подонков и устроить каникулы для кучи молодых наивных девчонок, которые находятся там не по своей воле.
— У меня есть идея получше, — объявляет Кассандра.
— Какая?
— Я пойду туда. В конце концов, проблемы появились из-за меня, и вы не должны расплачиваться за чужие ошибки.
— Впервые я должна признать, что она права, — одобряет ее Эсмеральда.
— Спасибо за предоставленный кров! — громко говорит девушка с большими серыми глазами и делает несколько шагов в восточном направлении.
— Нет! — восклицает Ким, догоняя ее и хватая за руку. — У нас общий проект… что нам теперь, все бросать из-за того, что банда негодяев ищет с нами ссоры?!
— А что ты предлагаешь. Маркиз? — спрашивает Орландо.
Все размышляют, машинально почесываясь.
— Я знаю, что надо делать, — произносит наконец Фетнат. — Предоставьте все мне.
И высокий сенегалец в желто-красном балахоне и красных кожаных шлепанцах с загнутыми носами удаляется в направлении восточной оконечности свалки.
Девушка не может оторвать взгляда от лежащей на земле тушки лиса с ободранной шкурой.
Орландо приносит одеяло и укрывает труп зверька, приносившего им удачу.
Этот лис спас мне жизнь, когда я задыхалась в моем мешке-саване под грудой поломанных кукол. Почему всегда страдают те, кто мне помогает? Как остановить насилие, которое придает дуракам уверенности в себе?
Они нетерпеливо ждут. Через час Фетнат Вад возвращается. Его лицо непроницаемо.
— Ну что, Виконт?
— Я говорил с их главарем.
I— С Измиром?
— Именно. Мы обсудили проблему. Он сказал дословно вот что: «Пока я жив, вы не сможете жить спокойно, если не отдадите нам девчонку». И добавил: «Девчонка за боевую собаку — это не дорого».
— А ты что ответил, Виконт?
— Что мы отдадим Кассандру.
Ким взрывается:
— Так ты ни о чем не договорился во время своего пресловутого обсуждения?
— Договорился. Я выиграл время, а это самое главное. Время — наше оружие, — говорит он, показывая на горшок, в котором растет сливовое деревце.
— Почему албанцы дали тебе отсрочку?
— Нужно уметь говорить на их языке. Я сказал слова, которые они понимают.
— Какие?
— Я сказал, что сейчас Ким с Орландо держат связанную голую девчонку в хижине и забавляются с ней.
— И что?
— Измир понимающе подмигнул мне и согласился подождать. Только просил вам передать: «Не уродуйте ее чересчур, не оставляйте следов и шрамов, которые потом нельзя будет спрятать». Он сказал, что женщины — как машины: их можно подкрасить, чтобы выгоднее продать, но отломанные детали не приделаешь.
Кассандра не решается предположить, о чем идет речь. Ким качает головой:
— И сколько ты выиграл времени?
— Месяц. Я обещал ему, что через месяц мы отдадим девчонку, — и все мужчины его группировки смогут пройтись по ней.
Кассандра сглатывает слюну.
— И это твой гениальный план? — спрашивает Орландо с некоторым сомнением.
— Нет. Я вернулся не с пустыми руками.
Фетнат Вад достает из глубокого кармана своего бубу маленький кусочек черной ткани.
— Я сумел незаметно отрезать кусочек его пиджака в конце нашей беседы, во время прощального объятия. Идите за мной!
Все собираются в хижине сенегальского колдуна.
— Измир сказал, что не отступится от девчонки, пока он жив, так? Вот это я и намерен исправить.
Фетнат расхаживает между клеток и в конце концов выбирает ту, в которой сидит рептилия с желто-черной кожей.
— Это гремучая змея, ее укус влечет за собой мгновенную смерть. Я научу ее интересоваться запахом нашего короля торговли белыми рабами.
Сенегалец ставит на огонь котелок с водой. Когда вода закипает, он хватает змею длинными щипцами и кладет ее в пластиковый пакет, где уже лежит кусок ткани от пиджака Измира. Затем он закрывает пакет с находящейся внутри змеей и некоторое время держит его над кипящей водой.
— Змеи — существа холоднокровные. Они засыпают, когда температура опускается, и бодрствуют в теплую погоду. Но избыток жары для них является непереносимой мукой.