Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Из шифоньера вышла папина шляпа и направилась к Оле. Оля наклонилась и взяла шляпу. Под ней стоял и смеялся Ч



– Оля, мы пришли к тебе без подарка, – промыслял Ч. – А у вас, в цивилизации вещизма, так не принято. «Подарок», «подношение», «благодарность», «борзые», «взятка»… Нет, это, как у вас говорят, из другой оперы. У нас тоже дарят подарки. Импульсноскопические. В них… наша лучшая энергия, вычисления и взгляд Внутреннего Ока. Но мы не можем тебе… Хотя… частично уже… Но все-таки у вас принято получать застывшим веществом. Чего ты хочешь? О чем мечтаешь? Что бы ты очень хотела иметь?

– Я, я … не знаю. Ведь я еще маленький ребенок. Вот моя любимая кукла Катька. Но она слишком п р о с т а я. Есть игрушки для взрослых – разные машины и… Вот телевизор. По нему для детей показывают сказки. И для взрослых. Но это так все скучно. А я бы хотела сложные-сложные и интересные-интересные сказки. И как наяву. Так, как вот вы появились. Вы сказка?

– Да, мы сказка. И ты – сказка. Ты знаешь, что сказки есть страшные, грустные, скучные, веселые, добрые…

– А кто… Кто же их рассказывает?

Вокруг Оли и Ч собрались все человечки. Пожалуй, они удивлялись логическим способностям маленькой девочки.

– Ах, это сложно, это очень сложно! – услышала Оля их разные голоса-мысли. – Сказки создают Центральные машины – ядра галактик. И их дети – звезды. Но бывает, что их «рассказывает» в какой-нибудь системе Развоплотившаяся центральная душа. Есть сказки для видимой части пространства и для невидимой. Для живых и неживых…

– Хватит мимолетно мыслить! Давайте подарим что-нибудь! Ну-ка, «юные вселенизаторы»?! – громко промыслял Н.

Человечки слегка растерялись и замыслялись. Конечно, им, незнающим вещизма, хотелось бы подарить их новому другу Оле такое! Такое… Самое-самое! Но надо, чтобы оно соответствовало системе ее измерения и ее способностям. Ах, как это оказывается трудно – угодить!

И только Ч не долго размысливая, подошел к телевизору и дотронулся до него алмазным шариком. Телевизор испарился, превратившись в едва заметное призрачное облачко.

– Ой! – вскрикнула Оля, представив реакцию мамы и папы. «Как же они по облачку будут смотреть кино и футбол?!»

– Правильно-правильно-молодец! Кристаллизн и бравтикнуло! – замысляли человечки. И каждый коснулся облачка своим вжикматериализатором и каждый промыслял: «Это от меня. И это от меня…»

Облачко растаяло и на его месте вновь стоял телевизор. Как будто все тот же привычный телевизор.

– Это н а с т о я щ и й телевизор, – замыслял Ч. – В нем бесчисленное множество программ. Ты будешь смотреть самые гениальные сказки Вселенной. Ты сможешь участвовать в них сама. И создавать свои. Стоит тебе лишь дотронуться до экрана, и…

– Ребята, вы видите, сюда спешат Олины родители. Мы нечаянно побеспокоили их лептонную оболочку и им кажется, что с их ребенком что-то случилось. Прячемся! Оля, мы вернемся! – замысляли человечки и запрыгнули в стены.

Тут же дверь в прихожей открылась и вошла Олина мама. Не раздеваясь, она быстро прошла в комнату, увидела дочь и едва сдержала себя, чтобы не схватить дочь на руки и не начать ее целовать и тискать.

– Оля, доченька, как ты себя чувствуешь? Как головка, не болит? – Олина мама почему-то не могла сегодня спокойно работать. Она читала текст, но слова не складывались в фразы, расплывались и вдруг на бумаге она увидела испуганное лицо дочери! Так отчетливо и явственно, как будто это была цветная фотография. Лицо исчезло, но Вероника Андреевна работать не могла. Безотчетное волнение охватило ее и странные, очень странные мысли пришли… И что совсем уж не уместно – почему-то ко всей этой жутковатой мешанине полугаллюцинаций постоянно примешивалось слово «курица»! «Ах, и при чем здесь курица?!» – так думала Вероника Андреевна, молодая стройная симпатичная блондинка, редактор издательства и Олина мама, отпросившись с работы и добираясь на «перекладных» домой.

– Нет, не болит, – ответила Оля, хотя как раз именно сейчас голова у нее немного побаливает. – Но я, я здесь…

«Нет, ну как она расскажет маме о зеленых человечках? Тогда нужно рассказывать и о том, что она умеет переходить т у д а, и что т а м летают разные люди и…

– Нет, мамочка, не болит. Я позавтракала и играла с Катькой.

– Да, я, видимо, переутомилась. Нужно в отпуск идти, – вздохнула мама. И тут же раздался звонок в прихожей. Мама пошла открывать – на пороге стоял несколько смущенный папа.

– Ты?! Ушел с работы?

– Да… Ты знаешь, мне почему-то показалось, что наша Олька заболела серьезно и… вот я… отпросился.

К этому папа, Владимир Петрович, совсем еще молодой мужчина спортивного вида, мог бы добавить жене следующее: придя утром на работу – в цех холодной штамповки, где он трудился сменным инженером, он ощутил вдруг непонятное волнение и беспокойство за дочь. Как будто с ней что-то приключилось нехорошее. Волнение его было столь необычно и сильно, что он в конце концов решил отпроситься у начальника цеха. И вот, по пути в кабинет, он вдруг… Ах, это трудно было бы объяснить кому бы то ни было, даже жене! Да, он неожиданно почувствовал себя мальчишкой, вспомнил, как любил играть в футбол и… Идя по цеховому пролету, подцепил ногой одну из легких пустотелых штампованных алюминиевых деталей и… ловко погнал ее по пролету, представив почему-то, что это футбольный мяч!... Он лихо, как в детстве подбрасывал «мяч» вверх, принимал его на голову, делал финты… И все это на глазах у пораженных его видом рабочих и… на глазах идущего ему навстречу начальника цеха.

Разумеется, его сразу отпустили домой. Разумеется, на него сочувственно смотрели, посоветовали помереть температуру и вообще, может быть, сходить в поликлинику…

Вот такие дела. Веронике, конечно, ни слова. Но в конце концов, что тут происходит? Почему жена дома, а не на работе? И с дочерью как будто все в порядке. А если так, то можно посмотреть футбольный матч по телевизору – не возвращаться же в грохочущий вонючий цех, где ты всего лишь придаток к механизмам, где в свои уже тридцать лет отчетливо понимаешь ограниченность своей жизни и своих возможностей в замкнутом круге, из которого не вырваться… Так что лучше уж футбол.

– Ну, раз уж мы все в сборе, устроим второй завтрак, мойте руки, сказала мама и оправилась на кухню. Папа прошел в ванну, а Оля внимательно осматривала квартиру – как бы зеленые человечки ни учудили чего-нибудь и не напугали родителей.

– Ну, Яло, - папа любил так называть свою дочь – наоборот, как твое здоровьице?

– Хорошо, папа! – бодро и жизнерадостно ответствовала Оля.

– Тогда включи, пожалуйста, телевизор, пусть прогреется. Старенький уже, надо новый покупать…

Оля подошла к телевизору, нечаянно дотронулась рукой до экрана – ах, она совсем забыла, что их телевизор уже другой и что ей говорили человечки!

И начался футбольный матч… Не для Оли. Она сидела на трибуне. Или на диване. Впрочем, это совсем неважно. Через себя она исполнила желание папы – посмотреть футбольный матч…

… – Вовка, Вовка! Пас мне, давай давай! Э-эх, раззява!

Владимир Петрович, он же Вовка, пацан лет десяти, несется по пустырю за старыми домами. Он гонит облупленный футбольный мяч. Он в стае таких же пацанов рвется к воротам противника, он мчится во весь дух своего гутаперчивого детства, не волнуясь, что заболит сердце или заколет где-то в печенке, что назавтра наступит перетренировка и клетки тела устанут… Нет, он бежит, дыша полной грудью, и сто потов с него сходит, и час, и два, и пять, и вечность они могут играть. И не заботиться о каком-то внешнем впечатлении: в обтрепанных брючках и стертых кедах – прошла сказка. Сказка детства…

И вот уже другой футбол, тот, в который он никогда не играл. Но очень хотел бы. Хоть раз. Особенно, когда сиживал на трибунах стадионов и смотрел, как играют профи. Молодые, здоровые, тренированные ребята. И ему бы так. Потому что тот пустырь в его детстве быстро застроили и играть стало негде. А потом пошла взрослая жизнь, замкнутая в своем мелочном пространстве, и мечты… Да мало кто о чем мечтает! Не мечтал он лишь работать в штамповочном примитивном цехе ради жалкой ничтожной зарплаты…

…Но вот он бежит по зеленому полю – молодой, сильный, накачанный парень. «Володя-я! Дава-ай!!!» – гремят трибуны. Финт, финт, еще финт! Он обыгрывает самого Пеле! «Го-о-ол!!!

А-а-а!!!» – взрываются трибуны.

… Вот он несется по огромнейшему полю планеты Футбола. Вся планета – стадион. Сегодня играет Галактика № 1 с Галактикой № 2. Владимир, впрочем, здесь он совсем не Владимир и даже не ч е л о в е к, взлетает над полем, пронизывает несколько измерений, и…

В комнату врывается Вероника. За ней впархивает… странное существо. С четырьмя головами, четырьмя ногами и хвостами. Очень похожее на курицу.

– Не пугайтесь, – говорит «курица». Я просто курица в четырех измерениях…

– Я… я… я разбила яйцо над сковородкой… и вот… оно… она… – заикается бледная Вероника и опускается без сил на диван, рядом с дочерью.

Пораженные родители смотрят на дочь, догадываясь, то она в курсе всех этих экстраординарных событий, и не замечают, как из стены высовывается зеленая рука, хватает курицу и исчезает.

– Что… что это все … было? – спрашивает Владимир Петрович у дочери, с огромнейшим сожалением возвращаясь в реальный мир и с не меньшим удивлением регистрируя факт – что весь он мокрый от пота и все еще в пылу и жаре невиданной футбольной игры. – Ты должна нам все рассказать.

XXX

– Мне страшно, Володя, страшно! Почему, почему такое произошло именно с нашей семьей? С нашей дочерью?! – Вероника лежит, прижавшись к плечу мужа. Мягко освещает комнату ночной светильник. – По настоянию Вероники они не стали его выключать.

– А я… я, знаешь, рад, – слегка улыбаясь, произнес Владимир, не отрывая взгляда от телевизора. Весь вечер он ходил возле него, щупал, хотел, чтобы Олька еще раз включила его, но Вероника запретила – слишком много впечатлений для одного раза.

– Рад?!

– Да. Со мной что-то в последнее время происходит. Может быть, это приближение знаменитого возраста? Тридцать три… Я чувствую – осязаемо чувствую, что превращаюсь в д р у г о г о. Или в самого себя – настоящего…

– Ах, говорят, что многие к сорока становятся мистиками.

– Нет-нет, все это неправда и неправильно – про мистику. Просто в определенном возрасте в к л ю ч а е ш ь с я и просыпаешься. Вспомни, в детстве, разве нам не казалось – так отчетливо и явственно, что сказка, сказочный мир, он где-то рядом, лишь протяни руку или… или как-нибудь необыкновенно подумай и прикажи – и оживет картинка с драконом или царевной-лягушкой. Но в нас с первого мига рождения вводили и вводили обыденные примитивные пресные правила бытовой жизни: нужно думать и делать только так и не иначе. Но может быть существует какая-то совсем другая п р о г р а м м а? По которой совершенно естественно, например, летать и проходить сквозь стены?

– В каждом мужчине навсегда остается ребенок. Я тоже в детстве очень любила сказки. А потом поверила в литературу. Но… ты прав. Включаются все эти фазы: какая девочка не мечтает о мальчике, который бы увидел бы в ней женщину. И дальше, дальше: размножение, семья, быт. А сказки уходят…

– Да, и мы не даем себе труда и времени хотя бы иногда оглянуться вокруг: вот висит раскаленная лампочка – Солнце, откуда оно? Вот наша квартира – Земля, откуда она? Космос, в котором убери лишь один атом водорода – и Вселенная разрушится, почему такая стабильность у нее? Все вокруг и сами мы – разве не сказка? И даже если не задавать себе этих вечных вопросов: кто мы, откуда и куда, то все-таки надо помнить, что мы живем в с к а з о ч н о й м а ш и н е. Да, какой прекрасной могла быть жизнь, если бы могла… Ты знаешь, у меня всегда, с детства было предчувствие, что именно мне повезет и меня приобщат, ну хоть немного, к тайне, к истинной сказке. Если бы ты только могла представить, в к а к о й футбол я играл сегодня, какие физические возможности мне п о з в о л и л и ощутить! Такие способности разовьются у человечества, может, через миллиард лет, а я их испытал сегодня! И этот запах свободы и бесконечности…

– Но это же всего лишь иллюзия!

– А курица? Тоже иллюзия? И Олька летала. Да что такое иллюзия, в конце концов? Иллюзия сон или иллюзия – жизнь? Ты летаешь во сне?

– Я? Ну, иногда, когда сильно устану днем. Но я низко летаю, над самым полом.

– Не расстраивайся, будешь летать выше. Полеты во сне с годами прогрессируют. Знаешь, я тоже начинал летать над самой поверхностью земли. Мне много лет снился один и тот же сон: я поджимаю ноги и сидя лечу сверху нашей улицы, я там жил с родителями – на верху холма, улица покрыта была булыжником, и я поднимаю ноги и лечу сверху над булыжником, мимо военкомата, детского парка… Всегда одно и то же место. А потом стали сниться другие места и я летал уже на спине, вперед ногами, я ими рулил. Всегда хотелось подняться повыше, но поднимался лишь до уровня фонарных столбов и всегда боялся задеть провода. А вот совсем недавно я начал летать как птица – животом вниз, с распахнутыми руками. Но руками не машу, а лечу лишь усилием воли. И когда хватает сил, поднимаюсь уже к облакам. Только страшновато – высоко, голова кружится.

– Ты так рассказываешь, как будто летаешь в действительности.

– Вот именно. Понимаешь, каждый раз, когда я летаю во сне, а это нечасто, несколько раз в году, и вот такой сон – необычен. Он как самая-самая явь. Я просыпаясь с ощущением р е а л ь н о г о полета.. Может быть, все совсем не так просто, как нам видится, кажется, чувствуется, а? И сказки – вот они, рядом?

– Может быть, ты прав. Знаешь, у нас в редакции… Читаешь десятки, сотни рукописей. И одно и то же, одно и то же! Любит – не любит, плюнет – приголубит. Ну, еще, конечно, политика, социальное. Но – все одно. Иногда кажешься себе кем-то посаженной в грядку морковкой. Не шевельнуться, не колохнуться ни туда, ни сюда, везде такие же морковки, такие же крохотные квартирки, стандартная мебель, нет-нет, я не в укор тебе! Просто жизнь слишком одновариантна и… мелка. Да и те, кто нагребает миллионы… В конце концов и они все в том же замкнутом круге своего уровня, конечно. А простым бедным смертным остается лишь для разнообразия передвигать дешевенькую стандартную мебель.

– И понял я, хоть это и старо,

Что лучшего придумать мы не можем:

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.