Почему мы почитаем святых Божиих?

Мы призываем всех святых Божиих не как спасителей и искупителей, нет. Один только Спаситель и Искупитель — Христос. Но мы, грешные и во зле пребывающие, представляем их только ходатаями, которые, проведя свою жизнь свято и богоугодно и переселившись к Богу, стяжали богатое дерзновение ходатайствовать о нас (отв. 3). Они могут помогать нам, и потому призывать их должно. Доказательством сему служит многое.

Прочитайте слова Божии в книге Иова: «Бысть, егда изглагола Господь вся глаголы сия Иову, рече Господь ко Елифазу Феманитину: согрешил ecu ты, и оба друзие твои: не глаголасте бо предо Мною ничтоже истинно, якоже раб Мой Иов: ныне же возмите седмь тельцев и седмь овнов и идите ко рабу Моему Иову, и сотворите жертву о вас: Иов же раб Мой помолится о вас» (Иов. 42; 7-8). Отсюда мы научаемся, что праведные предстательствуют и молятся о нас не только живые, но и умершие, чему доказательством служит мертвец, брошенный в гробницу Елисея (4 Цар. 13; 20-21), и то, что Церковь Христова называет святых живыми, так как они пребывают в жизни и в руце Божией (Прем. 3; 1), а смерть их есть сон. Они бедствовали в настоящем веке, а в будущем будут жить вечно, так как Бог есть Жизнь, и находящиеся в руце Божией пребывают в жизни. Но что Бог духовно обитал и в телах их, об этом божественный Апостол говорит: «Или не весте, яко телеса ваша храм живущаго в вас Святаго Духа суть?» (1 Кор. 6; 19). Посему как не чтить одушевленные храмы Божии? Они еще живые с дерзновением предстояли пред Богом. Христос открыл нам в них много спасительных источников. Через призывание святых изгоняются бесы, прогоняются болезни, уничтожаются искушения... А это благое даяние нисходит свыше через добрых Ангелов, тотчас посылаемых к призывающим имена их.

Что и святые мощи их многообразно источают благодеяния, и в этом также никто не должен сомневаться. Ибо если вода истекла из грубейшего камня в пустыне, и из ослиной челюсти для жаждущего Самсона, то ужели сомнительно то, что подобное бывает и от мощей мученических? Никак, особенно для тех, кои знают, какую святые имеют силу и честь.

Итак, святых должно чтить как друзей Божиих, как чад и наследников Его, по слову Богослова: «Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти» (Ин. 1; 12). Посему они не суть рабы, но сыны и наследники. Какого бы ты ни употребил труда, чтобы найти хотя одного предстателя, который бы ходатайствовал о тебе пред царем земным? А посему ужели не должно чтить предстателей всего христианского рода, ходатайствующих о нас пред Богом? Подлинно, должно чтить их, воздвигая во имя их храмы Богу и, конечно, во славу Божию, принося плоды и дары, духовно и благочестиво почитая память их и, вообще, чествуя их тем, что и Богу приятно: то есть псалмами, пением и песнями духовными. Мы должны иметь их иконы, потому что сами они суть одушевленные образы добродетели, и подражать их добродетели. Мы должны чтить Богородицу, не как Бога, но как подлинно и истинно Матерь Божию, Пророка Иоанна, как Предтечу и Крестителя, апостола и мученика, прочих апостолов как очевидцев Самого Господа и деяний Его, мучеников Господних, всякого звания, как воинов Христовых, испивших Его чашу, и как общников страданий и славы Его. Будем ревновать их жизни, дабы вместе с ними быть общниками и венцов славы.

За то, что мы поклоняемся и иконам их, никто не должен порицать нас, потому что мы кланяемся и друг другу, как созданные по образу Божию, и честь, воздаваемая иконе, как говорит и божественный Василий, переходит за первообраз. И народ Моисеев покланялся скинии, носившей в себе образ Небесного и всего творения. Ибо Бог сказал Моисею: «Виждь, да сотвориши по образу, показанному тебе на горе» (Исх. 25; 40). А что Бог сказал: «Господу Богу твоему поклонишися и Тому единому послужиши» (Мф. 4; 10), и: Не сотвори себе кумира (Исх. 20; 4), из сих слов мы научаемся не служить твари паче Творца.

Святые еще при жизни были исполнены Духа Святого, благодать Святого Духа и по смерти их неисходно пребывает и в душах их, и в телах, и в гробах, и в изображениях или святых иконах их. Ужели Соломон не знал сего закона Божия, который ясно говорит: не сотвори себе всякаго подобия? Как же он построил храм и сделал херувимов, волов, львов и много подобного? (3 Цар. 6-7). Не гораздо ли лучше украшать все стены дома Господня изображениями святых, нежели изображениями бессловесных животных и дерев, или резными фигурами, финиками и подобным? Святые иконы в церквах Божиих суть книги, открытые для воспоминания о Боге и чествования Его: ибо кто чтит мученика, тот чтит Бога и других, и кто чтит Матерь Сына Божия, тот, конечно, чтит Самого Иисуса Христа.

Правда, Дева — не Бог, этого ни один христианин не скажет, но честная и святая раба Божия, как Сама Она о Себе говорит: се, Раба Господня: буди Мне по глаголу твоему (Лк. 1; 38). Однако ж, святая Мария есть истинно Богородица, так как Она удостоилась принять в Свои недра Сына Божия и Бога: ибо от сей Жены родился Тот, Кто имеет бытие прежде веков и явился нам вместе как Бог и как Человек. Поэтому святая Мария Приснодева есть собственно Богородица, а не Бог, ибо другого Бога, кроме истинного Бога, в Троице воспеваемого, мы, христиане, не знаем. А что Бог внимает ходатайству святых, то прочтите восемнадцатую и девятнадцатую главы Четвертой книги Царств. Там говорится, что обещает Езекии, царю Иудейскому, Сам Бог: «защищу град сей, еже спасти его Мене ради и Давида ради раба Моего» (4 Цар. 19; 10, 34). Если бы этого не было, то Бог не дозволял бы просить о Себе других. Но Он это делает, как и случилось с Моисеем. Ибо и ему Бог сказал: «...остави... потреблю их...» (Исх. 32; 10). Но это для того только, чтобы побудить к ходатайству о них. Сделал же Он это не потому, что имел нужду в ходатайстве, но чтобы мы, если бы могли спасаться без такого ходатайства, не делались через это хуже. Поэтому-то Он дал и дар молитвы, как говорит апостол Павел: ...Сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8; 26). Поэтому и Сам Он часто говорил, что примирялся с народом Своим ради Давида, или кого-либо другого; поэтому же Он и Иеремии говорил: «...не молися о людех сих... яко не услышу тя» (Иер. 7; 16), желая этим не самого ходатая отвлечь от ходатайства, ибо Он весьма желал нашего спасения, но их устрашить. Зная это, пророк не переставал ходатайствовать (Иер. 11; 14. 14; 11). Ходатайство будет и во время пришествия Господня. Тогда будут молить и Ангелы, и святые, особенно Владычица мира, впрочем, не о всех вообще, и не о тех, кто умер во грехах: нет, для таковых Бог однажды и навсегда затворил милосердие, поэтому и произнес против них такой приговор: «...аще будут... Ное и Даниил и Иов... среде их... не спасли бы ни сыновей, ни дочерей их...» (Иез. 14; 14-18). Но все будут ходатайствовать только о тех, которые, во время покаяния будучи преждевременно похищены смертью, не могли еще совершенно очистить греховных скверн. По окончании же суда, когда каждый будет отведен в свое место, ходатайства уже не будет. Оно бывает и ныне через священников и праведных рабов Божиих (отв. 2). Мы взываем и к Владычице нашей: "Пресвятая Владычице Богородице, моли о нас грешных"; к Святым Ангелам: "Вся Небесныя Силы Святых Ангел и Архангел, молите о нас грешных"; подобным же образом и к пророку Предтече, славным апостолам и всем святым, Просим мы Бога, дабы Он, по благодати Своей и непобедимой, непостижимой, божественной силе креста, был милостив к нам, предстательством всех святых помиловал нас. Ибо не Петр или Павел слышит тех, которые призывают их, но благодать, которую они имеют, по сказанному Господом (Мф. 28; 20): «Аз с вами есмь... до скончания века» (отв. 1).

Итак, будем служить и поклоняться одному Творцу и Создателю, как Богу; будем поклоняться Святой Богородице, не как Богу, но как Матери Божией по плоти; будем поклоняться и всем святым, как избранным друзьям и чадам Божиим, имеющим к Нему дерзновение. Если люди поклоняются царям смертным и начальникам, по заповеди Апостола: воздадите... всем должная (Рим. 13; 7), то не гораздо ли более должно поклоняться Царю царствующих и друзьям Его — царям над страстями? Одна тень их прогоняла бесов и болезни. Не будем считать иконы их бессильнее и ничтожнее тени. Они будут царствовать со Христом, чего да сподобимся и мы благодатью Его. Аминь.

(Из "Ответов лютеранам", святейшего патриарха Иеремии)

Почему же не сегодня?

Для чего ты, человече, живешь на земле? Для того, чтобы приготовиться к жизни на небе. Хочешь ли, не хочешь ли, а придется идти на тот свет, и если ты не приготовишь себя для жизни небесной, то на небе и места для тебя не будет: придется идти в ад, где уготован огнь вечный диаволу и аггелом его... Для нас, верующих слову Евангельскому, это — святая, непреложная истина; а между тем все ли помнят эту грозную истину? Все ли готовятся к будущей жизни так, как следует готовиться к неизбежному, далекому, опасному пути? Готовимся ли мы с тобой, читатель мой?

Всех нас, христиан, можно разделить на три части: одни постоянно помнят, что здесь на земле они не вечные жильцы, и потому заботливо угождают Богу, дорожат каждой минутой, чтобы запастись на дорогу в будущую вечную жизнь добрыми делами; другие тоже помнят о смерти, думают и о том, что надобно жить по заповедям Божиим, но все отлагают свое исправление со дня на день; а третьи вовсе не думают о будущем и не живут по-христиански: они всецело отдались мирской суете и земным удовольствиям. Блаженны первые, несчастны последние, не вполне безопасны и вторые. Да, не безопасны; к ним-то и обращает свое наставление премудрый богопросвещенный наставник: «не медли, — говорит он, — обратитися ко Господу, и не отлагай день от дне... помяни, яко смерть не замедлит!» (Сир. 5; 8.14; 12). Не относится ли слово сие и к нам с тобою, брат мой возлюбленный? О, сколько нас, таких слабых христиан, которые и помнят, и помышляют о последнем дне, и желают сделаться лучшими, более исправными христианами, но все не могут приступить к этому немедленно, все откладывают до будущего времени, от сегодня до завтра. Хорошо ли это? Добросовестно ли? Очень нехорошо, очень опасно, недобросовестно и даже прямо пагубно! Завтра, говорят, исправимся, станем жить лучше. "Завтра, — говорит ленивый, — стану работать"; "завтра, — говорит беспечный, — начну заботиться о себе"; "завтра, — говорит небрежный, — буду исправнее по службе"; "завтра, — говорит рассеянный любитель праздности и развлечений, — оставлю знакомство с худыми людьми"; "завтра, — говорит плотоугодник,. — прерву преступную связь"; "завтра, — говорит пьяница, — перестану пить". "Завтра, — говорит слабый христианин, — помолюсь; завтра схожу в церковь, завтра покаюсь в грехах, завтра перестану гневаться, браниться, завидовать, лгать, обманывать, празднословить, осуждать других", — завтра, все завтра.

"Завтра, — говорим мы, — вот наступит святой пост, тогда уж свободнее будет заняться душой, а теперь видите, сколько дела, заботы: нельзя же все бросить да идти спасаться, надо окончить ту или другую работу, надо о семье позаботиться..." Да так и идет вся наша жизнь в этих заботах, так и обманываем мы самих себя, со дня на день отлагая мысль о будущем жизни загробной, всячески стараясь как-нибудь заглушить в себе голос совести, которая все-таки от времени до времени напоминает нам о неизбежном конце безотчетной тоской и тревогой... И будет ли когда-нибудь конец этому завтра?..

Завтра... да отчего же не сегодня? А вот отчего. Жаль оставить мирскую, веселую жизнь, больно расстаться с греховными наслаждениями, тяжело отказать своим грешным наклонностям и страстям, трудно переменить себя, свое поведение, свою жизнь. "Нет, — говорим себе, — уж сегодня проживем по-прежнему, разок еще согрешим, а уж завтра оставим все прежние худые дела, завтра станем поступать как должно, по совести...

Завтра... Да завтра-то будет ли лучше? Удобнее ли будет нам перемениться, счастливее ли будут наши обстоятельства? Разве расположения и сил к добру у нас будет больше? Разве завтра мы будем другие, без тех же худых наклонностей и страстей? Разве грех сделается для нас уже ненавистнее, а мир опротивеет? Разве завтра для нас будет легко то, что сегодня трудно? И завтра не скажем ли опять: завтра?.. Скажем, непременно скажем. В этом уверяет нас нынешний день. Ведь мы и вчера говорили: завтра. Нет, завтра в этом случае будет то же, и мы — те же. Другое время нисколько не сделает нас другими. Мы сами должны переменить себя и переменить, не теряя времени. Как ни трудно для нас наше исправление, как оно ни болезненно для нашей греховной природы, но надо, непременно надо приступать к нему, приучать себя к самоисправлению хотя бы мало-помалу, чтобы не остаться совсем неисправными, чтобы не умереть неготовыми для будущей вечной жизни.

Завтра... А что же сегодня? Прежняя жизнь, прежние дела, прежние наслаждения?.. Вот об этом так уж не скажем: завтра!.. Все, что хорошо, полезно богоугодно — это отлагаем до завтра, а вот житейское, даже греховное — это сегодня. Не скажем: завтра отдохнем, завтра доставим себе удовольствие, завтра поедим получше и попьем, завтра повеселимся. Нет, это — сегодня, непременно в этот же день. Так-то всегда у нас отдается предпочтение худому перед хорошим, приятному перед полезным, греховному перед святым и Божественным, и все первое мы делаем немедленно, а последнее отлагаем на неопределенное время под благовидным предлогом — завтра. Но добросовестно ли так поступать? Кто дал нам сегодняшний день? Кто обещал нам завтрашний; Ведь каждый миг нашей жизни есть великий дар Божия милосердия, а даром Божиим не грешно ли злоупотреблять? Не страшно ли? Милосердый Бог дал нам жизнь эту для того, чтобы мы побольше добра сделали и тем открыли себе двери рая небесного; а мы тратим жизнь на дела грешные, суетные, Богу противные... Добросовестно ли это? Что бы мы стали думать о человеке, которому даем средства к жизни, чтобы он делал дело, а он проводит время в праздности и знать своего дела не хочет? Надолго ли достало бы нашего терпения? А Бог вот все терпит наше безумие, дает нам еще и еще время, но и Божию долготерпению будет же конец... тогда-то что?..

Завтра... А что с нами будет завтра? «Не хвалися о утрии, — говорит богодухновенный Проповедник, — не веси бо, что родит (день) находяй» (Притч. 27; 1). «Не весте, — говорит и Апостол, — что утре случится...» (Иак. 4; 14). Все завтра да завтра, и в этом завтра пройдет и действительно проходит вся жизнь; это завтра может кончиться тем, что умрем сегодня, а завтра будем уже на том свете. Скажите, знаем ли мы, уверены ли мы, когда конец нашей жизни — послезавтра ли или еще далее? Не завтра ли? Не сегодня ли? Не знаем, не знаем, — и однако же живем, как будто совершенно уверены, что и не сегодня, и не завтра еще конец, что еще проживем долго-долго...

Удивительно наше равнодушие к себе! Жизнь наша как будто нам ни по чем, как будто для нас все равно, когда ни умрем и как ни умрем, или как будто и совсем не умрем, как будто жить будем всегда на земле, и потому не спешим исправлять себя и приготовлять себя к вечности. Такое наше поведение, такая несообразность наших поступков с нашей природой и с нашей верой действительно удивительны и достойны осмеяния от людей разумных. Разумно ли знать о грядущей к нам смерти и не готовиться к ней? Можно ли забывать то, что сказал Господь: «...будите готови: яко, в оньже час не мните, Сын Человеческий придет» (Мф. 24; 44). Как не заботиться о приготовлении себя к блаженной вечности, пока есть время... «дондеже днесь порицается!» (Евр. 3; 13).

Тяжело, слова нет, — тяжело нам, падшим и растленным исправлять себя, менять образ жизни, идти против обычая, против укоренившихся привычек; неприятно представлять себе свою смерть и думать, что, может быть, сегодня для нас день последний, что завтра, может быть, нас не будет на этом свете, но что же делать, когда это — именно так? Неужели лучше забыть о смерти и не думать о том, что может с нами случиться завтра, даже сегодня? Смертным не миновать смерти! Хорошо, если смерть найдет нас на одре болезни, хотя и это не так отрадно; а ежели сейчас, внезапно, без всякого приготовления и ожидания — что тогда?.. Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя!

Поиск по сайту: