Рассказ сына о святой матери

Отрадно бывает на душе, когда читаешь жития святых Божиих; но особенно трогает сердце житие, написанное человеком, который был близок к святому при жизни его. Жители города Мурома свято чтут память праведной Юлиании, погребенной в селе Лазаревском, близ этого города. Родилась она при царе Иоанне Васильевиче Грозном, от благочестивых и благородных родителей, в детстве осиротела и воспитывалась сначала у своей бабушки, а потом у тетки, в страхе Божием и во всяком благочестии. Послушаем, что рассказывает о жизни этой праведницы, боярыни, ее родной сын Каллистрат Осоргин.

Шестнадцати лет Юлиания была отдана замуж за богатого и благородного Георгия Осоргина. И был ее свекор богат и добророден, и царю знаем, и свекровь ее тоже доброродна и смысленна. Видя сноху свою всякой добротой исполненной и разумной, радовались о ней, и хвалу Богу воздавали, и поручили ей править все домовое хозяйство.

Имела же блаженная с детства обычай всякий вечер довольно молиться Богу, и творить по сто поклонов до земли, и больше; также и восставая от сна своего довольно Богу молилась. И мужа своего наставила то же творить. И скорбела блаженная, что лучшей меры — девственного жития — не постигла. Но утешалась, слыша Апостола, вещающего: спасется жена чадородия ради, аще всякому делу благу последовала есть. И в другом месте сказано: "На два чина разделилось житие человеческое: на монашеское и на простое. Простым невозбранно жениться и мясо есть, но прочие заповеди Христовы — творить как и монахам. Можно и в миру Богу угодить, и не всяк постригаяйся спасется, но только тот, кто сотворит достойное монахов; и кто в миру живет по закону, лучше пустынника, который не весь закон исполнил". Когда же муж ее находился в царских службах, иногда года по три, в то время она все ночи без сна проводила, много Богу молилась, и не угасал свещник ее всю ночь. Продавая работу свою, деньги раздавала нищим. И это тайно от свекра и свекрови творила: только ведала одна малая рабыня, с которой она посылала милостыню нуждающимся. И все это делала по ночам, чтобы никто не узнал.

А днем домовое хозяйство без лености правила. О вдовах и сиротах как настоящая мать заботилась; своими руками кормила и поила, омывала и обшивала. Все в дому ее были одеты и накормлены, каждому дело по силе его давала, а гордости и величания не любила. Полуименем никого не называла и не требовала, чтобы ей кто на руки воды подал, а говорила: "Кто же я-то, убогая, чтобы служили мне такие же люди, создания Божии?"

Иные рабы ее были неразумные, ленивые, на словах перечливые. Но она все со смирением терпела, и на себя же вину возлагала и говорила: "Сама я пред Богом всегда согрешаю, а Бог меня терпит: что же мне на них взыскивать? Такие же люди ведь, как и я. Хоть и в рабство нам их Бог поручил, но души-то их больше наших цветут". И никого из провинившихся рабов она не обвиняла, за что много раз и от свекрови, и от мужа своего бывала бранима.

Постиг Русскую землю гнев Божий, наступил великий голод, от которого много людей поумирало. Она же многую милостыню творила тайно от всех. Брала у свекрови себе пищу, будто бы на утреннее и полуденное яденье, и отдавала нищим. А сама с утра до обеда и после обеда до ужина никогда не ела. Видя это, свекровь говорила ей: "Радуюсь я, невестушка, что ты чаще стала есть, но дивлюсь, как изменилась ты нравом! Когда хлеба было в изобилии, не могли мы тебя принудить к раннему ядению; теперь же в мире оскудение пищи, а ты берешь себе и завтрак и полудник". Она же, желая утаиться, отвечала: "Когда я еще не родила детей, не хотелось мне есть; а как начала родить, обессилела и не могу досыта наесться, и не только днем, но и ночью много раз мне хочется есть, и мне стыдно просить у тебя пищи".

Свекровь этому была очень рада и посылала ей пищи довольно и на день, и на ночь. У них в доме ни в чем не было оскудения: много скоплено было жита. Она же, принимая пищу от свекрови, сама не ела, а все раздавала нуждающимся.

Когда же из нищих кто умирал, нанимала она обмыть его и покупала погребальные ризы, и на погребение посылала деньги; и когда видела в селе своем мертвеца, знакомого или незнакомого, всегда долго молилась о душе его.

Было у нее десять сыновей и три дочери. Из них четыре сына и две дочери в младенчестве умерли; о них она говорила: "Господь даде, Господь отъят. Блаженных младенцев блаженное опочивание: о чем они могут дать ответ? Никакого искуса греховного они не сотворили. Причтены они с сынами Иова, и с избиенными от Ирода младенцами, славят Бога вместе с Ангелами, и о родителях своих Бога молят".

Просила она мужа отпустить ее в монастырь, но тот заклинал ее не оставлять его: сам он состарился, а дети малы. И читал он ей книги Божественные, в коих сказано: "Не спасут нас ризы черные, если не по-монашески будем жить, и не погубят ризы белые, если богоугодное творим. Кто, не стерпя нищеты, отходит в монастырь, не думая пещись о детях, тот не труда ищет, и не любви Божией, но хочет только отдохнуть. А дети, осиротев, плачутся и клянут, говоря: «Зачем же родители наши, родив нас, оставили в такой бедности и нужде? Если и чужих сирот велено кормить, то тем боле не морить своих»".

Она же, послушав, оставила свое намерение, сказав: "Воля Господня да будет". И стала она поститься больше прежнего: по пятницам вовсе не вкушала, затворялась в уединенной комнате, и там молилась, по понедельникам же и средам однажды в день вкушала сухоядение без варева.

Спала только с вечера час или два. И ложилась на печи без постели; только дрова острой стороной к телу подстилала, дрова и под голову клала, а под ребра железные ключи. Она ложилась, пока не засыпали ее рабы, а потом вставала на молитву и всю ночь со слезами Богу молилась до утреннего благовеста. Потом шла к заутрене и литургии, а днем дом свой богоугодно устрояла. Плакалась, когда видела человека в беде; с рабами же, как с родными детьми обходилась. Была для них истинная мать, а не госпожа. Провинившимся рабам и рабыням, вместо грозы, милование творила и от Божественных Писаний поучала, а не бранью и побоями. Иных же ее добрых дел невозможно ни пересказать, ни на письме передать. Где же говорящие, будто в миру нельзя спастись? Не место спасает, а ум и изволение к Богу. Адам и в раю, яко в великом отишии, утонул, а Лот в Содоме, как в морских волнах, спасся. Скажешь, что нельзя среди чад спастись? А вот блаженная Юлиания и с мужем пожила, и детей рождала, и рабами владела, а Богу угодила, и Бог прославил ее.

Когда преставился муж ее, тогда она еще больше пост к посту приложила, и молитву к молитве, и к слезам слезы, и милостыню паче меры показала. Случалось, что ни одной сребренницы в доме ее не оставалось, тогда она занимала, а нуждающимся подавала. Когда наступала зима, брала у детей своих денег на теплую одежду, но и это все нищим раздавала, а сама без теплой одежды оставалась. Сапоги на босые ноги обувала, а под подошвы, вместо стелек, ореховые скорлупы и острые черепки подкладывала, и так тело свое удручала. Знакомые говорили ей: "Что в старости тело свое томишь?" Она отвечала им: "Сколько усохнет тела моего, того уж не будут есть черви в оном веке".

Итак, пожила она во вдовстве десять лет, и дожила до Борисова царства, Годунова. И был в то время сильный голод по всей Русской земле, так что многие ели всякое скверное мясо и человечью плоть. И множество народа перемерло от голода. Тогда в дому блаженной великое было оскудение пищи, кони ее и рогатый скот околели. Только молила она детей и рабов своих, чтобы ничего чужого не трогали, не воровали; а что осталось у нее от скота, а также одежду, сосуды — все распродала на хлеб, тем челядь свою кормила и милостыню довольную просящим подавала. И дошла она до последней нищеты, так что в дому ее ни единого зерна жита не осталось: но и от этого она не смутилась, возлагала упование на Бога. Когда великая нищета умножилась в дому ее, она собрала своих рабов и сказала им: "Голод обдержит нас, видите сами. Если кто из вас хочет со мной терпеть, добро и приятно; а кто не хочет, пусть идет на свободу и не изнуряется меня ради". Благомыслящие из них обещали с ней терпеть, а другие отошли. С благословением и молитвой отпустила она их, не держала на них гнева. И велела оставшимся рабам собирать траву, называемую лебедой, и кору древесную, и из этого велела готовить хлебы, и тем сама питалась, и детей и рабов кормила. И молитвой ее был тот хлеб сладок, и никто в дому ее не изнемогал от голода. Тем же хлебом и нищих питала и, не накормив, никого из дому не отпускала, а нищих было в то время бесчисленное множество. Соседи говорили нищим: "Что к Юлиании в дом ходите? Она сама с голоду умирает". Нищие отвечали: "Много сел мы обходим, и чистые хлебы собираем, а так в сладость не наедаемся, как сладок хлеб у этой вдовы". И соседи для испытания посылали к ней за хлебом, ели его и дивились, говоря: "Горазды рабы ее печь хлебы", — а того не разумели, что молитвой ее хлеб был сладок. И терпела в той нищете два года; не опечалилась, не смутилась, не роптала, не изнемогала нищетой, но была еще веселее прежнего.

Когда приближалось честное ее преставление, разболелась она месяца декабря в 26 день, и была больна шесть дней. Но что была болезнь ее? Днем на постели лежала, а молитву творила непрестанно; ночью же сама вставала и молилась Богу, никем не поддерживаемая. А рабыни ее посмеивались, говоря: "Не взаправду хворает; днем лежит, а ночью встает и молится". Она же, уразумев, говорила им: "Что вы меня посмехаете? Разве не знаете, что и у больного истязует Бог молитвы духовные?"

И иное многое говорила от святых книг. 2 января 1605 года на рассвете призвала отца своего духовного Афанасия, и причастилась животворящих таин Тела и Крови Христа Бога нашего. Села на одре своем и призвала детей своих и рабов, и всех, живущих в селе том. И поучала их о любви, о молитве, о милостыне и о прочих добродетелях. И велела приготовить кадило и фимиам, и целовала всех, бывших при ней, и всем мир и прощение подавала. Потом легла; трижды перекрестилась, обвила четки около своей руки и сказала последнее слово: "Слава Богу всех ради! В руце Твои предаю дух мой! Аминь". И предала душу свою в руки Господа, Которого измлада возлюбила. И видели все в тот час на голове ее золотой венец и убрус белый. Омыли и положили ее в клети. И в ту ночь видели там горящие свечи, а весь дом наполнился благоуханием. И в ту же ночь явилась она одной рабыне и повелела, чтобы положили ее в селе Лазаревском, у церкви святого Лазаря, где многотрудно подвизалась она. Так пожила блаженная Юлиания. Таковы ее подвиги и труды. А написал я вкратце. Вы же, братие и отцы, не зазрите мне, что написал, будучи груб и нечист. И не думайте, что это все ложно, ради родства материнского. Видит Всевидящее Око, Владыка Христос, Бог наш, что не лгу!

707. "Не прелюбы сотвори"

Стыдно писать и говорить о грехах блуда и прелюбодеяния, — однако же это необходимо. Усиливающуюся болезнь надобно лечить, а не пренебрегать ею. Святитель Иоанн Златоуст был чистый сердцем муж и целомудренный: он стыдился говорить и писать о делах постыдных, гнилое слово не исходило из уст его; однако же и он, когда поставлен был учить и врачевать людские душевные язвы, против собственного желания и писал и говорил, не стыдясь, о том, чего привык стыдиться. Вот что говорит он блудникам и прелюбодеями: "Послушайте меня, хотя я буду говорить нечто нечистое, и не буду стыдиться, не буду краснеть, потому что не по своему желанию делаю это, но ради пользы тех, которые не стыдятся постыдное делать. И врач, когда хочет очистить рану от гноя, не может этого сделать, если сначала, касаясь раны, не осквернит гноем свои руки. Так и я не могу исцелить ваших болящих душ, если не произнесу своими устами потребных для того слов". Последуем отчасти и мы этому великому учителю, чтобы показать, как тяжек грех прелюбодеяния. Прелюбодеяние есть блудное грехопадение мужа, имеющего законную жену, с другой женщиной, или наоборот, падение замужней женщины с чужим мужчиной, нарушение супружеской верности и любви. Тяжек грех блудный, оскверняющий душу и тело, оскорбляющий и удаляющий от человека Духа Святого, лишающий его Царства Небесного, по слову Апостола: «всяк блудник, или нечист... не иматъ достояния в Царствии Христа и Бога» (Еф. 5; 5). Еще более тяжек грех этот, когда сквернятся им люди, живущие в законном супружестве. Апостол говорит, что «ни муж, ни жена над своим телом не имеют власти» (1 Кор. 7; 4), поэтому прелюбодеяние не только сквернит человека блудом, но и разрушает законный брак и оскорбляет Творца и Законоположника Бога. Бог изначала сотворил мужской пол и женский и сказал: «сего ради оставит человек отца (своего) и матерь и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину, якоже ктому песта два, — говорит Христос Спаситель, — но плоть едина: еже убо Бог сочета, человек да не разлучает» (Мф. 19; 5-6). А прелюбодей именно разлучает то, что сочетал Бог, рассекает надвое единую плоть и оскорбляет святость Таинства брака, изображающего соединение Христа с Церковью. Прелюбодеяние касается четырех лиц: два оскверняют себя, а два терпят обиду — это законный муж и законная жена прелюбодействующих. Вот почему святитель Василий Великий налагает на прелюбодея сугубую епитимию: блудника отлучает от Святого Причащения на семь лет, а прелюбодея — на пятнадцать.

Прелюбодеяние подобно краже. Так говорит о прелюбодее праведный Иов: «в нощи будет яко тать. И око прелюбодея сохрани тму, глаголя: не узрит мя око: и покрывало лицу наложи» (Иов. 24; 14-15). Но вина прелюбодея несравненно больше вины вора: вор крадет вещи бездушные: злато, сребро и прочее, а прелюбодей крадет жену ближнего, крадет любовь и чистоту супружескую, дражайшую паче тысяч злата и сребра. Вор может еще нечто сказать себе в защиту: «Не дивно, — говорит Святое Писание, — аще кто ят будет крадый: крадет бо, да насытит Оушу свою алчущую» (Притч. 6; 30). А имеющий свою законную жену и прелюбодействующий с чужой не может иметь и такого оправдания и потому за скудость ума погибель души своей содевает (Притч. 6; 32). И поистине скуден ум у прелюбодея: имея свой хлеб, он ищет чужого; мог бы жить без греха со своей законной женой, а хочет владеть чужой, с душепагубным грехом, с поношением и осуждением от всех. «Тать не приходит, по слову Христову, разве да украдет и убиет и погубит» (Ин. 10; 10); и прелюбодей крадет чужой брак, готов и на убийство, если его застанут в греховном деле, что и бывает иногда.

Губит прелюбодей и свою душу, и душу той, с которой грешит: оба идут в гибель вечную. А святой Златоуст рассуждает, что прелюбодеяние хуже разбоя, потому что не так обидно человеку лишение имущества, как лишение чести супружеской. Прелюбодеяние — вражда против Бога Самого, как говорит Апостол (Иак. 4; 4): «Прелюбодее и прелюбодейцы, не весте ли, яко любы мира сего вражда Богу есть?» Какая это любовь мира? Та, которую вы имеете между собой: любит мир и почести, и богатство, но больше всего она погружена в похоть плотскую; вот эта-то любовь и есть вражда против Бога, она противится закону Божию, нарушает Его уставы, преступает положенные от Него пределы и ставит как бы ни во что Самого Бога Законодателя, Который установил для людей жизнь супружескую. Видите, какой тяжкий грех — прелюбодеяние! Прелюбодей недостоин помилования. Послушайте, что говорит святой Златоуст: "Как кормчий, потопивший свой корабль в пристани, не заслуживает помилования, так и человек, вступивший в брак и оскверняющий чужое ложе, или даже только взирающий на чужую жену с греховным вожделением, безответен и пред Богом, и пред людьми". Кто не может вынести борьбы с похотью плотской, тот женись, как и Апостол советует: «во избежание блудодеяния кийждо свою жену да имать, и каяждо (жена) своего мужа да иматъ» (1 Кор. 7; 2).

Прелюбодеям и в Ветхом Завете не было помилования и прощения: за этот грех не было очистительной жертвы, а прямо была назначена смертная казнь: «Человек, — сказано было в законе Моисеевом, — иже аще прелюбы содеет с мужнею женою... смертию да умрут прелюбодей и прелюбодейца» (Лев. 20; 10). А если в Новом Завете и назначается прелюбодеям церковное покаяние, то это делается только по неизреченному благоутробию Божию, никакими грехами человеческими не побеждаемому.

А сколько бед влечет за собой этот грех! Пусть люди не узнали о нем, но совесть, как червь неусыпающий, будет угрызать душу, постоянно обличать, приводить в отчаяние! Прелюбодей всех боится: ему кажется, что все знают о его грехе, все о нем шепчутся между собой, все его осуждают. Правду говорит святой Златоуст: "Прелюбодей, хотя и нет у него обличителя, постоянно чувствует в самом себе обличение, теней боится, рабов своих страшится, лежит ли на своей постели, сидит ли за столом, находится ли на торжище: и днем, и ночью, и наяву, и во сне проводит жизнь Каинову, который ходил стеняй и трясыйся на земли..." И это еще говорим о тайном прелюбодеянии, а что сказать о том, которое стало известно людям? Какой стыд, какой позор и бесчестие! Что бесчестнее, когда человека застали в этом грехе и влекут на суд, а все на него смотрят и смеются над ним? Пусть даже его не обличили, к суду не призывают, но его грех стал известен, и все о нем говорят, все его осуждают... Тайно согрешил царь Давид, только один пророк Нафан обличил его наедине, однако же Давид стыдился всего Иерусалима и говорил: «Весь день срам мой предо мною есть, и студ лица моего покры мя» (Пс. 43; 16). Но сколько бывает срама, когда грех пред всеми обличается! Стыдятся люди слова гнилого, стыдятся обмана, обнажения тела, но не думаю, чтобы был стыд больше того, какой бывает, когда человека обличают в грехе блудном: лучше бы такому человеку не родиться на свет, чем терпеть это бесчестие! А каково бывает озлобление оскорбленного мужа, который готов бывает, если бы можно было, сам растерзать на части своего оскорбителя! «Исполнена бо ревности ярость мужа ея: не пощадит он прелюбодея в день суда» (Притч. 6; 34). И бывает тогда прелюбодей несчастнее пойманного вора: «сей, сказано, аще же ят будет, воздаст седмерицею, и вся имения своя дав, избавит себе, а прелюбодей ничем не может утолить гнев оскорбленного мужа, ниже разрешится, сказано, многими дарми» (Притч. 6; 31, 35). Разве может он чем-нибудь отплатить мужу за то, что соблазнил его жену? А что бывает с законной женой, когда она узнает, что муж изменил ей? Она плачет, рыдает, попрекает мужа в лицо, терзается от ревности и случается иногда, что сама вдается в тот же грех прелюбодеяния или же убивает мужа... Сколько тому бывало примеров в истории! Поэтому и сказано в Писании: «Ввяжет ли кто огнь в недра, риз же (своих) не сожжет ли? Или ходити кто будет на углиех огненных, ног же не сожжет ли? Тако вшедый к жене мужатей не без вины будет...» (Притч. 6; 27-29). Прелюбодеи издревле были наказываемы смертью: закон Моисеев, повелевал их побивать камнями, а у древних народов их предавали сожжению, рубили им головы, заставляли самих вешать себя, а если оставляли в живых, то резали им носы и уши, наказывали тысячами ударов, продавали в рабство... И между нами, христианами, немало таких грешников, но нет для них казни смертной, разве Сам Праведный Судия казнит их в жизни будущей. Но не казнит ли часто и в настоящей? Столько разных бедствий повсюду — отчего они? За грехи наши наказывает нас Бог, а мы не хотим познать вины своей и покаяться!..

(Из "Летописи" святителя Димитрия, митрополита Ростовского)

Вопли покаяния

Господи, да не яростию Твоею обличиши мене! Владыко, я знаю, что все страшное и ужасное ожидает меня. Когда ты поставишь судилище пред лицем Ангелов, Архангелов и всей твари, тогда сядешь для суда на престоле страшном и превознесенном, и сотворишь то, что обнаружатся и откроются все содеянные наши согрешения; посему и не смею и не дерзаю испрашивать у Тебя совершенного прощения многих моих грехов: они слишком велики. Господи! Я согрешил пред Тобою более всякого человека, проводил жизнь хуже блудного сына; враг обокрал меня безжалостно паче мытаря, исконный убийца-губитель злобно умертвил меня паче разбойника; предавался я любодеянию паче блудницы; я грешил без покаяния несравненно более, нежели Ниневитяне; «беззакония моя превзыдоша главу мою паче Манассии и Хананеянки, яко бремя тяжкое отяготеша на мне... Пострадах и слякохся до конца...» (Пс. 37; 5,7). Прогневал я святое Твое имя; оскорбил Духа Твоего Святаго; преступил Твои заповеди; расточил Твое богатство на злые дела; осквернил Твой храм — мое тело; душу мою, созданную по Твоему образу, осквернив, соделал непотребной; с Твоими врагами я провел и убил время жизни, которое Ты дал мне; одежду, которой Ты меня облек, я запятнал и осквернил; светильник, который Ты даровал мне, я, воздремав, угасил; лице мое, которое Ты просветил, я помрачил срамом грехов; очи мои, которые Ты соделал светлыми, я опять ослепил злыми делами; уста мои, которые Ты освятил, опять я осквернил. И знаю, что все сделанное мною, Ты раскроешь и обличишь, и никак не могу этого я избежать. Поэтому сам произношу над собой слово обличения: Господи, да не яростию Твоею обличиши мене! Я прошу у Тебя, Человеколюбца, хотя бы этой одной милости. Ты Сам точно знаешь все мои тайные согрешения, но не обличай меня, не открывай моих согрешений пред всеми Ангелами и людьми к моему стыду и поношению; Господи, да не яростию Твоею обличиши мене! Если не стерпим гнев тленного царя, то кольми паче гнев Божий невыносим для всякой твари.

Ниже гневом Твоим накажеши мене. Я достоин всякого наказания, но, наказуя меня, не гневом Твоим накажеши мене. Знаю я, что разбойник, блудница и мытарь воздохнули к Тебе из глубины сокрушенного сердца и были оправданы. Но я не таков, как они: не имею слез умиления, нет в глубине души моей сердечного стенания, нет во мне сердечной чистоты, нет и искреннего поста, нет любви к брату, нет духовной нищеты, нет молитвы непрестанной, нет сострадания, чтобы получить помилование, нет целомудрия и чистоты помыслов, нет богоугодного произволения. После этого с каким лицом я предстану пред Тобою? Откуда возьму дерзновение испрашивать прощение? Владыко, многократно я обещал принести истинное покаяние пред Тобою, и оказывался лживым в своих обетах. Сколько раз припадал к Тебе в церкви и, выходя из нее, тотчас утопал в беззаконии! Много раз Ты миловал меня, и я устремлялся на всякое зло. Сколько раз Ты меня, грешного, увещавал, поднимал как благоутробный, лобызал меня как сына, беседовал со мной как с чадом Своим, вразумлял меня как младенца, простирал ко мне объятия, поддерживал меня падшего, и говорил мне: "Не бойся, поднимись, опять встань, опять иди, опять не бойся. Я не буду отгонять тебя, не буду отвращаться от тебя, не буду поносить тебя. Я не гнушаюсь тобой — Моим созданием, не ожесточаю сердца к Моему сыну. Я не могу ненавидеть человека, которого создал Своими руками, за которого излил Свою Кровь. Как не принять Мне обращающегося и припадающего ко Мне?"

Поэтому, Владыко, и еще покажи на мне Свое долготерпение, не спеши посекать меня, как бесплодную смоковницу. Но Ты, Владыко, как благий и Человеколюбивый, не исторгай меня из жизни еще неготового, не бери меня, еще не имеющего брачной одежды, не представляй к Своему судилищу, на позор, обнаженную мою душу; подожди, окажи человеколюбие, имей сострадание ко мне, бедному, обнаженному, малодушному, нерадивому, окаянному, немощному, блудному, скверному, распутному, злонравному, жестокому, немилостивому и осужденному, не имеющему оправдания, достойному всякой казни, геенны и муки. Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь! Немощен телом, немощен душой, немощен намерением, немощен помыслом. Истощилась моя крепость, оскудели дни мои и прошли в суете, и я вижу, что конец приближается. Но, Господи, не затворяй для меня двери милосердия Твоего; отверзи мне дверь и простри руку мне. Если Ты затворишь, кто отверзет? Даруй и мне еще хотя немного времени, и сотвори мне образ спасения. Ибо все, что я ни сделаю без Тебя, все будет бесполезно и невыполнимо. Ты Сам сказал: «без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15; 5). Посему помилуй мя, Господи, яко немощен есмь! Враг обессилил меня, сделал немощным и сокрушенным, а немощной и сокрушенный не может оказать сам себе милости, расслабленный не может сам себе помочь, не может уврачевать себя. Сего ради помилуй мя, Господи, яко немощен есмь, а немощной не может действовать. Исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя! Кости душевные у меня сокрушены, а у кого кости сокрушены, тот не может встать и поискать врача, не может побежать и избавиться от врага. Поэтому-то Ты, Владыко, пришедший взыскать и спасти погибшее, Ты взыщи меня. Ты опять приди и поспеши на помощь ко мне, впадшему в разбойники: они сделали меня не полумертвым, а совсем мертвым. Посему исцели меня, Господи, и исцелюся; спаси меня, Господи, и спасуся. Исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя, и душа моя смятеся зело. Владыко, я предал себя с душою в рабство страстям, а чрез это и душу и тело соделал посмешищем. Я вижу, что час разлучения моей души пришел, лета жизни протекли, конец приблизился, жнец мой поспешает, показывает серп, и душа моя от страха смутилась зело. Я вижу, что Ты приближаешься ко мне, хочешь исторгнуть меня из сей жизни, и душа моя смутися. Вижу, что я не только не исправился, но ежедневно преуспеваю в худших делах, и душа моя смутися зело. Созерцаю свой исход из сей жизни к будущей, но не имею у себя необходимого для пути, и душа моя сильно возмутилась. Вижу, что заимодавец приступает ко мне и требует своего долга, а я не имею, чем уплатить его. Зрю, как приставник мой начинает уже развертывать рукописание моих грехов, как отовсюду начинают окружать меня духи злобы со скрежетанием. Вижу многих досадителей, и не вижу ни одного состраждущего мне, и душа моя объемлется величайшим смущением. Я страшусь и содрогаюсь, ужасаюсь и трепещу, и не знаю, что делать. Если испрошу себе продолжения жизни, то боюсь, чтобы чрез это не умножить еще больше согрешений. Каким же образом буду взирать я на Судию? Недоумеваю... И Ты, Господи, доколе? Вот, Владыко, Ты Сам видишь, что я безмерно исполнен зла, немощен и непотребен. Вот, Ты, Господи, зришь, как враги окружили меня и ратуют против меня, как лета жизни быстро протекли, и силы мои ослабели. Посему, Господи, доколе Ты не умилосердишься надо мною? Сколь долго будешь терпеть? Доколе не наказываешь врагов моих, доколе не помилуешь и не избавишь меня? Обратися, Господи, избави душу мою: спаси мя ради милости Твоея! Обратися, как пастырь, как наставник, избавь меня, как крепкий, спаси мя ради милости Твоей, а не ради моих дел: ибо дела мои лукавы, но спаси мя ради милости Твоея! Владыко, если Ты захочешь судиться со мною, то сам произношу над собой суд и признаю себя достойным смерти, но прибегаю к Твоей милости. Я ничего не имею, прошу у Тебя одной только милости. Но не спрашивай с меня уплаты за оную. Никто никогда не покупает милость, но приемлет оную как дар: спаси же меня милостью Твоею! Вспомни, Владыко, Свое слово, которое Ты изрек в Святом Писании: «...прилежит помышление человеку... на злая от юности его» (Быт. 8; 21). Вспомни, Владыко, «яко персть есмы» (Пс. 102; 14). Помяни, «яко человек сует уподобися...» (Пс. 143; 4). Помяни... «яко не оправдится пред Тобою всяк живый» (Пс. 142; 2). Вспомни... «аще беззакония назриши, Господи, Господи, кто постоит?» (Пc. 129; 3). Вспомни... «кто бо чист будет от скверны? Никтоже, аще и един день житие его на земли» (Иов. 14; 4-5). «Помяни, яко... в беззаконных зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50; 7). Помяни, что и самое небо не чисто пред Тобою (Иов. 15; 5); даже самый чин Ангельский не беспорочен пред Тобою, потому что некоторые из них свержены были с небес за свое согрешение. Посему и спаси меня, испрашивающего у Тебя милости, ради милости Твоея!

Если Ты спасешь достойного, то в этом нет ничего удивительного. Если Ты помилуешь праведника, то в этом не будет ничего особенного, ибо он достоин Твоего помилования. Если Ты прославишь усердного на доброе, то и здесь ничего не будет великого: ибо Ты правосуден. Но паче на мне яви дивную Твою милость, чтобы и я прославлял Твое человеколюбие!

Как Создатель, Ты знаешь немощь нашего естества, и знаешь оную еще потому, что Ты Сам облекся в наше естество. Сего ради ныне спаси мя ради Твоей милости, да не победит моя злоба Твоего милосердия. И если Ты захочешь с нами судиться, то у всех уста заградятся, не имея возможности, что и как отвечать. Сего ради... «не вниди в суд с рабом Твоим» (Пс. 142; 2); соделай то, чтобы милость Твоя перевесила бремя грехов моих. Спаси меня верою, а не делами, дабы и ко мне, Человеколюбие, Ты изрек сии слова: «...вера твоя спасе тя: иди в мире» (Лк. 7; 50).

Владыко! Ты ни одному не сказал из тех, которым даровал прощение: «твои дела спасли тебя, потому что вся наша правда пред Тобою якоже рубище нечистое» (Ис. 64; 6). Сего ради опять повторяю сии слова: «спаси мя ради милости Твоея! ...милость Твоя поженет мя вся дни живота моего...» (Пс. 22; 6). Некогда блудный умолял Тебя принять его, яко единого от наемник Твоих; Ты же принял его как сына. Разбойник просил Тебя только воспомянуть о нем во Царствии Твоем, а Ты даровал ему весь рай. Блудница ничего не просила, а только проливала слезы, и получила несравненно более, нежели сколько надеялась. Заплакал Петр о своем грехе, и Ты не только простил его, но и вручил ему ключи Своей Церкви и Царства Небесного. Спаси же и меня, ради милости Твоея! Яко несть в смерти поминали Тебе, во аде же кто исповестся Тебе? Вот почему я содрогаюсь и смущаюсь: я совершенно знаю, что когда наступит конец моей жизни, тогда во аде невозможно будет принести раскаяние пред Богом, там нет покаяния, нет по смерти прощения. Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу. Я знаю, что бросающие семена в землю с плачем, в день воскресения с радостью будут собирать свои снопы. Смятеся от ярости око мое, обетшах во всех вразех моих, я состарелся во грехах. Отступите от мене, вси делающии беззаконие, перестаньте, устыдитесь, отступите. Яко услыша Господь глас плача моего, услыша Господь моление мое, Господь молитву мою прият. Да постыдятся и смятутся вси врази мои, да возвратятся и устыдятся зело вскоре!

(Изложение псалма 6 по святому Анастасию Синаиту)

Поиск по сайту: