Отеческие заветы святителя Алексия, митрополита Московского

Хочу вам, братие, напомнить то, что служит ко спасению души. Я должен, дети, учить вас и пасти врученную мне Богом паству, как пишет апостол Павел к Тимофею: «проповедуй слово, настой благовремение и безвременне, обличи, запрети, умоли» (2 Тим. 4; 2). Поэтому, дети, да будет каждый из вас скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев: «гнев бо мужа правды Божия не соделовает» (Иак. 1; 20). И во-первых, дети, предлагаю вам притчу неложных уст Спасовых, как говорит Он в Своем Евангелии: вот, вышел сеятель сеять семя свое, и одно упало при дороге, другое на камне, иное — в тернии, а иное — на добрую землю. Семя есть слово Божие истинное, а земля — сердца человеческие. Пусть, дети, земля сердца вашего не будет тернистой, от лености и небрежения не приносящей плода духовного, или каменистой, по недостатку страха Божия, или лежащей при дороге, по пристрастию к земной жизни, попираемой ногами врага нашего диавола, от которого да избавит нас Господь! Но да будет земля сердца вашего доброй землей, восприимчивой к слову Божию — к Евангелию, приносящей плод духовный — кто в тридцать крат, кто в шестьдесят, кто во сто!

И еще притчу предлагает нам Господь в Евангелии: «Человек некий бе домовит, иже насади виноград, и оплотом огради его, и ископа в нем точило, и созда столп, и вдаде и делателем» (Мф. 21; 33), чтобы в свое время доставили плоды своему господину. Этот человек есть Христос Бог наш: ведь Он был и Бог, и Человек, жил с людьми ради нашего спасения, по всему нам подобный, «кроме греха», как пишет светлый учитель наш апостол Павел (Евр. 4; 15). И кто «не исповедует Иисуса Христа» Сыном Божиим, пришедшим во плоти Богом и Человеком, тот — не Божий человек, а антихристов (1 Ин. 4; 3). А насадил Он виноградник — это создал людей на земле. «И оплотом огради его» — Своим законом Божественным. «И созда столп»— церкви Божии. «И ископа точило» — пролил честную Кровь Свою ради нашего спасения. «И вдаде и делателем» — святым апостолам и святым отцам: патриархам, митрополитам и епископам и всему чину священному, чтобы они, научив людей Закону Божию, могли сказать во Второе пришествие Христа Бога нашего: Господи! се, мы и дети, ихже дал еси нам (Евр. 2; 13).

Вот и я, грешный, сподобился сана святительского, не по достоинству моему, а по Божиим щедротам и по великой Его милости, которую Он изливает на нас обильно, — сподобился я быть для вас, детей моих, пастырем и учителем, чтобы пасти и учить порученное мне стадо словесных овец. Поэтому, дети, напоминаю вам Спасово слово, которое изрек Он Своим ученикам и апостолам: «Сия заповедаю вам, да любите друг друга. О сем разумеют ecu, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин. 15; 17,13; 35). Так и вы, дети, имейте мир и любовь между собой. Об этом и апостол Павел взывает: «Ибо весь закон во единем словеси исполняется, во еже: возлюбиши ближняго твоего как себе» (Гал. 5; 14). Имейте, дети мои, страх Божий в сердцах своих; им человек может приобрести всякую добродетель, ибо сказано: «Начало премудрости страх Господень» (Притч. 1; 7). И Григорий Богослов пишет: "Где страх Божий, там и чистота телесная, и соблюдение заповедей Божиих, а где соблюдение заповедей, там и возведение души в горний Иерусалим". Имейте же, дети, в уме своем смерть и воскресение мертвых, суд и воздаяние, каждому по делам, как сказал Спаситель: «и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда» (Ин. 5; 29). Вы, князи, бояре и вельможи, судите суд милостивый; «суд бо без милости не сотворшему милости, и хвалится милость на суде» (Иак. 2; 13). Взяток не берите, и на лица не смотрите, ибо суд — Божие дело. Судите людей по правде, вдовиц, сирот и чужедальных людей не обижайте, да не возопиют на вас ко Господу. А вы, люди мирские, Бога бойтесь, князя чтите, священный чин выше себя почитайте, со всякой покорностью, без всякого прекословия, ибо они пекутся день и ночь о душах ваших и дадут Богу ответ за паству свою. Ужели кто захочет по небрежению лишиться вечной жизни, не внимая словам Спасителя, которые Он говорит во Святом Евангелии: «Приидите ко Мне ecu труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы!» (Мф. 11; 28). Зовет нас Христос в Царство Свое Небесное и велит сбрасывать с себя тяжелое бремя греховное чистосердечным покаянием. Итак, прибегайте к иерею, отцу своему духовному, с покаянием и слезами. Удаляйте от себя все злые дела и не возвращайтесь к ним: в том и состоит истинное покаяние, чтобы возненавидеть прежние грехи. Увидев такое усердие ваше, иерей может разрешить вас, и примирить с Богом, и соделать причастниками Тела и Крови Христовых. Святители и иереи — это посредники между Богом и людьми. Будьте, дети, милостивы, как учит нас великий апостол Иаков, брат Божий: «суд... без милости не сотворшему милости» (Иак. 2; 13). Сколько сил у вас достанет, исполняйте, чада, Закон Божий, не на словах, а на деле, как сказал Спаситель: «Что же Мя зовете; Господи, Господи, и не творите, яже глаголю?» (Лк. 6; 46). «Отъидите от Мене... николиже знах вас!» (Мф. 7; 23). И вы, чада мои, воспринимайте в души ваши и пишите на сердцах ваших Евангельские речи, апостольские проповеди и святоотеческие наставления. А к церковному пению спешите, дети, опережая друг друга, как Иоанн Богослов опередил Петра на пути ко гробу Христову. Вы, князья, бояре, купцы, и всякий православный христианин! Бросьте все свои дела, спешите неленостно на молитву церковную, не говорите: "Помолимся у себя дома". Не может быть успешна эта домашняя молитва без церковной. Как храмина не может нагреться без огня, одним дымом, так и эта молитва — без церковной. Церковь называется земным небом: в ней закапается Агнец, Сын и Слово Божие, во очищение грехов людей верующих во всем мире и трепещущих словес Божиих; в ней проповедуется Евангелие, благовествующее о Царствии Божием, читаются Деяния и Послания апостолов, учение святых семи Соборов Вселенских; в ней престол славы Божией невидимо осеняется Херувимами, в ней руками иерейскими подъемлется и преподается верным Тело и Кровь Божественная на спасение и очищение душ и телес. Вот какое страшное и преславное чудо Божие — церковное Богослужение, а вы хотите удовольствоваться своей домашней молитвой? Рассудите это и устрашитесь в сердцах своих, и присоедините вашу домашнюю молитву к церковной. А когда, дети, придете в церковь, то имейте со всеми мир, со всеми любовь, как сказал Спаситель: «Аще убо принесеши дар твой ко олтарю... шед прежде смирися с братом твоим» (Мф. 5; 23-24). А входя в церковь вострепещи душой и телом, потому что не в простой дом входишь ты. Если, дети мои, будете так поступать, то и церковная за вас молитва дойдет до Бога. Со страхом Божиим и с благоговением входите в церковь, и с радостью из нее выходите, получив прощение грехов. А когда стоите в церкви, то размышляйте о своих прегрешениях; оставляйте на это время позади себя, вне церкви, все дела свои, как пишут святые отцы. Святители Василий Великий, Иоанн Златоуст и Григорий Великий, Двоеслов, изложили Божественную службу по откровению от Духа Святого: станем же со страхом! Возлюбим друг друга сердечной любовью, а не устами только и языком! Всякое ныне житейское отложим попечение! Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат! Не могите, дети, прогневлять Бога своими разговорами в церкви. Отныне да прекратится у вас такое бесстрашие — разговоры в церкви и непристойное стояние; да будет сердце ваше доброй землей, приемлющей слово нашего поучения! Я должен, дети мои, приняв от Бога талант, не скрывать его в земле, а раздать вам, добрым торжникам. Творите же куплю духовную с прибылью, чтобы и я, с великим апостолом Павлом, дерзнул сказать в день судный о вас: вы — похвала моя, вы и радость, вы и венец мой пред Богом! (1 Фес. 2; 19). Чтобы и меня, грешного, сподобил Бог сказать во Второе пришествие Христово, о вас, моих детях: "Господи! «се, аз и дети, яже ми дал есть Бог» (Евр. 2; 13). Бога ради, дети мои, старайтесь угождать Богу добрыми делами и спасать души свои, утолять гнев Божий и приближаться к Богу. Заботьтесь, дети, чтобы в душах ваших было знамение Христово, как пишет Григорий Богослов: "Овцу с меткой неудобно украсть". А знамение для овец словесного стада Божия — это причащение Тела и Крови Христовой. Поэтому, дети мои, овцы словесного моего стада, не пропускайте ни одного поста без этого знамения, но причащайтесь Тела и Крови Христовой. Вот, дети мои, кратко написал я вам на пользу душ ваших, а вы своим благоразумием распространите в сердцах ваших плод духовный. Если так будете жить, то, по слову Писания, приложатся вам лета живота. Аминь.

Дымная» привычка

Оставил ли А. свою дымную привычку? А если хотя бы скрытно будет следовать ей, нехорошо будет. Желаю, чтобы он одержал победу над негодной травой и дымом", — так писал в Бозе почивший митрополит Филарет, святитель Московский, об одном из подчиненных своих, который имел дурную привычку курить табак.

Горе нам, друзья, читатели мои, с нашими дурными привычками! А сколько их... и не перечтешь!.. Один не может победить своего гнева и сердится на всякие пустяки; другой привык объедаться; третий сокращает свою жизнь пьянством, а иной блудным невоздержанием... У всякого — свой идол, своя господствующая страсть, как говорят святые отцы-подвижники. И все эти страсти имеют корень в греховной природе человеческой: человек, например, от природы самолюбив; если он не победит своего самолюбия, то будет и горд и гневлив. Но вот горе, вот стыд и позор наш: мало нам этих, так сказать, природных врагов наших; мы сами себе придумываем врагов, сами себе наживаем, вопреки природе нашей, дурные, греховные привычки вроде курения ядовитой травы, и делаемся по доброй нашей воле рабами этих выдуманных, вредных, бессмысленных привычек, и служим им всю жизнь усердно, как идолам своим любимым!.. Этого уж ни одно животное не делает; человек, разумное Божие создание, в этом случае становится как будто хуже скота несмысленного... Не стыд ли? Не позор ли это? Или, может быть, мне скажут, что я преувеличиваю, что обращаю внимание на мелочь? На это отвечу словами святителя Филарета: "Обвиняйте меня в этом, если угодно, но вам от этого не будет пользы. Полезнее вам помыслить, можете ли вы оправдать самих себя, когда в чужой земле собираете, конечно, не мудростью указанные мелочи, как, например, это чужеземное лакомство — курение табака..." Да и правда ли, что это — мелочь? Ты выдумал себе идола, нажил привычку дурную, противную даже греховной природе твоей: разве это мелочь? Ты служишь этому идолу, не жалея ни времени, ни средств, ни здоровья, и это — мелочь?.. Сочти, сколько каждый день употребишь ты минут, или, что я говорю, — минут? Сколько часов уходит у тебя на это лакомство прахом и дымом худородного зелья!.. А ведь за каждый час, за каждую минуту, праздно проведенную, мы должны будем Богу ответ дать! Исчисли: сколько в год потратишь ты средств на это зелье негодное? А ведь все, что мы имеем, не наше, а Божие достояние, мы только приставники Божии у благ земных и в каждой копейке мы должны Богу, Небесному Домовладыке, отчет дать! А ведь на эти гроши, копейки, которые идут у тебя на прихоть твою, сколько бы можно добра сделать! Если бы эти деньги, что теперь у тебя дымом и прахом уходят, целиком отделял ты на дела, Богу угодные, на помощь убогим братиям, то сколько бы слез осушил ты, сколько бы благословений заслужил от них! Сколько бы молитв возносилось за тебя ко Господу Богу, как фимиам кадильный, взамен этого смрадного дыма, который курится из уст твоих, заражая воздух и оскорбляя тех, которые не хотят подражать твоей прихоти!..

А здоровье, — разве это не великий дар Божий? Разве не грех отравлять себя ядом, сокращать свою жизнь, разве не грех лишать себя свежести и бодрости духа, связывать себя привычкой, прихотью, вовсе природе твоей не свойственной?.. Или скажешь, что табак безвреден, живут-де иные курители до глубокой старости? Но чем ты докажешь, что эти старцы почтенные не прожили бы еще дольше, если бы вовсе не курили? Кому лучше знать вред от табака, как не знаменитым врачам? А спроси их по совести: "К какому разряду зелий относит их наука табак?" Каждый врач тебе скажет, что табак относится по науке к ядам. А всякий яд отравляет, убивает; один — медленнее, другой — скорее. Табак — яд: это говорит наука, говорят люди, больше нас с тобой знающие природу вещей. Значит, табак отравляет человека, хотя и медленно, не вдруг, но все же отравляет, сокращает человеческую жизнь, и без того, увы, недолгую. Ученые люди делали опыты над животными и убедились, что во всяком табаке есть сильнейший яд. Бывали случаи, что и люди умирали от курения табака, особенно люди со слабой грудью, с больным сердцем, или же дети. А если табак — яд, то курить его — не значит ли отравлять себя? Это ли не грех? Это ли мелочь?..

Нет, не обманывай себя усердный куритель травы негодной, ты сугубо ответишь перед Господом Богом за твою дымную привычку: ответишь и за то, что выдумал себе этого идола, вопреки природе твоей, и насилуешь эту природу; ответишь и за то, что не жалеешь себя самого и тратишь время и средства, Богом тебе данные, на это суетное и вредное удовольствие!

Но если б даже и безвреден был табак, то все же это прихоть, похоть, страсть, которая связывает человека. Вот настал пост, ты хотел бы поговеть, хотел бы воздержаться хоть на одну неделю от этой прихоти, но тебе страстно хочется курить; ты желал бы, по крайней мере, в церковь Божию не вносить с собой запах этой негодной травы, не оскорблять святыни храма Божия ее зловонием, а тебя так и тянет покурить, — до того тянет, что ты становишься сам не свой, собой не владеешь, на всех сердишься... Суди ты сам: не рабство ли это? Не грешно ли разумному Божию созданию так привязываться к негодной траве? Не стыдно ли?.. И ради чего это? Ради минутного удовольствия — и какого же удовольствия? Одурения!..

Больно подумать, други мои, что между православными христианами есть такие несчастные рабы этой прихоти, которые не могут воздержаться от курения до обедни; курят, а потом идут в церковь, стоят при совершении Божественной литургии, целуют Крест Святой, святые иконы, прикладываются к святым мощам угодников Божиих... Есть предание, что преподобный Михей, келейник преподобного Сергия, когда увидел Матерь Божию, пришедшую посетить Своего избранника в его келье, то упал на землю и закрыл уста свои мантией, потому что за три года перед этим выпил чашицу вина и боялся оскорбить Царицу Небесную своим дыханием... Вот как зазирали (упрекали) себя в малейшей слабости святые Божии! А ныне иной до того накурится, что стоять около него тяжело, говорить с ним противно, а он идет в храм Божий и ничтоже сумняся прикладывается к святыне... Мало того, есть такие, слава Богу, кажется, немногие курители, которые, страшно сказать, и к Святым Таинам приступают после курения! Подумали бы они, каким смрадом они оскверняют свою храмину телесную перед тем, как принять в нее Самого Господа Ангелов! И это вместо того, чтобы омыть свою душу слезами, окадить ее благоуханием молитвы и чистоты! О человек! До чего ты можешь забыться! Вспомни, кто —ты, и Кто — Господь Бог твой, Которого ты так оскорбляешь во Святых Таинах Его!..

Что бы кто ни говорил в защиту этой ядовитой травы, православный христианин не может оправдать ее употребление: это — суетная прихоть, выдуманная помимо природы, это — страсть, которая порабощает человека. Ее не знали наши предки благочестивые; она занесена к нам из чужих стран; ее и теперь грехом считают люди простые, не умеющие лукавить в своей совести. Правда, и табак Богом сотворен; в нем самом, как и во всяком творении Божием, скверны нет; но скверна — в греховной страсти, в том, что ты во зло употребляешь Божие творение, делаешь себе из него идола, привязываешься к нему до того, что и ради Бога не хочешь бросить свою привычку — вот в чем грех! "Не странно ли, — говорит святитель Филарет, — что люди сами изобрели такого рода голод, которого природа не знала, и нового рода пищу, о которой природа не думала; привыкли, и стали рабами самой неестественной прихоти и через то умножили число своих нужд!.." Говорят: "Многими принято курить". Но люди умные должны ли слепо принимать обычай, принятый другими без рассуждения? Скажешь, что предмет маловажный, не стоит строгого внимания. Но почему же ты не откажешься от этого маловажного предмета и держишься за него упорно, и хочешь даже, чтобы другие отказались от справедливого суждения против него в пользу твоей прихоти? А соблазнить ближнего курением — разве маловажное дело? Вспомни, что Христос сказал: «горе человеку тому, имже соблазн приходит!» (Мф. 18; 7) А соблазн есть, и притом не один... Соблазняются те простецы, которые считают грехом курение, и осуждают тебя; соблазняются дети и юноши, и начинают подражать тебе... Да, к этому зелью курители привыкают большей частью в детстве, в юности. Кто не привык в юности, тот редко начинает потом курить... Юноше хочется быть большим, он видит, что большие курят, вот и он отведывает этого зелья. А там — привычка на целую жизнь... Ах, юность, юность! Как ты неопытна, как легкомысленна!..

Дети! Юноши! Никогда не начинайте курить. Вы всю жизнь потом будете считать себя счастливцами, потому что не привыкли к этому зелью в детстве. А вы, любители травы негодной, бросьте свою дымную привычку! Знаю, что это вам нелегко, но не надейтесь на себя: призовите Бога в помощь, и для Бога — разом, непременно сразу, — отсеките это зло! Трудно будет, но недолго: неделя, две, много месяц, и вы сами почувствуете, что силы ваши обновляются, грудь дышит свободнее, духом вы становитесь бодрее... Бог вам на помощь, братья мои! Без борьбы христианин — не воин, а мы все должны воевать со своими страстями во имя Христово. Царствие Божие не даром достается, а с нуждой восприемлется. Аминь.

Что такое вера?

Не о том вопрошаю, в кого или как веровать; очевидно, что все христиане веруют во единого Бога в Троице; вопрошаю о самом только слове вера, какой его смысл и почему именно вера называется верой? Апостол Павел отвечает на это так: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11; 1). Эти слова апостольские преподобный Иоанн Дамаскин читает так: "Вера есть то, на что мы надеемся, и уверенность в вещах невидимых". А святитель Иоанн Златоуст говорит так: "Вера есть взгляд на неизвестное". Итак, по толкованию великих учителей вселенских, веровать можно только в то, чего не видишь; потому вера и называется верой, что верит в то, чего не видит. Объясним это подробнее. Вера есть то, чего очи твои плотские не видят, и руки не осязают, но сердце твое и ум твой несомненно утверждают, что это должно быть именно так, а не иначе. Например, не видим мы Бога, потому что «Бога никтоже виде нигдеже», как говорит евангелист Иоанн Богослов (Ин. 1; 18); но несомненно веруем, что Бог есть, — это и есть вера. Не видим троических Лиц во Едином Божестве и не постигаем того, каким образом Троица пребывает в Единице, и Единица в Троице, но несомненно веруем тому, что Единый Бог есть Троица Пресвятая, — это и есть вера. Не видели мы и умом нашим не можем постигнуть, каким образом Бог Слово сделался плотью в утробе Девы и как родился безсеменно, сохранив Пречистую Свою Матерь Девой пред рождением, во время самого рождения, и после рождения, но веруем несомненно, что это было так, — это и есть вера. Не видели мы и не видим плотскими своими очами двух отдельных естеств — Божеского и человеческого — в одном нераздельном Лице Христовом; но несомненно веруем, что это так, — это и есть вера. Не видим Спасителя нашего на небе с прославленной плотью, сидящим на Божественном престоле, в неприступной славе, и соцарствующим Отцу Своему и Духу Святому, а несомненно этому веруем, — это и есть вера. Не видим очами Бога нашего, везде сущего и всегда присутствующего с нами, но верим этому, — это и есть вера. Не видим Духа Святого, сходящего во Святом Крещении и в прочих Таинствах церковных, а веруем, что Дух Святой сходит и совершает все Таинства Церкви, — это и есть вера. В пречистых Христовых Таинах, под видом хлеба и вина, мы не видим истинного человеческого тела и крови Христовой, однако же веруем, что это есть истинное Тело и истинная Кровь Христова, только прикрытые видом и вкусом хлеба и вина, — это и есть вера. Прибавим к этому еще следующее: не видим мы плотскими очами нашими Пресвятой Владычицы нашей Богородицы, соцарствующей на небе Сыну Своему и Богу и ходатайствующей о нас, грешных рабах Своих; однако же веруем, что Она соцарствует Христу и о нас ходатайствует, — это и есть вера. Не видим святых угодников Божиих, которые в торжествующей на небе Церкви предстоят престолу Божию и молятся о нас Богу, но веруем тому, что они предстоят и молятся, — это и есть вера. Никто из нас не видит святого Ангела хранителя своего, но тем не менее мы веруем, что при каждом из нас находится данный от крещения Ангел хранитель, — это и есть вера. Не видим мы венцов славы небесной, приготовленных для тех, которые любят Бога, не видим и адских мучений, приготовленных для нераскаянных грешников, однако же веруем тому, что каждому будет воздаяние по делам его: для добрых доброе, для злых злое, — это и есть вера. Не видим мы, как мертвые восстают (воскресают) из гробов, но веруем и ожидаем, что будет воскресение мертвых в последний день, — это и есть вера. Кратко можно сказать, что вера есть то, чего мы не видим, но во что веруем несомненно. Одним словом, «вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11; 1).

Напротив, все, что очи наши видят, и руки осязают, не есть вера, а только — вещество видимое и осязаемое, как говорит о том и апостол Павел: «Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться?» (Рим. 8; 24). А то, что все видимое и осязаемое не есть вера, но только вещество, ясно из следующих слов апостола: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадателъно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13; 12-13). Обратим внимание на слова апостола о том, что любовь больше веры и надежды. Почему же больше? Потому что любы, по слову того же апостола, «николиже отпадает» (1 Кор. 13; 8). Слышите? Любовь никогда не перестает любить. А вера и надежда прекратятся ли когда-нибудь? Конечно, прекратятся. Вера и надежда пребывают в нас только до времени, до тех только пор, пока мы находимся на земле, пока не видим Бога лицом к лицу и не видим, и не получили тех благ, которые уготованы на небе для любящих Бога, и которых «око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1 Кор. 2; 9). Веруем ли мы, например, что в будущей жизни увидим Бога, — веруем до тех только пор, пока действительно увидим Его. Надеемся ли получить блага небесные, — до тех пор надеемся, пока действительно их получим. Поэтому вера и надежда существуют только до времени, до тех только пор, пока мы увидим своими глазами то, во что веровали, и пока получим то, что надеялись получить; любовь же во веки, «николиже отпадает». Когда сподобимся мы быть в Царстве Небесном (если кого Бог сподобит) и увидим там Бога, — тогда престанет вера, так как уже лицем к лицу увидим Того, в Кого веровали. Прекратится тогда и надежда, потому что мы будем уже иметь то, что ранее только надеялись получить. Но любовь никогда не прекратится, потому что там, на небе, вечно будем мы любить Бога, святых Его и друг друга. Святитель Иоанн Златоуст говорит об этом так: "Вера и надежда престают, когда получены будут нами те блага, в которые мы веровали и на которые надеялись. Поэтому апостол Павел и говорит: «Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться? И еще: Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Рим. 8; 24 и Евр. 11; 1). Когда осуществится то, во что мы веруем и на что надеемся, тогда наиболее будет царствовать любовь и сделается более сильной, чем теперь" (см. Беседы свт. Иоанна Златоуста на Первое послание к Коринфянам, беседа 34). Вот и святитель Иоанн Златоуст ясно говорит, что вера и надежда в будущей жизни, в Царстве Небесном, престанут; одна только любовь останется вечной и непрестающей. Почему же вера и надежда престанут? Потому что то, во что мы веруем теперь, увидим там, на небе, своими очами; и то, на что мы теперь только надеемся, получим там в свои руки. Из приведенных ранее слов апостольских и из толкований святителя Иоанна Златоуста очевидно, что только то есть вера, чего мы очами не видим, но во что веруем сердцем своим. Вера есть уверенность в невидимом. Напротив, все, что мы видим глазами и осязаем руками, не есть уже вера, но только вещество одно, видимое и осязаемое. Так ли понимают веру наши глаголемые старообрядцы? Старая икона — вот их вера; осьмиконечный крест — вот их вера; семь просфор при литургии — вот их вера; старые книги — вот их вера; двуперстие — вот их вера... Жалкие слепцы! Разве старая икона — Бог? Разве число концов у креста — Бог? Разве число просфор — Бог? Или старые книги — Бог? Или сложение перстов — Бог? Свята икона честная, но она не Бог. Свят крест Христов, но и это не Бог. Святы просфоры, запечатленные печатью креста, но и они не боги. Досточтимо и сложение перстов для крестного знамения, но и это не Бог. Все это вещество, видимое, осязаемое, а не Бог. А если так, то они и не составляют веры. Все это только церковные предания, которые мы должны свято чтить и хранить, но не самая вера. А у наших мнимых староверов — сколько старых икон, сколько осьмиконечных крестов, сколько просфор, старых книг и подобных видимых вещей— столько и вер... Они уже не в Боге невидимом веру свою и надежду своего спасения полагают, а в вещах видимых. Поэтому им и Символ веры надлежало бы читать не по-нашему, православному: "Верую во единаго Бога..." а так: верую в ветхие иконы, в осьмиконечный крест, в седмерицу просфор, в старые книги и прочее.. Это ли вера?

(Из книги "Розыск", святителя Димитрия Ростовского)

Поиск по сайту: